Своя чужая семья

Ник уже второй час тенью бродил по парку академии. Мрачный, хмурый и потерянный, он снова и снова прокручивал в памяти отцовский морок и костерил себя последними словами. Разум шептал, что он должен отпустить Милли и позволить ей быть счастливой с Чарли. А сердце рвалось на части от одной лишь мысли, что маленькую рыжую звездочку будут обнимать чужие руки. Стоило на миг представить, как Милли пропускает сквозь пальцы волосы Чарли, как по телу волной пробежала противная мелкая дрожь, заставившая Ника скривиться от отвращения. Пытаясь взять себя в руки, темный прислонился спиной к стволу дерева и прикрыл глаза. «Интересно, этот ее Чарли — блондин или брюнет? Наверняка блондин. Веселый, улыбчивый, голубоглазый… полная моя противоположность. Впрочем, какая разница? Если мы когда-нибудь встретимся, он у меня быстро поседеет! Заодно окосеет от страха и заикаться начнет, что уж мелочиться!» От этих мыслей на душе немного потеплело, и губы сами собой расплылись в шальной улыбке. — И долго ты дерево подпирать собираешься? — ворвался в уши язвительный мурлыкающий голос. Ник нехотя открыл глаза и воззрился на стоявшего перед ним отца. «А есть предложения получше?» — застыл во взгляде немой вопрос. — Дерево не упадет без тебя, не переживай, — с наигранным сочувствием продолжил Рейстлин и похлопал сына по плечу. Тихо чертыхнувшись, Ник скрипнул зубами, отлепился от ствола дерева и поплелся к скамейке. Усевшись поудобнее, взглядом указал родителю на место рядом с собой. Немного поколебавшись, Рейстлин все же принял предложение и тяжело опустился на скамью. Ник уткнулся подбородком в сплетенные пальцы и устало вздохнул: — Что ты предлагаешь? — Иди к ней. Парень изумленно приподнял бровь, поражаясь тому, как буднично это прозвучало. «Иди к ней». Будто это так просто — отпустить любимую в чужие объятия. — Легко тебе говорить, — фыркнул он. — Конечно! — ехидно хмыкнул шалафи, не глядя на сына. — Лучше два часа шастать под ее окнами и подпирать собой старые дубы. Ник вздохнул и потупился. Что на это скажешь? — Поговори с ней, если не хочешь однажды проснуться и понять, что по собственной глупости остался один в пустоте разрушенного мира, — глухо сказал Рейстлин. Брюнет нахмурился, пытаясь понять суть сказанных слов. Видя недоумение сына, Маджере приобнял его за плечи и тихо сказал: — Знаешь, если бы двадцать лет назад меня спросили, что такое счастье, я бы, не задумываясь, ответил «власть». — А сейчас? — внезапно севшим голосом уточнил Ник. — Улыбка твоей мамы. Ее касания. Ее голос. Без нее весь этот огромный и яркий мир кажется мне серыми развалинами. Парень обреченно вздохнул и, кисло улыбнувшись, махнул рукой. Будь что будет! — Шалафи, а в академии только один черный маг? — с интересом спросил он, желая перевести тему. — Двое, — усмехнулся Рейстлин — Мы с тобой. Впрочем, есть еще ведьмочка-некромант на первом курсе. Марта Донкельхайт. Талантливая девчушка, но рассеянная малость. — Это временное явление, — повел плечами Ник. — после первой практики рассеянность отшибает начисто, иначе не выжить. Маджере кивнул и лукаво прищурился: — Ты мне зубы-то не заговаривай, все ж не на экзамене, чтоб воду лить — тихо рассмеялся он и кивнул куда-то в сторону. Проследив за взглядом отца, парень увидел Милли, бредущую по парку в компании Азмата Мадари. — Иди к ней, — чуть слышно повторил Маджере. — Еще не поздно взять верную ноту, исправить ошибку. «Интересно, о какой ошибке он толкует?» — хмыкнул про себя Ник и, нехотя поднявшись, пошел в сторону Милдред. — Нам надо поговорить! — отрезал он, заступая ведьмочке и ее спутнику дорогу. Азмат вопросительно покосился на Милли и, дождавшись едва заметного кивка, ретировался. Время будто застыло. Ник смотрел на свою любимую, не в силах подобрать слова. Как отпустить ее? Как пожелать счастья, если все, чего сейчас хочется — сгрести маленькую рыжую звездочку в охапку, прижать к себе и никогда больше не отпускать?! Ник сцепил ладони в замок, борясь с нахлынувшим желанием коснуться огненно-рыжих волос, провести кончиками пальцев по шелковистой щеке. Если уж суждено отпустить, то почему нельзя сделать что-то, чтобы навек сберечь в памяти тепло кожи и нежность губ? Поддавшись порыву, парень подошел к возлюбленной так близко, что ощутил на коже ее теплое дыхание. — Мил, я… — глухо начал он и вдруг поймал себя на том, что рука непроизвольно тянется к ее щеке. Коснуться еще хоть раз! Хоть раз ощутить под пальцами нежный бархат покрытой веснушками кожи. «Есть ли смысл касаться ее, если впоследствии это касание будет бесконечно терзать память?» — Внезапная мысль обожгла нестерпимой болью, заставив темного резко одернуть руку. — Желаю тебе счастья с Чарли! — на одном дыхании выпалил он, коротко поклонившись. Хотелось развернуться и уйти, гордо чеканя шаг, или попросту сбежать, но ноги будто приросли к земле, налившись свинцовой тяжестью. Украдкой покосившись в сторону скамейки, Ник увидел, что она пуста. «Когда только шалафи успел смыться?» — мысленно изумился парень. Тихий смешок заставил его обернуться и непонимающе взглянуть на Милли. Ведьмочка меж тем заливисто ухохатывалась, вытирая выступившие в уголках глаз слезы. — Чарли… Я и Чарли… ой, не могу! — завывала она сквозь смех. Спиной ощутив на себе чей-то взгляд, Ник обернулся и тихо выругался. Истерика ведьмочки начала привлекать нежелательное внимание. Несколько человек уже стояли поблизости и, перешептываясь, пытались вникнуть в суть происходящего. Раздраженно закатив глаза и помянув всех демонов разом, Ник подхватил хохотушку на руки и вместе с ней исчез из парка черным туманом.

***

Очутившись в комнате Милдред, Ник с удивлением понял, что ему совсем не хочется спускать свою драгоценную ношу с рук. Успокоившаяся за время перехода девушка доверчиво прижималась к его груди, то и дело тихо фыркая от смеха. «Не похожа она на ту, которая готова сломя голову лететь в чужие объятия» — шепнул внутренний голос. Ник тяжело вздохнул, понимая, что вконец запутался. Он не знал что делать, что думать, кому и чему верить. — Может, отпустишь меня наконец? — весело поинтересовалась девушка — Я не убегу, честное ведьмовское! — А, ну если «честное ведьмовское»… — глубокомысленно изрек Ник и нехотя поставил Милдред на ноги. Но сил убрать руки с ее плеч не было. Казалось, его рыжее чудо растает, будто сон, если сейчас отойти хоть на шаг. Всмотревшись в любимое лицо, Ник с удивлением увидел, что уголки пухлых губ Милдред чуть заметно подрагивают, будто девушка изо всех сил сдерживает улыбку. — Может, объяснишь наконец, что тебя так развеселило? — с деланным равнодушием поинтересовался темный. — Чарли… Чарли… — кое-как проговорила девушка, снова давясь смехом — он писал мне, чтобы… — Признаться в любви? — ехидно закончил Ник, лукаво сузив глаза. — Ага, — фыркнула Милли — в любви к Мод. И спросить, чем ее можно завоевать. — И что ты ответила? — недоверчиво спросил темный. — Дала несколько советов, рассказала про ее любимые вкусности… эх, знал бы Чарли, что Мод по нему и без того давно сохнет! Тонкие пальцы Ника, стискивающие плечи ведьмочки, медленно разжались. Парень помассировал занывшие виски, переваривая информацию и вдруг нахмурился. — Погоди… ты сказала Мод? Твоя школьная подружка? Такая… — Он сложил вместе указательный и большой пальцы обеих рук и поднес к глазам, имитируя очки. — И с хвостиками? — Ник! — укоризненно покачала головой Милли, но улыбку сдержать все же не смогла — Да-да, она. Хвостики на себе не показывай только, они тебе не пойдут. Темный запрокинул голову и звонко расхохотался. Теперь все встало на места! Улыбка была от радости за двух старых друзей, наконец разглядевших друг друга! «Напридумывал себе, идиот, аж самому смешно!» — промелькнуло в мозгу. Поддавшись порыву, Ник подхватил взвизгнувшую Милли на руки и закружил по комнате. — Безумец! — смеясь, выдохнула девушка. — Пусть! — бесшабашно согласился Ник, осыпая жаркими поцелуями лицо любимой, — но только твой. И ты — моя! Моя и только моя!