Маленькая смерть в огромном мегаполисе

И всё-таки тот Шумайлов, что жил в голове Юрия, отказывался признать себя побежденным и наконец-то уйти. Он не давал о себе знать днем, но ночью, когда тяжелее всего приходилось бороться с видениями, иногда проносился перед внутренним взором Шевчука. После этого музыканта предсказуемо накрывала истерика, или же он шел в ванную, тихо, стараясь ничем не выдать своей боли, страдал там, а позже возвращался в теплую постель к Тэму, умывшись напоследок ледяной водой. Иногда Булатов просыпался и тогда начинал обнимать Юрия, шептать ему что-то хорошее, светлое, от чего музыканты быстро засыпали в объятиях. Да, Шевчук наконец-то перестал вздрагивать от каждого прикосновения, и Рустем был этому чертовски рад, хотя до полной реабилитации было ещё далеко. Но один раз случилось то, чего втайне даже от себя самого боялся Юрий: Костя ему приснился. И, как на зло, в этом сновидении хозяином положения оказался вовсе не гитарист, а потому его пробуждение после кошмара оказалось тяжелым и каким-то больным, ближе к обеду. Никакой лёгкости, в голове точно раскалённый свинец, одеяло и подушка мокрые – не то слезы, не то пот. А Булатов где-то на кухне, завтрак готовит... Юрий сжал зубы, но не мог пересилить себя, и тихо завыл, ощущая соленые дорожки на щеках, которые упирались в губы. Он плакал от бессилия, от невозможности просто выбросить клавишника из жизни, как ни старался. Волосы рваными прядями липли ко лбу, и Юрий вдруг неожиданно возненавидел их, помня о том, как его длинный хаер нравился Шумайлову. И как он таскал за волосы, и называл шлюхой, а иногда напротив, любовно гладил, и от этих постоянных контрастов Юрию казалось, что он сейчас сойдёт с ума.. Тэм появился очень вовремя. Успокоил: словами, руками – неважно. Только Шевчук перевел дыхание, облегченно вздохнул и, благодарно глянув на Рустема, решительно поднялся с ненавистной кровати, которая словно хранила отпечаток о его ночном кошмаре. В парикмахерской было пусто. Юрий молча показал девушке наскоро выбранное фото короткой стрижки, все равно какой, лишь бы покороче, но не совсем убого, и отдался судьбе, ловко орудующей бритвой, ножницами и черт знает, чем ещё. Парикмахерша возилась с ним не слишком долго, но результат Юрия поразил. Из зеркала на него смотрел.. ну да, он сам. Просто другой. И к этому другому теперь надо будет привыкать... Уже идя по улице, Шевчук вдруг ощутил легкость; вполне физическую, а не душевную, но и она привела музыканта в восторг, заставивший ноги шагать быстрее и бодрее, а внутренний голос неожиданно крикнул "Ну что, Костик, молчишь? А я теперь свободен!" Но голова резко взорвалась знакомыми интонациями так, что Юрий едва не упал, прижав ладонями виски. "Смеёшься, мразь? Ну-ну. Посмотри, что ты наделал, какую красоту угробил! Я же говорил, пропадешь без меня. Ты же сучка, а сучкам нужен хороший хозяин. Иди ко мне... Я тебя накажу, потому что ты провинился, а потом мы будем сидеть, и ты заберешься мне на колени, а я буду урчать и говорить, как люблю те..." – Заткнись! – Шевчук не сразу понял, что заговорил в реальности, благо улица была пустынная и некому оказалось шарахаться от странного мужика – Замолчи, тварь! "Вернись.. и все будет, как раньше.." ""Да ни за что!" Он побежал, чтобы как-то отвлечься от голоса. Трясущимися руками распутал наушники, включил музыку на полную мощность, только бы не слышать этого шёпота. Но он все равно пробивался к мозгу, и слезы вновь текли по разгоряченным от боли щекам, даже дома, в объятиях Рустема и позже, жадно затянувшись предложенной сигаретой, Юрий на мог до конца успокоиться. Какое-то время сбивчиво говорил, а потом умолк, не решаясь глянуть на Булатова. Только курил, радуясь уже тому, что Костя заткнулся. Тогда Тэму и пришла в голову мысль. – Юра.. нам надо уехать. – Куда? – безэмоционально произнес Шевчук. – У меня есть одна идея.. дача. Далеко отсюда, где нас никто не найдет. Только ты и я. Там сможешь расслабиться, забыть этого козла, как-то сладить с этим, – он чуть постучал костяшками пальцев по виску – Видениями. А там, может, и вернёмся. Заодно и бандиты тебя никакие не достанут. А природа! Тебе понравится. – Угу. – Ну, ты согласен? – с надеждой спросил Тэм, гладя руку Юрия. Тот посмотрел на него тяжелым взглядом, с трудом улыбнулся. – Согласен.. – Ну и отлично. Тогда будем собираться как можно быстрее. *** Ярослав ликовал – в конце концов, именно его гаврики смогли наконец, хоть и не без наводки Пригожина, вычислить район, где живёт этот чертов Шевчук. Теперь дело за малым: прошарить каждый дом, потом найти "клиента", несколько дней выждать а уж потом.. Что должно было случиться "потом" Дронов уже раз сто проговорил вместе с матерью и мог бы повторять перед сном, как молитву. Похищение. Бандитов до последнего держать не в курсе. Пригожинских не брать. Связь.. поддерживать по обстоятельствам. Вести по адресу такому-то. И уже потом вести переговоры с Охлобыстиным на, разумеется, очень выгодных для себя условиях. Только бы ничего не сорвалось... Неожиданно его телефон взорвался рингтоном. Звонил Пригожин, естественно, с левого номера, но Дронов примерно помнил комбинацию цифр в нем, а потому опознал. – Да? – Пизда. Дуй ко мне, живо, – и отключился, сухо произнеся эту фразу, оставив Ярослава негодовать. К тому, что он у дяди номер пять привыкнуть ещё было можно, но чтобы какой-то зек им командовал... Но что он мог сделать? В тесном кабинете Евгения кроме него самого сидела ещё парочка бандитов, которые косились на вошедшего Шамана. – Короче, слушаем все сюда. План меняется, брать будем завтра, иначе клиент соскочит. Итак.. У Дронова зашатался пол под ногами, а сердце в груди рухнуло куда-то вниз, не в пятки, а глубже, к центру земли. Как?! Как могло все пойти к черту? Бандиты, совершенно не заметившие бледного Ярослава, тоже были недовольны. – К чему спешить? – Клиент торопит события. Готовится линять, причем быстро. – Просек, что за ним хвост? – Да не похоже, – Пригожин чуть поморщился – Просто он со своим петушарой решил пожить в тишине и покое за городом. А поскольку, куда они едут, одному черту известно, все надо сделать быстро и по дороге. Они рано или поздно остановятся, и тогда.. Голова шла кругом. План провалился м треском, такой простой, что казалось, ничто его не сорвёт, но что делать теперь... Маргарита была категорически против того, чтобы Шевчука доставили к Охлобыстину, потому что оттуда "хер его кто вытащит, только ногами вперед, и то – не факт". Действительно, резиденция Ивана, куда, судя по подслушанному Ярославом разговору, повезут "клиента" находилась в страшных дебрях среди заброшенных деревень и вдали оживленных трасс. И что делать? Симоньян уже некоторое время терроризировала его своими звонками и сообщениями, юноша вынужден был уйти под издевательское улюлюканье с негромким, но различимым шепотом про "мамкину юбку". И вот это презрение вдруг показалось самым важным молодому человеку. Точнее, сделать так, чтобы все, особенно эти бугаи из мира криминала, вдруг увидели в нем не сыночка деспотичной матери, а серьезного человека. Личность. Как ни странно, что именно они наговорили тогда друг другу, Дронов помнил плохо. В голове остались только визги, отдельные фразы, мат, не вовремя попавшаяся под руку тарелка, собственный удар кулаком по стене, резкая боль, ярость и хлопок входной дверью. А потом – неожиданная тишина подъезда и свежий ветер в лицо. Только после – полное опустошение, какого Ярослав не испытывал давно. Может, вообще никогда. В объятиях абсолютной пустоты и одиночества музыкант неожиданно почувствовал себя потерянным. Казалось бы, вот она – свобода, только парень оказался к ней совершенно не готов. Помнится, подростком он планировал сбежать, в красках представлял, как сделает это и будет жить, возможно, даже в лесу, разумеется, со всем необходимым. Но сейчас он – разбитый и неприкаянный, с разряжающимся телефоном и горстью мелочи по карманам, без еды, зарядного, даже простых наушников или хотя бы карандаша с блокнотом. Ноги, руки, голова.. разве что куртка хорошая и ботинки. Шаман гулял по городу до вечера. Когда стало совсем голодно, наскреб денег на сомнительной свежести пирожок и кофе из автомата; оставалось не больше тринадцати рублей, и как существовать дальше, не было ни малейших идей. Ярослав сидел на лавочке в каком-то старом, полинявшем от времени дворе, где на ржавых лесенках краска сползала слоями. Глядел себе под ноги. Вечереет.. И тут вдруг осенило: Тигран. Ведь любовник матери не откажет приютить на ночь ее блудного сыночка? Может, у него даже найдётся какой-нибудь еда в холодильнике, ничего, что старая и невкусная, Дронов сейчас мог бы съесть что угодно. Конечно, он ни разу не ангел, и потом постоянно будет вспоминать об этом курьезе, а может, даже на порог не пустит и трубку не возьмёт... Но не к Пригожину же идти, и не к Охлобыстину? К матри – неожиданно взыгравшая гордость не пускала, а больше и не было у Ярослава людей, с которыми он общался хоть как-то. Не сложились. Так что, делать всё равно больше нечего, надо звонить. Трубку Кеосаян взял быстро, и на удивление легко согласился на то, чтобы молодой человек "перекантовался до утра". Назвал адрес, и Шаман бодро двинул туда, на ходу запихивая почти разряженный телефон в карман Ярослав зашел в плохо знакомую квартиру, словно автомат. Повесил кожаную куртку в прихожей, стянул берцы и неловко прошел вглубь помещения, не забыв закрыть дверь. – Тигран.. Эдмондович? – усталость и настороженность валили молодого человека с ног. Не случилось ли чего? Но неожиданно голос хозяина квартиры раздался из гостиной. – Отбрось формальности, прошу тебя. Проходи, будь.. кхе.. как дом.. Кеосаян, хозяин дома, был пьян, что ещё больше сбивало с толку. Может, и не сильно, но судя по полупустой бутылке виски, порядочно. Пропагандист вольготно расположился на диване, куда жестом предложил сесть Ярославу. Подумав, тот осторожно занял самый край, чем вызвал усмешку Тиграна. Тот слегка приблизился к Дронову, распространяя смесь ароматов из алкоголя и дорогого парфюма. – Что-то стряслось? – глядя прямо в глаза, спросил он. – Да. Понимаете.. понимаешь.. – и здесь Дронов замер. Что стоит говорить? В курсе ли он? Не сдаст ли ментам? Хотя последнего стоило не бояться, уж в полиции у Охлобыстина точно есть связи, но какой будет скандал... – Погоди – чуть хлопнув парня по плечу и на мгновение задержав ладонь, Кеосаян встал. Подтащил бутылку и ещё один бокал, плеснул немного напитка – Полегчает, выпей. Вздохнув, под пристальным взглядом Ярослав привычно подчинился, глотнув обжигающий напиток. Поморщился, ощущая огонь в глотке и где-то ниже сердца, встретился взглядом с Тиграном... Удивительно, стало действительно легче. Он сел свободнее, непроизвольно чуть задев коленом ногу мужчины, но тут же убрал ее. Показалось, или на секунду Кеосаян изменился в лице? Хотя, разве это важно? – С маман поругался? – добродушно спросил мужчина. И вдруг Шаман понял: это действительно то, о чем он хочет поговорить. Бандиты, дядя, переезд – по сути, все вторично. Но конфликт с матерью.. это странное, пьянящее ощущение, когда он наконец-то сумел ей возразить.. и те тонны боли, которые годами юноша носил в себе – вот, что действительно стоило беседы. Ярослав начал говорить. Сперва сбивчиво и торопливо, потом все больше распаляясь... Тигран слушал почти молча. Один раз налил ещё виски, вставил пару дежурных одобрений с глупой шуткой, но в целом... Он понимает, вдруг подумалось Дронову. И это новое осознание валило с ног не хуже алкоголя. – Да, дела.. Слушай, Ярослав.. маман у тебя, конечно, не сахар. Да и ты уже взрослый мальчик, – неожиданный блеск в глазах мужчины. Шаман только кивнул, неосознанно прижвинувшись ближе – Не хочешь отправиться в свободное плавание? – Да я бы с радостью – язык почти не заплеталмя, в голове царила восхитителная легкосьь. Он никогда ещё не пил крепкого алкоголя – Да кто менч отпустит? – Ну, можно же обратиться за помощью, если что.. – Кеосаян говорил негромко, вкрадчиво, и Шаман упустил тот момент, когда ощутил на своем остром колене большую и горячую ладонь. Несколько секунд Дронов смотрел только на нее, пытаясь осмыслить происходящее. Тигран.. ухажер матери.. хочет его? Такая дикая мысль! Но вот она, ладонь, и горячий шепот, который Ярослав не мог разобрать, да и надо ли? Шаман чуть затравленно отстранился, мельком глядя в карие глаза так близко от своего лица. Голова соображала плохо, путались эмоции, мысли, ощущения: отвращение, страх, застарелая боль, признательность, усталость и.. должно быть, просто любопытство? – Ярослав.. я бы мог тебе помочь, подумай об этом. – Вы.. ты.. ты же любишь мою мать? Или.. – Думал, что люблю. Пока не увидел тебя.. – Кеосаян каким-то плавным движением вновь стал ближе, его бедро почти касалось бедра Дронова. Тот какое-то время просто смотрел на эту ногу, на далекое от идеального телосложение Тиграна. Он, Ярослав, так устал, так замучился от постоянной опасности, злости и холода, а в этой квартире кто-то, кажется, хочет подарить ему немного ткпла... Наверное, трезвый и бодрый Дронов бы никогда ге согласился, его просто не могло быть в этой квартире. Но разбитый и пьяный, это другое дело. – А ты разве не.. не ненавидишь геев и всё такое? Тигран только махнул рукой, которую тут же положил на плечо Ярослава, провел по его руке – Всё это ложь, неужели ты не знал? Весь этот патриотизм и вылизывание сапогов, это все на камеру и цена таким речам – три копейки. Наивный.. Шаман только молча привался к мужчине, вручая себе – ему и судьбе. Дронов помнил не многое: как ласково гладили его уороткие дреды и пропускали их сквозь пальцы, поцелуи в висок, щеку, шею и, наконец, в губы; свой собственный ответ, в котором он так попытался уместить свою благодарность за это тепло и крепкие руки, которые обнимали его. Помнил, что боялся боли, но ее почти не было, только от чересчур резких или неосторожных движений. Помнил, как в какой-то момент сдавленно застонал, выгибаясь дугой, и руки не отпускали его ни на миг, постоянно гладя или прижимая к горячему телу. Помнил собственный восторг и это потрясающее тепло и то, как хотел слиться с этим человеком, отдать ему всего себя и раствориться в нём. Помнил, как после они вместе лежали бесконечно долго, но Кеосаян настоял на душе, а Дронов бессильно мотал головой, и Тигран с улыбкой нес молодого человека на себе, а потом его руки грубовато, но заботливо помогали отмыться, а губы так и шарили по лицу и груди, тающим под горячими струями. После они снова вернулись в постель и Ярослав заснул, повалившись на Тиграна. Утро выдалось не таким приятным. Мужчины ощущали себя неловко, хотя Кеосаян попытался было вновь заигрывать с Дроновым, но оборвал сам себя. Молодой человек подавил тяжёлый вздох. Он хотел бы остаться в квартире этого армянина навсегда, поселиться в его кровати и жить лишь прикосновениями рук с темной кожей и цепкими пальцами. Но, увы.. вряд-ли у Тиграна найдется место для него, парня на одну ночь, как бы грустно это не было. Придется уходить – туда, к матери и багдитам, которые уже успели спланировать похищение, а Маргарита предложила свой план, разбавив его угрозами. Закрыв глаза, Шаман сделал глоток кофе из своего стакана, когда неожиданно ощутил крепкие ладони на своих плечах. – Что-то не ладится? – Ярослав открыл главз и слабо улыбнулся, когда пальцы легли на его щеки, гладя кожу. Хорошо уже то, что Кеосаян не спешит выбросить и забыть своего мимолётного любовника. – Да так.. – в голове быстро строился ещё один план, собственнвый, но пока Дронов решил подыгрывать и дяде, и матери; действуя больше по ходу поьесы – Думаю, скоро все будет хорошо.. – Замечательно. Я могу что-то для тебя сделать? – Ну.. – Ярослав замялся, тая в чужих руках. Кеосаян смотрел на него, и пусть от этого блеска в глазах, как и от влажных поцелуев, ему становилось слегка не по себе, Шаман был безмерно благодарен этому человеку. Просьба, правда, поставила в тупик: вель всю свою жизнь именно от Долгова требовалось что-то сделать – Просто.. верь, что все будет хорошо? Тигран усмехнулся, отпуская его. И только на пороге, уже провожая музыканта, наконец привлек к себе и поцеловал, сминая чужие губы. – Мой мальчик.. Смято попрощавшись, Ярослав вышел