Обмани меня

      — Я так не могу! — Галф с отчаянием смотрит на Мью.              — Но почему?              — У меня нет денег, я никак не могу компенсировать тебе затраты на еду и лекарства, — ему стыдно смотреть в глаза.              Рука осторожно касается его плеча:              — А я просил о чем-то таком?              Он поднимает взгляд:              — Но как же…              Галф не хочет сейчас проверять, есть ли у него способности, чтобы что-нибудь внушить парню. А тот вот так добровольно и бескорыстно готов все сам делать…              Это настораживает.       Или радует?       Он пока не разобрался.              Парень словно не видит в этом ничего такого:              — Просто прими мою помощь — в этом нет ничего сложного.              Галф с сомнением смотрит в ответ: ему всю жизнь рассказывали, что доверять людям не стоит, что те всегда готовы воспользоваться свалившимся на них шансом, а теперь его просят так легко это все откинуть. Он перебирает в голове варианты, чтобы в итоге предложить то, что его более-менее устраивает:              — Я не могу просто так жить у тебя.              Мью скрещивает руки на груди:              — И что ты предлагаешь?              — Давай я буду помогать тебе по дому: уборка там, стирка. Г-г-готовка, — на последнем слове он начинает заикаться, потому что это ну ни разу не сильная его сторона.              Парень хмыкает:              — Что-то мне подсказывает, что с приготовлением еды у тебя как-то не очень.              Румянец раскрашивает его щеки и уши в алый:              — Я научусь! По рецепту я точно смогу приготовить! Ты только покажи, где что стоит.              Мью еще несколько секунд на него смотрит, но потом согласно кивает:              — Ну хорошо, давай попробуем, если ты так хочешь.              Галф радостно трясет головой в ответ: хочет, очень хочет!       Хотя бы немного чувствовать себя независимым.              Он хвостиком идет за парнем на кухню и внимательно смотрит.              — Вот тут хранится рис, в холодильнике — овощи и курица. Сможешь все вместе приготовить на ужин?              — Конечно! — его голос лучится энтузиазмом, который пока удается удачно имитировать.              Мью улыбается:              — Хорошо, тогда я — в душ, после работы на мне много чужих запахов, Чоппер такое не любит.              Будь Галф сейчас лисом, то непременно втянул бы воздух ноздрями, чтобы проверить это утверждение, но у человека нет такого обоняния, поэтому ему остается верить на слово и немного завидовать Чопперу, который будет старательно вынюхивать все, до чего дотянется эта любопытная мордочка.              И он не завидует, нет!       Лис вообще мало интересует, чем там пахнут люди!              Галф остается один на кухне и хмурится: продукты ему показали, а вот что с ними дальше делать? В целом представление у него имеется: рис сварить, овощи с мясом обжарить, потом объединить с гарниром. Звучит просто.       Вроде бы.              Отгоняя горестные мысли, он пытается вспомнить, как это делала мама, потому что за несколько месяцев одинокого проживания Галф не утруждал себя готовкой. Полуфабрикаты стали его лучшими друзьями. Но Мью, видимо, привык питаться чем-то более здоровым, поэтому сейчас он аккуратно насыпает рис в кастрюлю и задумывается: а воды надо сколько? У них дома была рисоварка, с кастрюлями дела иметь не приходилось.              — Все в порядке? — из-за двери выглядывает голова с мокрыми после душа волосами.              А Галф невольно зависает на том, как капельки воды стекают по шее к ключицам и сглатывает, чтобы смочить горло. Это… странно привлекательно. Но потом он переводит взгляд на светящиеся вопросом глаза и мнется:              — Да, я вот рис думаю варить…              Мью хмыкает:              — Понятно, и на каком этапе сейчас?              Он пожимает плечами:              — Воду отмеряю.              — А рис перед этим промыл?              — А надо?!              Воистину, сегодня день чудесных открытий!       И человек может хотеть ему помочь.       И рис надо промывать перед тем, как его варить.              — Все понятно, — парень закидывает на свои плечи еще мокрое полотенце и проходит на кухню. — Давай покажу.              Его бьет по голове осознанием, как сильно различается восприятие, когда он лис и когда — человек.              В животной ипостаси у него аж слюна выделяется на запах, который настолько приятный и уютный, что хочется сожрать этого ни о чем не догадывающегося доктора целиком.       Или вылизать.              А как человек Галф залипает на то, что он видит: мощную шею, широкие плечи и руки.       Нет, не так: на РУКИ.       С длинным пальцами, изящными запястьями. И венами.              Желание вылизать возвращается с новой силой.              — Ты меня слушаешь? — уже слишком знакомый голос вырывает его из этих странных мыслей.              Галф переводит едва ли осознанный взгляд на немного удивленное лицо и откашливается:              — А, да… Слушаю.              Он на самом деле старается запомнить все, что ему сейчас показывают: и как поставить рис варить, и как почистить овощи, и как нарезать их и мясо. Но фокус его внимания постоянно соскальзывает на обнаженные почти полностью руки, что является причиной его постоянно пересохшего горла.              Мью, видимо, замечает его странный вид:              — С тобой все хорошо? Выглядишь каким-то больным: такой румянец на лице, словно у тебя лихорадка.              Ладонь тянется к его лбу, чтобы проверить температуру, а Галф испуганно отшатывается, не уверенный, что адекватно это переживет:              — Я в порядке! Правда!              Парень озадаченно хмурится, но не настаивает:              — Хорошо, тогда после ужина измерим твою температуру, когда я буду рану обрабатывать.              Он отчаянно кивает:              — Да, конечно! Я сейчас!              И под удивленным взглядом скрывается в ванной комнате, чтобы ледяной водой охладить горящее лицо. Галф смотрит на себя в зеркало и не понимает, в чем дело: он же сейчас не в животной ипостаси, тогда откуда такие странные реакции?              Если бы Мью тоже был кумихо, то он бы подумал, что его заворожили.       Галф трясет головой и фыркает от нелепости своего предположения: вот еще придумал! Заворожили!              Кстати, надо будет все-таки опробовать свои силы: вдруг они уже вернулись? Тогда и раны заживать будут быстрее.              Он осторожно выходит из ванной и идет на кухню, где Мью уже раскладывает еду по тарелкам:              — Давай ужинать!              Получилось и правда неплохо: рис не разварился, овощи с мясом в меру соленые и ароматные. Галф с жадностью накинулся на еду: давно он так вкусно не ел!              Но кусок тут же перестает лезть в горло, которое сжимается из-за воспоминаний: так вкусно раньше готовила только мама. Он понимает, что больше не в состоянии проглотить ни крошки, поэтому откладывает ложку и хрипит:              — Спасибо за еду.              Мью снова хмурится:              — Ты совсем мало поел. Тебе не вкусно?              Галф с ужасом понимает, что по щекам катятся совершенно непрошенные слезы, которые он не в силах сдержать, поэтому быстро отворачивается:              — Просто больше не хочу.              Он очень старается не всхлипывать, чтобы не выдать себя. а потом и вовсе решает уйти с кухни, но звук шагов заставляет его вздрогнуть, как и ласковое поглаживание по голове:              — Эй, плакать — это нормально. Никто над тобой не будет смеяться из-за этого.              Галф весь сжимается, потому что не знает, что ему делать дальше: то ли бежать как можно быстрее, как его всегда учили, то ли…              Вторая ладонь зарывается в его волосы, успокаивающе массируя, стараясь не задеть рану:              — Я научился этому у моих пациентов: если им плохо или страшно, то всегда помогает тактильный контакт. Просто прижаться или погладить — тогда они успокаиваются.              Он замирает, а потом резко оборачивается, чтобы обхватить обеими руками парня за талию и уткнуться лицом тому в живот:              — Тогда я…              Договаривать ему уже не надо: руки ложатся ему на плечи, поглаживая уже их:              — Да, столько, сколько тебе нужно.              От тоски и так долго сдерживаемой боли его тело сотрясают рыдания, но становится немного легче, потому что есть тот, кто тебя удерживает в этом шторме. Наверное, поэтому из него сейчас так легко льются слова:              — Раньше мне так готовила мама, а несколько месяцев назад ее с отцом убили охотники. Я бы тоже не спасся, но я смог убежать — она так умоляла меня спрятаться. Но они все-таки меня нашли…              Руки, что сжимают его плечи, напрягаются, а потом снова начинают его гладить как то самое животное, которое от тоски и страха вот-вот начнет выть.              Но в этих руках уже не так больно.