Time In A Bottle

Ники знал. Он знал, что кот был последним, что связывало Эндрю с настоящим. Может, ему самому было слишком грустно от потери Короля. Он что-то упустил? Мог ли он помочь ему? Может, если бы он остался на ночь… — Малыш? — сказал мягко Эрик и обнял Ники за талию, прижимаясь лицом к его шее и крепко его держа. — Перестань винить себя. Это не твоя вина; это ничья вина. Ники попытался проглотить ком в горле, но к глазам уже опять подступали слезы, медленно стекая по щекам, когда он обернулся и зарылся в плечо Эрика. — Я… — сказал он сквозь слезы, чувствуя, что сейчас задохнется. — Это больно, Эрик, так больно, будто мое сердце разбито. — Ш-ш, я знаю, малыш, я знаю. Ники знал, что Эрику было не легче, но все, что он чувствовал последние четыре дня — боль, которую он никогда до этого не испытывал. Когда его родители заставили его пройти конверсионную терапию, отбросили его из-за его ориентации; когда он услышал, через что пришлось пройти Аарону; когда увидел, через что прошел Эндрю; когда он потерял Нила — все это причиняло боль, но не такую сильную, как сейчас, когда он стоял в пустом доме Нила и Эндрю, а на столике у двери лежали две связки ключей и стопка писем. Эндрю ушел, и Ники не почувствовал этого, не предвидел, оставил его одного, хотя хотел остаться, хотел сказать Дрю, что ему было ради чего жить кроме обещаний. Он хотел сказать ему, что у него все еще была семья. Даже Аарон говорил с Ники после того, как Короля усыпили, сказав, что беспокоится. И все же, Ники оставил его одного — одного со своими мыслями. Он хотел возненавидеть Эндрю за то, что сделал это с ним, знал, что Аарон хотел того же. Когда Рене позвонила Аарону сказать, что Эндрю больше нет, он ударил стену до хруста в костях. Он не был в доме ни разу с тех пор, как узнал, и Ники не винил его. Это была не ненависть — это была боль. — Пойдем, нам завтра долго ехать, — пробормотал Эрик, нежно отодвигая прядь волос от опухшего лица Ники. Тот просто устало кивнул, взял ключи и рамку со свадебной фотографией и вышел из дома, оставляя позади этот вакуум из воспоминаний. ~~~~~~ Ники пытался уснуть — с чем у него редко возникали проблемы с тех пор, как Эрик постоянно был рядом, — но сегодня сон никак не шел. Он выскользнул из-под одеяла и дошел до гостиной, включая лампу на журнальном столике. Эндрю всегда нравилось кресло, стоящее у дивана. Он никогда этого не говорил, и все же показывая это тем, как засыпал в нем, еще чаще с тех пор, как умер Нил и Эндрю не нравилось быть в доме одному. Это как-то успокаивало — сидеть на любимом месте своего кузена, натянув одеяло до подбородка. Письмо, лежащее на столике, было выжжено в памяти Ники. Он прочел его по меньшей мере двадцать раз за последние четыре дня, пытаясь не только прочесть слова, но и понять их. Он снова развернул его и пробежался глазами по знакомому почерку, по дрожащим строкам тщательно подобранных слов. Ники, Ты знаешь, что я всегда был плох в этом — в словах — но ты заслуживаешь этого, потому что я знаю, до чего ты блять сентиментален, и я знаю, что ты читаешь это и винишь себя в том, что произошло. Возможно, ты думаешь, что снова подвел, но ты знаешь, что я не лгун, в отличие от Джостена, так что… ты никого не подвел, Ники. Ничего из этого не твоя вина, и ты не мог сделать ничего, чтобы это предотвратить. Аарон может ненавидеть меня прямо сейчас, но, наверное, хэппи энд всегда был не для нас. Я никогда не мог заставить себя поблагодарить тебя за то, что ты сделал для нас с Аароном. И теперь, когда я ухожу, ты заслуживаешь хотя бы прочесть это. Даже если я не показывал это так, как делают другие, но я знаю, что все, что у меня было — экси, Нил, семья — все это у меня было благодаря тебе. Ты мог выбрать хорошую жизнь, поселиться с Эриком в Германии и просто быть очередным родственником, не беспокоящемся о двух испорченных подростках. Но ты сделал все, что дать нам семью, и ты заслуживаешь знать, что ты делал это не зря. Ты был семьей не только для меня, но и для Нила, и даже если никто из вас сейчас не понимает моего решения, однажды ты меня поймешь, даже если Аарон не сможет. Как я уже сказал, я не хорош в разговорах, и говорить тебе, что я иду домой было бы ложью, ведь я знаю, что после этого будет ничто. Но ничто было с тех пор, как он ушел. Полагаю, я все еще не так умен, как думал, потому что мне казалось, что это будет легко — уходить, когда я выполнил свое последнее обещание эту тупому зазнайке — но это не так. Но остаться будет не легче. Если кто и заслуживает это услышать, так это ты, и Нил улыбнулся бы со своими тупыми ямочками, но Ники: Спасибо, ты потрясающий. Я вырос в Калифорнии. Какая ирония, что там я и умру. Прости, за всё. Эндрю Как часто бы он не перечитывал эти строки, он все равно не мог их понять. Он никогда не требовал благодарностей, а уж тем более чтобы у него просили прощения. Не за то, что помог этим двум детям, которые жили как в аду большую часть своих жизней. То, что Эндрю извиняется и благодарит его, казалось чем-то неправильным. Он аккуратно сложил письмо и положил обратно на журнальный столик, откинувшись на диванные подушки. Он подумал о том, что сделал все это еще раз, если бы мог, пока мягкая ткань впитывала очередной поток слез. ~~~~~~ Обычно, когда все остальные Лисы собирались вместе, означало, что они весело проведут время, но это был второй раз, когда они собрались в самый грустный день в жизни Никки. Потерять Нила было больно, потому что Ники любил его как брата, но потерять Эндрю — человека, за которого он сражался всю жизнь, который защищал его и которого защищал он — было так больно, что у Ники не было слов, чтобы это описать. Эллисон сняла огромный дом для всех, и когда Ники вошел, это было слишком. Слишком похоже на каникулы, когда с ними были два человека, которых было уже не вернуть. Без Эрика — он уверен — он был этого не выдержал. Дэн и Мэтт приехали вместе с Рене и Эллисон; Ники и Эрик — с Аароном и Кейтлин. Вся поездка была наполнена злостью, горем и напряженной тишиной, так что Ники был рад суматохе в доме, которая свидетельствовала о жизни и том, что ему не придется проходить через это одному. Даже тренер и Эбби пришли вместе с Кевином и Теей. И Би — Би точно смотрела за всем со стороны. Она покинула мир какое-то время назад. Никто не хотел говорить; только Рене прошлась по всем, предлагая поддержку и плечо, на которое можно опереться. Ники даже пошел с ней в часовню, находившуюся за домом, молясь в тишине, несмотря на то, что знал — Эндрю бы это возненавидел. Это помогало. ~~~~~~ Вечером они все поехали к месту, где Мазерати Эндрю пробила ограждение. Только деревянные столбы говорили о том, что кто-то покончил здесь с жизнью всего несколько дней назад; океан сегодня был почти пугающе спокоен, солнце садилось и окрашивало его в красный, будто кровь Эндрю всплыла к поверхности. Ники схватил руку Эрика и не отпускал, пока его тело тряслось, не в силах остановить всхлипывания. Рука Эрика тоже тряслась. Мэтт и Дэн успокаивали друг друга, а Эллисон подвела Рене к краю обрыва, смотря вниз, будто Эндрю мог все еще цепляться за скалу прямо под ними, карабкаясь вверх. Кейтлин последовала за ними и села на землю, пытаясь осознать, что произошло. Ваймак и Эбби стояли рядом друг с другом, устремив взгляды в океан, пока рука Ваймака обнимала трясущуюся фигуру Кевина. Рене поставила свадебную фотографию Дрю и Нила на камень у обрыва, чтобы они побыли все вместе в последний раз. Только Аарон стоял в стороне. Ники знал, что Аарон всегда боролся сам с собой с тех пор, как узнал, что Эндрю гей, потому что он всегда боялся, что он тоже окажется геем. Может, теперь он боялся, что закончит как его близнец, в машине на дне глубокого синего моря. Когда океан уже почти полностью поглотил солнце, все бросили свои цветочные венки в воду, каждый говоря свое личное прощание. Лишь Рене — снова — заговорила вслух, хотя голос ее временами ломался. — Я знаю, что Эндрю — как и большинство из вас — никогда не чувствовал связи с высшей сущностью. Ники видел усталые улыбки на лицах Дэн и Мэтта и понимал, что они знают, как сильно Эндрю ненавидел происходящее. Но когда «ненавижу» означало, что он действительно ненавидит? — И все же я знаю, что некоторые из нас находят опору в ожидании снова встретиться со своими любимыми. Екклесиаст писал: Всему свое время, и время всякой вещи под небом: Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; Время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; Время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; Время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; Время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; Время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру. Эндрю и Нил прожили худшие и лучшие жизни, и каждой части было свое время. Каждый этап сформировал их, сделал их теми людьми, которых мы любим и по которым так сильно сегодня скучаем. Они оба нашли смысл жить друг в друге, даже если Эндрю был тем, кто в итоге нуждался в Ниле больше, чем в чем либо еще. Он оставил нас не потому, что мы для него ничего не значили. Эндрю любил нас, но в конце именно любовь забрала его от нас, но для него… это дом. Эндрю дома. Эллисон промокнула глаза, будучи не единственной из Лисов, кто пролил горькие слезы. Следующим был Ваймак, который рассказал несколько старых историй о Ниле и Эндрю и сказал, что никогда не думал, что доживет до этого, но что он знал, что Эндрю его от этого не избавит. Большинство оставшихся Лисов не могли выдавить из себя слов, а вечер в это время медленно перетекал в темноту ночи. Мэтт подошел к фотографии, поднял бокал виски, которое принес Кевин, и повернулся к остальным, говоря: — Вы знаете, что я не мастак в речах и это очень сентиментально, и я знаю, что должен сказать что-то личное, но когда Нил умер, это было так тяжело, а теперь Эндрю… Мэтт сглотнул, по его щеке скатилась слеза, и его губы задрожали, пока он продолжал: — А теперь Эндрю, и у нас были времена, когда мы ненавидели друг друга, но в конечном счете я любил этого паршивца всем сердцем. Он больше не мог сдерживаться и разрыдался, и Ники не знал, из-за чего — то ли из-за слов Мэтта, то ли просто видя Мэтта таким разбитым, — все тоже разрыдались. И хотя Аарон во многом был похож на Эндрю, даже он прижал основания ладоней к глазам. — Эндрю любил читать, и я знаю, что ему бы это понравилось и… Я просто прочту, — Мэтт завозился со скомканной бумажкой, разворачивая ее и зачитывая вслух, — После туч — солнечный свет, после зимы — весна, после ливня — радуга, ибо жизнь — изменчивая штука. После ночи — утро, когда всякая тьма прекратится, после забот и печалей жизни — утешение и сладость покоя. Это стихотворение Хелен Райс, и я знаю, где ты сейчас, Дрю, но я надеюсь, что всё, что у тебя сейчас есть — это покой. И если ты там наверху с Нилом, то обними его по-дружески и скажи ему… скажи ему, что мы так по нему скучаем. Еще одно горькое рыдание вырвалось из него, и он упал в руки Дэн, крепко сжимая ее и давая боли выйти наружу. Когда наступила темнота, каждый из них в последний раз попрощался. Ники был последним, и никто не знал, сможет ли он что-нибудь сказать. В последние дни Ники был тише, чем когда-либо, пытаясь справиться со всей болью, что наполняла его грудь. Он поблагодарил Эндрю за все, что он сделал для него, за его время и компанию, рассказал несколько историй с того времени, когда они жили вместе, и о том, как он был рад, что Эндрю гей, потому что теперь он не был белой вороной в семье, которая и так была сплошь из белых ворон. Когда у него уже почти не осталось слез, а горло саднило, он обернулся к океану. — Дрю, я знаю, ты любил Марка Твена, так что вот тебе напоследок Марк Твен. Уверен, что это в любом случае было в твоей эйдетической памяти, но все равно, вот: «Теплое летнее солнце, светит любезно здесь; Теплый южный ветер, дует тихо здесь; Зеленый дерн высок, лежит свет, лежит свет; Спокойной ночи, милый сердцу, спокойной ночи, спокойной ночи.» Спокойной ночи, Дрю, — не выдержав больше, он пошатнулся и опустился на землю, рыдая, пока Эрик через какое-то время не отвел его к машине, где на парковке их уже ждали остальные. Все, кроме одного. Все, кроме Аарона. Кейтлин кивнула, давая остальным понять, что она присмотрит за ним. Ники знал, что он сделает это в стиле Эндрю — один, сам по себе. Той ночью, когда Ники скользнул под одеяло, слушая мягкий храп Эрика, все вдруг прояснилось. Эндрю не оставил свою семью и свой дом. Все это ушло вместе с Нилом. Эндрю просто последовал. Теперь он был дома, он был дома, и с осознанием этого Ники уснул.