Обмани меня

      — Галф, что завис? Домой не собираешься?              Он вздрагивает и отрывается от экрана телефона, поднимая взгляд:              — А, да, точно! Немного задумался.              Его сменщик потягивается и сонно улыбается:              — И как ты вообще можешь не спать всю ночь? Я бы уже сдох на таком режиме.              Галф молча пожимает плечами и стягивает с себя форму сотрудника круглосуточного магазина, где он сейчас подрабатывает по ночам. Не будет же он рассказывать парню, что это один из немногих вариантов, где он может трудиться неофициально и без оформления. А для него критично важно нигде не “светиться”.              Галф пробегается глазами по своему рабочему месту у кассы и проверяет, что ничего не забыл, а потом поворачивается к коллеге:              — Ну, надо же кому-то работать и ночью. До завтра!              Тот уже не ждет ответа, потому что занят чем-то в зале, но машет ему рукой на прощание, а Галф может натянуть капюшон худи и медленно идти в сторону дома, где он сейчас снимает комнату.              Да, он мог бы и не жить в таких условиях: достаточно было бы разок применить свои способности — и люди сами бы умоляли его на коленях принять деньги от них, но ему нельзя сейчас проявлять свою сущность. И дело даже не в том, что ему стыдно или еще что-то такое же высокоморальное — нет, кумихо никогда таким не страдали. Им просто на роду написано обманывать людей, вводить их в заблуждение, пользоваться своим даром себе во благо. Но когда на тебя идет охота, то уж лучше ужаться в потребностях на какое-то время и притаиться.              Горло сжимает сдерживаемыми рыданиями, потому что еще несколько месяцев назад главной его проблемой была его уникальность: ну конечно, где еще увидишь кумихо-мужчину! По легендам, чтоб им быть неладными, тот человек, который завладеет таким лисом, будет невероятно удачливым — и Галф не желает на своей шкуре проверять, так ли это. Поэтому его всеми силами охраняли родители, чтобы он как можно меньше взаимодействовал с людьми.              Но теперь…       Теперь…              Он останавливается и изо всех сил зажмуривается, чтобы не дать себе разрыдаться, потому что перед его глазами до сих пор стоит испуганное лицо его мамы-лисицы, а уши закладывает от ее истошного крика:              “Беги, сынок, спасайся!”              Галф до сих пор клянет себя за трусость, за то, что не остался и не сразился с теми охотниками, которые пришли за его семьей. Они настолько преисполнены в своей вере, что кумихо — это чистое зло во плоти, что не пощадили и его отца, обычного человека, который имел смелость полюбить лисицу, а та ответила ему взаимностью.              Легенды о том, что девятихвостые создания могут досуха выпить всю энергию человека, до сих пор ходят среди людей, но Галф уж точно знает, что правды в них весьма немного. Да, их род способен питаться таким образом, и, вероятно, какой-то из сородичей мог довести все до смерти жертвы, но уже много-много лет ничего подобного не происходило. Правда, охотникам за нечистью это совсем не мешает пытаться истребить их.              Если бы лисы жили вместе, то, возможно, можно было бы как-то противостоять этому геноциду, но кумихо по природе уж слишком любят свою независимость — за что и платят такую высокую цену.              Галф делает несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и в миллионный раз проговаривает:              — Ты бы ничего не сделал, их было больше десяти человек. Ну одному бы ты внушил, ну может двум, а остальные бы просто разорвали тебя на части.              Мозгом он вроде бы понимает рациональность этих доводов, но простить себе не может, что сбежал и не защитил родителей.       И никогда не простит.              Но плакать посреди улицы — не вариант, поэтому он рукавом вытирает непрошенную влагу и заставляет свое тело перемещаться в сторону его временного жилища, но уже на подходе к дому замирает, когда его ноздри улавливают запах полыни.              Это же может быть просто совпадением?       Мало ли какая трава могла вырасти рядом в парке?       Но как тогда получилось, что еще сегодня утром Галф не заметил это растение, которое — как удачно! — отбивает нюх у лис?              Он замедляется и осторожно оглядывается, потому что запахи для него уже не работают. На улице подозрительно пустынно для утра, когда все встают на работу, но его пугает совсем не это, а тени, которые начинают окружать его со всех сторон.              Его все-таки нашли!       Это ловушка.              Галф осторожно делает шаг назад, еще один, прикидывая, куда бежать дальше, но стоит ему обернуться, как последняя надежда умирает: со спины к нему тоже приближаются охотники, которые наверняка умеют загонять лис.              — Кто это тут у нас, — вкрадчивый глумливый голос заставляет вздрогнуть. — Маленький глупый лисенок, который думал, что мы его не найдем.              Галф нервно сглатывает и прикидывает свои силы: одного он сможет зачаровать, если достаточно к нему приблизится, чтобы тот его защищал, но вот остальные точно ждать не будут.              — Я прямо слышу, как ты прикидываешь в своей милой головке, как ты будешь защищаться. Но поверь: это все бессмысленно, — один из мужчин приближается к нему. — Потому что мы все это уже предусмотрели заранее.              Он не успевает дернуться, как в лицо ему летит какой-то мелкий порошок, и Галф от неожиданности делает глубокий вдох перед тем, как закашляться, а потом замирает от ужаса, когда слышит довольный смех:              — Все вы, лисы, одинаковы! Твоя мама тоже думала, что ее чары помогут ей спастись, но, как видишь, мы научились с ними бороться.              Галф пытается воздействовать на охотника и скрипит зубами от бессилия: у него ничего не выходит.              Торжество в голосе заставляет его сердце ускоряться от страха:              — Мы много лет потратили на то, чтобы защититься от вашей гнусной магии, поэтому даже не пытайся сопротивляться!              Галф чувствует себя загнанным в угол зверьком, у которого зашкаливают эмоции из-за адреналина.       Стоп!       А это идея!              Пока охотники упиваются своей маленькой победой, у него есть шанс повернуть ситуацию в свою сторону, поэтому Галф привычно группируется, чтобы через несколько секунд выскользнуть из одежды белым пушистым зверьком, у которого уже куда больше шансов сбежать.              — Почему он превратился?!              — Ты же говорил, что порошок полностью все блокирует!              — А ну молчать! — знакомый голос затыкает всех недовольных. — У меня не было возможности потестировать его на кумихо-мужчине, но это упущение надо исправить. Взять живьем! Мне он нужен для опытов.              — Но старший!              — Мы же никого не щадим!              — Я сказал молчать и выполнять!              Ослушаться никто не осмеливается, поэтому теперь его окружают уже целенаправленно, загоняя в угол между двумя стенами, и Галф может только обозленно рычать и огрызаться на попытку накинуть удавку на его шею.              — Ишь ты, сопротивляется!              — Кис-кис-кис, иди сюда, пушистик! Мы тебя не обидим!              Ну конечно, так он им и поверил!              Галф клацает зубами, когда кто-то из охотников приблизился к нему слишком сильно, за что получает палкой по лапе, а затем и по голове, взвизгивая от боли.              — Живьем — это не значит, что невредимым! Так что давай по-хорошему, лисичка, пока все твои конечности целы. И не хочется портить такую красивую шубку.              Лапа болит так, что он не уверен, что у него нет перелома, и голова сильно кружится, но эта боль придает ему сил и является источником ярости. Галф в прыжке впивается зубами в запястье одного из мужчин и валит того на землю, и пока остальные пытаются сообразить, то ли спасать товарища, то ли ловить лиса, проскальзывает между их ногами.              Из-за удара сознание сильно плывет, но злость вперемешку со страхом не дают ему отключиться, поэтому Галф какими-то окольными путями выбирается из злополучного переулка и, шатаясь, бежит как можно дальше от преследователей, которые, уж точно, не оставят его в покое. Нюх все еще не работает, поэтому он может только оглядываться, чтобы проверить, нет ли за ним погони, но вроде получилось оторваться.              Силы покидают его тело, но где-то на краю сознания трепыхается мысль, что ему нужно избегать людных мест: белый лис точно привлечет ненужное внимание. Поэтому на заплетающихся лапах он идет в какой-то заулок, где может на какое-то время спрятаться.              Галф уже собрался упасть под первый попавшийся куст, который хоть немного, но замаскирует его заметную внешность, как его нос дергается от запаха, который он, по идее, вообще не должен сейчас ощущать, потому что обоняние полностью отказало. Но аромат такой странный и при этом манящий, что ему приходит в голову, что это вообще галлюцинация из-за сотрясения мозга.              Мерещится ему это или нет — уже не важно, Галф из последних сил ползет к источнику этого запаха, потому что так пахнет дом: теплом, комфортом, безопасностью, а это то, что ему сейчас жизненно необходимо.              Лапы больше не могут его держать, и он падает на землю, чуть-чуть не добравшись до источника этого аромата. Веки настолько тяжелые, что невозможно оставлять глаза открытыми, поэтому уже сквозь марево забвения он слышит собачий лай и чей-то испуганный голос:              — Чоппер, что случилось? Опять котов гоняешь? Ой, кто это?! Фу, не трогай! Не трогай, я сказал!              А дальше — темнота.