Амарант

— Он справится. Гермиона никак не отреагировала на эти слова Пэнси, продолжив мрачно смотреть в окно, за которым постепенно стихала гроза — в отличие от ее неотступающей тревоги. Ливень превратился в моросящий дождь, а гром почти лениво рокотал где-то вдалеке. Прошло уже полчаса, а от Драко по-прежнему не было никаких новостей. — Грейнджер, не изображай из себя скорбящую вдову, — проворчала Пэнси, и Гермиона была уверена, что та закатила глаза. — Не хочешь перекусить? Этот рисовый пудинг — лучшее, что я пробовала в своей жизни. — Нет, не хочу, — сдержанно огрызнулась Гермиона и отошла от окна со скрещенными на груди руками. Они находились все в той же гостиной поместья Ноттов. — Волдеморт в этот момент, возможно, пытает моего мужа, а ты предлагаешь мне насладиться десертом? — Почему нет? — невозмутимо отозвалась Пэнси, за что удостоилась испепеляющего взгляда. — Если не можешь повлиять на ситуацию, просто прими ее. — Закрой рот, Пэнси! — на эмоциях осадила ее Гермиона. — Я посмотрела бы на тебя, будь на его месте Тео. Тоже уплетала бы рисовый пудинг, приговаривая «просто прими ситуацию»? Пэнси не обиделась. Для слизеринцев такая манера общения, наверное, была привычной. У них вырабатывался иммунитет к колкостям — с такими-то родителями и друзьями. Но прощалось подобное только близким. Пэнси просто высокомерно фыркнула и, зачерпнув ложкой еще немного рисового пудинга, пробормотала: — Королева драмы. Своевременное появление Тео помешало дальнейшему развитию конфликта. С выражением раздраженного высокомерия на лице он прошел мимо Пэнси и Гермионы, остановившись возле портрета своего отца. Скрестив руки на груди, Тео изрек: — Это жутко, что я чувствую облегчение? — Это нормально, дорогой. — Пэнси, пережевывая рисовый пудинг, даже не посмотрела в его сторону. — Он был сволочью. И заслужил такой конец. — Теперь я — глава семьи. — Разумеется, ты. Явный сарказм в голосе Пэнси заставил Гермиону неохотно улыбнуться. Тео тоже хмыкнул и отвернулся от портрета. На его лице, что бы он ни говорил, читалось сожаление. Вызвав домового эльфа, Тео указал себе за спину и распорядился: — Уберите это, а лучше сожгите. Гермиона, опустившись в кресло, невольно засмотрелась на порцию аппетитного рисового пудинга, до которой Пэнси еще не успела добраться. И даже всерьез задумалась, не стоит ли ей действительно съесть его и отвлечься. Но в тот момент, когда ее рука потянулась к десерту, в гостиной появился Джилл. Дрожащий и напуганный. — Мисс Грейнджер. Видимо, ему тоже приказали называть ее именно так в целях конспирации. — Да? — встревожилась Гермиона, отдернув руку. — Я должен перенести вас в Малфой Мэнор. Повисла тишина. Страшная тишина, в которой пряталось много всего: ужас, сомнения, беспокойство, даже смирение. И разбивающее сердце осознание — что-то произошло. Весь вид Джилла — его печальные глаза и дрожащие ручки, которыми он комкал подол своей грязной наволочки — кричал об этом. Драко в опасности. Значит, и она тоже. — Кто отдал приказ? — спросил Тео, и его голос тоже прозвучал напряженно. — Темный Лорд. Темный Лорд, не Драко. Гермиона вцепилась в подлокотники кресла, будто оно являлось единственным, что удерживало ее от еще одного приступа истерики. Дышать. Она должна дышать. — Он знает, что я могу покидать поместье. — Это прозвучало как приговор. — Поэтому пришел в ярость? — И что в этом такого? — нахмурилась Пэнси, наконец оставив в покое проклятый рисовый пудинг. — Драко может перемещать тебя и без обручального кольца на безымянном пальце. Он имеет доступ к управлению родовой магией, лежащей в основе защитного купола над Малфой Мэнором. Придумать причину твоего нахождения здесь проще простого. С этим бы Драко справился. Дело в другом. — Что, если?.. — Гермиона не могла заставить себя пошевелиться. — Малфой не допустит, чтобы с тобой что-то случилось, — заверила ее Пэнси почти с досадой. — Он позаботится о твоей безопасности. — А кто позаботится о его безопасности? — возразила Гермиона с презрением на лице. — Если Волдеморт уличил его в чем-то, то меня вызывают либо в качестве свидетеля, либо как рычаг давления на него. Будут пытать у него на глазах? Заставят его убить меня своими руками в качестве наказания? Как произошло со старшими Гринграссами, которых убили на глазах у их дочерей. — Не нагнетай. — Тео повернулся к Джиллу. — Что там произошло? — Джилл не знает, — пробормотал эльф, пряча глаза. — Ему просто велели перенести мисс Грейнджер. Пожалуйста, поторопитесь. — Волдеморт запретил ему рассказывать, — догадалась Гермиона. — Чтобы мы оставались в неведении и ничего не предприняли. Это капкан. — И тебе придется в него попасться. — Пэнси выглядела такой невозмутимой, что хотелось залепить ей пощечину, чтобы она очнулась и осознала происходящее. — Другого пути нет. — И что, вы ничего не сделаете? Ему, возможно, нужна помощь! — Грейнджер, — устало взглянул на нее Тео. — Если бы Драко требовалась наша помощь, он дал бы об этом знать. Для этого у нас есть зачарованные медальоны. Раз молчит, то не видит необходимости вовлекать нас. Это тебе не Орден, когда вы спешите на помощь друзьям при любой угрозе их жизни, наплевав на возможные последствия. На Темной стороне один неверный шаг может стоить жизни. — Это цинично. Вы просто оставляете его один на один с этим чудовищем из страха за свои жизни! Драко может не просить о помощи, потому что уже не в состоянии этого сделать. Может, у него отобрали этот дурацкий медальон или… Да что угодно могло произойти! — Независимость — удел сильных, — пожала плечами Пэнси. — Драко проходил через такое дерьмо, которое ты и представить себе не можешь. — Потому что вы не пришли ему на помощь, когда это требовалось! Разочарованная и разгневанная их черствостью, Гермиона резко встала на ноги и подошла к Джиллу, который нервничал все больше с каждой минутой ее промедления. — Что бы ни произошло дальше… — Она сделала выразительную паузу и улыбнулась через боль. — Знайте, что часть вины лежит и на вас. В глубине души Гермиона понимала, что отреагировала излишне эмоционально, но она просто не могла смириться с равнодушием тех, кого Драко считал своими друзьями. Для нее дружба работала иначе. Когда Луна и Невилл попали в плен, она места себе не находила и осмелилась отправиться им на выручку, даже осознавая все риски. — Можешь перенести меня, — кивнула она Джиллу, мысленно приготовившись к самому худшему. Оказавшись в собственной комнате, Гермиона обомлела. Какого черта? Джилл тут же исчез. Волдеморт оторвал взгляд от стоявшего перед ним Драко — целого и невредимого — и буквально впился глазами в нее. Мерзкая улыбка расползлась на его тонких губах. — А вот и ты, грязнокровка. Я уже заждался. Сориентировавшись, Гермиона изобразила покорность и склонила голову. — Повелитель. — Отрадно знать, что хватка Драко настолько сильна, раз он позволяет себе перемещать тебя куда-то еще и не бояться, что ты попытаешься сбежать. Он таскает тебя с собой как собаку на поводке. — Раздался смех, от которого кровь стыла в жилах. — Скажи, как он добился такой верности? Что он ожидал от нее услышать? — Только не говори, что тебе понравилось быть его игрушкой. Теперь ясно. — Я принадлежу ему. Правда. Ничего кроме правды, но Гермиону все равно покоробило от этих слов. — Занятно… — протянул Волдеморт и снова взглянул на Драко, который был холоден и тверд как скала. Смотрел в никуда и даже не шевелился. Окклюменция. — Ты уверен, что еще слишком рано? Грязнокровка выглядит убедительно сломленной. Мы могли бы использовать ее как приманку и тем самым спутать их планы. Они передумают нападать, надеясь спасти ее. Предложим грязнокровку в обмен на то, что они у меня украли. А когда попадутся в нашу ловушку, я заберу свое. И заодно покажу Ордену, во что превратилась их непорочная героиня. Это пошатнет их силы. Что думаешь? — Они попытаются схитрить и поймут, как вам важен этот предмет. На переговоры явятся с подделкой, а оригинал перепрячут и тем самым усложнят нам поиски. Грязнокровку можно будет использовать куда выгоднее. Что касается Ордена и их готовящегося нападения… Пусть остаются в неведении. Как по мне, не стоит рушить их иллюзии. Позволим им думать, что их план состоятелен, а мы ни о чем не подозреваем. Мы подготовимся к нападению и будем ждать, куда они ударят. Хотя вряд ли Малфой Мэнор в их плане — нечто большее, чем отвлекающий маневр. Они не смогут преодолеть защитный купол. Скорее, Орден хочет отвлечь внимание от реальной цели, а именно Отдела тайн. — Ищут разгадку? — Наверняка. Гермиона вникала в их разговор, но многое ускользало от нее по незнанию. Выходит, что Волдеморт каким-то образом узнал о планах Ордена напасть на Малфой Мэнор и потому пришел в ярость? Об их цели вызволить ее из плена, однако, не упоминалось. Драко скрыл это? Причем здесь Отдел тайн и о какой разгадке они говорили? Неужели речь шла о том загадочном предмете, который Орден выкрал из тайной лаборатории в Солсбери? — Вряд ли они ожидают встретить там меня. — Мой лорд, вам лучше не участвовать в сражении. — О, я не согласен, мой мальчик. Мне любопытно, что они придумали, дабы пробраться в находящееся у нас в руках Министерство, и что ищут в Отделе тайн. Я даже не удивлюсь, если они притащат его с собой, догадавшись использовать испускаемое им излучение для поиска ответов. В Отделе тайн есть кое-что, что может помочь им с определением природы попавшей в их руки вещицы. Если это так, у меня появится шанс вернуть украденное. Только я могу к нему прикоснуться, как ты помнишь. — Как вам угодно, повелитель. — Драко не стал спорить, продолжая стоять в позе подчинения со сложенными в замок перед собой руками. — Оставим дела, — с благодушием воскликнул Волдеморт и покосился на Гермиону, которая побледнела от его внимания. Не к добру. — Меня заинтриговал твой подход, Драко. Ты так быстро подчинил себе ее волю, чего я годами не могу добиться с твоей дражайшей супругой. Она все еще сопротивляется. Возможно, я делаю что-то не так. Предлагаю тебе взглянуть. Вдруг у тебя найдется пара советов? Будь так любезен, перенеси нас к леди Малфой. Гермиону замутило, словно она съела что-то мерзкое и безнадежно испортившееся. Волдеморт хочет, чтобы Драко смотрел, как он насилует его — формально — жену? Это попытка доказать свое превосходство? Желание убедиться в преданности? Или просто-напросто жестокость, от которой этот ублюдок получал удовольствие? — Оставайся здесь, — приказал ей Драко, не повернув головы. — Нет-нет, возьмем ее с собой. — Только не это. Пожалуйста, нет. — Пусть понаблюдает. Это будет полезно. Даже на расстоянии, не видя его лица и глаз, Гермиона почувствовала ледяную ярость Драко. Она буквально заморозила собой пространство. Его кулаки сжались, челюсть дрогнула, будто он из последних сил удерживал себя от рвущихся наружу слов. Его стальная выдержка затрещала, стоило Волдеморту предложить взять ее с собой. Он вот-вот выдаст себя. Себя и их связь. Поскольку она была его слабым местом. «Драко», — позвала его Гермиона, вспомнив уроки легиллименции Грюма. Она толкнула свое сознание, мысленно представив, что прикасается к стене окклюменции в разуме Драко. Почему-то в ее представлении она выглядела как глыба льда. — «Драко, я выдержу». Гермиона почувствовала, как он внутренне вздрогнул от ее вторжения. Его собственные мысли пульсировали от гнева, страха и боли, когда ворвались в ее разум, не встретив никаких преград. От него — ее супруга — родовая магия Гермиону не защищала. «Нет». «Драко, ты только подставишься под удар». Она почти услышала, как он взвыл от бессилия и злости. «Я выдержу», — упрямо повторила Гермиона и, изнеможенная усилиями, отстранилась от его разума. — Как прикажете, повелитель, — прохрипел Драко к ее облегчению. — Грязнокровка, подойди. Едва она это сделала, он схватил ее за руку и переместил в спальню Астории, где она уже бывала. Ничего с тех пор не изменилось. Великолепные покои в слизеринских цветах, а на кровати, достойной королевы, возлежала обессиленная и измученная девушка с дрожащим дыханием. Астория беспокойно спала, но покой ее потревожили. — Проснись, дорогая. — Волдеморт бросил в бедняжку Жалящие чары, от которых она подскочила на подушках и простонала от боли. — Смотри-ка, у тебя гости. Боже, уже от этого приветствия сердце сжалось от жалости и страха. Гермиона сглотнула, но постаралась не выдать своих чувств. Она подведет Драко, если хоть как-то продемонстрирует свое отношение к происходящему. Пора бы вспомнить об окклюменции, к которой, как ошибочно считали, у нее был дар. Никто из тех, кто ее обучал, и предположить не мог, что ее разум защищала родовая магия Малфоев. Она представила, как вокруг ее разума вырастает кирпичная стена, как в доме ее родителей. Она увита диким плющом и надежно защищает ее мысли. Крепкая и непробиваемая. Почти со скрипом ей удалось закрыться, однако глупо предполагать, что такой легиллимент, как Волдеморт, не разрушил бы ее стену за считанные секунды. Но ей не это было нужно. Ее защитит родовая магия. Куда важнее сейчас спрятать свои чувства и эмоции. — Драко согласился понаблюдать за тем, как ты учишься подчинению. Он преуспел в этом с грязнокровкой. Я мог бы позволить ему преподать урок и тебе, но я не хочу довольствоваться чьими-то объедками. — Волдеморт словно бы с вызовом повернулся к Драко, который внешне оставался беспристрастным. — С его стороны было так любезно позволить мне пользоваться телом его супруги вместо него. Ты ведь не возражаешь, Драко? Провокация. И будь у Драко хоть какие-то чувства к Астории, она бы удалась. Вот только он ненавидел Асторию после всего, что она сделала в прошлом. Возможно, ему было чисто по-человечески жаль Асторию, но по словам Дафны он не стал бы рисковать жизнью, чтобы спасти ее. И потому без тени мучений или колебаний ответил: — Нет, мой лорд. — Прелестно, — оскалился Волдеморт. — Что же, займите места в первом ряду. Драко, все еще держа Гермиону за руку, повел ее к креслам у камина. Они уже стояли лицом к кровати, будто наблюдение за тем, что на ней происходило, было обычным делом. Как часто Волдеморт заставлял Драко смотреть на это? Как часто думал, что ломает волю своего генерала, пока его настоящая жена находилась в безопасности? Сейчас она была здесь, и они оба ходили по краю. Драко гордо сел в одно из кресел, выпустив ее руку. Подражая ему, Гермиона сделала то же самое и глубоко вдохнула. Она просто представит себя в другом месте. Где-то бесконечно далеко отсюда. Возможно, в Норе, какой она была еще до войны. Сентябрь, на небе светит солнце, а пшеничное поле вокруг дома золотится в его лучах. — Встань, дорогая, — послышался глумливый голос Волдеморта, разрушивший ее фантазию. — Разденься перед ним. Астория, едва держась на ногах, сбросила с себя ночную сорочку и осталась голой. Волдеморт встал у нее за спиной и пронзил взглядом Драко. Гермиона снова попыталась спрятаться в своем разуме. Молли что-то пекла на кухне, между делом ворча на Фреда и Джорджа, которые все утро пугали ее, аппарируя в самые неожиданные места. — Твое присутствие, Драко, благотворно на нее влияет. Неужели хочешь ему понравиться? — Астория задушенно вскрикнула, когда Волдеморт невербально наслал на нее какие-то чары, и она начала скрести пальцами по горлу. — Ждешь, что он спасет тебя? Ему будет плевать, даже если я вспорю тебе живот и выпущу кишки. Какая жалость… Гермиона задрожала, потому что ее фантазии таяли от жуткого звучания его голоса. Она хотела отвернуться, но понимала, что нельзя. Иначе привлечет к себе внимание. Волдеморт отозвал магию, и Астория, рухнув на колени, стала судорожно дышать. — Тебе помочь? — с лживой лаской поинтересовался он и, схватив ее за волосы, затащил на кровать. Астория всхлипнула, упав на постель как сломанная кукла.— Не благодари. Это лишнее. Гермиона стиснула челюсти, когда Волдеморт взмахом палочки развеял свою черную мантию, продемонстрировав уродливое бледное тело с выступающими костями. Он был похож на ожившего мертвеца, и к ее горлу подступила желчь из-за отвращения. Пока он взбирался на кровать, а затем и на захлебывающуюся слезами Асторию, Гермиона ощутила ласковое касание к своей рассыпающейся кирпичной стене окклюменции. Это был Драко, и она впустила его, мгновенно уловив все его подавленные эмоции. Ему было омерзительно, он злился и… беспокоился? Даже боялся. «Я покажу тебе кое-что». Беспокоился о ней, не об Астории. Он и злился из-за ее присутствия. «Я не могу даже смотреть на это со стороны, а она переживает подобное каждую ночь», — возразила ему Гермиона. — «Как ты можешь бездействовать?» В ее разум ударила волна чужого раздражения. «Я ничего не могу сделать». «Ты сказал бы то же самое, будь я на ее месте?». Гермиона пожалела об этой мысли, когда ее буквально оглушила его необузданная ярость. Она была похожа уже не на волну эмоций, а на цунами, которое способно стереть с лица земли целый мегаполис. Удивительно, как он остался сидеть на месте. «Не самая лучшая идея — заставлять меня представлять это», — прорычал он в ее голове. — «Особенно сейчас». Гермиона попыталась выставить его за пределы своего разума и закрыть стену, но Драко было просто не сдвинуть. Он почувствовал ее сопротивление и, судя по его эмоциям, передающимся через установившуюся связь, взял себя в руки. «Пожалуйста, Грейнджер. Ты не обязана смотреть на это». Гермиона сжала кулаки и зажмурилась, когда от мысленной перебранки ее отвлек громкий вскрик Астории, за которым последовали ввергнувшие ее в панику звуки сталкивающихся обнаженных тел, мерный скрип кровати и стоны боли. «Да», — взмолилась она в спешке. — «Да, покажи мне. Быстрее!» И в следующее мгновение она оказалась на какой-то лесной поляне, лежащей прямо на траве на чьей-то теплой мантии, пахнущей мужским одеколоном с восточными нотами. Вот только смотрела на себя со стороны — чужими глазами. И эти глаза любовались ею, пока она сама завороженно разглядывала звездное небо у себя над головой. Гермиона ощутила, как по венам смотрящего на нее струится сияющее золотое обожание и куда более мрачное чувство, почему-то окрашенное в алый цвет — собственничество. Казалось, оно скандирует «моя, моя, моя». Удивительно, что внутри воспоминаний Драко она ощущала настолько тонкие оттенки его эмоций. — Смотри, это созвездие Дракона, — сказала она, указав пальчиком в небо. — Угу, — рассеянно ответил голос Драко, и его рука потянулась к ее волосам, раскинувшимся вокруг ее головы как ореол. — Ты не посмотрел, — насупилась Гермиона в его воспоминании. Он мягко, почти с нежностью рассмеялся и все-таки обратил взгляд к небу. Гермиона из настоящего восхитилась красотой бархатно-синего неба с крохотными мигающими звездочками, похожими на бриллианты. Если они и вправду были такими в прошлом, она могла понять тоску Драко, которая появлялась в его глазах, когда она была рядом. Он, наверное, скучал по тому времени, когда у них все было хорошо. — Малфой! — захихикала Гермиона, когда он наклонился и стал целовать ее шею, едва касаясь губами. — Мне щекотно. Гермиона, просматривающая это воспоминание, почти захлебнулась от искрящейся теплым розовым нежности, которая овладела им в этот момент. Правда, она быстро окрасилась в насыщенно-бордовую жажду, словно в розовую акварель подмешали красную. Драко навалился на нее, переместив губы сначала на ее подбородок, а потом на ее губы. Она открыла рот, впустив его язык. — Секс под звездами — очень романтично, но я замерзла, — отстранившись и увернувшись от нового поцелуя, произнесла она через несколько минут жарких поцелуев. Гермиона из настоящего поняла, что она из прошлого слукавила. Ночь была совсем не холодной. — Почему ты не сказала раньше? — Эмоции Драко сменились почти мгновенно, полыхающая красным страсть превратилась в темно-синюю тревогу и неприятно-желтое самобичевание. — Сядь. Послушавшись, Гермиона в воспоминании подавила улыбку, когда Драко закутал ее в свою мантию и, заметив веселые искорки в ее глазах, чмокнул в нос. — Возвращаемся в замок? Она покачала головой и ткнулась лбом в его грудь. Обвив ее руками, Драко вздохнул, уперся подбородком ей в макушку и преисполнился умиротворения, которое переливалось серебристо-белым. Какое-то время они наслаждались тишиной и стрекотом сверчков в траве, пока Гермиона не прошептала: — Я навсегда запомню этот вечер. Гермиона из настоящего вся сжалась от боли. И как же больно было Драко, когда он вспоминал это. Он ведь сам, собственными руками, стер из ее памяти и этот вечер тоже. Но в воспоминании он только усмехнулся и поцеловал ее в волосы, пока у него в груди пульсировало чувство, которое так боялась обнаружить Гермиона. Любовь. Он любил ее тогда. Возможно, что и сейчас. — Я тоже, Грейнджер. А теперь в замок, пока ты не превратилась в ледышку. Драко выпустил ее из объятий, поднялся с травы и протянул руку. Гермиона схватилась за нее без раздумий, и ее вытянуло из воспоминания в реальность. Там, где Волдеморт уже в своей мантии отходил от кровати, на которой лежала истерзанная Астория и причитала «пожалуйста, нет». Он, кажется, пытал ее магией в процессе изнасилования, потому что у нее был сорван голос, а тело вздрагивало как от последствий Круцио. — Драко, тебе есть что сказать? — Смею ли я учить вас чему-то, повелитель? Гермиона была так благодарна ему за побег, но и чувствовала вину перед Асторией за свою трусость. Она сдерживалась от желания подорваться с кресла и хоть как-то помочь ей с этим справиться. Кощунственные слова Драко прозвучали эхом в ее голове. Что она могла сделать? Возразить и вмешаться означало нарисовать у себя на лбу мишень, да и не только у себя. Именно сейчас она поняла мотивы Пэнси и Тео. Защита близких. — В таком случае продемонстрируй наглядно. Гермиона очнулась от своих мыслей, услышав эту фразу. — Мой лорд? — Драко тоже насторожился. — Покажи мне, как ты учишь грязнокровку покорности. Мне любопытно. Хотелось расхохотаться. От собственной наивности. Она и вправду надеялась этого избежать? Что каким-то чудом Волдеморт о ней забудет? Что он просто так привел ее сюда? Этот ублюдок хотел ее сломать, и он не упустит возможности сделать это через очередное унижение Драко, который в его понимании считал сношения с грязнокровкой позором, ронял себя в его глазах и пятнал свою чистокровную честь подобной связью. — Только не здесь. — Волдеморт брезгливо оглянулся на кровать и взмахнул Бузинной палочкой. Появился Джилл, привлеченный его зовом. — Позаботься об этом. — Он имел в виду Асторию, которая никак не могла прийти в себя и все еще молила о пощаде. — Она нужна мне живой. Драко все это время стоял у кресла как статуя из камня. Одной ногой он был уже в пропасти, и Гермиона поняла это по выражению его лица. Не смолчит. Воспротивится, даже зная, что за этим последует. Он уже готовился принести себя в жертву, когда она с силой врезалась в его ледяную стену окклюменции и процедила: «Даже не думай, Малфой! Ты сделаешь все, что он прикажет. Или я сама тебя убью». Ее проигнорировали. Он возвел глаза к Волдеморту, почти с жадным нетерпением ожидающему его реакции. Уже раскрыл рот, чтобы произнести свой смертный приговор, но вмешалась Гермиона. Она сделала шаг вперед и демонстративно склонила голову перед изумленным таким ее поступком Волдемортом. — Повелитель, ваша воля для нас — закон. «Грейнджер!» — взревел Драко у нее в голове, сметя ее кирпичную стену как ураган пятой категории. — «Что ты делаешь?!» «Спасаю нас, идиот». «Нет, никогда». «Да и прямо сейчас», — надавила Гермиона, и весь ее страх испарился от осознания, что на кону. — «Он только этого и ждет — когда ты оступишься. Я же сказала, что выдержу». «Ты не понимаешь, о чем говоришь». — Итак? — Волдеморт в предвкушении улыбнулся. — Драко, ты разве не рад возможности проучить эту девчонку? Ты так бился за нее с Макнейром. Я был впечатлен. И заинтригован — в особенности вашими играми на минувшем торжестве. Грязнокровка кажется почти влюбленной. Целует тебя по своей воле, загораживает собой и берет слово, когда ты пребываешь в сомнениях. Хочется увидеть собственными глазами, как ты довел ее до такого состояния. Драко нашел в себе силы только на то, чтобы скупо кивнуть. — Ее комната подойдет, — лениво добавил Волдеморт. — Слышал, ты отдал ей в пользование довольно неплохую спальню, хотя она этого и не заслуживает. Для собственного комфорта, полагаю? Осквернять ее присутствием собственные покои было бы неосмотрительно. Драко промолчал и снова взял Гермиону за руку. Его ладонь оказалась холодной и влажной. Он перенес их в ее спальню, еще недавно казавшуюся Гермионе островком безопасности в этом прогнившем от тьмы поместье. И он вот-вот будет осквернен. Драко повернулся к ней, загородив собой от Волдеморта, вальяжно севшего в кресло. — Начинайте, — повелительно повел рукой он. Гермиона смотрела в глаза Драко и ту же самую мысль вложила ему в голову. Пробиться к нему в разум было бы невозможно, не позволь он ей это. Судя по эмоциям, он пребывал в ужасе и едва сдерживался от желания уволочь ее подальше отсюда. «Смотри только на меня. Будто мы здесь одни, только ты и я». Его челюсть дрогнула, когда он заметил, как ее пальцы потянулись за спину, чтобы расстегнуть пуговицы на вечернем платье. Гермиона не разрывала зрительного контакта, уговаривая саму себя сосредоточиться только на нем. Драко перехватил соскользнувшее с ее тела атласное платье на уровне талии, словно инстинктивно хотел помешать ему упасть. Потом отдернул руку, и оно оказалось на полу, оставив ее в простом черном белье. По телу пробежал холодок. «Только ты и я», — повторила она, взявшись расстегивать пуговицы уже на его пожирательской мантии с погонами генерала. Она успокаивала его как могла, показывая, что в силах с этим справиться. Иначе они оба не выживут. Гермиона стянула с его плеч мантию, позволив себе опустить глаза на несколько секунд, пока боролась с его рукавами. Драко тут же взволновался, и она поспешно перехватила его взгляд, пока он не успел погрузиться в свои мысли. Проведя ладонями по его обнаженной груди, исполосованной шрамами, она скользящим движением опустила их на живот и почувствовала, как его пресс напрягся. — Мне снять брюки? — спросила она сиплым голосом. — Нет, — отрезал Малфой. — Сними, — последовал приказ Волдеморта, о котором они едва позабыли. — Преступление — прятать такое тело. Побледнев, Драко сделал как было велено и тоже остался в одних боксерах. Когда они избавились и от белья, он почти сразу подхватил ее с пола и, не дав Волдеморту как следует разглядеть ее, уложил на кровать и быстро навис сверху. Закрыл своим телом. Гермиона поняла его и благодарно кивнула, хотя хотела заплакать. Но это разбило бы ему сердце. Потому вместо слез она положила ладони на его лопатки и обвила ногами его бедра. Это получилось так естественно, что удивило обоих. «Кажется, мое тело тебя помнит». Это только заставило Драко напрячься. Его мышцы окаменели. Черт возьми. Хотела приободрить, но лишь надавила на больное место. Пытаясь исправить положение, Гермиона как можно более мягко коснулась его разума, толкнув к нему мысль: «Смотри мне в глаза». Драко переместил вес на локти, и их лица оказались так близко, что она могла разглядеть каждую его ресницу. Гермиона ощутила, как он убрал для нее все преграды в своем разуме. Она робко вступила в открывшийся проход и почувствовала это. Его эмоции. Боль, клубящаяся черным. Болотно-зеленая вина. И любовь, которая сначала была задавлена ими, но стала расти и шириться, пока они смотрели друг другу в глаза. Драко обнажился перед ней не только телом, но и душой. Наконец, открылся. Все, что было за пределами кровати, исчезло. Словно они и вправду были одни. Она и он. Гермиона даже не поняла, что по ее щекам заструились слезы, пока они не стали неприятно заливаться в уши. Драко скользнул губами по ее губам, как бы предупреждая, и оказался внутри нее. Он начал медленно двигаться, позволяя ей привыкнуть. Легко было обмануться, что они занимаются любовью, а не сексом под принуждением в присутствии больного ублюдка. Потому что его глаза смотрели на нее почти с благоговением и тоже влажно блестели. «Все хорошо», — заверила она мысленно, проведя ладонями по его движущейся спине, потому что ощущала, как его раздирают противоречивые эмоции: боль от осознания того, что происходит, и удовольствие от их долгожданной близости. — «Только ты и я». — Это почти скучно, — вторгся в их мир голос Волдеморта. — Мне привнести в это действо немного веселья или ты справишься с этим сам, Драко? Гермиона в этот момент возненавидела его всей душой. Как еще никогда не ненавидела. До желания убить своими руками. Задушить. Растерзать и наблюдать за мучениями. Он казался ужасно лишним и неправильным, присутствуя в такой личный для них момент. На пару секунд прислонившись своим лбом к ее, Драко вдруг отстранился, сел на пятки и закинул ее ноги себе на плечи. Гермиона не успела удивиться, как он резко нарастил темп, чтобы удовлетворить Волдеморта и не позволить ему вмешаться. Но их глаза не отрывались друг от друга и, сделав это по возможности незаметно, Драко проскользил губами по ее ноге, вызвав у Гермионы трепет внизу живота. Они снова растворились в моменте, чувствуя несмотря ни на что нарастающее удовольствие. Их тела и разумы слились в единое целое, так что даже присутствующий при этой магии Волдеморт не был существенной проблемой. Он казался ничтожной помехой, безрезультатно пытающейся разрушить то, что происходило в этой комнате. Гермиона не сдержала стона, когда одна рука Драко легла между ее ног, чтобы отвлечь ее приятными ощущениями, но она и без этого все глубже увязала в них. Внутри нее все сильнее пылало нечто. Не любовь и не счастье, а эйфория. Возможно, это была родовая магия, которая торжествовала от их воссоединения под крышей поместья, которое она пронизывала веками. Вопреки всему творилось волшебство, названия которому Гермиона попросту не знала. Трудно было объяснить это словами. Под конец Драко дошел до сумасшедшего ритма, снова нависнув над ней и оперевшись на локти. Вскоре простонав от освобождения, он свалился на нее без сил. Гермиона поморщилась от тяжести его тела, но не возмутилась, потому что ее охватило странное чувство завершенности и правильности. Драко тяжело дышал ей в ухо, пока удовольствие отпускало его. Волдеморт, напрочь забытый и оставшийся незамеченным, с презрительной ухмылкой растворился в воздухе. — Он ушел, — прошептала Гермиона, успокаивающе поглаживая Драко по влажной от пота спине. — Все закончилось. Драко перекатился на спину и сел, спустив ноги на пол. Он отвернулся от нее и спрятал лицо в ладонях. Необъяснимое волшебство сменилось удушающим осознанием. Гермиона не пыталась утешить его. Она и сама заливалась слезами, лежа в смятой постели и смотря в окно, за которым уже занимался рассвет. Обычно рассветы воодушевляли ее. Начало дня. Надежда. Свет, побеждающий тьму. Но сейчас она сожалела о том, как много эта тьма у нее забрала. Гермиона вздрогнула, когда Драко отмер и, склонившись над ее животом, уткнулся в него лбом. То, что она плакала, ее нисколько не удивляло. Она была чувствительным человеком. Но влага, остававшаяся на ее коже после поцелуев Драко, которыми он переместился на ее бедро, шепча «прости», просто выбила ее из колеи. Не по себе, когда плачут сильные мужчины. Не потому что не должны, а потому что становилось ясно, насколько глубоко они ранены, раз наружу пробились слезы. — Драко… — Она быстро села и потянула его за волосы, чтобы оторвать себя и взглянуть в глаза. — Посмотри на меня. Он поднял голову, и Гермиона увидела, что по его впалым щекам струятся слезы. Его лицо было жестким и холодным, и слезы лились по нему словно капли дождя по прекрасному мраморному изваянию. Вытерев их с дрогнувшим сердцем, Гермиона не стала сопротивляться взявшемуся ниоткуда порыву и поцеловала его в лоб. — Тише, я с тобой. Он опустил глаза, будто устыдился своей слабости. — Иди сюда. Гермиона потянула его с пола к себе в постель и сразу же прильнула к его телу. Прижалась к груди и крепко обняла. Поколебавшись, Драко поначалу неуверенно обхватил ее руками в ответ, а потом так сильно сжал, что она почти задохнулась. Нетрудно догадаться, что он больше никогда ее не отпустит. Она и не хотела уходить. — Я с тобой, — повторила Гермиона, поцеловав его в ключицу. — Ты говоришь это, чтобы утешить меня. — Нет, я имею в виду именно это. Она попыталась отодвинуться, чтобы заглянуть ему в глаза, но Драко не ослабил хватки, потому пришлось говорить ему в шею. — После всего, что я увидела и узнала… — Ее голос сорвался, и она прочистила горло, чтобы продолжить. — Дафна и Астория, Пэнси и Тео, мы с тобой. Миссис Паркинсон, мистер Нотт, Гринграссы-старшие, твои родители. Сколько судеб он загубил? Теперь все, чего я хочу, это уничтожить его. Не так, как этого хочет Орден — чтобы победить в войне. Это личное. Я хочу убить его сама. И это значит, что я намерена вернуться в Пандемониум. Это возможно? Драко хмыкнул ей в волосы, постепенно расслабляясь в ее тепле. — Грейнджер, ты создала Пандемониум. Мы в твоих руках, если ты правда этого хочешь. — Странно покладисто. — Я дам тебе все, что пожелаешь. Гермиона замерла, даже боясь вдохнуть. — А если я желаю тебя? Теперь пришел черед Драко замирать. — Не говори мне этого, если не уверена. Я уже не смогу остановиться. Гермиона настойчиво выпуталась из его удушающих объятий и толкнула ладонью в грудь, заставив его лечь на подушки. Драко поддался, иначе бы она с ним не сладила. Сама же приподнялась на локте и, погладив его по еще влажной после слез щеке, серьезно и четко повторила: — Я с тобой. Драко просто смотрел на нее несколько бесконечно долгих секунд неизвестности. А потом резко опрокинул на спину, перекатившись на нее и придавив своим телом к матрасу. Гермиона взвизгнула от неожиданности, но не успела возмутиться — на нее обрушились с поцелуем, в котором сквозили ожесточение и собственничество. — Ты же понимаешь, что теперь тебе никуда от меня не деться? — прошептал он, оторвавшись от ее губ и став осыпать жалящими поцелуями шею. — Я пробудила чудовище? — пошутила Гермиона, жмурясь от приятной боли, которую оставляли после себя его губы. — Грейнджер. — Драко, задыхаясь, оставил в покое ее шею и вновь навис сверху. — Сейчас я предельно серьезен. Я не отступлю. Не после того, как семь лет жил с мыслью, что потерял тебя навсегда. Я не смогу отпустить тебя еще раз. Если ты моя, то моя. Решай сейчас, нужно ли тебе это. В его словах читалось предупреждение. Это как подписать договор с дьяволом. Пути назад нет, сделка нерасторжима. И только посмей нарушить условия — мир станет адом. — Малфой, я не бросаюсь словами на ветер. Мы теперь вместе. И вместе заставим Волдеморта пожалеть о том, что он сделал со всеми нами. Орден… Я дорожу ими, но они не согласятся на те методы, которыми пользуется Пандемониум. Они не пойдут на сделку с Тьмой, как сделали мы. Не виню их в этом, но наши пути разошлись. Мое место всегда было рядом с тобой. Ты мой муж, а это поместье — мой дом. И я намерена за это бороться. Беспокойство, царившее в его взгляде, утихло. Он кивнул и поцеловал ее — будто скрепил договор. Гермиона легла на его грудь, обхватив рукой мускулистый торс. Они не спали всю ночь, и это стало сказываться на ее состоянии. Глаза закрывались. — Поспи со мной, — попросила она уже в полудреме. — Все, что захочешь, — напомнил Драко, запустил руку в ее распущенные волосы и начал неторопливо перебирать их. Золотые лучи рассвета, озарившие небо на горизонте, коснулись их обнаженных тел, переплетенных в тесных объятиях.