Своя чужая семья

— Думаешь, дети помирятся? — спросила Крисания, переплетая свои пальцы с пальцами мужа. — Помирятся, если Рин не идиот, — усмехнулся седовласый маг, а про себя добавил: «в чем я уже не уверен». — Рейст, Наринтон весь в тебя! — возмутилась Крисания. «Значит, точно идиот» — мысленно вздохнул Рейстлин и, наклонившись к жене, бережно коснулся губами ее волос. В те мгновения, когда никуда не надо было спешить, Маджере мог часами сидеть рядом с Крисанией и гладить ее лицо, волосы или просто держать за руку. Не проходило и дня, чтобы черный чародей не проклинал себя за беспомощность перед слепотой любимой, перед давней жертвой, принесенной любящей женщиной. «Лучше бы я умер тогда, но ты бы видела этот мир во всем его многообразии! — подумал маг, болезненно морщась. — наш сын тогда с рождения купался бы в материнской любви, и мне не пришлось бы уводить его с обрыва!» — Рейстлин? Что с тобой? — встрепенулась Крисания. — Все в порядке, родная, — глухо отозвался чародей. — У тебя дыхание сбилось, — покачала головой жрица и потянулась к лицу мужа. Рейстлин покорно прикрыл глаза. Он знал, что эту светлую не обмануть. Если она почувствовала неладное, то обязательно проверит догадки и докопается до правды. Нежные прохладные пальцы медленно заскользили по лбу, огладили нос, губы, скулы и подбородок. Проведя ладонями по острым ссутуленным плечам, Крисания вздохнула. — Тебя что-то гнетет, — утвердительно сказала она — слишком хмурое лицо, вымученная улыбка, больше похожая на усмешку, и плечи опущены. В чем дело, маг? «Пару часов назад наш сын чуть не сиганул с обрыва в реку» — хмуро подумал Рейстлин, но сказать ничего не успел. Комнату заполнил черный туман, из которого вышли обнимающиеся Ник и Милли. — Привет всем, — улыбнулся Ник. Рейстлин кивнул, окинув парочку лукавым взглядом. Ник усмехнулся и собственническим жестом крепче прижал к себе ойкнувшую Милли. В этот миг в комнату ворвался порыв ледяного ветра. Покосившись на закрытое окно, Рейстлин вскочил с места и вскинул посох для удара. — Папа? Что происходит?! — спросил Ник, прикрывая лицо рукавом куртки. — Назад, Рин! Держи мать и невесту! — рявкнул Маджере, заслоняя собой самых дорогих людей. Маг знал этот ледяной, пробирающий до костей ветер. Ветер, за пару секунд сдувший все страхи, болезни и сомнения. Ветер, раздувший в душе седовласого чародея пламя ярости и желания любой ценой защитить близких. Сейчас Рейстлин больше всего напоминал дикого зверя, в любой момент готового к прыжку. Когда порыв ледяного воздуха стих, посреди комнаты стоял голубоглазый блондин лет сорока. Короткие волосы мелко вились, делая мужчину похожим на ангела. первое впечатление портила лишь ехидная ухмылка, застывшая на губах.* Кипенно-белая рубашка с оборками, белый шелковый костюм и остроносые мужские туфли того же цвета выдавали в нем щеголя. — Старые знакомые, — весело произнес он, кивнув Рейстлину и сделал шаг в сторону Крисании. — Прочь! — рыкнул Рейстлин, осклабившись. — Спокойно, маг, — хохотнул щеголь и взял Крисанию за руку, поднеся ее пальцы к своим губам. Жрица поежилась и испуганно вскрикнула, ощутив на своей коже холодное дыхание. — Гер Тод? — обмирая от страха, спросила она и свободной рукой потянулась к лицу незваного гостя. — Фрау Крисания, рад новой встрече спустя столько лет, — галантно промурлыкал Тод, целуя дрожащую руку. — Впрочем, я не к вам. Вальяжной походкой человека, которому некуда спешить, он подошел к замершему позади отца Нику и оглядел его с головы до ног. — Молоденький парнишка, — сочувственно покачал головой Тод — жить бы да жить… Зачем вызвал-то? — Я не звал тебя! — внезапно севшим голосом ответил Ник, отпрянув. — Не лги! — нагло усмехнувшись, парировал гость — Ты меня ждал! «Ты степендия, что ли, чтоб тебя ждать?» — фыркнул Ник, но вслух этого сказать не успел. Пристальный взгляд льдисто-голубых глаз, полных лукавства, вызывал в юном маге приступ липкого, леденящего душу ужаса. Ладони помимо воли увлажнились, а по спине побежали колкие мурашки. — Кто ты? — одними губами спросил Ник, глядя на гостя, как кролик на удава. Мертвенно-бледная рука, затянутая в белую шелковую перчатку, потянулась к щеке парня. — Я тот, у кого сотни имен и тысячи ликов, — промурлыкал мужчина, сочувственно гладя Ника по щеке — Я могу быть самой заветной мечтой и самым страшным кошмаром. Могу принять любой облик, ведь все это напускное. А имя… ты и сам слышал, как назвала меня твоя мать. Это имя — любимое и основное. Но некоторые зовут меня просто Смерть. Ник дернулся, отступив на шаг. — Любой уважающий себя некромант должен побывать у вас, гер Тод, — нагло усмехнулся он, сверкнув глазами. — Но мне пока рановато к высшему начальству заявляться. Опыта не хватает, знаете ли. — Вот и наберешься под моим непосредственным присмотром, — улыбнулся Тод, скрестив руки на груди. «Ты поерепенься, побрыкайся, все равно не сбежишь, а мне спешить некуда» — читалось в этой улыбке. — Оставь мальчонку! — рявкнул Рейстлин, вставая между ними. Вскинув посох так, что кристалл уперся в горло блондина, седовласый чародей прорычал: — Ты не тронешь его! Тод театрально поднял руки и расхохотался. — Кто мне запретит? Немощный маг, слепая жрица и бытовая ведьма-недоучка? как страшно-то! — сказал он сквозь смех и рывком отнял у Рейстлина посох — Все, поиграли и хватит! Маджере осклабился, вскинув руку для атаки. Тод с любопытством наблюдал за чародеем. — Ну удиви меня, — снисходительно усмехнулся он — но знаешь, за фокусы можно заплатить высокую цену. Особенно если резерв взят у другого, а сам ты — лишь сосуд для силы. А что будет, если отдать все до капли, а? — Цена невысока! — отрезал Маджере, продолжая плести заклинание. «Цена невысока… — подумал Ник — о чем он? Неужели готов отдать весь резерв и…» — Отец, не надо! — крикнул юноша, не успев додумать мысль, и мертвой хваткой вцепился в плечо чародея. Пользуясь тем, что отец отвлекся и перестал плести заклинание, Ник разжал пальцы и подошел к Тоду. — Я тебя звал — мне и отвечать, — гордо вскинув подбородок, отчеканил юноша. — Я готов ко всему, но… дай проститься с родными. Тод кивнул и отошел к двери, лениво привалившись плечом к косяку. Ник подошел к матери, осторожно взял ее за руку и прижал дрожащую ладонь к своей щеке. — Рин, сынок, не делай глупостей! — взмолилась Крисания, судорожно «осматривая» руками лицо сына. — Поздно, мама. Слишком поздно, — горько усмехнулся Ник. — Все глупости уже сделаны. И все, что я могу — не дать вам расплачиваться за мои ошибки. Руки Крисании скользнули к груди сына. Дрожащие пальцы медленно провели по скрытой под рубашкой половинке медальона. — Паладайн всемогущ, — одними губами прошептала жрица. Ник вздохнул и крепко обнял маму, прижав ее к себе. Кто он такой, чтобы отнимать у нее веру в Бога и в чудо? Если она так свято верит, что Паладайн спасет темного мага, что ж… возможно, так ей будет легче смириться. Сам Ник, будучи некромантом, твердо знал, что нет на свете магии, способной вырвать жертву из лап смерти. Отстранив зарыдавшую мать, парень подошел к отцу и порывисто обнял его, вдыхая щекочущий ноздри запах роз и тлена. — Береги маму и звездочку. Я только тебе могу их доверить, — дрогнувшим голосом прошептал он. — Бестолочь… что ты натворил?! — прошелестел Рейстлин, с неожиданной силой вжимая сына в себя. — Папа, пусти, задушишь! — шутливо толкнул его Ник, отстраняясь. — Мне, конечно, терять уже нечего, и так умирать скоро, но можно я хоть с Мил-то попрощаюсь? Подойдя к содрогающейся в беззвучных рыданиях Милли, Ник мягко взял ее лицо в свои ладони. — Звездочка, знаешь, мне в чудеса верить профессия не позволяет, — шало улыбнулся он, — но ты для меня стала чудом. Спасибо, что ты озарила мою жизнь на эти годы, что научила видеть свет среди бесконечной тьмы и сама стала для меня этим светом. За все спасибо и… прости. — За что? — прошептала Милли. — Что так мало нервов тебе вымотал, — усмехнулся парень — Я думал, успею, ведь у нас впереди вся жизнь. А оказалось, что осталось той жизни всего несколько минут… По щеке ведьмочки скатилась крупная, прозрачная слеза. — Ник… — Чш-ш-ш, — улыбнулся парень, сцеловывая соленую каплю со щеки любимой — не надо плакать, звездочка. У тебя для этого слишком красивые глаза. Чуть отстранившись, он внимательно посмотрел на свою любимую ведьмочку, словно желая навек сохранить ее образ в памяти, и вдруг подался вперед, впившись в губы Милли жадным поцелуем. Все звуки словно смазались и мир сорвался в ничто. Остались лишь ее губы, целующие жадно, до исступления, до боли. Руки, пахнущие жасмином. Дрожащие пальцы, бережно гладящие его волосы. Сколько всего хотелось сказать Нику! Но все слова казались пустыми и ненужными сейчас, когда в целом мире были лишь они и бесконечная нежность двух сердец, застывшая на губах. — Эй, парень! Перед смертью не нацелуешься! — насмешливо фыркнули сзади. — Идем. Ник поморщился, нехотя отстранил от себя заскулившую невесту и, чеканя шаг, подошел к Тоду. — Тебе-то откуда знать? — нахально улыбаясь в лицо своему визави, спросил Ник. — Ты ведь никогда не любил. Неужели учебники врут, и даже у тебя есть сердце, способное на чувства? Где-то позади послышался сдавленный вскрик, полный ужаса, и Ник краем глаза увидел, как мать закрыла рот ладонью. Тод на мгновение замер и укоризненно прищелкнул языком. — Не стыдно старшим грубить, а? «А что? Мне терять все равно нечего, так хоть оторвусь напоследок!» — бесшабашно подумал Ник и демонстративно закатил глаза: — Бла-бла-бла, дряхлость надо уважать! — Старость, — растерянно парировал Тод. — В твоем случае — дряхлость, — фыркнул Ник — ведь тебе не одна тысяча лет. Ты существуешь столько, сколько люди живут на свете! Тод ошарашенно моргнул и вдруг звонко расхохотался, запрокинув голову. — Забавный малый! — отсмеиваясь, сказал он и, посмотрев Нику прямо в глаза, вкрадчиво сказал: — Больно не будет, обещаю. Юный маг открыл было рот, собираясь вставить очередную колкость, но вдруг почувствовал, как все тело будто немеет Холодный голубоватый свет, струившийся из глаз Тода, проникал под кожу, сковывая тело льдом. Хотелось отвести взгляд, отвернуться, но Ник чувствовал, что не может даже пошевелиться. — Сплелись в объятьях тени Мир отныне слеп — есть ты и я, — вкрадчиво запел Тод, баюкая сознание юного мага. — Ты и я… — медленно и покорно повторил Ник. Мир словно померк и смазался. Краем сознания парень понимал, что где-то там есть Милли, мама, отец… где-то, но не здесь. — Здесь ночь возводит стены Из золы и крыльев воронья, — продолжал язвительно мурлыкать Тод. С каждым словом Ник все острее чувствовал холод, пробирающий до костей. «Никто не спасет…» — безнадежно подумал парень — Идем со мной, — увещевал Тод — никто не заплачет. Скрытая под рубашкой половинка медальона Паладайна вспыхнула, обжигая грудь нестерпимой болью. Парень поморщился и стиснул зубы, однако несмотря на всю гамму ощущений заметил, как Тод испуганно отпрягул. «Не заплачет? Мама… мама!» — мелькнуло в мозгу. — Ник, не слушай его! Не слушай! — словно сквозь толщу воды донесся до сознания рвущийся от слез голос Милли. Стиснув зубы, темный невероятным усилием воли отступил на шаг назад и машинально завел руку за спину. Он едва не вздрогнул, когда прохладная узкая ладонь на мгновение крепко сжала его пальцы. «Папа…» — не оборачиваясь, понял парень и слабо улыбнулся. — Вы ничего не измените, — насмешливо изрек Тод. — Он останется со мной! Несмотря на жуткую слабость и головокружение, от Ника не ускользнул тот факт, что блондин не сдвинулся с места и лишь сверкал глазами в бессильной злобе. — Я слаб, но я не твой! — отчеканил юный маг, пятясь и прижимаясь спиной к шелку маминого платья. Ник улыбнулся, ощутив, как ласковые руки матери неуверенно скользят по его плечам. Она казалась такой беспомощной и беззащитной, что парень изумленно крякнул, услышав твердое и звонкое: — Я не отдам его тебе! Судя по ошалелому взгляду Тода, он тоже не ожидал подобного. — Фрау Маджере, не в моих правилах обижать женщин да еще и столь беспомощных, — растерянно отозвался он. — поэтому просто отдайте мне мальчишку и разойдемся с миром. Крисания тихо фыркнула и, мягко отодвинув сына, пошла в сторону Тода, закрывая ошалевшего Ника своим телом. — Веришь ли ты мне? Я муку любую приму! — сказала она, обращаясь к Тоду. — Боль его и смерть — все на себя возьму! Без страха одна во тьму за сердце его шагну! В этом тебе клянусь! — Мама не надо! — в ужасе воскликнул парень, понимая необратимость и героизм поступка «беспомощной» жрицы. — Всю жизнь, что мне богом дана, Я готова до дня за тебя одного отдать! Душу забирай, только прошу живи! Только прошу живи! Живи! Ник сделал шаг в сторону матери, но медальон под рубашкой вновь полыхнул. Зашипев от боли, юноша машинально вытянул руки вперед. Ладони уперлись в невидимую, но прочную стену. Только теперь парень осознал, что стоит под куполом, сотканным из светлой энергии. — Дьявол! — хрипло выругался он. — Хуже, — криво усмехнулся Рейстлин и снова стиснул пальцы сына — светлая жрица. — Мама? — Ник недоуменно нахмурился — Мама поставила щит?! Но она же не ведьма! — Сила материнской любви — вот самая мощная магия, — менторски изрек Рейстлин. — Она вымолила для тебя такую защиту, что Тоду не пробиться. «Тоду — нет. А мне? Мне — туда, к ней?» — с болью подумал парень. — Береги маму и больше не делай глупостей, сын. Прежде чем до сознания Ника дошел смысл фразы, слух резануло язвительное: — Увести слепую и беспомощную женщину в мир теней так просто, верно? Гораздо проще, чем мага, наделенного толикой силы. Рука Тода, затянутая в белый шелк, мелко дрогнула и разжалась. — Хочешь идти вместо жены? — равнодушно пожал плечами он. — вперед! — Не смей! — отрезала жрица, обоорачиваясь на голос. — Ты нужен детям! — Ты можешь дать обоим гораздо больше тепла, Крис, — с тихой усталостью отозвался Рейстлин — Поэтому пойду я. — Папа, я должен идти! — выкрикнул Ник, беспомощно саданув ладонью по защитному куполу. — А ты вообще молчи! — хором рявкнули Рейстлин, Крисания и молчавшая до этого Милли, заставив парня стушеваться и вжать голову в плечи. Тяжело опираясь на посох, Маджере ссутулился и медленно побрел к Тоду. Не хотелось идти в царство теней сейчас, когда Судьба, казалось, дала ему второй шанс. Но разве его жизнь, жизнь ренегата, презираемого и ненавидимого всеми, — высокая цена за то, чтобы мир узнал нового великого чародея? Язвительного брюнета с лукавым прищуром зеленых глаз и вечной усмешкой на тонких губах. Пока еще совсем юношу, у которого все впереди. И любовь, и слава и долгие годы счастья в кругу самых любимых людей. «Надеюсь, твоя сказка будет более счастливой, чем моя, сынок». Маджере обернулся и, одарив сына печальной улыбкой, ласково прошептал: — Ты сильней меня и чище… Черный маг с израненной, но чистой, пылающей любовью душой — таким был его сын. Сын, которого он так и не успел толком узнать за эти несколько месяцев. Сын, которого он успел полюбить всем сердцем. Рейстлин разжал руки, и посох с гулким стуком упал на пол. «Зачем он мне? Там, за гранью, не будет магии, боли и слабости, не будет ничего, кроме покоя» — подумал чародей и, хватаясь ладонями за воздух, продолжил путь. Тод одарил мага понимающей улыбкой и неспешно протянул ему руку, предлагая опереться. Рейстлин упрямо поджал губы. Пусть от этого белобрысого щеголя его отделяла всего пара шагов, но маг твердо знал: он пройдет этот путь сам. Не позволит ледяной руке в белой перчатке раньше времени коснуться его. Пусть всего пара минут. Пусть два шага. Но эти мгновения были только его. — Упрямый чародей, — с уважением произнес Тод — люблю таких. — Раз любишь, может, отпустишь на все четыре стороны во имя великой любви? — не удержался от шпильки Маджере, глядя Тоду прямо в глаза и ехидно улыбаясь. Внезапно подул холодный ветер, и звонкий девичий голосок с легким немецким акцентом произнес: — Шалафи, вы просили занести тетра… папа?! «Святая тьма, даже перед смертью никуда от проверки конспектов не деться!» — мысленно взвыл Рейстлин и тотчас нахмурился: «Стоп… папа?!» С лица Тода мгновенно слетело насмешливое выражение. — Martha, verschwindest von hier! Schnell! ** — рявкнул он, стремительно бледнея и сливаясь по цвету со своим одеянием. Но прежде чем девушка успела выполнить приказ, Ник все же пробился сквозь щит. подбежав к незванной гостье со спины, юноша сжал руку в кулак и что-то шепнул, отчего девушка застыла как вкопанная. — Марта Донкельхайт, — смакуя каждое слово, произнес он — некромантка, первый курс. Дочь… в общем понятно, чья дочь. Только много ли сопливая первокурсница может против опытного темного?! — Отпусти ее! Ты ничего ей не сделаешь! — зло прошипел Тод. — Да неужели? — Ник хмыкнул и расплылся в жутковатой улыбке: — Ничего личного, леди. Каждый защищает родных как может! Прежде, чем ошарашенная Марта успела опомниться, на ее запястьях сомкнулись кандалы, сплетенные из плотного черного тумана. — Папа! — беспомощно взвизгнула юная прелестница, тщетно пытаясь снять с руки кандальный браслет. — Не посмеешь, щенок! — сплюнул Тод, однако все же отступил на пару шагов. Ник склонил голову на бок и предвкушающе улыбнулся и выпалил: — Силентиум! Тод затравленно оглянулся на дверь. — Полог тишины поставлен, а значит никто не услышит криков твоей дочери, — с почти садистским наслаждением проговорил Ник, сверкая глазами. — Но я не причиню ей боли, если ты уберешься отсюда, не тронув меня и тех, кто мне дорог. — Парень, работа такая… просто работа, ничего личного, — промямлил блондин, схватив Рейстлина за руку. Ник понимающе кивнул и пожал плечами: — Заклятье такое. Просто заклятье, ничего личного. Он едва уловимо повел ладонью в воздухе, и кандалы, сковывающие руки Марты, вспыхнули черным пламенем. В воздухе запахло паленой плотью, и раздался оглушительный визг. — Чертенок! — Тод отшвырнул усмехающегося Рейстлина и подбежал к рыдающей от боли Марте. Ник скрестил руки на груди и, сверкнув шальной усмешкой отчеканил: — Попытаешься сбить оковы — пострадает твой чертенок. Попробуешь убить меня — пострадает твой чертенок, даже если это будет последнее, что я сделаю. Тронешь моих родных… ‐-… пострадает чертенок, — убито закончил Тод и кивнул, отступая к двери. Ник тихо фыркнул, дернув уголками губ, и обернулся к Рейстлину. — Пап, а есть возможность сделать так, чтобы кандалы убирались и появлялись по условию? — Есть, конечно, но это высшая магия — Как бы между прочим сказал Рейстлин и вдруг тепло улыбнулся: — Я удивлен, что ты так быстро освоил материал наших с тобой прошлых занятий. — При моем резерве это не так уж сложно, — самодовольно ответил парень, сцепив ладони в замок и вывернув их от себя. — Сила есть — ума не надо — не твой вариант, сынок, — хохотнул чародей, спуская Ника с небес на землю. — так что слушай внимательно… Диктуя Нику формулу заклятья, Маджере отметил про себя, что ему нравится осмотрительность юного мага. Юности свойственны порывы, а не трезвый расчет. Поэтому Рейстлин ничуть не удивился бы, отпусти сын Марту прямо сейчас. Но Ник, по всей видимости отлично понимал, с кем имеет дело. Что стоило Тоду вернуться и закончить работу, едва Марта будет в безопасности? И даже честное слово здесь не давало никаких гарантий. Тем более, что Ник, как все темные, никогда и никому не верил на слово, предпочитая перестраховываться. Едва Ник закончил накладывать чары, кандалы приобрели дымчато-серый оттенок, а мгновение спустя исчезли. Юный чародей самодовольно отряхнул ладони, стараясь не смотреть на покрытые волдырями запястья Марты. Краем глаза юноша заметил, как отец что-то тихо шепнул матери. Дождавшись утвердительного кивка, взял ее под локоть и подвел к подвывающей Марте. — Госпожа Донкельхайт, протяните руки моей жене, — мягко, почти ласково сказал Маджере. Ник удивленно приподнял бровь, глядя на то, как Марта, дрожа всем телом, безропотно выполняет, что велено. В очередной раз молодой Маджере поразился тому, как отец умеет заворожить голосом. Казалось бы, всего лишь ласковая просьба, сказанная мурлыкающим полушепотом, но ослушаться невозможно. При всем желании не получится пойти против этой обволакивающей мягкости, нежным шелком окутывающей сознание. Юноша тряхнул головой, с явным усилием отвел взгляд от матери, шепчущей молитву над руками Марты, и посмотрел на Тода. — Если ты вздумаешь прийти за мной или теми, кто мне дорог, — отчеканил юноша и кивнул в сторону Марты — кандалы вернутся. И ни одно заклятие их не снимет! Тод заскрежетал зубами в бессильной злобе. Лицо, и прежде бывшее белым, приобрело землисто-серый оттенок. — Блеф, — нервно хохотнул он, пытаясь сохранить остатки хладнокровия. Бровь Ника медленно поползла вверх, на губах заиграла самодовольная ухмылка. — Хочешь проверить? — ехидно поинтересовался парень — не уверен, что твой милый маленький чертенок скажет тебе «спасибо». — Сопляк! — прошипел Тод. Рука, затянутая в белый шелк, взметнулась вверх, но была тотчас перехвачена. Ник издевательски поцокал языком, крепче стискивая пальцами запястье Тода. — Неужели ты не слышал, что детей бить нельзя? — язвительно поинтересовался парень. — Ты не ребенок! — Все мы — дети, пока родители рядом, гер Тод, — возразил парень, победно глядя на своего визави и лениво попросил: — Па-а-ап, я тут малость занят. Прояви кандалы, а? Раздался тихий издевательский смех, заставивший Ника похолодеть. «Святая тьма, нашел кого просить! У отца нервы звенят, спалит девчонку ко всем чертям!» — мысленно взвыл парень, а вслух лишь усмехнулся: — Давай пока без фанатизма, ладно? Рейстлин протяжно вздохнул. «Не дают творцу разгуляться!» — понял Ник, а через мгновение не смог сдержать победной улыбки. В льдисто-голубых глазах Тода застыл панический ужас. — Это просто очертания кандалов, гер Тод. Они не опасны. Пока. Тод медленно сжал занесенную для удара ладонь в кулак, признавая свое поражение. — Дай нам уйти, — процедил он. — я побежден тобой, Бессилен я. Ник ощутил, что сердце вдруг подскочило к горлу и забилось часто-часто. Победа? Над кем? Над смертью? Возможно ли это?! Ноги враз стали ватными. Ник понял, что если сейчас хоть на миг даст слабину и покажет, что боится — все пропало. Гордо вскинув голову и глядя Тоду прямо в глаза, Ник резко выпустил его руку и отчеканил: — Мне дано впредь время назначать, ведь на все моя лишь воля! И эта жизнь — моя! Потирая ноющее запястье, Тод бросил на Ника испепеляющий взгляд, подошел к дочери и, схватив ее за руку, рявкнул: — Чертенок, уходим! Порыв ледяного ветра, дохнувший в лицо, заставил Ника машинально зажмуриться и выставить руки перед собой. Когда свист ветра стих, до слуха донеслось встревоженное: — Все целы?! — Да, шалафи… — придушенно пискнула Милдред, прижимаясь к всхлипывающей Крисании. Рейстлин, хромая, подошел к Нику и положил руку ему на плечо. — Я горжусь тобой, мой мальчик! Достойный ученик своего учителя и сын своего отца! — Ага, — рассеянно буркнул Ник, ощущая как пол стремительно меняется местами с потолком. — Рин, что с тобой? Рин! — раздалось где-то вдали за миг до того, как мир погрузился во тьму.