Обмани меня

      Он не знает, через какое время ему удается открыть глаза, но первое, что Галф видит — это спокойное и серьезное лицо, такое близкое к его нынешней морде. У него даже получается несколько секунд внимательно разглядывать этого человека, прежде чем тот это замечает:              — Ох, ты проснулся!              Из пасти вместо слов доносится только какой-то невнятный писк, и только потом Галф соображает, что в этой ипостаси он не может говорить. Но так странно, что его спаситель общается с ним как с человеком…              Но спаситель ли?              Руки, что его трогают, затянуты в латексные медицинские перчатки и вроде бы не причиняют сильной боли, но он все равно превентивно отстраняется и рычит. Выражение лица напротив не становится злым или испуганным, голос остается ровным:              — Не бойся, я не причиню тебе вреда. Но надо хотя бы смыть кровь, чтобы я понимал, насколько серьезные раны. Ты позволишь?              И рука замирает рядом с его телом, но не касается, словно и правда ждут его согласия. Это так непривычно, что Галф на несколько секунд цепенеет, но потом все-таки отмирает и втягивает носом воздух, чтобы проверить, нет ли угрозы. Обоняние до сих пор полностью не восстановилось, поэтому он не знает, смочена ли эта тряпка в руке водой или чем еще, но все тот же успокаивающий аромат словно подтверждает слова этого человека — и Галф решает рискнуть.              Он смыкает челюсти и наклоняет голову, позволяя коснуться ее влажной тканью. Правда, Галф тут же шипит от боли, стоит парню начать промакивать рану на его голове.              — Тшшш, ты же такой хороший мальчик! Потерпи немного — я скоро закончу.              Галф ни за что в жизни не согласится с постулатом, что лисы относятся к семейству псовых: где — он и где — эти глупые шавки. Но сейчас он изо всех сил сдерживается, чтобы не начать довольно вилять хвостом в ответ на эти слова: да, он хороший мальчик! Очень хороший! Животное начало в минуты слабости берет верх над человеческим.              Мужчина словно понимает его состояние, поэтому улыбается кончиками губ и продолжает его вытирать:              — Конечно хороший! Терпит, пока я промываю рану. И такой красивый! Я никогда не видел белых лисов в нашей местности. Или ты прибежал откуда-то?              Почему-то хочется ответить этому странному человеку, но у него сейчас так сильно болит и кружится голова, что он может только тихо скулить. Но его терпение вознаграждается теплой рукой на загривке, которая нежно его гладит:              — Ну вот, мы закончили. Я бы дал тебе вкусняшку за храбрость, но не уверен, что ты сейчас будешь в состоянии что-то разжевать. Давай договоримся так: я куплю тебе мягкий корм для собак после обследования, хорошо? Потерпишь немного?              Желудок громким звуком выдает его: Галф не ел с прошлого вечера, потому что ночью на работе в него ничего не лезет кроме чая. Мужчина даже улыбается такой реакции:              — Ух, и правда голодный! Но придется немного подождать — сначала надо проверить, что нет серьезных повреждений.              Точно!       Этот странный человек упомянул какие-то обследования, которые не вызывают у Галфа доверия, поэтому он втягивает голову в плечи и еле слышно рычит.       Руки прочь от редкого белого лиса!              Парень как-то горестно поджимает губы и умоляюще на него смотрит:              — Ты пойми: я не могу узнать, что с тобой, хотя бы без рентгена! Твоя лапа опухла, там может быть перелом. И хорошо бы голову тоже проверить, а такого оборудования у меня дома нет — оно только в клинике.              Клинике?       Его собираются везти в больницу?              Но их от странного диалога отвлекает звонок, на который этот человек отвлекается:              — Тул, привет. Да, звонил.              Звонил?       Наверное тогда, когда Галф был в отключке.              — Ну и что, что я в отпуске? Уже и позвонить не могу, чтобы узнать, как дела в клинике?              Галф поднимает свои уши и сосредотачивается, чтобы услышать, что отвечает неизвестный собеседник:              — Мью, тебя хлебом не корми — дай поработать даже в отпуск, — тот смеется.              Мью, его зовут Мью.       Был бы он сейчас человеком, так улыбнулся бы: такое забавное имя.       Как будто котик мяукает.              — Но я по делу. Я хочу сегодня на часик заглянуть на работу. Можешь меня прикрыть?              — Что, опять кого-то спасаешь с улицы? — кажется, парень даже не удивляется просьбе. — Кто в этот раз? Кошка? Или компанию Чопперу нашел?              Мью мнется перед тем, как ответить:              — Лис.              — Что?! Ты с ума сошел тащить в ветклинику дикое животное?              Ага, все-таки ветклиника!       Получается, что Мью — ветеринар?       Вот это ему повезло так повезло!              Мью делает умоляющие глаза, хотя собеседник этого точно не увидит, но их точно замечает Галф:              — Ну пожалуйста! Он пришел прямо к моему дому и упал на пороге, его обнаружил Чоппер, а я просто не мог бросить животное истекать кровью у меня на руках.              — Мью, он же может быть опасным! Или вообще быть переносчиком бешенства!              Галф ловит на себе внимательный взгляд, который оценивает его состояние, и прячет морду под лапой, стесняясь такой проверки.              — Нет, точно не бешеный. Он напуганный, но не агрессивный. Меня даже не пытался укусить — только предупреждал, чтобы я близко не лез.              — Ты болен на всю голову! Ненормально так переживать за каждое животное — всех не спасешь.              Мью как-то грустно улыбается, глядя ему прямо в глаза, и Галф отворачивается, не в силах выдержать этот взгляд:              — Но по крайней мере я буду знать, что сделал все возможное. Так поможешь?              Тул громко вздыхает — даже не нужно обладать слухом лиса, чтобы это услышать:              — Ладно, привози свое рыжее несчастье — что-нибудь придумаю.              — Белое.              — Что?              — Это белый лис, — парень довольно улыбается. — Спасибо тебе огромное!              — Офигеть… С каждым разом твои пациенты становятся все разнообразнее. В следующий раз кого притащишь? Дракона?              Мью мечтательно улыбается:              — Я бы с радостью на него посмотрел.              — Не сомневаюсь, хренов любитель экзотики!              — За мной должок! Пока!              Галф осторожно выглядывает из-под лапы, когда парень завершает разговор и идет в сторону шкафа, где какое-то время копается, а потом достает переноску для животных. Мелкий пушистый шарик тут же начинает возмущенно лаять и крутиться под ногами, негодующе поглядывая на лиса.              — Да, Чоппер, я знаю, что это твое, но надо же делиться с тем, кому сейчас больше надо. Я ее верну обратно и даже помою, чтобы запаха не было.              Мью гладит свой мохнатый громкий комочек и потом ставит сумку перед Галфом:              — Я знаю, что пахнет неприятно, но нет времени ее вымыть. Я постелю туда полотенце, чтобы тебе было удобно лежать.              Он чуть приподнимается, насколько позволяет его больная лапа, и принюхивается, но его нос отказывается передавать информацию о запахах от переноски, зато от Мью пахнет все так же одуряюще вкусно. Поэтому Галф не сопротивляется, когда парень осторожно берет его на руки и кладет на обещанное мягкое полотенце.              — Вот так! Какой ты чудесный!              Он все-таки не может удержать свой хвост, который начинает восторженно лупить по стенкам, но Галф смущенно отворачивается: его никогда так никто не называл. Пальцы проходятся по его спине, приятно поглаживая, а потом Мью закрывает сумку на замок.              Это пугает его до жалкого воя, потому что он теперь абсолютно беззащитен и во власти этого человека, даже укусить не получится. Но спокойный мягкий голос не дает ему сойти с ума от тревоги:              — Я не могу нести тебя на руках по улице — пойми! Прохожие сразу вызовут отлов диких животных, и тебя заберут.              Звучит вполне разумно, но страх все еще расползается по его немощному телу, поэтому Галф продолжает тихо скулить, пока его куда-то несут. Через ткань он с трудом видит, зато слышит уже знакомый голос:              — Суппасит, ты все-таки его притащил!              В голосе его спасителя смущение:              — Я не могу бросить его умирать.              — Ну тогда неси своего пациента в 3 кабинет, там сейчас никого нет.              Через минуту сумку раскрывают, и Галф с любопытством высовывает голову, чтобы увидеть, вероятно, обычный кабинет в обычной ветклинике. Его осторожно извлекают из переноски и несут в сторону какого-то аппарата:              — Пожалуйста, посиди смирно несколько минут — надо проверить твою лапу и голову.              Вероятно, Галф уже давно сдал себя с потрохами, потому что дикие животные так себя не ведут, но он замирает на месте и старается даже лишний раз не дышать, пока гудит аппарат. МРТ? КТ? Он не разбирается в этих жужжащих штуках. Зато хочется улыбаться до ушей, когда он слышит:              — Вот и все. Хороший мальчик!              Его бережно переносят на металлический стол, но Мью достает из сумки полотенце, чтобы ему было удобнее лежать, и Галф разваливается на этой подстилке, пока парень изучает результаты:              — Все не так страшно, как я думал. Перелома у тебя нет, голова тоже в порядке. Тогда обойдемся стандартным курсом: противовоспалительные и общеукрепляющие. Посидишь тут пару минут один? Я схожу за лекарствами.              Он чуть было не кивнул как человек, но вовремя спохватился и вновь спрятал морду под здоровую лапу, выражая смирение. За что был тут же вознагражден поглаживанием по спине и тихим “я сейчас”.              Минуты в одиночестве тянутся бесконечностью, Галф успевает рассмотреть весь кабинет, пока ждет своего доктора, и даже оценить окно на предмет побега, но голова все еще болит и кружится, да и на трех лапах он далеко не убежит. Поэтому решает для себя пока так: Мью вроде бы не представляет для него опасность, парень и не догадывается, что помогает кумихо, поэтому можно несколько дней побыть у него, подлечиться, а потом уже со свежими силами искать себе новое убежище, раз в комнату уже вернуться не получиться.              Ему искренне жаль тех вещей, что остались от родителей, их совместные фотографии, но если выбирать между памятью и жизнью, то он однозначно выберет последнее. Его родители сделали все, чтобы он спасся.              Из-за воспоминаний глаза становятся влажными. Лисы не умеют плакать как люди, поэтому у него начинает сильно болеть голова, ведь нет возможности выплеснуть эмоции. Галф тоскливо скулит из-за боли потери, сожалея о том, что уже никогда не вернешь эти чудесные счастливые дни.              Но вернувшийся Мью по-другому понимает его нытье, потому что тут же оказывается рядом, ставя пакет с лекарствами на стол:              — Эй, малыш, что случилось? Стало хуже?              Да, стало, когда физическая боль усугубляется сердечной, от которой нет спасения. И Галф как самая настоящая домашняя собака тычется мордой во вкусно пахнущую руку и хныкает, потому что он так устал быть сильным и все тянуть на себе.              Нежные теплые ладони осторожно его гладят, стараясь не задеть рану на голове:              — Потерпи немного, скоро станет легче. Я сделаю тебе укол, чтобы снять боль, и ты немного поспишь.              Галф настолько устал и разбит, что даже не дергается при упоминании неприятной процедуры. Он покорно дает оттянуть шкуру на загривке после того, как Мью набирает лекарство в шприц. Погружение иглы почти не чувствуется, но очень скоро по телу расползается приятное тепло, из-за которого так сильно тянет в сон.              Голова опускается все ниже и ниже, пока не падает на лапы, но Галф еще пытается держать глаза открытыми, хотя это становится все сложнее и сложнее.              Последней его мыслью становится:              “Если бы он хотел меня убить, то давно бы уже это сделал”.              На один день он может довериться человеку.