Когда наступит после

Опять ты, — вздыхает Айзава, устало потирая переносицу, стоило окну в учительскую приоткрыться. Следом слышен стук обуви о пол и неспешные шаги в его сторону. — Хоть бы совесть поимел, чтобы не пробираться на территорию академии. В такой-то час. — Все, что я поимею сегодня, так это тебя, — на край стола плавно опускается чужая наглая и, чего таить, привлекательная задница. Даби цепляет пальцами несколько бумажек с отчетами, на которыми учитель сидел вот уже добрые два часа после проверки контрольных, и со скучающим видом просматривает их. Впрочем, через пару минут кривится и собирается их сжечь к чертям, но его намерения будто заранее знают и выхватывают бумаги из рук. — Ты с этой волокитой скоро поседеешь. А мне нравятся твои волосы. — Перестань нести бред и дай мне спокойно доработать, — ворчит мужчина, собираясь вернуться к работе и настойчиво игнорировать факт нахождения злодея в одном помещении с ним. Но обоим уже давно известно, что это проигрышный вариант. А Даби вовсе не прочь лишний раз поиздеваться. Пару минут он даёт Шоте, чтобы напустить мнимое спокойствие, и по их истечению отчеты разлетаются по полу одним движением руки. На их месте оказывается та самая злодейская задница. — Мы же оба знаем, — слащаво протягивает Даби, пошире разводя бедра, плотно обтянутые черной джинсой, — что когда в поле твоего зрения появляюсь я, то вся работа уходит на задний план. Шота вздыхает и решает хотя бы допить свой кофе. Но от взгляда брюнета не ускользает то, что у уголка чужих губ остаётся капельки кофейной гущи. Он наклоняется к мужчине и грубыми пальцами сжимает скулы, второй рукой убирая другую с кружкой в сторону. Приближается и слизывает эти горькие до зубного скрежета капли, при том чуть ли не мурча, потому что именно этот вкус всегда ощущался при поцелуях с Про-героем. Невыносимо горький, но полюбившийся со временем. Действия злодея становятся спусковым крючком. Шота рывком встаёт со стула, что тот едва не падает, и резко отталкивает Даби, через мгновение прижимая его руки по бокам своими. — Вот так-то лучше, — довольно облизывается Даби, сверкающим взглядом скользя по статной фигуре, возвышающейся над ним. Такой красивый до одури, возбуждающий до самых кончиков поджимающихся пальцев ног одним видом. — Давай, Сенсей, меня можно не только пожирать взглядом, но и потрогать. — Невыносимый придурок, — рычит Айзава, вжимаясь бедром меж чужих разведенных и получая в ответ нетерпеливое мычание. Коленки его подрагивают, дергаются навстречу, чтобы спровоцировать ещё соприкосновений, а мужчина лишь наблюдает за этим. — Похабная, течная сука. — Да-а~, — тянет Даби, ёрзая бёдрами, будто подтверждает все эти грязные слова. Чего скрывать, у него был особый фетиш на такое. — Да-да, я сука, я извращенец! И я чертовски хочу, чтобы ты меня трахнул, герой. Геройская лента уже скользит по его запястьям и крепко связывает их, другим концом закрепляясь за ножку стола. Шота редко так делает, но сегодня хотелось остаться без ожогов и кровавых полос несдержанного любовника. К тому же, тот буквально нарывается на то, чтобы сегодня его отымели по полной программе, судя по его нетерпеливым движениям тела и тихим томным вздохам. Обстановка накаляется по мере того, как пуговицы, одна за другой, безжалостно отрываются и отскакивают в стороны, сопровождая стуком о пол. Дыхание брюнета уже сбито к чертям, а ведь Айзава всего лишь издевается над ним чересчур издевательской медлительностью. Проводит эдакую терапию перед тем, как взять, насадить, заставить стонать в голос, причинить. От всех мыслей, смешавшихся в кучу, крыша едет. А бесстыдные руки учителя только способствуют этому, умело скручивая нежные бусинки сосков, чудом не задетые грубыми шрамами, проходятся вдоль ребер, едва щекотно пересчитывая каждую косточку, и останавливаются на самом ремне. Ни выше, ни ниже — вот же грёбаный мучитель! Но Даби нагло соврет, если скажет, что ему не нравится, как его дразнят. Напротив, он поддерживает эту игру, поддаваясь тазом вверх и стараясь сместить чужую руку на свой пах, чтобы мужчина почувствовал, как он его хочет. — Никакой самодеятельности, — звучит серьезный голос сверху, пробивающий до дрожи. — Ты знаешь правила. Будь хорошей сукой, иначе ничего не получишь. Даби пришлось собрать оставшиеся крупицы разума и остатки воли собрать в кулак, чтобы закусить губу и послушно кивнуть. Сегодня он побудет хорошим, сегодня он не хочет растягивать все вместе с наказанием. И с его кивком путешествие руки продолжается. Щелкает пряжка ремня, пуговка на ширинке ловко выскальзывает из ушка и собачка замка наконец бежит вниз, хоть немного снимая давление с напряжённого члена. Джинсы в следующее мгновение покидают его, а под ними, ожидаемо, даже белья не было, являя Айзаве прекрасный вид на крепкий ствол с набухшей, истекающей предсеменем головкой, с мокрым звуком шлепнувшей по животу. Так уж завелось, что Даби частенько так заглядывал к нему прямо в Академию, поэтому глубоко в ящике го стола всегда валялся тюбик смазки. Почему-то с вишневым запахом, который нравился брюнету, и это отложилось в голове мужчины. Но сейчас не об этом, а о том, как пальцы, смазанные этой смазкой, уже погрузились в разгоряченное одними ласками тело. Они ловко изгибаются внутри, поглаживая влажные стеночки пульсирующих мышц, нащупывают простату и делают на ней особый акцент. Это заставляет изогнуться злодея в пояснице до глухого хруста, застонать от кайфа, пока подушечки пальцев стимулировали чувствительную точку внутри. Айзава не стесняется так измываться, а Даби не стесняется восхвалять своего любовника, ведь оба абсолютно точно знают — они одни во всем огромном здании основного корпуса UA. — Чёрт, сильнее! — задыхаясь, просит брюнет, когда добавляется третья фаланга. Едва не скулит от удовольствия и насколько возможно подмахивает задницей, чтобы ощутить их глубже. — Хочешь, кончу только от твоих пальцев? Т-ты знаешь, я могу. Пожалуйста, ну же… Шота безмолвно сжимает свободную руку на его талии и резко загоняет все три пальца по костяшек. Это бьет огромной волной по голове злодея и он одобрительно вскрикивает, запрокидывая голову. Шота хочет и он доведет его до оргазма сначала таким способом, а затем и хорошенько трахнет. Чтоб не повадно было ещё ближайшую неделю отвлекать его от работы своими несдержанными желаниями. И он правда кончает спустя ещё пары таких резких толчков, заливая спермой свой напряженный живот и руку старшего под аккомпанемент собственного блаженного стона. Перед глазами нет тех фейерверков, что описывают в книгах и на форумах в интернете, но темные круги плывут, смазывают общую картинку с возвышающимся мужчиной, на губах которого играет довольная ухмылка. Но Даби точно знает, что она есть и предвещает второй раунд. Об этом свидетельствуют и посторонние звуки. Геройские штаны сползают до колен вместе с бельем, и теперь брюнет может ощутить, как к бедру прижимается тяжелый член партнера. Ещё не отошедший от первого организма и уж больно чувствительный всем телом сразу, он снова чувствует тугой ком возбуждения внизу живота и приоткрывает глаза. — Что, даже не дашь пере. — фраза прерывается резким вскриком. Шота без предупреждения и прежних ласк входит в разработанный вход. Даби принимает его легко и полностью, мышцы плотно обхватывают член, создавая то самое тягуче приятное давление, из-за которого сам мужчина вторит ему. Практически сразу задаётся темп, резкий с нотками грубости. Пальцы до синяков сжимают бледную кожу разведенных бедер, не тронутую жгучем пламенем, и это любимое место Айзавы, где он оставляет больше всего своих меток. Там же и красуются старые следы укусов и уже бледные розоватые пятнышки, что было просто необходимо обновить. Даби каждый раз пытался этого избежать, считая неловким подобные действа, но Шота не позволял. И сейчас там остаются синеватые следы от крепко удерживающих рук, в то время как кожа ягодиц не отстаёт в яркой раскраске, краснея от звонких шлепков при каждом толчке. И вместе с ними усиливаются крики и стоны злодея, что уже в наглую закинул ноги на чужую поясницу и старался активнее насаживаться на партнера. Даби буквально скулил и молил его неразборчиво шепча между «больше-больше-больше», сам не осознавая, что находится на пределе. Ему в принципе было бы достаточно всего нескольких толчков, чтобы кончить второй раз, но чужая рука не давала этого сделать, пережимая его собственный член у основания и каждый раз обхватывая крепче, когда он уже готов был получить оргазм. Но у Айзавы были совершенно иные планы. Он внезапно останавливается, а лента пропадает с рук, опадая где-то на полу. Брюнет уже готов был возмутиться, пока его не перевернули грудью к столу и не спустили чуть ниже, чтобы он смог встать на ватные ноги. Мужская рука придерживает его за талию, а вторая зарывается во влажные волосы на затылке, оттягивая голову на себя и заставляя прогнуться. Герой тут же входит в него и теперь ощущения обостряются вдвое, а член, кажется, проникает ещё глубже. От этого глаза закатываются и руки неимоверно дрожат, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, но лишь скользят по гладкой поверхности стола, беспомощно скребут короткими ногтями. Даби хватает пары минут и одно снисходительное движение чужой руки на члене, чтобы всё-таки бурно кончить с уже хриплым негромком вскриком и сжать внутри ствол героя. Шота несдержанно рычит и ещё несколько раз толкается в теперь тугое колечко мышц, кончая следом прямо в парня, заполняя густым семенем пульсирующую дырку. Оба дышат рвано и часто, заполняя образовавшуюся тишину кабинета. Приходят в себя неспеша. Айзава прижимается к брюнету со спины, уткнувшись носом в основание шеи, теперь же более нежно и бережно обнимая его за талию. — Теряешь сноровку, старик, — насмехается тихо злодей, довольно лыбясь. — Уже сбиваешься. — Заткнись уже, — Шота лениво приоткрыл глаза, беззлобно огрызаясь, впрочем, почти сразу же оставляя легкий и первый поцелуй за сегодня на стыке обоженной и здоровой кожи на щеке. — Рот не затыкается прям. Такое чувство, что трахаюсь с попугаем. — Зато ты слишком молчаливый, — Даби показывает в отместку язык и ухмыляется, а в следующий момент задумываясь. — Попугай. А какой? Может быть какаду? Или жако? Хотя нет, жако мне не нравится… — О Боже…