Апрель, 2001 год. Северная Каролина, Баркли-Коув. Особняк семейства Ли.
В воздухе витал запах сажи. Темнота окутала пыльный зал, и лишь несколько свечей освещали небольшой угол в просторном доме. Скрипучий гнилой пол, на котором небрежно лежали чьи-то старые разорванные вещи, не внушал никакого доверия. Эти тонкие доски норовили прогнуться под чужим весом и с треском разломиться, отчего ступающая нога могла провалиться вниз, а острые концы гнилых досок вонзились бы в нежную кожу и разорвали бы ее так же, как будто бы в нее зубами вцепилась собака. Надоедливые всхлипы слышались где-то поодаль, но за счёт эха разносились так, словно кто-то ныл прямо на ухо. Это невыносимо злило мужчину, сидящего в кресле. Его, как самая тёмная ночь, глаза внимательно смотрели на большой кукольный домик, находившийся подле него. Он испепелял взглядом лишь одну куклу с рыжими волосами. Ее щеки, потертые со временем, напоминали поцарапанное стекло старых окон. Почему-то возникло непреодолимое желание взять гвоздь и довести дело до самого конца. —… пожалуйста, – прозвучало жалобно где-то сзади. — Ты ведь можешь… можешь быть хорошим, – женский голос надломился в самом конце, уходя в плач. — Минхо… — Заткнись, – не выдержал он и прикрыл глаза. — Как ты смеешь просить о прощении, когда ослушалась меня, дрянь? – он вспыхнул, мгновенно поднялся со старого кресла и развернулся, направляя весь взор на лежащую в углу девушку. Рыжие кудряво-взлохмаченные волосы смотрели в разные стороны, щеки у нее грязные, испачканные в саже, а ещё некогда белое платье стало серым, неприятным, испорченным. Минхо деловито фыркнул, не понимая, как когда-то позволил этому поселиться в его доме. Теперь, казалось, догадался, почему в последнее время в кукольном домике творился настоящий переполох. Куклы его не радовали, игра не приносила никакого удовольствия. А она раздражала его с каждым днем сильнее. Ребекка сломалась. И это он ее сломал. — Минхо… я больше так не буду, – она прикусила губу до крови и затряслась, когда мужчина медленно начал идти в ее сторону. Минхо действовал так всегда: не спеша и целенаправленно шел к своей кукле, чтобы показать ей, кто она, а кто он. И чтобы не смела считать себя кем-то, вроде него. Она – никто. Всего лишь жалкий кусок пластика, всего лишь пешка в его огромной игре. И Ли Минхо не остановится, пока не наиграется вдоволь, даже с таким тряпьем, как она, он знал, как позабавиться сполна. — Ребекка, ты была прекрасной куклой, – улыбнулся Минхо и присел на корточки. — Жаль, я наигрался вдоволь. — Нет-нет-нет, прошу, – она разъяренно вцепилась в его рубашку, затряслась сильнее, потому что знала, что ее ждет, если она надоест своему кукловоду. — Я… я же люблю тебя, – Ребекка оказалась возле его лица, вытянула губы вперёд и мазнула ими по щеке, так как Минхо не позволил ей поцеловать себя в губы. — А я тебя не люблю, Ребекка. И никогда не любил, – фыркнул он и, отцепив от себя руки девушки, встал на ноги. — Меня не привлекают такие, как ты. Сломанные. — Но Минхо! — Подойди, – он отвернулся, не дожидаясь, поднимется та самостоятельно или нет, и подошел к кукольному домику, заглядывая внутрь. Девушка, по-видимому, из-за темноты, шла на ощупь, стараясь не упасть. Она делала так всегда, потому что никак не могла сориентироваться в таком большом темном пространстве. В округе была лишь холодная пустота, хотелось взять одну из почти потухших свечей и расставить их по разным углам. Минхо несколько раз слышал нечто подобное из ее уст и всячески ей отказывал. Ребекка заслужила затворническое одиночество в полной тьме. Только так можно было затмить свет ее глаз и сломать ее волю окончательно. Превратить ее в грязь. Однажды она ослушалась и стала носить одну из таких свечей по всему особняку, устав падать с огромных лестниц и оставлять на бледных худых ногах болящие синяки. Минхо этот жест неповиновения не оценил: на следующий день сломал ей три пальца и ударил пару раз по лицу, надеясь хоть так вправить ей мозг. Сейчас он понимал, что все было зря. Мозгов в этой черепной коробке никогда не было. — Смотри, – он отошел на шаг в сторону и указал рукой на куклу. — Она лежит в ванне, – это не просто слова, а четкое указание. — Уже иду, – Ребекка вытерла мокрые щеки и опять на ощупь пошла в ванную комнату, чтобы лечь в ванну под ледяную воду. Горячей в этом особняке просто не было. Вернее, была, но лишь для Минхо. Минхо лениво кинул взгляд вбок, проводив спину девушки до конца коридора, он усмехнулся собственным сумбурным мыслям в голове, что нашептывали ему невесть что. Все так и кричало внутри: сломай. Однако Ли больше нечего ломать, он в курсе того, что Ребекка уже была сломана. Осталось лишь надавить на тростинку, и та с легкостью поддастся напору. — Джордж, – басисто позвал он, услышав шорохи за стенкой. Парень пятнадцати лет, будучи таким же чумазым и запыханным от страха, оказался рядом с ним, кланяясь чуть ли не по самые ноги. Запрограммировал так, как кукловоду и надо. Минхо улыбнулся, аккуратно перемещая другую куклу в своем домике, демонстративно показывая парнишке его следующее задание. Конечно, хотелось бы самому покончить с Ребеккой, но и с Джорджем нужно было что-то сделать. Он тоже задержался на этой шахматной доске в непростой игре. — Вы… Вы хотите, чтобы я пошел в ванную к Ребекке? – удивился он и, по ощущениям Минхо, покраснел. — Принеси несколько кипятильников, нужно подогреть воду. — Она… она будет мыться в теплой воде?! – не поверил парень своим ушам. — Но! Но почему, Господин? Она пыталась от вас сбежать! – напомнил он. — Я знаю, – кивнул Минхо и вальяжно подошел к свечкам. — Просто делай, что тебе сказано, и не задавай никаких вопросов, – он поджег ещё несколько, его величественная тень упала на пол, отчего Джордж отошел в сторону. Минхо прикрыл тяжёлые веки на пару секунд, вслушиваясь в полную тишину. Куклы знали, что ночью отчётливее обнажалась боль. Она и выворачивала их нутро наизнанку. Они метались по дому как призраки, старались не издавать и звука, со стороны наблюдая, как Минхо расставлял самодельные куклы по разным комнатам, создавая очередную, неведанную им ранее игру. Каждый день для них был абсолютно новым, неизвестным и страшным. Никто не знал, что взбредет в голову мужчине. Не знал и сам Минхо. Тем не менее играть в это определённо весело. Его забавлял чужой страх. Ступая по темному дому, в витринных окнах которого мелькал свет луны, расстилаясь белой дорожкой у самой лестницы, Минхо последовал наверх, слыша всплеск воды в одной из комнат. А ещё слышался противный до ужаса плач девушки, что никак не собиралась залезать в эту ржаво-грязную ванну. Ли мазнул языком по сухим губам и хищно улыбнулся, предвкушая целое кукольное шоу. Куклы, пусть и сломанные, всегда оставляли напоследок нечто грандиозное, будучи под рукой опытного кукловода. — Почему ты ещё не разделась? – послышался хрустально-острый голос, рассеивающийся в мгновения ока в холодной воде. Девушка прижала к своей бледной грязноватой коже такое же платье, прикрывая свою наготу. Минхо фыркнул, поскольку все, что имела Ребекка от своей матери, он уже видел. Его нечем больше удивить, а разозлить своей непонятно откуда взявшейся робостью вполне возможно. — Прошу, Минхо, я… — Я не повторяю дважды, Ребекка, – прорычал он и сверкнул недобрым взглядом. Ребекка скинула платье на пол и полностью обнажённая села в ледяную воду. Она вздрогнула и продолжила дрожать, слабо постукивая зубами о зубы, сжимая в руках свои плечи, чтобы хоть как-нибудь согреться. Минхо видел, что это не помогало, а с каждой минутой ее губы становились бледными, виднелась слабая синева. Он присел на бортик ванной и, дождавшись Джорджа со свечкой в руках и кипятильниками, улыбнулся. — Я подумал, что холодная вода и есть твое наказание, Ребекка, – начал Ли, ставя свечку на полку, чтобы немного осветить комнату. — Хорошо, – вздохнула она. — Я за-заслужила. — Но ты ведь у нас горячая девушка, правда? – Минхо кинул несколько кипятильников в воду и кивнул в сторону Джорджа, дав ему немой указ. — Так вот, подогреем воду, ты не против? — Горячая вода? – казалось, глаза Ребекки засияли ярче огня принесенной свечки. — П-правда? – она коснулась ногой кипятильника и через пару секунд отпрянула. Он начал постепенно нагреваться. — Правда. Ты же знаешь, я не вру, – Минхо закинул около семи кипятильников и внимательно наблюдал за тем, как вода становилась горячей. — Господин, могу ли я после Ребекки тоже принять горячую ванну? – шепотом спросил Джордж за спиной, покорно глядя в пол. Минхо цокнул и сам себе усмехнулся, понимая, что этот парень бы не захотел принимать горячую ванну такой ценой. Но раз горячая вода все ещё будет такой несколько часов, то почему бы не позволить всем здешним обитателям кукольного домика смыть с себя всю эту грязь? Ли слабо кивнул, продолжая анализировать свои действия. Не хотелось давать им то, чего они так хотели, потому что любая из кукол начнет думать, что она имеет вес в этом доме, но нет. Она остается пластиком до конца своих дней. — Минхо, кажется, вода хорошо нагрелась, – Ребекка зашипела, когда случайно дотронулась до одного из кипятильников. Вода начинала бурлить, превращаясь в настоящий кипяток. — Я знаю, – улыбнулся он. — А ты продолжаешь сидеть здесь и принимать ванну. Ты же хотела погорячей, верно? — Ч-что? Нет, я не этого хотела! – в истерике она попыталась встать, как ее прочно прижали спиной ко дну ванны, не давая и малейшего шанса на освобождения. Она кричала, но вода и всплески заглушали ее. Ее ногти впились в ладони Минхо, в глазах пылала сама ярость и боль. Невероятная боль. Вода превратилась в кипяток и неприятно щипала кожу рук Ли. Он сжал зубы, видя, как Ребекка перестает сопротивляться и продолжает вариться в горячей воде. Аккуратно достав руки, Минхо осмотрел незначительные ожоги, местами волдыри, расценивая это, как новое украшение, подаренные напоследок Ребеккой. Она ведь так желала причинить своему кукловоду хоть какую-нибудь боль. И девушка это сделала. Ребекка сломалась, однако больше всех она хотела запомниться Минхо, хотела остаться с ним рядом. Жаль, что Ли не терпел вранья и предательств. И жаль, она так и не узнала, что после каждой куклы Минхо оставлял для себя нечто более ценное, чем воспоминания. Он оставлял их. — Не нужно бояться смерти, Куколка, – Минхо провел рукой по тонкой шее – немного надавить, и она бы хрустнула в его руках. — Ведь есть в ней что-то такое… освобождающее, – стряхнув воду, он обтер кисть о рубашку и повернулся к Джорджу. Тот бледным пятном распластался на стенке, зажимая рукой себе рот, лишь бы не издать всхлипа. Щеки блестели от ненужной влаги, а в глазах сверкал самый настоящий ужас. Только что на его глазах не просто утопили, но и сварили человека в кипятке. А то, что он самолично принес кипятильники – убивало внутри сильнее. — Джордж, будь добр, сходи вниз к Кэсси, заберите это тело и забальзамируйте его, – Минхо улыбнулся. — И не повредите каждый шрам и волдырь. Я хочу, чтобы эта красота осталась на кукольном теле, – поднявшись с места, Ли вышел из ванной комнаты и пошел вниз. Закинув пару дров в камин, Минхо взял коробок, достал оттуда спичку и уже подожжённую кинул на куски древесины и клочки старых бумаг. Обдало теплом. Впервые мужчине захотелось убрать весь хлам и привести особняк в порядок, а то после воспитательных мер над каждой куклой с домом происходило что-то странное. Минхо подошел к кукольному домику и улыбнулся, заметив куклу Ребекки, лежащую в ванне. Он достал ее, покрутил в руках, а затем, возвратившись обратно к камину, кинул ее в огонь, смотря на то, как ярко вспыхивают ее рыжие волосы. — Г-господин, – подозвали его сзади. Минхо обернулся, уставившись вопросительно на пришедшую к нему Кэсси – девушку восемнадцати лет. Она, как и все присутствующие в этом доме, только-только находилась в детском доме Баркли-Коув, но теперь они все вынуждены проводить свои дни в заточении огромного холодного особняка. Они по-другому называли его просто замок. Минхо с ними согласился, ведь особняк действительно чем-то напоминал замок. И у своего замка имелся король. Он. — Да? — Ребекка в подвале. Сейчас мы над ней поработаем, – оповестила она. — Вас зовет Госпожа, – прошептав, она поклонилась и ушла, оставив за собой ветер. Минхо закатил глаза и, поднявшись с колен, подошел к домику, ища глазами именно одну куклу без глаз. Она вызывала в нем противоречивые чувства. Захотелось раскрошить ее молотком, но также, по неопределённым причинам, хотелось просто оставить ее в покое, чтобы она доживала свои крохотные дни. Все равно ей недолго осталось. Поднявшись на третий этаж, он открыл дверь, ведущую на чердак. В нем и жила та самая Госпожа. Она была отсеяна от остальных, из комнаты не выходила, лишь одиноко сидела, покачиваясь на кресле-качалке, направив взор к окну. Так Минхо сразу же заметил морщинистое лицо и плотно поджатые старческие губы. Она чем-то напоминала его самого, возможно, именно так он и будет выглядеть в старости. — Зачем звала? – закрыв резко дверь, он приземлился на диван, держа в руках куклу. — Чудовище, – прошипела она и повернула голову по направлению звука. Минхо улыбнулся, оценивая ее лицо. Он слышал это обращение к себе с самого детства, но никогда не понимал, почему его собственная мать, которая должна любить и опекать, разбрасывалась такими колкими словами. Именно она и сформировала в нем эту личность, показала, что он действительно может быть чудовищем не просто по названию, но и на деле. Ли Енхо также считала, что его глаза пусты, в них ничего не было. Минхо в порыве злости не хотел с этим мириться и сейчас любовался пустотой ее глаз. Потому что их не было. В этом доме все должно подчиняться ему от начала и до конца. За любое неповиновение ждало нечто страшное и вопиющее. Ему нравилось постепенно ломать кукол, но больше всего ему нравилось извлекать из них жизнь и хранить ее в подвале особняка в одной из банок. — Ты захотела напомнить мне, кто я есть? Спасибо, я это знаю. Что-нибудь ещё? – устало проговорил он, желая спуститься в подвал и проследить, как там Ребекка. — Я слышала крики. Что ты сделал? – она рвано выдохнула, сжимая морщинистыми руками подлокотники. — Сварил Ребекку, предварительно утопив. Вода ещё горячая, не желаешь принять ванну? – с издевкой хохотнул он. — Пошел к черту. — Обижаешь, я уже у него, – нахально улыбнувшись, Минхо откинул голову на спинку дивана. — Нужно было сделать аборт, – как заведенная шептала она. — Знала, что ты сын Сатаны. — Ну-ну, – цокнул Ли. — Кто же мог подумать, что я имею такую власть над этим кукольным домиком, правда, мама? – последнее слово он произнес как-то приторно, искусственно, потому что давно так не обращался к этой женщине. Это заставило ее вздрогнуть. — И его нужно было сжечь. Оно проклято! И ты тоже проклят! – прокричала она, сердито сжимая свое старое платье. — Нет, это не проклятье, – покачав головой, Минхо поднялся с места. — Это настоящий, ценный дар для меня – иметь верёвки, за которые можно дёргать каждого человека и иметь над ним полный контроль, – он присел рядом на корточки, смотря на недовольное лицо женщины. — И люди сами навлекают его на себя, – хмыкнул он. — Что ты имеешь в виду? — Любовь и есть ваше проклятье. Оно делает вас слабыми по отношению ко мне и к кукольному домику. Я долго пытался понять, как оно работает и пришел к выводу, что… я могу воздействовать на вас при помощи домика именно из-за любви. — Не правда. Я ненавижу тебя! – взъерепенилась она. Если бы она была зрячей, уже вцепилась бы в меня, подумал Минхо и улыбнулся, потому что так даже интереснее, нежели сейчас. — Отец тоже говорил, что ненавидит, – вспомнил Минхо. — А потом случайно утонул в болоте. Как думаешь, почему? — Я знала, что это ты. Это все твоих рук дело, – женщина покачала головой. — Нет, не моих. Это все кукольный домик и куклы в нем. Уж не знаю, какой силой он обладает, но эта сила… велика. И мне это нравится. — Эти дети не любят тебя, – Енхо покачала головой. — Они боятся, но не любят. А значит, ты не имеешь над ними полного контроля. Минхо сел обратно на диван, закинув ногу на ногу, и вздохнул. В чем-то эта женщина была права. Он имел над ними контроль из-за их слабости и страха. В любую секунду он мог изощренным образом расправиться с ними и оставить лежать бальзамироваться в подвале. Однако он показательно дал всем понять, что куклы в домике – не просто кусок пластика. В них запечатлена частица души. Правда, только тех, кто по каким-то причинам влюбился в Минхо. Поэтому они верили, что Ли имел контроль над всеми. Как бы Ребекка не клялась ему в верной любви, она его никогда не любила – это он понял, когда расцарапал щеки ее куклы ногтем, а с ее лицом ничего не произошло. А в тот вечер так хотелось изуродовать ее красоту, чтобы показать, какой потрепанной и грязной выглядела она изнутри. — Ты права, – ответил он. — Есть не только любовь, но и страх. Он тоже делает их слабыми и верными мне. — Только лишь страх, – улыбнулась она, выставляя золотые и раскрошено-потемневшие зубы напоказ. — Поверь, ни одна кукла больше не сработает, ни одно проклятье не будет воздействовать на людей, потому что никто никогда не сможет полюбить такого монстра, как ты, – бросила она и замолкла. В комнате повисла необычная тишина. Минхо не знал, что ответить, да и не особо-то хотел отвечать на слова матери. Она всегда говорила ему нечто подобное, считая, что он – жалкий мусор в этой жизни. Он не должен был появиться на свет. Енхо так и не смогла признать необычность в своём сыне и способность, которую он развивал с годами. Все боялись проклятий, а он воспользовался им, приняв как заветный дар. — Хочешь сказать, что ты тоже меня не любишь? – улыбнулся Минхо, вертя в руках куклу. — А как же четвёртое июля? День Независимости. Я родился прямо под салют поздно вечером, – вспомнил он рассказ своей матери. — Тогда собрались все родственники, они отмечали мое рождение ещё неделю, так как я был долгожданным первенцем. Особенно больше всех был рад отец, потому что у него родился сын, – Минхо видел, как эмоции на лице женщины изменились, словно оно разгладилось от морщин, и она помолодела на десять лет. — А спустя время он начал выпивать и подозревать меня в неверности, – как-то грустно дополнила она. — Счастье было в наших руках, но потом вмиг исчезло, как сказочный сон. — И ты, конечно же, начала думать, что яблоком раздора стал я, только потому что он видел в моем лице какого-то другого, – Минхо рассмеялся. — Не удивительно, что он утонул в болотной тине. Там его место. — Не смей так говорить о нем! – разгневалась она. — Несмотря на это я все равно его любила! — Любовь – сильная штука, и она порой ослепляет. Вот был человек, а вот он ничтожество. — Как хорошо, что именно это я успела рассмотреть в тебе, – фыркнула она. — Да нет, мы все не без греха. Это ведь ты подарила мне кукольный домик, когда мне исполнилось девять, – Минхо облизнулся. — Я слышал, какие слухи ходили по городу, в особенности, когда дети увидели у меня одну из кукол. Ты купила его, только потому что он проклят. Так ты хотела меня убить, верно? — И все ещё надеюсь, что ты когда-нибудь сдохнешь. — Ты подарила мне великую власть, мама, за это я тебе премного благодарен, – пропустив мимо ушей пожелание смерти, он поднялся с места. — Поэтому, так уж и быть, разрешу тебе выбрать свою смерть самостоятельно. Например, как насчёт того, чтобы засохнуть и превратиться в мумию? – издевался он. — Да я тебя сейчас! – Енхо поднялась с места, желая наброситься на сына, как внезапно послышался хруст. Минхо вывернул голову кукле в другую сторону. Голова матери последовала такому же примеру, и она замертво упала на пол. Посмотрев под свои ноги, Ли не мог не улыбнуться. Как бы она ни проклинала его все эти годы, как бы ни желала ему смерти, она все равно где-то в глубине души любила его, раз позволила так быстро себя убить. — Я обещаю тебе, найдётся ещё тот, кто полюбит меня сильнее, чем ты. Найдётся тот, для которого я стану центром всего мира. И будут те, над кем я буду иметь безграничную власть, – оторвав кукле голову, Минхо увидел, как кровавая полоса пробежалась по бледной шее, отделяя голову женщины от ее тела. — И даже после смерти я все равно имею власть над твоим телом и твоей душой. Покинув комнату, Минхо встретил на лестнице запыхавшегося Джорджа и поджал губы, вопросительно кивая в его сторону. Парень приоткрыл рот, намереваясь что-то сказать, но заметив куклу и отдельно от нее голову Госпожи, он словно проглотил язык, понимая, что этой ночью умерла не только Ребекка. — Мы… закончили, – прочистив горло, прошептал он и опустил глаза в пол. — Отлично. Тогда принимайте ещё одну работу. Тело можете кинуть в болото. Так сказать, воссоединить мою семью. А голову забальзамируй и поставь на полку. Будет моим трофеем среди остальных кукол, – потрепав парнишку по волосам, Минхо со спокойной душой направился в свои покои. День как и ночь и вправду выдались слишком тяжёлыми. Хотелось поскорее заснуть, чтобы перевернуть страницу на новый и чистый лист. Ведь книгу своей жизни Ли Минхо писал сам.✨✨✨
Июнь, 2003 год. Северная Каролина, Баркли-Коув. Детский дом Имени Святого Генриха.
— Господин Ли! Я знаю, когда произошёл перенос столицы США из Филадельфии в Вашингтон, – девочка четырнадцати лет тянула вверх руку и неугомонно размахивала ей из стороны в сторону. — Надо же, мисс Кларк, – Минхо привстал из-за стола, обошел его и присел на край, внимательно слушая девушку. — В 1800 году! — Верно, мисс Кларк, – Минхо несколько раз похлопал. — А помните ли вы дату становления президента Томаса Джефферсона? Девочка угомонилась и задумчиво уставилась в потолок, перебирая цифры в голове. Пожав плечами, она сдалась, на что Минхо мило улыбнулся, смотря на весь класс и предоставляя возможность ответить кому-нибудь ещё. Но, похоже, никто этого не знал. — Он занял эту должность с 1801 года по 1809, – подмигнул Минхо. — Вы были так близко, мисс Кларк. Ну, ничего. Как раз прочтете следующий параграф к уроку и будете знать, – проговорив это, Минхо услышал, как прозвенел звонок, и подростки дружно покинули его класс. Работа в детском доме колоссально отличалась от его дома хотя бы спокойствием. Там подростки боялись издать и малейший звук, здесь же они гудели так, что Минхо едва сдерживался, чтобы не ударить самого горластого головой о стол. Но то, что он держался так уверенно и стойко – дорого стоит. Минхо не просто проводил уроки истории, а также внимательно изучал каждого в классе. Конечно, хотелось заиметь у себя в доме новых кукол, поскольку старые постепенно изживали себя, а также хотелось быть на хорошем счету с комиссией детского дома, что так бережно отдавала подростков в его безжалостные мозолистые руки. Собрания обычно проводились по четвергам сразу после трех уроков, пока у всех детей и подростков был обеденный перерыв. Минхо, проходя мимо толпы, даже тогда всматривался в глаза каждого, ища подходящий вариант, но взгляд не останавливался ни на ком. А сердце, что быстро определяло ту самую куклу, с которой очень бы хотелось поиграть, словно давным-давно перестало биться. — Господин Ли! Я рада, что вы пришли, – улыбнулась Миссис Джеймс, садясь за круглый стол. — Я бы хотела с вами поговорить насчет нескольких подростков. Как мы знаем, тех четверых уже забрала приёмная семья, верно? – полюбопытствовала она, наливая Минхо чай. — Вы о ком говорите конкретно? У меня столько подростков, могу и запутаться, – вздохнул он, принимая угощение. — Энди, Сай, Дени и Стив. Минхо сглотнул и слабо кивнул. Да, на языке крутилось что-то подобное, но он, к сожалению, уже и забыл, когда в последний раз обращался к ним по именам. — Так они в новой семье? – вопрос ввел Ли во временный ступор. — Ты не хотел закрывать рот по-хорошему, что ж, у меня есть свои плохие методы, Стив, – Минхо подошел к бойкому подростку и открыл его рот. Тот слабо висел, привязанный плотно к потолку темной комнаты и едва улавливал, что ему говорят. После того, как его хорошенько избили, в ушах звенело. — М-хг-м! — Ничего страшного, всего лишь вырвем тебе парочку зубов, – Минхо безжалостно зацепил передний белый зуб плоскогубцами и резко потянул вниз, вырывая коренной зуб по самый корень. Следом пошел и второй. Кровь брызнула ему прямо на рубашку. Адский крик самой Преисподней послышался по всему особняку. Минхо прикрыл глаза и рассмеялся. Он хотел, чтобы этот крик слышали все, а не только обитатели этого дома. Чтобы каждый знал, что его следует слушаться и бояться. Стив как раз за свое непослушание и пожинал плоды. — А сейчас я хочу как следует накормить тебя, – Минхо, невзирая на полный рот крови, взял жменю гвоздей. — Хочу сделать не просто куклу, а чертову погремушку, – он запихнул ржавый металл в его рот, будучи огорченным тем, что яростных криков и сопротивлений Стива никто не видел. — Стив нашел хорошую семью, – кивнул Минхо. — Энди, так… что же у нас там было с Энди, – Минхо почесал подбородок. — Ты ублюдок! Ты обещал, что отдашь нас в новые семьи! Что здесь происходит вообще? Это что ещё, черт возьми? – Энди подошла к кукольному домику, откуда взяла куклу, чертовски похожую на себя. — Это я?! — Ага, – спокойно ответил Минхо, складывая газету напополам. — Только не советую тебе ее ломать, а то… — Да пошел ты к черту! – прокричала она и, швырнув куклу на пол, наступила на нее. По всей комнате брызнула алая кровь. — Блять, – хохотнул Минхо, вытирая с лица кровь. — Говорил же не трогать, безмозглая идиотка. — Вроде бы она уехала в Массачусетс, – кивнул Минхо, сдерживая улыбку. — О, как. А остальные? — Сай и Дени тоже нашли себе новую семью, – быстро ответил он, так как этих парней у него получилось подчинить себе довольно-таки быстро. Даже больше: они приняли его игру. — Замечательно! – затрепетала Джеймс. — Будете ли вы в этом месяце брать кого-нибудь ещё? — Пока не знаю, – пожал Минхо плечами. — Нужно найти готовые семьи, сами понимаете. Кому попало не отдашь же ребёнка, – улыбнулся он. — Вы правы, – ответно просияла женщина. — Кстати, хотела поинтересоваться, почему именно вы берете подростков семнадцати-восемнадцати лет? — Они приближаются к совершеннолетию. А таким гораздо сложнее найти приемную семью. Мой же опыт и навыки позволяют им найти новый дом в течение месяца, – объяснил он. — О-о, похвально! Просто сперва мне это показалось весьма странным. Я даже думала, что вы торгуете ими на чёрном рынке, – хохотнула Джеймс и отпила чай. — В этом нет нужды… — Пожалуйста, не убивайте меня! —… они под полной защитой… — Считай до десяти, – потребовал Минхо, беря в руки плетку. —… в безопасности… — Ты думал, сможешь сбежать? Кругом лес и болото. А соседи на вас, малолеток, уже никак не реагируют, – Минхо игриво улыбнулся, замахиваясь молотком. — И я очень рада, Господин Ли. Вы так любите детей. Минхо передернуло. Он ненавидел детей. А этих отпрысков брал и ждал, когда им исполнится восемнадцать, чтобы полноправно измываться над ними так, как ему вздумается. — Да, очень. Они похожи на… красивых кукол, – Минхо допил чай и сложил руки на коленях. — Чистые, свежие, опрятные… как настоящие куклы. Минхо коснулся до бальзамированной статуи одной из своих сломанных кукол и удивлённо вздохнул, вспоминая, как лично пришивал девушке обратно кисти, ступни и голову, из-за чего она сейчас напоминала Франкенштейна. Такой она ему даже больше нравилась. Ее можно было бы выставить в музей, но Ли не собирался делиться с миром своими куклами. Особенно со сломанными. — Есть в них что-то такое, – согласилась она. — Кстати, к нам в старшую группу поступил один парень. Думаю, вы им заинтересуетесь. — Почему же такая уверенность? – искренне хохотнул Ли и неохотно взглянул на бумаги. — По национальности он тоже кореец. По непонятным причинам парень несколько месяцев скитался по улице, пока один из наших работников не заметил его возле магазина. Он собирался украсть еду, – поведала Джеймс и показала фотографию парня. Минхо хмыкнул, не заострив внимание на лице. Он посмотрел на дату рождения и кивнул, собираясь подумать насчёт этого парня. Но и он его как-то пока что не зацепил. Ему начинало казаться, что он остыл к своему делу. Словно поломанные куклы и изощренный способ их сломать ему осточертел, больше не приносил никакого удовольствия. Может, стоило попробовать новый способ? Все-таки каждый из них в его власти. — Хорошо. Я подумаю. Сперва нужно посмотреть, что он из себя представляет, – поднявшись с места, Минхо кивнул. — Теперь разрешите, я пойду. Мне ещё урок вести. — Да-да, конечно, – на прощание улыбнулась женщина, но Минхо на это не обратил внимание. В коридоре наконец-то стало тихо. Ли расслабленно расправил плечи и облегченно вздохнул. Вдалеке, где-то сбоку, послышался скрип, заставивший Минхо повернуть голову по направлению и заметить худощавого парня в каких-то черных потертых джинсах и в белой бесформенной футболке. Парнишка одет был явно не по современному стилю, Ли даже показалось, что этот стиль наоборот опережал сегодняшний. Он хмыкнул под нос, пока тот не закрыл громко шкафчик с книгами и не встретился с Минхо взглядом. Тот самый кореец, подметил Минхо, подходя ближе. — Здравствуй, ты новенький? – спросил он, смотря запуганному парню прямо в глаза. — Да? – как-то с вопросом ответил он, а прочистив горло, добавил: — Да, новенький. Не подскажите, где здесь… – он посмотрел на листик, — восьмой кабинет. — У тебя сейчас история, – Минхо отвел взгляд в сторону и хмыкнул. — Что ж, пройдем за мной. Я твой учитель истории. Зови меня просто – Господин Ли. Открыв дверь, Минхо приглашающе указал рукой, пропуская ученика в класс. Многие смотрели в их сторону, оценивая новенького от и до. Так подростки делали всегда, когда встречали кого-то незнакомого. Минхо казалось, что они все равны, так как находились в одном положении – безвыходном, однако даже здесь царила некая иерархия. Новенький сел за самую последнюю парту в углу класса, похоже, не собираясь представляться. Минхо на это не обратил внимание и, подойдя к своему столу, открыл нужный учебник на новом параграфе и начал спокойно вести урок, стараясь не обращать внимания ни на парня, ни на витающий в воздухе шепот о нем. Каждый был заинтересован его появлением здесь, и толика интереса подкрадывалась к затылку к Ли, но тот ее всячески отгонял. — Извините, Господин Ли, но разве новенький не должен представиться перед классом? – спросил один из парней. — Или он… немой? – послышался всеобщий смех. Минхо сжал плотно губы, откладывая книгу в сторону своего стола. Испепеляющим взглядом он обвел класс, и все затихли, пряча глаза в свои тетради и книги. Ли изменялся в лице полностью по щелчку пальца. Его уважали в школе, а также боялись, потому что он считал, что именно так можно заслужить доверие и подчинение к самому себе – через страх. — Я даю право выбора своим ученикам. Если он не захотел выходить и говорить о себе, значит так тому и быть, понятно? – умиротворенно проговорив это, Минхо подошел к окну. — Открываем страницу двенадцать. Пишем пять заданий на листочках и сдаем мне, раз слушать вы ничего не хотите. Новенький, – Ли обратил внимание на парня, — ты можешь просто прочесть параграф. Оставлять своих кукол одних дома всегда было сложно. К счастью, у Минхо скоро начнётся летний отпуск, и он сможет заняться своими делами. Но пока он пристально выбирал себе следующих кандидатов на роль марионетки. Его черные глаза столкнулись с шоколадными глазами парня. Он покраснел, прикусил нижнюю губу и опустил лицо вниз, в книгу, продолжая читать. И сердце как-то дергано пропустило удар, что совсем не понравилось Минхо. Когда через двадцать минут прозвенел звонок, Ли попытался окликнуть новенького, но того и след простыл. Похоже, он не хотел сталкиваться с одноклассниками, вероятно подумав, что те начали точить на него зуб. Минхо это тоже так показалось, но он никогда не встревал в отношения между коллективом, потому что ему, в принципе, все равно, что у них происходило. Иногда, когда дела доходили до драк, ему приходилось вмешиваться, чтобы недоумки не забили друг друга до смерти, а так он старался не трогать подростков. Все-таки он здесь находился по другой причине. Закрыв за всеми кабинет, Минхо направился в сторону выхода. Предвкушая сегодняшний вечер в особняке, мужчине становилось необычайно хорошо. На удивление измываться над куклами не хотелось, а заставлять работать на износ – ещё как. Именно они и переделали пол на первом этаже, заменив старые доски на хорошую плитку. Пришлось раскошелиться, покопаться в банковском счете отца, чтобы закупить нужные материалы. Теперь особняк не выглядел как-то заброшено, несмотря на то, что находился в полной глуши их небольшого городка. Хотелось бы, конечно, облагородить рядом сад, создать целое поместье, не желая слышать лишний раз, что Минхо живет в каком-то доме-отшельнике. Он действительно отличался из-за своего готического стиля, но внутри все… относительно новое. — Новенький, отвечай! – послышалось сбоку где-то за стенами детского дома. Минхо притормозил и плавно сделал пару шагов назад, чтобы его не успели заметить подростки. Он навострил уши и сощурил глаза, скользя по знакомым лицам. Крэк – местный задира – прямо сейчас сжимал мешковатую футболку парня, прижимая его к шершавой стене. Тот продолжал молчать, выводя этих тугодумов на эмоции. — Ты какого хрена молчишь? Немой или язык проглотил? – Крэк посмотрел на своих друзей и рассмеялся. Те поддержали его смех. — Давайте ему вырвем язык? Ли сжал руки в кулаки и на секунду застопорился, глядя на них. Это его дело – контролировать, подчинять, пугать. Когда кто-то другой измывался над кем-то, ему, в общем-то, не было никакого дела. Тогда почему именно сейчас он так остро реагирует на происходящее? Минхо не знал. Он сжал губы в тонкую линию, приложив руку на грудь. Сердце набатом стучало, как умалишённое. Что-то было не так. Минхо впервые почувствовал, как хотел кого-то защитить, а не напугать до смерти или усмирить. Это было не то, что он привык ощущать всем своим телом. И это что-то странное остро реагировало внутри. Тело всячески пыталось вытолкнуть из себя нечто, похожее на защиту, уходившую в какую-то незапланированную заботу. Он уверял себя: это не его дело. Не его взаимоотношения. Однако… — Я сейчас вырву язык тебе, Крэк, если ты сейчас же не уберешься отсюда, – прохрипел он, испепеляя парня и его друзей черными глазами. Те ринулись в рассыпную, оставляя новенького сидеть на земле. Видимо, пока Минхо пребывал в своих мыслях, они успели ударить его по лицу, из-за чего из носа и губы хлынула кровь. Новенький не подал и звука, продолжая сидеть и смотреть куда-то в противоположную стенку. Ли это слегка озадачило, и он присел рядом, разглядывая профиль юноши. — Что они от тебя хотели? – спросил он. — Не знаю, – пожал плечами парень. — Видимо, просто показать, кто они, а кто я. — Надеюсь, ты понял, что они здесь никто? – улыбнулся Минхо. Вышло даже лучше, чем он ожидал, потому что он давно так не улыбался: искренне, чисто, просто. — Ещё сразу, как попал сюда. Мы все здесь никто, – вздохнул он. — Кроме вас, Господин Ли, – добавил он спустя секунду. — Как тебя звать? Ты так и не представился? – поинтересовался Минхо. — А разве имеет смысл узнавать, как меня зовут? Независимо от того, какое имя я ношу, я по-прежнему никто в этом мире, – фыркнув, новенький привстал и направился в сторону, а Минхо только сейчас пожалел, что не ознакомился с его документами, ведь там сто процентов было написано его имя. — И куда ты собрался в таком виде? – спохватившись, догнал его Минхо. — Погуляю, – спокойно ответил парень. — Все равно до комендантского часа ещё пара часов, а находиться в этом… кхм… я не хочу. — Ладно, понял. Так… ты кореец, верно? – решил сменить тему Ли. — Да. — Хочешь, мы с тобой будем иногда говорить по-корейски? – предложил он, поскольку и сам давно не использовал язык в своей речи. — Я хоть и кореец, но… язык не знаю. Все в моей семье общались на английском. Однако я был бы не против его выучить, – добавил парень и пнул камень. — Это хорошо. Если что, я могу стать твоим репетитором совершенно бесплатно. —… хорошо, если вам не будет трудно, – как-то с сомнением проговорил новенький, смотря на дорогу. — Ещё я собираю в конце месяца нескольких подростков с детского дома, и они живут в моем большом особняке. Я связываюсь с приемными семьями, чтобы найти каждому дом. Поэтому, если вдруг ты хочешь… — Нет, – отрезал он. — Я просто хочу дождаться своего совершеннолетия и покинуть это место. — И что же ты будешь делать в этом огромном мире совершенно один? – удивился Минхо. — Найду работу, буду вкалывать, что очевидно, а дальше будет видно, – юноша снова пожал плечами. — Знаешь, я бы тоже мог предложить тебе работу. Тебе бы не пришлось вкалывать, а платить я буду нормально, обещаю. Новенький остановился и уставился на Минхо. Он поджал губы в тонкую линию и выдохнул через нос, явно о чем-то думая. Ли и сам не понял, как начал плавно переходить в наступление, видимо, все это вошло в его привычку. Нужно себя одернуть, чтобы не лезть напролом и не спугнуть и так побитого парня. Но Минхо однозначно чувствовал, что в этом парне что-то есть. Что-то, что отзывалось вибрацией по всему телу. — Я подумаю над вашим предложением, Господин Ли, – отозвался он. — А почему вы так хотите всем помочь, если не секрет? — Я не хочу всем помочь, – улыбнулся Минхо. — Сейчас я хочу помочь тебе, – он не соврал. —… спасибо, – юноша прикрыл глаза. — Ладно, мне нужно в сторону реки, – он указал рукой позади себя на ведущую тропинку. — Хорошо, увидимся… — Хан Джисон. — М? – удивился Минхо. — Зовите меня Хан Джисон, – сказав это, парень ушел, оставляя Ли одного. — Хан… Джисон, – прошептал он, пробуя на вкус. — Красивое имя, – чёрные глаза засияли. — Для моей самой красивой куклы.