Август, 2002 год. Северная Каролина, Баркли-Коув. Дом семейства Хан.
— Я же сказал, что не буду даже и пытаться! – вскрикнул взъерошенный парень и с хлопком покинул дом. Джисон устало посмотрел на представшую перед ним картину и потер лоб, продолжая слышать настоящую истерику матери, что битый час (если быть точным, то вообще последние два года) пыталась внушить старшему сыну о важности поступления в колледж, только вот тот даже не думал об этом. Его интересовала местная выпивка, клубы, девушки и, как недавно Хан догадался, запрещённые вещества. Хан Сун всегда был слишком взбалмошным и острым на язык, но никогда не перечил матери в ее прихотях. Наверное, это и поспособствовало тому, что сейчас женщина, сидя в гостиной на старом кресле в полном неверии, шептала различные проклятья ему вслед и даже надумывала собрать все его вещи и выставить за дверь. Джисон отмахнулся от этих мыслей, поскольку брату было пока семнадцать лет, и он не способен заработать на свою жизнь самостоятельно. Поэтому и воровал частично деньги из маминого тайника себе на сигареты и прочую ерунду, о которой она подозревала, но, к сожалению, молчала. Раньше они с братом были не разлей вода. До смерти отца. Тот умер внезапно. Собравшись с друзьями на рыбалку, он так и не вернулся. Тревога началась лишь после нескольких дней, так как мать думала, что он просто запил у своих друзей, как обычно это бывало, и скоро вот-вот должен был вернуться. Однако все изменилось в обычный майский день, когда один из его лучших друзей постучал в их дверь и попросил выйти Чеболя на разговор. Тогда мать поняла, что что-то произошло. Он пролежал на берегу реки дня четыре, уткнувшись носом в грязь. Над ним летало множество мух, а сам он ужасно пованивал – Джисон до сих пор вздрагивал, когда носом чувствовал подобное зловоние и сразу вспоминал бледное лицо отца, его пустые открытые глаза и приоткрытый в кривой усмешке рот, в котором за это время успела поселиться всякая живность. Джисона тогда много рвало, и мать кричала, что он пошел за ней зря. Один лишь Сун стоял вдалеке, не в силах подойти ближе и взглянуть на отца. С тех пор прошло три года, а старший брат застыл с каким-то стеклянным блеском в глазах и предался развлечениям, считая, что и он когда-нибудь так же некрасиво умрет. Зачем ему терять жалкие минуты своего существования на то, что ему не нравится, когда можно вкусить свободу сполна? Его мысли звучали красиво, подобно сладостной мечте, но Джисон, пусть и был младше, понимал, что жизнь – это суровая вещь, это чреда испытаний, боли и страданий. И нужно все пройти, содрать колени в кровь, возможно, свернуть себе или кому-либо ещё шею, чтобы дойти до одной из вершин и обрести ту самую свободу. И все равно насколько бы ты не был свободен, ты полноценно им не станешь никогда. Ты все ещё пленник: Бога или себя – решать тебе, думал Джисон и отмахивался всякий раз от предложений брата покурить травку. — Джисон, – подозвала его мать. — Это ведь ненормально… — Что именно? – спросил он, когда она притихла. — Ненавидеть собственного сына, – с уголков глаз скатились кристально-чистые слезы и побежали куда-то по щекам. — Не знаю, – пожал Хан плечами. — За то дерьмо, что неоднократно он выделывал, уже не столь важно, какие чувства ты будешь испытывать к нему. Думаю, он заслужил, – вздохнул он. — После смерти Чеболя мне кажется, я не справляюсь. Дом, сад и дети – все на мне. Я схожу с ума и считаю себя плохой матерью. Джисон промолчал. Не то чтобы он считал свою мать плохой, парень прекрасно видел, как тяжело ей давалось все и сразу, но она старалась. Действительно старалась прыгнуть на голову выше дозволенного. Только вот… так можно было спокойно свернуть себе шею и нигде не преуспеть. Но Хан не знал, точно ли она свернула себе шею в моменте или просто притворялась таковой, чтобы больше ничего не делать и просто быть жертвой. Против жертвы не пойдёшь, она ведь жертва, а таких, как принято, нужно жалеть. И такие, как принято, никогда далеко не продвигались ни в развитии, ни в собственной жизни. И Джисон не знал, пожалеть ли на этом моменте мать (ведь этого она и добивалась) или просто оставить все как есть. Он вздохнул и сам себе покачал головой. По сути, после смерти отца ему тоже было плохо. А дыра в сердце по сей день кровоточила алой жидкостью. Хоть ее и не видно, Джисон чувствовал, как с каждым днем его тело опустошалось на один литр, словно Хан донор, отдающий свою кровь, правда, не людям, а какому-то Дьяволу, иначе он не мог объяснить, почему ему все ещё дурно. Чтобы забыться и перестать вспоминать отца, с которым у Джисона были крепкие отношения, он с головой ушел в учёбу, в попытке заиметь лучшую жизнь для себя в будущем. Сун тоже ушел с головой, чтобы забыться, но не в учебу, а наркотики, предпочитая довольствоваться жизнью прямо сейчас, а не откладывать все на будущее, которого завтра может и не быть. Что ж, Джисон в этом с ним согласен: завтра или сегодня, в одно мгновение, человека может не стать, и все мысли и планы канут в лету. У отца тоже были планы, но жизнь решила иначе. И его здоровое, полное жизненных сил сердце вмиг остановилось прямо на том берегу, хотя в тот солнечный день ничего не предвещало беды. Все также звонко пели птицы, летали блестящие стрекозы, с бутона на бутон перелетали пчелы, мило жужжа, и прохладный ветерок окутывал волосы. Ох, да, Джисон помнил этот день, как собственный день рождения. Помнил день отцовской смерти, стараясь стереть его из памяти. Но в этом доме все напоминало ему об отце, потому что мать никак не могла избавиться от его вещей. И это сводило с ума. Фантомное присутствие того, кого уже никогда не увидишь вживую. — Схожу, прогуляюсь, – оповестил Джисон, поднимаясь со стула. — Хорошо, – отозвалась глухо женщина, прикрывая глаза. Она собиралась спать. Джисон вышел на крыльцо и вдохнул теплый воздух. Вдалеке виднелось поле из колосьев, а за ним ярко-горящее солнце. Он слегка улыбнулся, вспоминая, как когда-то в детстве любил вместе с братом бегать по этому полю и играть в прятки. Тогда казалось невозможным кого-то здесь отыскать, но сейчас, если смотреть издалека, четко можно было разглядеть бегущие головы. Скорее всего именно так их и находил раньше отец, когда присоединялся к ним в игру. Сейчас это поле выглядело пустым и бездушным. Колосья механически от ветра качались из стороны в сторону, а среди них больше не слышался звонкий детский смех. Поблизости от них жили только взрослые и никаких детей, что могли бы разделить с Джисоном и Суном такую малую шалость. И это по-своему удручало. Джисону нравилось безвылазно ходить по небольшому городку, особенно там, где не было и души, нравилось чувствовать единение с природой, потому что друзей у него как таковых не было. В школе, конечно, были те, с кем он поддерживал контакт, но не так, чтобы приглашать их с собой на прогулки к реке. Обычно люди приходили на какие-то впечатлительные места, чтобы показать их другим, и рассказывали, почему считали это место красивым. Джисон же… не знал, что рассказать про реку. Он купался здесь в детстве, ловил улиток и небольших рыбок, а, ну и ещё совсем недавно прямо на берегу скончался его отец. Должно быть, удивительная история для рассказа. Если быть серьёзным, то именно здесь открывался вид на безоблачное небо и прекраснейший в мире закат. Хан не объездил весь мир, чтобы так говорить, но уверен, весь мир мог бы позавидовать тому, как красиво уходило солнце за небосклон, и как красиво горело небо, словно сейчас наступит конец света, и все превратится в руины огня. Но не в этот раз. Джисон, присев у берега, поднял голову вверх, не замечая преследовавшего его все это время солнца. Оно спряталось за тёмные тучи, а раскат грома не заставил себя ждать. Чертыхнувшись, парень почти был готов подняться, чтобы вернуться в дом, но одернул себя от этой мысли. Дождь ничего с ним не сделает, лишь заставит промокнуть, а это отнюдь не пугало. Поэтому, умиротворенно вздохнув, Джисон продолжил сидеть и чувствовать урчание воды. — Я просто хочу, чтобы все изменилось, – прошептал он, глядя на свои потертые кеды. — Хочу жить нормально и чувствовать любовь. Но все… все не такое. Все словно не настоящее, а фальшивое и до жути раздражающее, – Джисон взял плоский камень и бросил его в реку. Он проскакал несколько раз по воде и утонул. Первые капли ударили по воде слишком звонко, оставляя после себя пузыри. Джисон прикусил губу и беззаботно лег на землю, прикрыв глаза. Холодный дождь пошел сильнее, и парень засмеялся, чувствуя себя на миг свободным человеком, пока и с его глаз не брызнули слезы. Хотелось убежать, забыться и навсегда стереть из жизни все то, что держало его здесь, на привязи. Все это место – чужое, хотя когда-то таковым не являлось. И как бы он ни любил мать и брата, Джисону, в первую очередь, хотелось обрести себя. А если и этого не получится, то хотелось тогда одного – провалиться сквозь землю. — Я устал чувствовать эту сжирающую меня боль, – всхлипнул он. — Отец, мёртвые чувствуют хоть что-нибудь или нет? – спросил Джисон так, будто бы после вопроса незамедлительно последует ответ. Но ничего, кроме капель дождя и поднимающегося ветра, слышно не было. Он сбился со счета, сколько провалялся под этим дождём. Наверное, долго, раз земля уже успела превратиться в грязь. Джисон тоже стал грязным, но этого совсем не чувствовал. Душа устала настолько, что просто отключила на время какое-либо чувство, чтобы Хан совсем уж не сошел здесь с ума и не утопился в рядом находящейся реке. Когда небо превратилось в огромное черное пятно, а от солнца простыл и след, Джисон соизволил подняться и пойти обратно домой. Наверняка мать приготовила ужин: вареные бобы с тефтелями. Да и брат, должно быть, уже был дома. А оттуда, Джисон фантомно слышал, доносились крики их бесконечной ругани. Если честно, осточертело слышать одно и то же. Брат – наркоман, ему не нужен университет, ему не нужна хорошая жизнь. Ему нужна лишь очередная доза. Такие, как он, долго не живут, и Джисон не видел причин вкладывать в него деньги в дальнейшее развитие, когда оно давным-давно остановилось по его собственной инициативе. Джисон шел по тонкой тропинке, руками скользя по колосьям, разглядывая горящие окна своего дома. Он шел медленно, не спеша, не желая являться домой. Но переодеться, высохнуть, поесть и поспать все ещё где-то нужно, поэтому ему ничего не оставалось, как вернуться домой. В место, в которое не хотелось возвращаться. По крайней мере, пока там был брат. Джисон остановился, когда увидел Суна, выходящего в совсем ненадлежащем виде из сарая с отцовским топором в руках. Он дергался, как паралитик, бубнил себе что-то под нос и его шатало из стороны в сторону. Таким брата Хан видел впервые. Он напоминал настоящего зомби из всех старых фильмов. Покрась парня в зелёный цвет, добавь запах гнили, то и вовсе не отличишь от настоящего пожирателя мозгов. Джисон спрятался за колосьями и присел, стараясь быть незамеченным для брата, поскольку тот развернулся на шорох и стал пристально смотреть вдаль, но, ничего не увидев, он зашел в дом. И кровь Джисона застыла в жилах. Почему-то он догадывался, что сейчас произойдёт. Догадывался и не верил, потому что все это безумно нереалистично. Джисон видел, как в окне горел свет, слышал, как брат вошел в одну из комнат, похоже, прямо к матери. И через секунду раздался адский вопль и дивно брызнула теплая кровь. Кровоточившее все это время сердце замерло, а потом и вовсе как будто перестало биться. Казалось, в тот вечер оборвалась не одна жизнь. Их оборвалось две. Джисон думал, что стоящий труп отца в его памяти – сущий кошмар, проклятье, которое хотелось стереть из памяти. Но, как оказалось, отрубленная голова матери, изувеченная вся топором до рваных ран и выбитых зубов, и одного вытекшего глаза, окончательно оборвало ту самую ниточку на нормальную жизнь. Она висела, слегка болталась в руках смеющегося Суна, державшего ее бережно за волосы, а с нее так и продолжала капать кровь. — Ты видишь, что я с ней сделал?! – вскрикнул он, словно знал, что где-то поблизости притаился Джисон. — Эта сука никогда не могла закрыть свой рот, – улыбка на его грязном от брызг крови лице померкла. — Я просто не смог… не смог больше терпеть это дерьмо. Натерпелся. Ее должен был кто-то заткнуть, Джисон, понимаешь? – он откинул голову и заплакал навзрыд. — Хан Джисон, выходи и посмотри мне в лицо! Скажи мне, что я неправ! Давай! Ты ведь у нас такой правильный, ну же! Джисон зажал себе рот рукой, чтобы лишний всхлип не вырвался наружу. Если его услышат и обнаружат – он труп. Суну больше нечего терять, он давно сошел с ума, а под воздействием наркотических веществ даже не осознавал, какое зверство он только что натворил. — Ты хотел быть свободным! Так беги, проваливай! Все равно скоро сюда приедут копы или ещё кто… и я труп, Хан Джисон, – Сун сумасшедше улыбнулся и достал из кармана отцовский пистолет. — Я передам отцу привет от тебя. — Стой! – вскрикнул Джисон и поднялся из колосьев, но было уже поздно. Послышался выстрел. Тот вечерний день августа запятнал ровный путь жизни Джисона грязной кровью, и от нее уже невозможно отмыться, как бы он ни пытался. И если раньше парень думал, что смерть отца поделила все на «до» и «после», то он ошибся. Именно сейчас это разделение ощущалось безумно сильно. Потому что Хан Джисон теперь был совершенно один.✨✨✨
Июнь, 2003 год. Северная Каролина, Баркли-Коув. Детский дом Имени Святого Генриха.
— Думал, самый умный, и Господин Ли будет вечно спасать твою задницу? В тот день был разовый случай, – рассмеялся Крэк и нанес ещё несколько ударов ногой по лежащему Джисону. Тот сгруппировался, чтобы не были задеты жизненно важные органы, и просто ждал, стиснув зубы, когда все это закончится. Он давно бы сбежал из-под ног этого ублюдка, но как только он намеревался что-то такое провернуть, его за волосы возвращали обратно на холодный и грязный кафель мужского туалета, от которого так и разило зверски мочой. Рядом с ним также находилось несколько парней, они смеялись, потешались и тоже иногда пинали его по коленям и даже пробовали попасть в живот, но у них ничего не получалось. — Если думал, что придя сюда, у тебя получится заделать себя умником и быть выше на голову, то ни хрена подобного, – Крэк присел на корточки возле самого лица Джисона. — Сиди тише воды и помалкивай, тогда, быть может, мои кулаки в следующий раз выберут противника посерьёзней, чем ты, ничтожество. — Что здесь происходит? – голос, подобно стали, пробил барабанные перепонки, отчего все шелохнулись, кроме лежащего Джисона. Он, казалось, вообще облегченно вздохнул. — А… мы… помогаем встать новенькому. Он поскользнулся на полу и, как видите, Господин Ли, ударился носом. Столько крови… – театрально вздохнул Крэк и попытался помочь подняться Джисону, но тот зашипел и откинул его руки от себя в сторону. — Джисон, – Господин Ли смирил всех недоверчивым взглядом и посмотрел на него, — это правда? — Ага, – фыркнул он и, зажмурив глаза от боли, кое-как привстал, — падал о кафель, вставал и снова падал, думал, может хоть так получится выбить свои мозги из черепной коробки, – фыркнул он и сплюнул на пол кровь. — Что сказал, ушлепок? – оскалился Крэк, как незамедлительно получил оплеуху по голове. — Выметайтесь отсюда! – прорычал нечеловеческим голосом Господин Ли. — И чтобы я вас больше не видел в радиусе пятнадцати метров от Джисона, вы поняли меня? Они закивали, как болванчики, и быстро выбежали из туалета, закрывая за собой дверь. Так Джисон, лежавший все ещё на холодном плиточном полу, остался наедине с учителем, который присел рядом и принялся ему помогать. Сперва он хотел отказаться от помощи, не стоило привыкать к чему-то хорошему, так как заведомо знаешь, что в конце получишь лишь боль, но и от колющего зуда по всему телу после нанесенных ударов не так легко избавиться, поэтому пришлось прибегнуть к сторонней помощи. — Эти придурки опять к тебе приставали? – вздохнул учитель и поправил небрежно лежащую челку на голове Джисона. — Видимо, я им понравился, – решил отшутиться он, но боль в теле не дала ему даже усмехнуться. — Может, в медпункт? Нужно замазать раны и осмотреть тебя, – Господин Ли аккуратно взял парня на свои руки, чем невероятно смутил его. — В-вы что это делаете? Отпустите, мне максимум отбили почки, а не ноги. Я сам смогу дойти, – он задергал ногами, но и они не помогли вернуть его обратно на пол. — Сиди смирно, – шикнул Господин Ли и вышел из туалета, идя прямиком в медкабинет. Джисон, сидя в его руках, успел рассмотреть его профиль, ярко выраженный подбородок и острый нос. В его глазах теплилось что-то непонятное, когда учитель смотрел на него, но в то же время там была холодная отчужденность, прямо такую же можно было разглядеть в глазах самого Джисона. Он сдался, но все равно в недоверии сжал руки на чужих плечах, боясь свалиться на пол. Это уже второй раз, как учитель Ли спасает его и, признаться, Джисон чувствовал себя неловко, поскольку нападки от этого меньше не станут, а вот слежка Господина Ли за его здоровьем только усилится. Конечно, безумно приятно знать, что есть тот, кто поставит этих ублюдков на место, в особенности, когда тех было слишком много, чтобы справляться с ними в одиночку. В медпункте приятно пахло спиртом и какими-то лекарствами, самого врача или хотя бы кого-то на его подобие не было. Зато с этим прекрасно справлялся сам учитель Ли, взявший на себя временную роль доктора. Он спокойно подошёл к стеклянной дверце шкафчика и достал оттуда спирт, мазь, бинт и ещё несколько пачек каких-то пластырей и таблеток. — Сейчас дам тебе обезболивающее, – оповестил он, наливая чистую воду в стакан. — Выпей, – Господин Ли протянул его, и Джисон, залпом выпив все вместе с таблеткой, на секунду прикрыл глаза. — Молодец. — А где врач? – поинтересовался Джисон, оглядывая небольшой кабинет. — Его здесь нет, – учитель пожал плечами и принялся обрабатывать его раны на лице. — Но и без него прекрасно справляемся. — Понятно, – прошептал Джисон и сморщил от боли нос. — Тише, сейчас все пройдёт, – успокаивал он и дул на рану на губе. — Сколько раз за эту неделю они избили тебя? – Минхо поднял глаза и пристально посмотрел на Джисона, словно читал его, как открытую книгу. Врать смысла нет. — Раз третий. Но не то чтобы били. Так, пихали. В этот раз, видимо, решили оторваться по полной, словив меня в туалете, – Хан едва выдохнул и вздрогнул, когда чужие пальцы наклеили ему на переносицу пластырь. — Эти идиоты не оставят тебя в покое. — Я знаю, – Джисон пожал плечами. — Ну и пусть. Быть может, я заслужил. — А есть за что? – Господин Ли слабо улыбнулся. — Им видней. В кабинете стало тихо. Джисон внимательно следил за движениями рук учителя, который бережно обрабатывал его тело и руки какой-то мятнопахнущей мазью, от которой постепенно немела кожа и боль сходила на нет. Господин Ли круговыми движениями втирал ее и слабо дул, стараясь облегчить боль. На секунду Джисон вспомнил свою мать, что делала точно так же, когда он впервые сел на велосипед и упал, содрав колени в кровь. В сердце больно зажгло. Возможно, больнее, чем все эти зудящие раны. — Мое предложение по переводу тебя в новую семью все еще в силе, Хан Джисон. Ну, или ты мог бы работать и жить у меня в особняке, чтобы эти идиоты не доставали тебя, – напомнил учитель и закрыл мазь. — Спасибо, – кивнул Хан. — Но мои слова все ещё также в силе: я не ищу новую семью, я просто жду совершеннолетия, чтобы отсюда уйти, – отмахнулся он и поднялся с места. — Теперь я могу идти? – Джисон посмотрел Господину Ли прямо в глаза и тихо сглотнул. Учитель стоял слишком близко и с какой-то заинтересованностью поглядывал на него. — Тогда, может, прогуляемся? У меня к тебе есть ещё одно предложение, думаю, оно тебе точно понравится. — Что ж… прогулка во всяком случае будет лучше, чем простое лежание в комнате, – согласился Джисон, чтобы только отсрочить на своём теле новые синяки. Как выяснилось, с учителем можно было покидать детский дом в любое время суток, а не только перед отбоем на пару часов. Джисон успел поймать на себе несколько удивлённых и одновременно завистливых взглядов, идя рядом с Господином Ли. Он сразу пришел к выводу, что многие здесь, похоже, сильно хотели попасть в приемную семью и покинуть это место, а единственную такую возможность давал сам Ли Минхо и то, как оказалось, выборочно. И Джисон подумал, что это, должно быть, правильно, поскольку такие, как Крэк и его компашка, не заслужили хорошую семью, они заслужили гнить здесь и желательно заживо. — Расскажешь что-нибудь о себе, пока мы прогуляемся до парка? – спросил учитель, на что Джисон покачал головой. Не слишком доверял, чтобы что-то рассказывать да и в принципе не знал, что говорить. — Хорошо, тогда я расскажу о себе, ладно? — Ладно, – согласился Хан. — Но вы также сказали, что… у вас есть какое-то предложение. Мне интересно послушать и о нем, – напомнил он, и Господин Ли усмехнулся. — Ко мне можно на «ты», я не так стар, Джисон. Мне скоро двадцать четыре, я ещё молод, – улыбнулся он. — Как к этому отнесутся другие? – усомнился Хан такому предложению. — А мы им не скажем, – подмигнул Господин Ли. — И можешь обращаться ко мне просто по имени. А по поводу предложения. Перед тем, как забрать кого-то к себе, я присматриваюсь к этому человеку месяц, иногда два. Зачастую мною выбранный подросток проводит намного меньше времени в стенах детского дома. Так вот, я просто могу взять тебя под свое попечительство, чтобы ты лишний раз не сталкивался с Крэком и его дружками. Но при этом ты не попадешь в новую семью и не будешь жить в моем особняке. Но если передумаешь, я всегда к твоим услугам. — То есть вы… ты… – запнулся Джисон. — Ты предлагаешь мне дополнительную защиту, выход на прогулки и различные развлечения? – удивился он. — Я что, какой-то особенный? — Нет, ты… – Минхо прикусил губу. — Мне кажется, что что-то в тебе есть… особенно я это вижу в твоих глазах. Ты потерян, не знаешь, что происходит и понятия не имеешь, как поступать дальше. Я, когда-то, был таким же, – слабо улыбнулся он и указал рукой на парк. — Пошли, пройдемся. — И как на меня посмотрят за иное отношение? – насторожился Хан, все ещё считая все это сомнительным. — Никак. Я часто общаюсь так с одним из подростков в месяц, а потом, проанализировав, либо беру его к себе и ищу ему семью, либо нет. Подростков, знаешь ли, сложно разместить в новые семьи, – объяснил Минхо. — Я думаю, многие хотят найти ее, поэтому не хочу, чтобы я занимал чье-то место, тем более просто так, – вежливо отказался Джисон. — Справлюсь как-нибудь сам, но спасибо, что… так переживаешь обо мне, – от таких слов горло пересохло. — Ладно, – вздохнул Минхо. — Но если что, ты знаешь, где меня искать, – он сел на лавку и постучал рядом с собой, подзывая к себе. — Корейский язык, кстати, все ещё в силе. Если хочешь, мы могли бы завтра позаниматься у меня в особняке. — О, – это новость действительно обрадовала Джисона. — Было бы здорово. Я знаю лишь основы, потому что когда-то меня им учила моя бабушка, но сейчас я все забыл. — А родители совсем на нем не говорили? – с удивлением спросил Минхо, на что Джисон как-то поник. — Оу… я, наверное… — Нет, не говорили, – перебил его Хан. — Мой отец часто со мной говорил на нем, мать делала это редко. А сейчас мне даже не с кем на нем поговорить, – слабо сверкнув улыбкой, Минхо отвернулся и начал разглядывать верхушки деревьев. Джисон заинтересованно посмотрел в его сторону и понял, почему тот так стремился помогать всем брошенным детям в детском доме. Похоже, Ли Минхо не имел как таковых родителей, поэтому его помощь – что-то из рода дополнительной любви тем, кто ее лишился так же, как и он сам. Хан кивнул своим мыслям, соглашаясь с самим собой. Если думать именно так, то учитель не выглядел странно, наоборот, даже как-то возвышался в глазах смотрящего. — Хочешь об этом поговорить? – слабо спросил Джисон, не желая лезть человеку в душу просто так, но, быть может, именно это и нужно Минхо. — Отец умер, утонув в болоте, – прошептал отчужденно Минхо и пожал плечами. — Мы это поняли, когда нашли кусок его одежды. Потом приехали спасатели и достали остатки одежды. Самого тела не было. Глубоко погряз. — Кошмар, – Джисона бросило в дрожь. — А мать… – Минхо тихо рассмеялся, словно сумасшедший. — Она умерла так нелепо. Просто упала и свернула себе шею. Джисон сглотнул, пока до него не дошло. Его отец умер от сердечного приступа, но он лежал лицом прямо в грязи и воде, заносящей туда волнами, а мать… ее просто обезглавили. Что-то было похоже, но все же не то. Тело опять бросило в дрожь, и Хан поджал колени, кусая свою нижнюю губу, шипя от боли. Рана на ней все ещё болела, а сейчас начала кровоточить. — Знаешь, – вдруг сказал он, — удивительно. Мой отец умер на берегу реки, а мать обезглавил мой брат-наркоман прямо у меня на глазах, – решил поделиться этим Джисон. — После смерти отца мне каждую ночь снились кошмары. Я думал, это сущий кошмар, но после смерти матери… я понял, что то были ещё цветочки, и настоящий кошмар здесь. — Какой ужас, – в оцепенении прошептал Минхо. — Я и не знал, что ты такое пережил, – он, не церемонясь, прижал Джисона к себе и обнял, положив голову ему на плечо. Хан замер, не зная, куда деть свои руки. Сердце бешено забилось в грудной клетке от непонимания и неопределённого страха. Кое-как подавив это в себе, Джисон положил руки ему на спину и вздохнул, прикрыв глаза. Он впервые почувствовал себя в безопасности, и это было так странно и чуждо, что даже не верилось, словно все происходящее какой-то сон. — Что случилось с братом? Его посадили? – спросил Минхо, так и не отцепившись от Джисона. — Он застрелил себя сам. — Джисон, – Ли отпрянул, чтобы заглянуть ему в глаза, — хочешь ты этого или нет, но я буду присматривать за тобой, понял? Ты столько натерпелся за эту жизнь, и я не позволю каким-то ублюдкам вроде Крэка издеваться над тобой, – эти слова заставили Джисона улыбнуться. — Спасибо, Минхо. Раз ты этого хочешь, то пусть будет так.✨✨✨
Июнь, 2003 год. Северная Каролина, Баркли-Коув. Особняк семейства Ли.
Минхо внимательно заходил в каждую комнату и рассматривал чистейший порядок, который навели его куклы. Усмехнувшись, он провел пальцем по полкам и, не обнаружив на них пыли, приятно удивился, отчего даже расстроился, потому что за хорошую работу он вряд ли сломает кому-нибудь палец. А хотелось. Желательно все. И, может, не только палец. Сай и Дени стояли рядом и улыбались, нагло поглядывая на запуганных подростков. Когда Минхо не было дома – именно они и были надзирателями и смотрителями за порядком. Не то чтобы Ли им доверял, они могли точно также получить по лицу или остаться без ужина, но, по крайней мере, они из всех находившихся здесь почитали и уважали его, понимая, что чем лучше они будут справляться со своими обязанностями и слушаться, тем больше уважения Минхо получат в ответ. — Молодцы. Дом нужно поддерживать в чистоте, – похвалил всех Минхо, отчего подростки облегченно вздохнули. — Рабочий стол в моей комнате подготовили? — Да, Господин, – улыбнулся Сай. — Кэсси вымыла там пол… своим платьем, – парень едва сдержал смех, за что сразу же получил наотмашь по лицу. Послышались удивлённые вздохи. Сай схватился за больную щеку и кое-как размял челюсть, пряча потрясенный взгляд в пол. Дени отошел на шаг в сторону, не желая попасть под горячую руку хозяина. Ему однажды с лихвой хватило полежать на гвоздях, все тело до сих пор было в уродливых шрамах-рубцах. — Только я имею право издеваться над своими куклами в этом доме, – отчеканил Минхо, сжимая волосы на макушке парня, слыша шипение. — Если кукла начинает девиантно себя вести, то это означает, что она сломана. А ты знаешь, что я делаю со сломанными куклами? – прорычал он и прижал его к стене. — Я доламываю их до конца до самого хруста костей и адских воплей, – ударив парня лицом о стену и убедившись, что нос теперь сломан, Минхо опустил его и обступил, когда Сай упал и заплакал, прикрывая окровавленное лицо руками. — И я хочу, чтобы все запомнили это. Иначе вы сгниете заживо, – он вздохнул. — Вы поняли меня? — Да, Господин, – сказали все хором. — Отлично. Итак, сейчас ко мне явится гость. Я хочу, чтобы кто-нибудь из вас подал еду в мой кабинет. Все остальные – сидите в подвале и не мельтешите перед моими глазами. Если кого-нибудь увижу – убью. Если кто-нибудь начнет звать на помощь – убью и вас всех, и пришедшего сюда гостя, – по глазам было видно, что Минхо не врал. — А сейчас пошли все вон. Минхо спустился на первый этаж и подошел к окну. Сперва он хотел провести репетиторский час именно здесь – в уютном и просторном месте, – но решил этого не делать, подумав, что кто-нибудь выбежит из подвала и начнет просить помощи. Однако всем давно было известно, что бесполезно просить помощи у кукловода, что запросто мог свернуть тонкую шею или проломить голову одним лишь движением руки. Они были обезоружены и несчастны, все ножи в руках Минхо. И он не побоится пустить их в ход. Джисон, как и договаривались, приехал к особняку к шести часам и с удивлением рассматривал как сам дом, так и обрамляющий его сад. Минхо наблюдал за ним из окна с едва заметной ухмылкой на лице и считывал информацию по эмоциям. Ему нравилось, с каким любопытством Хан подходил к каждому цветку и утыкался в него носом. Невольно прикусив губу, Минхо вздохнул и отошел от окна, принимаясь встречать гостя. — Не заблудился? – приветливо улыбнулся Ли, сталкиваясь с Джисоном на пороге особняка. — Ты отправил за мной такси, поэтому я не мог заблудиться, – Джисон поджал губы. — У тебя здесь очень красиво, я и не представлял, что меня встретит такой необъятный дом и такой же прекрасный сад. — Я видел из окна, как он тебе приглянулся, – подмигнул Ли и пустил парня в дом. — Проходи, можешь выбрать сам, где мы будем заниматься корейским. А так можем пойти ко мне в кабинет, чтобы нам не мешали, – закрыв за парнем дверь, Минхо пошел за ним следом. — Вау… – ахнул Хан, разглядывая каждую картину на стене и интерьер гостиной. — Безумие какое, – он подошел к черному лакированному роялю и провел по нему пальцами. — Ты умеешь играть? — Немного, – застенчиво проговорил Минхо. — И ты живешь в таком огромном доме один? – не верил Джисон и изумленный двинулся прямо к кукольному домику, стоящему возле камина, на что Минхо улыбнулся. — Есть подростки, которые выбрали жить тут и работать на благо дома. Поэтому я не сильно одинок, – но, казалось, Джисон пропустил эти слова мимо ушей. — Что это? Выглядит, как проект этого дома, – он нашел гостиную и удивился, когда заметил там ту же самую мебель. — Кукольный домик. Его подарила мне мама, когда мне было девять. Стоит тут до сих пор. Правда красивый? — Да, есть в нем что-то такое, – Джисон провел рукой по полкам, замечая куклы в самом углу нижнего этажа. — О, вот и куклы. — Домик ещё издаёт мелодию, – Минхо указал рукой на небольшую кнопку сбоку. — Нажми. Джисон тыкнул и как ошпаренный отдернул руку, удивленно глядя на окровавленный палец. Музыка заиграла по всей гостиной, но всего лишь на пару секунд, а потом и вовсе стихла. — Ох, черт, совсем забыл, что в том месте торчит проволока. Несильно поранился? – обеспокоенно спросил Минхо, беря Джисона за руку. — Да нет, я скорее всего больше испугался, – хохотнул Хан и облизал сухие губы. — Ну так что, начнем учить корейский? — Начнем, – улыбнулся Ли, бросая напоследок насмешливый взгляд на кукольный домик. Процесс пошел. Джисон схватывал все налету. Он понял первые грамматические конструкции и начал сразу же их применять. Минхо поддерживал с ним непринуждённые беседы, иногда помогая, чтобы парень не чувствовал себя так неловко. И к концу занятия Хан Джисон уже спокойно мог рассказать о себе и о своих вкусовых предпочтениях. Таким образом Минхо узнал, что Джисон любил банановое молоко, бутерброды с плавленным сыром и арахисовую пасту. Из животных он очень хотел бы заиметь свою собаку или ящерицу. А гулять предпочитал в тихих и безлюдных местах, такие как парк, лес или берег реки. — Извините, – послышался стук в дверь, и из нее появилась голова. — Я принесла ужин Господину Ли и гостю, – Кэсси поставила поднос, поклонилась и ушла. — Ого, – удивился Джисон, не рассчитывая на ужин. — Я подумал, что еда в детском доме не такая вкусная, поэтому решил тебя угостить, – пододвинув тарелку с картошкой и свежеприготовленной курицей, Минхо улыбнулся, беря в руки вилку. — И порция что надо, – Джисон проглотил слюну и начал есть. — Я рад, что тебе понравилось, – Минхо было приятно наблюдать, с каким аппетитом ел парень. — Так когда в следующий раз проведём занятие? — М-м… когда тебе будет удобно? Я все равно ничем не занят. — Я могу заниматься хоть каждый день! – просиял Ли. — Кстати, ты раньше думал, в какой университет будешь поступать? Или, быть может, колледж? — Думал в колледж на дизайнера-флориста, а сейчас не знаю даже. Все как-то в один миг преобразилось, – Джисон потеряно пожал плечами. — Тебе нравятся цветы, верно? Я видел, как ты оглядывал мой сад, и хочу сказать, что ты единственный, кто не прошел мимо всех них, – заметил Минхо и слабо улыбнулся. — Хочешь, мы как-нибудь погуляем по нему, там действительно есть на что посмотреть. — Правда можно? – глаза Джисона невольно заблестели. — О, это было бы здорово. Твой сад очень красив. — Раз ты ещё заговорил о дизайне, может, преобразишь мой дом во что-нибудь менее темное? Я менял интерьер после смерти матери, но иногда мне кажется, что здесь все равно кто-то умер, – пошутил он, на что Джисон рассмеялся. — Хорошо, я мог бы попробовать, – застенчиво ответил Хан, отчего щеки его слегка покраснели. — Уже поздно, давай я подвезу тебя, – Минхо поднялся со своего места и, взяв пиджак, накинул его на свои плечи. — Я и не заметил, как время прошло. Из тебя вышел отличный учитель, – признался Джисон и вышел из кабинета. — Спасибо. Думаю, если ты будешь так же хорошо учить весь полученный материал, то уже к концу года можешь получить четвёртый уровень языка. — Что, правда? – в неверии спросил Хан. — Чистая правда. Главное старайся, у тебя уже есть успехи, – подмигнул Минхо и приоткрыл ему входную дверь. Джисон вышел из особняка и подошел к цветам, пока Минхо пристально смотрел куда-то на появившегося в коридоре Дина. Смерив его взглядом, он резко захлопнул дверь и повернулся к парню, что уже вовсю обнюхивал его цветы. На самом деле выглядело это удивительно хорошо. Но интересовало иное: если бы Джисон узнал, как появились такие шикарные цветы, стал бы он их так лелеять? Все-таки удобрение из гнилья творило настоящие чудеса. — Ну что, поехали? – отозвался он за его спиной и улыбнулся, когда Хан кое-как оторвался от разноцветных бутонов. — Да, пошли. Минхо не мог оставить Джисона без подарка, особенно видя, как тот приклеился к цветкам. Поэтому он спокойно сорвал один из них и вручил ничего не понимающему парню. Тот оторопел, но принял подарок и поджал губы, не зная, что и сказать. — Пусть один из них будет у тебя. Поставишь его в воду, – улыбнулся Минхо и взъерошил его волосы. — Спасибо… но больше не рви. Они красивые, когда цветут здесь, дома. А у меня он завянет, – грустно прошептал Джисон, и Минхо приподнял его лицо за подбородок. — Они в любом случае завянут: у тебя или дома – разницы нет. Такова их жизнь, – выдохнув, он подошёл к машине и приоткрыл дверцу. — Поехали. Джисон пристегнул ремень, сидя на переднем сиденье старенького авто. Минхо завел свой форд мустанг 1980 года и плавно выехал на песочную дорогу, вставляя попутно одну из своих кассет в магнитофон, и заиграла одна из записанных песен на английском языке. Хан покачивал головой в такт и посмотрел в окно. — Так что, завтра поедем вместе после всех уроков ко мне? – решил завести разговор Минхо. — А это не будет странным? Я сажусь к учителю в машину, – от этого Джисон все ещё чувствовал себя неловко, что было видно невооружённым глазом. — Все нормально. Я не впервые кого-то забираю из детского дома. Некоторым преподавал дополнительно историю, чтобы подростки смогли набрать как можно больше баллов и поступить в колледж, – успокоил его Ли. — Тогда ладно. Просто не хочу, чтобы все думали, что я какой-то особенный. — Почему? – удивился Минхо. — Разве неприятно знать, что ты для кого-то… — Нет, это странно, – перебил его Хан и покачал головой. — Ладно, – сдался Минхо, продолжая смотреть на дорогу. — Мне вот что интересно узнать, по каким критериям ты отбираешь подростков? – полюбопытствовал Джисон. По их особенностям, подумал Минхо и улыбнулся, ведь как бы тот ни хотел, а уже являлся просто прекрасной будущей куклой. Осталось только окончательно его заполучить. — Характер. Мне важно знать, что они не доставят проблем будущей семье или мне. Например, таких, как Крэк, я обхожу стороной. — О, – Джисон покачал головой. — Тогда мне все понятно. А я подхожу для семьи? Или ты ещё мало меня проанализировал? Не знаю, как для семьи, но для меня ты просто идеальный кандидат, когда это промелькнуло в мыслях, Минхо ухмыльнулся. — Ты выглядишь хорошим человеком со сложной судьбой. — Прямо как ты, верно? – улыбнулся Джисон и посмотрел в окно, поскольку машина остановилась возле детского дома. — Ты считаешь меня хорошим человеком? — На первый взгляд ты кажешься именно таким. А вот чтобы я убедился в этом, тебе нужно это доказать, – рассмеялся Хан, как неожиданно Минхо оказался слишком близко. — Хорошо, Хан Джисон, – улыбнулся он, поправляя его челку, — я обязательно тебе это докажу. Спокойной ночи. — С-спокойной ночи?.. – икнув, Джисон с расширенными от удивления глазами покинул авто, и Минхо вздохнул. Проследив за тем, как парень вошел в здание, Ли вышел из машины и закурил, вальяжной походкой идя прямо за высотное здание, где слышался смех подростков, и горел свет от огня, который они небрежно подожгли в старом ржавом бочонке. Это ещё одно из развлечений Крэка, который, в общем-то, клал на все запреты детдома и их комендантский час. — О, Господин Ли, – обрадовался он и отошел от своих друзей прямо к нему. Минхо выдохнул дым и хмуро обвел парня взглядом, желваки на его лице задвигались, хотя он даже не начинал злиться. Пока ещё рано. — Как обстоят дела? — Ну… — Херово обстоят дела, – ответил он сам на поставленный вопрос. — Крэк, если ты ещё так сильно хочешь попасть под мое попечительство, ты должен выполнять свою работу лучше, ты так не думаешь? — Да, Господин Ли, – парень нервно оскалил зубы. — Прекрати его бить, этим ты не пробьешь его панцирь. Даю тебе время разорвать его душу в клочья так, чтобы он потом умолял меня забрать его из этого Ада. Ты понял меня? – Минхо выкинул окурок в сторону и засунул руки в карманы брюк. — Да, понял. — Отлично, а теперь проваливай, – отмахнувшись от него, как от назойливой мухи, Минхо направился к машине. — Господин Ли, а вы точно заберёте меня к себе? – усомнился Крэк. — Я слова на ветер не бросаю. Выполнишь все – будешь жить у меня, – ухмыльнувшись, Минхо сел за руль и облизнул губу, глядя парню в затылок. Он ещё не знает, что станет обычной боксерской грушей в особняке Минхо. И не просто чьей-то. Сам Хан Джисон доведет его до смерти, если захочет жить дальше. — Игра началась.