stay in a dream

Наконец-то. Дазай дождался этого. Он просидел 8 лет в тюрьме за убийство собственной матери, хоть и должен был 9. И вот, шатен смог сбежать на свободу, спустя 8 долгих и мучительных лет, за которые уже 100 раз успел подумать о том, что бы он лучше убил себя, а не её. В тюрьме же он неоднократно пытался умереть, что у него, к сожалению или счастью, ни разу не выходило. Чаще всего, причиной неудач было то, что его замечали, иль лезвия, которые он находил, были слишком тупые, чтобы ими вскрыться. Зато боль та ещё, хоть шатен и не любит физическую боль. У Осаму нет никого, ни друзей, ни знакомых, ни родственников, не говоря уже о близких людях. Парня все бросили, когда узнали, за что он сел. Сказать, что юноша горевал – будет самой нелепой ложью. Сколько бы он не прикидывался более общительным, таким он не был. Осаму вроде понимал, что людей вокруг него надо было ценить, но у него попросту не получалось. Может, это из-за того, что он ещё не встретил тех самых людей? Кто знает. Посадили Дазая в 19, сейчас ему 27 и каре-глазый не знает куда идти, и зачем идти. Есть ли смысл теперь вообще теперь идти куда-либо? У него нет ничего, абсолютно ничего, кроме желания подойти к высокому брюнету, с длинными волосами и ушанкой. Всё о чём Осаму подумал в первую очередь – это о том, зачем ему эта ушанка, если на улице весна, но шатена, на самом деле, это не особо волновало. Дазаю он понравился, внешность этого мужчины была необычная. Сразу было видно, он не японец – это преступника и очень привлекло. У него была бледная кожа, словно ходячий мертвец, подтверждению тому были ещё и большие мешки под глазами. Глаза были необычного цвета, – тёмно-слиловые, столько холода в них ничего хорошего не предвещало. Волосы у мужчины доходили до середины шеи, они были чёрные, отливающие холодно-фиолетовым, что тоже было не менее странно, но до безумия красиво. Постояв секунд 5 около незнакомца, Осаму всё же подошёл, так как терять ему уже было нечего. – Не найдётся сигаретка? — всё таки подойдя к брюнету, спросил каре-глазый, чуть махнув рукой, приветствуя. – Найдётся, — брюнет аккуратно протягивает сигарету с зажигалкой шатену и еле заметно улыбается. От этой улыбки Осаму не по себе, но он не обратил на это чувство внимание, приняв то, что незнакомец ему протянул. – Спасибо. Ты не японец, так? — тихо спросил шатен, говоря сквозь зубы, в которых уже была сигарета, которую после аккуратно поджёг и затянулся, позже выдыхая, смотря на безоблачное небо. – Да, я из России. Ты здесь рядом живешь? Если да, то не мог бы ты мне помочь? Это будет некой платой за сигареты, — сказав это, россиянен протянул Дазаю целую пачку сигарет, посмотрев ему прямо в глаза, из за чего каре-глазый слегка удивился. –Хорошо, чем помочь? И, кстати, как тебя звать? — всё таки согласился Осаму, докуривая эту сигарету и беря в другую протянутую пачку сигарет. – Фёдор Достоевский, работаю в полиции. Мне нужна помощь, чтобы найти одного преступника. Он смог сбежать из тюрьмы, должен был проходить где-то рядом. Дазай продолжал натягивать улыбку, словно не знал, к чему идёт разговор и о ком, хоть это и не так. Но он не мог перестать улыбаться, иначе свободы ему больше никогда в жизни не увидеть. –А ты знаешь, как он выглядит? Возможно, видел, опиши, пожалуйста, его и назови имя, если можешь, — поговорил Дазай, слегка убрав слишком большую улыбку, чтоб не вызвать подозрений. – К большому сожалению, я не имею понятия, как он выглядит, но, думаю, он одет в грязную, мешковатую одежду, а волосы у него каштановые. Имя ему – Дазай Осаму, ему 27. – Нет, таких здесь не видел, —Осаму докурил и выкинул бычок в урну, он уже собирался уходить, но Фёдор схватил его за запястье, на котором были новые порезы, из-за чего первый шикнул. – Я же знаю, что ты – Дазай, зачем лжёшь прямо мне в лицо? — брюнет развернул шатена так, что бы Осаму смог видеть холодно-слиловые глаза, которые до безумия пугали, но ужасно завораживали. Дазай впервые не знал, что сказать, он просто смотрел в глаза Достоевского и думал, что будет дальше. В голову приходили не самые лучшие мысли, но и нагружать сейчас себя своими фантазиями – не лучший вариант. Перебрав все возможные идеи, Осаму остановился на варианте – молчать. Повяжет в любом случае, что бы беглец ему не говорил, Фёдор знал правду. – Ладно, хуй с тобой, все равно один год оставался, но, знай, если увижу тебя в людных местах – убью тебя уже я сам. Тебе есть куда идти? — сдавшийся играть в молчанку, поинтересовался Достоевский, отпуская руку каре-глазого. – С чего бы у меня должно быть, но к чему ты это спрашиваешь? Неужто хочешь отвести меня в какое-нибудь тихое место и убить меня там, мол, сожалеть никто не будет? Не ожидал такого предательства от тебя, Фёдор. – Благотворительностью занимаюсь, бездомных собачек подбираю и приручаю. К ноге, Осаму. Хм, не думаешь, что слишком человеческое имя для собаки? Осаму на подробный ответ лишь сморщился и фыркнул. Прошло столько лет, а он всё так же сильно не может терпеть собак. Как людям вообще приходит в голову завести собаку? Почему не кого-то другого? Например, личный краб – восхитительная идея. Что-ж, странные, конечно, мысли порой посещали шатена. Они шли около 10 минут и всё время в тишине. Существуют два типа тишины: комфортное и пугающее. При комфортном – вовсе не хотелось прерывать её, наслаждаясь ею, а при пугающей – хотелось хоть включить самую глупую песню, по мнению человека, и начать петь, даже кричать, лишь бы не молчание. Именно второй тип был с полицейским, чем-то он пугал, здесь бы каждый согласился. Теперь и Осаму решил ее прервать: – А сколько тебе? Фёдор выглядел очень молодо, примерно ровесник Дазая на вид, но, как там говорят, не стоит судить книгу по обложке. Хоть здесь она не так подходит, но Осаму ничего больше не приходило на ум. Самый минимальный возраст, который он мог бы дать Достоевскому – 25, максимум – 27, как и каре-глазому. – К чему этот вопрос? —тяжело выдохнул Достоевский, слегка поворачивая голову, чтоб посмотреть на беглеца. – Просто интересно. Пх, надо же знать, сколько "хозяин" пробудет со мной, а после уйдёт в мир мёртвых, оставляя меня, бедненького, одного. А вдруг ещё и мой "хозяин" решит меня убить? Перед смертью я обязательно буду знать, кто совершил это преступление. – Мне 30, три года разница, тебя это сильно смущать будет, или же что-то другое? И да, даже не надейся на то, что ты будешь жить у меня и ничего не делать, —продолжал идти Федор, говоря это убийце. Дазай ничего не ответил, он не понимал, зачем Достоевский взял его к себе. Полицейский. Взял. Преступника. К. Себе. Домой. И вот, они пришли. Дазай никогда в жизни так не волновался. Это было правда страшно, приходить к кому-либо домой жить, зная, что в любой момент могут вышвырнуть, как ненужного никому кота. Ещё Осаму не давал согласия жить у Достоевского, тот сам всё решил, не давая право выбора для шатена. Первое, что Дазай увидел – это чёрный, маленький котёнок, который бежит к входной двери. Он никак не ожидал увидеть животное в квартире такого человека, как Фёдор, он ведь похож на бездушного дьявола. Сама квартира была очень красивой на первый взгляд, хоть и однокомнатная, что очень смутило шатена. После они начали раздеваться, но Фёдор не стал снимать ушанку, но Дазай не придал этому значения. – Не чувствуй себя как дома. – А где я буду спать? — как-то полу-шёпотом спросил шатен. Достоевский об этом почему-то не подумал, из-за чего вместо ответа была тишина, длилась она около минуты. За это время к нему успел бесшумно подкрасться кот и в данный момент тёрся около ног каре-глазого. А в голове у него был только один вопрос, – почему Достоевский привёл его в свою квартиру, не подумав об этом? – Если хочешь, можешь под кроватью, никто не будет против, — спокойно сказал брюнет, совсем без капли стыда. – То есть ты привёл меня просто так сюда? —начал возмущаться парень. – Скажи спасибо за то, что я тебя накормлю и одену. Без меня ты бы мог умереть. Но если что-то не устраивает, можешь идти на детскую площадку и спать под горкой, как мертвый бомж, —продолжал спокойно говорить полицейский, но в конце усмехнулся.Дазай сразу же направился в душ, чтоб наконец-то нормально себя чувствовать, отпуская то, что он убил свою мать, за что и отсидел. А также Достоевский вернул телефон Дазая, который забрали еще 8 лет назад. Осаму крайне сильно не хотел вспоминать прошлое, хотя и любил его в какой-то степени. Включив телефон первое, что он заметил сразу – время. Сейчас было 20:56, из-за чего сбежавший даже удивился. Так быстро идёт время. Никто из них за сегодня еще не поел. За столом обстановка была крайне напряжённой, что очень не нравилось обоим, как вдруг Фёдор заговорил.