Per aspera ad astra

«…“Змеиный поцелуй” — молодая, но амбициозная глэм-рок-группа. Прошло всего несколько лет с тех пор, как четверо юных ребят — Регулус Блэк (вокал), Бартемиус Крауч (бас-гитара, бэк-вокал), Пандора Лавгуд (ритм-гитара, бэк-вокал), Эван Розье (ударные) — вышли на большую сцену, но даже за столь короткий срок им удалось завоевать расположение у британской публики. Теперь, с выходом их нового альбома “Голод”, их слава оглушительной волной распространяется по всему миру. Наша специальная корреспондентка Марисса Льюис взяла у группы небольшое (но довольно забавное) интервью. Инт.: Привет, ребята. Для начала я хочу поздравить ваш коллектив с днем рождения. В октябре вашей группе исполнилось четыре года, все верно? Эван Розье: Официальной деятельности — да. Неофициальной… Барти Крауч: Шесть? Регулус Блэк: Семь, на самом деле. Инт.: Семь лет — это длинный срок. Случались ли у вас за все время вашей деятельности разногласия, которые могли привести к распаду группы? Барти Крауч: Мы можем рассориться, даже когда пытаемся выбрать, чем будем ужинать. Редж постоянно пытается заказать эту [цензура] пиццу с ананасами. Регулус Блэк: Если мы и ссоримся, то это как раз-таки мелочи по типу выбора пиццы. У нас никогда не было разногласий, которые могли бы решиться только уходом кого-то из коллектива или полным распадом группы. В противном случае, мы бы вообще не стали ее собирать. Барти Крауч: Это правда. Редж, я люблю тебя даже с твоими [цензура] ананасами. Регулус Блэк: Пошел к черту. Пандора Лавгуд: Мы очень дружные! Инт.: Да, по вам заметно. (смеется) Как бы то ни было, все мы надеемся, что пицца с ананасами не разрушит ваш коллектив. Эван Розье: (вздыхает) Мы тоже на это надеемся. Инт.: Как думаете, в чем секрет успеха вашей группы? Барти Крауч: Я красивый. Пандора Лавгуд: Это правда. Ноль процентов таланта к музыке, сто процентов божественной красоты нашего басиста. Эван Розье: Я с этим согласен, кстати. Регулус Блэк: Да, похоже на правду. Инт.: Я вас услышала. Расскажите немного о том, как прошел ваш тур. Я так понимаю, позавчера у вас состоялся заключительный концерт в Лондоне? Пандора Лавгуд: Да, все верно. Мы любим заканчивать туры в Лондоне, этот город для каждого из нас — особенное место, пусть и по разным причинам. Концерт был просто крышесносным, как мне показалось. Просто аномальное количество народу в зале. Энергию, которой они делились с нами на протяжении всего выступления, можно было пощупать — настолько плотной она была. Барти Крауч: Точно. Позавчерашний концерт — это что-то. Лондонцы, вы безумны. Регулус Блэк: И это комплимент. Эван Розье: Тур в целом был просто невероятным. Мы любим нашу аудиторию всем сердцем, но вчера, подводя итоги, мы сошлись на мнении, что еще никогда не получали от них столько поддержки. Это чертовски приятно. Регулус Блэк: Да. Выход нового альбома — это всегда волнительно, но “Голод” был особенно важен для меня. И они все [аудитория] будто бы почувствовали это. Соглашусь с Эваном, мы никогда не получали столько отдачи на наше творчество. (прижимает руки к груди) Спасибо. Инт.: Это следующее, о чем я хотела поговорить с вами. Ваш новый альбом. Расскажите о своей работе над ним. Барти Крауч: О, это было очень странно. Мы хотели добиться нового звучания, но одновременно с тем продолжать делать то, от чего мы кайфуем. Делать новое, не изменяя себе, короче говоря. Это было нелегко. Нам нужно было забыть все, чему мы учились раньше, и делать наоборот. Нам нужно было заставить инструменты играть так, как они никогда не играли. Нам нужно было петь так, как мы никогда не пели. Выглядело все это [цензура] сюрреалистично. Регулус Блэк: Но в конечном итоге вышло довольно прилично, не правда ли? Инт.: Если позволите высказать личное мнение, вышло потрясающе. Я наблюдаю за вашей деятельностью со времен вашего первого альбома, и то, чего вы добились в “Голоде”, — это… несравнимо ни с чем. Кроме того, что ваша музыка звучит совершенно по-новому, она также… наполнена новыми темами. Не расскажете об этом, Регулус? Регулус Блэк: С моей стороны было бы моветоном объяснять собственное творчество. Мне нравится, когда мои тексты интерпретируют множеством разных способов. Я всегда говорю, что тот смысл, который вы видите в песне, — и есть самый правильный, потому что он правильный для вас, а это единственное, что имеет значение. Барти Крауч: А вас тоже заводит, когда он так занудствует? Регулус Блэк: Заткнись. Я имею в виду, я за свободу толкования. Мои песни — не мое имущество, делайте с ними что хотите. Барти Крауч: Только не ремиксы. Пандора Лавгуд: Пожалуйста, не надо. Эван Розье: Ремиксы — зло. Инт.: Вся наша студия присоединяется к антиремиксному протесту. Пожалуйста, прислушайтесь. (смеется) Как бы то ни было, вернемся к теме разговора. Если у вас нет желания рассказывать о смыслах, может быть, вы поделитесь, чем вдохновлялись, когда писали тексты, Регулус? Регулус Блэк: Тем же, чем и всегда. Всем, что меня окружает. Буквально. Нет вещей, которые меня не вдохновляют. Фильмы, музыка, мифология, наука. Люди. События — хорошие и плохие. Иногда происходит что-то настолько безумное и отвратительное, что мне хочется кричать от ужаса, так что я сажусь и пишу об этом. Так родилась бóльшая часть наших песен, на самом деле. Инт.: Но не все, верно? Регулус Блэк: Не все, разумеется. Инт.: Я имею в виду, когда я слушала “Голод”, я заметила, что вы поднимаете в нем тему, которая раньше ни разу не появлялась в вашем творчестве. Я говорю о любви. Барти Крауч: Это неправда. У нас много песен про любовь. Инт.: Но ни одной романтичной. Вы понимаете, о чем я, верно? Все романтичные песни — о любви, но не все песни о любви — романтичные. В трех ваших предыдущих альбомах о любви либо не говорилось совсем, либо исключительно в плохом свете. Лирический герой всегда страдал. Я права? Регулус Блэк: Безусловно. Инт.: Прошу прощения, если я заставила вас чувствовать себя дискомфортно, но мне показалось, что избегать этой темы — все равно что игнорировать слона в комнате. Регулус Блэк: Не извиняйтесь за то, что выполняете свою работу. По крайней мере, когда делаете это качественно. И, что ж… да, это в самом деле новый опыт для меня. Инт.: Значит, за вас можно порадоваться? Регулус Блэк: Если хотите. Я ни на чем не настаиваю. Инт.: Плохая новость для всех поклонников вашей группы, не теряющих надежды выйти за вас замуж. Регулус Блэк: Да, к сожалению, кольцо на безымянном пальце я ношу не просто так. Извините, если разочаровал. Барти Крауч: Никто, [цензура], больше не придет на наши концерты. Спасибо, Регулус. Инт.: По крайней мере, сегодня мы положим конец ожесточенным войнам, разворачивающимся в сети из-за вашего кольца. Регулус Блэк: Они на самом деле ругаются из-за этого? Инт.: Вы даже не представляете. Я немного почитала «разоблачающие» треды в Твиттере, когда готовилась к интервью. Это… впечатляет. Регулус Блэк: Эм-м, ладно. Тогда да, это официальное объявление: я помолвлен. Инт.: Это очень мило! Я искренне рада за вас! Поздравляю! Регулус Блэк: Спасибо. Инт.: Кто же эта таинственная незнакомка, ставшая “миссис Блэк”? Регулус Блэк: Ничего особенного, всего лишь самый замечательный человек на свете. И он, скорее всего, умрет от разрыва сердца, если я назову его имя на интервью, поэтому я не буду этого делать. (пауза) Или буду? Барти Крауч: Главное, чтобы у него были при себе успокоительные, когда это интервью появится в сети. Регулус Блэк: Точно. Джеймс, я люблю тебя. Не умирай, придурок. Инт.: Оу. В таком случае, мне стоит извиниться за свое предположение по поводу “миссис”. Регулус Блэк: Ничего страшного. Я уверен, он будет в восторге от этого. Инт.: Что ж, как бы то ни было, Джеймс, мы передаем вам привет от нашей студии. Вы настоящий счастливчик, помните об этом. И не умирайте, пожалуйста. Итак, хорошо, последний вопрос…» Джеймс крупно вздрагивает, когда чувствует прикосновение к шее. Он оборачивается, натыкаясь взглядом на Регулуса, стоящего у него за спиной. Тот заспанно моргает и щурится, вглядываясь в экран ноутбука, растянутая футболка Джеймса с логотипом «Челси», в которой ему так нравится спать, висит на нем, доходя до середины бедер. В ярком компьютерном свете он выглядит еще более бледным, чем обычно. — Джеймс, — произносит он, ласково касается его шеи пальцами, поднимается выше и зарывается в волосы на затылке, чуть сжимая, — ты знаешь, который сейчас час? Джеймс привычно льнет к его руке и бросает взгляд на электронные часы на столе: — Эм-м… Три. — Точно. Три часа ночи. — Регулус выразительно смотрит на него сверху вниз. — Что ты здесь делаешь? — Я… немного увлекся, читая ваше интервью. Регулус снова переводит взгляд на экран и наклоняется ближе, его подбородок ложится на плечо Джеймса. — А, вот и оно, — без выражения произносит он. — Как ты… себя чувствуешь? — Я? — удивляется Регулус. — Нормально. Хотя было бы лучше, если бы мой жених был со мной в постели в три часа ночи. Джеймс позволяет себе маленькую глупую улыбку, когда его сердце в очередной раз подпрыгивает на словах про жениха. Он никогда не привыкнет слышать это от Регулуса. Он никогда не перестанет наслаждаться, слыша это от Регулуса. — Мне просто показалось, что она немного надавила на тебя… Ты не должен был рассказывать, если ты не готов. — Если я рассказал, значит, я был готов, Джеймс. — Регулус мягко целует его в шею, прежде чем отпрянуть. Он разворачивает кресло на сто восемьдесят градусов и забирается к Джеймсу на колени, лицом к лицу. — Я никогда ни перед кем не притворялся, что я гетеро, и я делал все возможное, чтобы обо мне никто даже не думал подобным образом, так что… я не собирался шокировать общественность своим признанием. И да, я немного не привык так громко говорить о своей личной жизни и своих чувствах, но… когда я сделал это, я почувствовал облегчение. Я хочу, чтобы все знали, что я — твой, а ты — мой… Ведь так и есть, верно? Регулус неуверенно хмурится, и это выглядит так очаровательно, что Джеймс не сдерживается — притягивает к себе и целует в лоб, и под его губами складка разглаживается. — Конечно, так. Я не против, чтобы все знали, что я теперь миссис Блэк. Главное, чтобы ты был в порядке. — Ты никогда не будешь носить эту фамилию, Джеймс. — Нет? — Нет. Как и я. — Он слегка усмехается, обхватывая его лицо ладонями с обеих сторон. — Неужели ты думал, что теперь, когда у меня появилась удобная возможность отобрать твою фамилию, я ей не воспользуюсь? — Вы так коварны, мистер Поттер. Регулус улыбается, наклоняясь, чтобы поцеловать его в губы, медленно и сладко. Он теплый, мягкий и податливый, пахнущий тем особенным запахом, которым пахнут люди спросонья, и Джеймс просто обнимает его, сцепляя пальцы за его спиной и наслаждаясь тем, как его губы, мягко и бесцельно, скользят по щеке и спускаются к шее. — Это мои первые выходные за полтора месяца тура, которые я провожу дома, — шепчет он, теплое дыхание скользит по шее Джеймса, посылая мелкую дрожь по телу, — и я не позволю тебе торчать за ноутбуком, пока я лежу в нашей постели в одиночестве. Он выпрямляется и вытягивает руку, чтобы закрыть ноутбук. Джеймс с улыбкой наблюдает за ним, моргая, когда комната погружается в темноту; его ладони скользят по бокам Регулуса и опадают на бедра. Джеймс бездумно гладит его, сдвигает край футболки кончиками пальцев. — Редж. — Да? — Ты без белья. Регулус хмыкает, ничуть не смущенный. — Мило, что ты подметил. — Он наклоняется, касаясь носом его щеки. — Ну же, пойдем в постель, Джейми. Может быть, я даже разрешу тебе сделать мне массаж. И кем нужно быть, чтобы отказаться от такого заманчивого предложения?