заводи мотор

      на улице не холодно совсем, вот на той неделе, когда ещё апрель на дворе цвел, — да. а сейчас в ночи питера совсем не морозно идти. ветра нет. ничто не колышет деревья, не портит причёску, разбрасывая кудри по лбу неопрятно. улицы пусты, и на мгновение кажется, что вот-вот перекати-поле скоро пройдётся по асфальту. мысли не тем забиты. выудить последнюю сигарету из пачки — перевёрнутую. загадать желание и выдыхать дым тяжёлый, пока осознание собственных ошибок медленно, но верно подступают к мозгу, обволакивают, вызывая чувство вины. неужто? загадывает-молит, чтобы закончилось это быстрее. это — всё.       дверь своим ключом открывает, бесшумно почти. алкоголь весь выветрился и совсем не мешал, не путал. да и было его всего-ничего, относительно других дней в этом месяце… на пороге никто не встречал — обычное дело. потому что андрей привык и не ждет, пока глеб вернётся. возвращается-то поздно-рано каждый раз. тихими шагами глеб по квартире ходит, думает, как все андрею рассказать. время капает, стрелки на часах тикают, нужно срочно что-то делать.       — дюш, вставай! — треплет за плечо, склоняясь над постелью.       андрей все-таки открывает глаза, расфокусированно смотрит пару секунд и принимает сидячее положение. ноги пол холодит, от этого мурашки бегут по коже. глеб молчит, ждёт, пока парень хоть что-то у него спросит. андрей пытается проснуться, но уже знает, что ничего хорошего викторов ему не расскажет.       — че?       — я деньги…       — блять, — андрей тяжело вздыхает, ведь знает заранее, что произошло с деньгами. проходили. парень встаёт и в темноте по комоду шарит руками, заначку ищет. — тебя как, нахуй, выпустили оттуда?       — машину взяли. ключи, точнее… — глебу говорить это дается тяжело, потому что машина не его — андреева. а тому она от деда ещё досталась. переходящее красное знамя, так сказать.       машину андрею жалко больше, чем глеба. глеба вообще ему не жалко. сам ведь виноват, да? и андрей отвешивает глебу подзатыльник, кажется, впервые.       — охуел? — не то вопрос, не то утверждение. но все-таки достаёт из средней полке конверт с накопленным. — сколько?       — восемьдесят.       андрей максимально злым, насколько смог сделать, взглядом смотрел на глеба, не глядя пятитысячными купюрами отсчитывает нужную сумму. копил он, кажется, эти деньги больше года.       — без тачки не возвращайся.

***

      едут по пустой ночной трассе. рядом — ни души. спокойно и тихо. никуда не торопятся — некуда. разговаривают тихо о чём-то своём. путь держат в деревню в области.       андрей не за рулем сегодня. не может, потому что косяк раскурил только-только. почему-то совсем не страшно, не боязно. индика сеется туманом около него и совсем расслабляет. ещё немного и уснёт. а, когда проснётся, вероятно, они уже на нужное место приедут.       глеба мысли мучают. ехать совершенно никуда не хочется. жить совершенно не хочется. не жить — существовать. бороться с собственными зависимостями — сложно. жить с ними — ещё сложнее. сложно на андрея смотреть. на то, как он костлявее становится. по понятным причинам. он тоже бороться не хочет не может.       — че загруженный такой? — говорит андрей более, чем спокойно, вытянув ноги на приборную панель. — затянись. — протягивает косяк.       — я же за рулем, ты чего? — отказывается. знает, что индика — не сатива.       — небольшой риск усиливает ощущения.— шепчет на ухо глебу и вдыхает побольше.       вдыхает побольше, чтобы в следующую секунду приблизиться к глебу и в поцелуй втянуть, отдавая всё. и глеб отвечает. машину начинает заносить, и тогда андрей останавливается, и викторов выруливает.       думает, не стоило. нужно было отдаться ситуации и всё. и всё было бы хорошо, потому что ничего бы после этого не было.       — я заебался. может, разобьемся? — произносит вполне буднично, будто предлагает на ближайшей заправке кофе купить.       — давай, — андрей смеётся. не верит.       глеб тормозит. лезет целоваться по-настоящему. как раньше. мокро, близко прижимаясь друг к другу.       — это не твоими выхлопами в салон, учти.       андрей всё ещё не верит. он разваливается на сидении, вот-вот уснёт, кажется. но руку в ответ сжимает, когда глеб пальцы их сплетает.       глеб жмёт на газ. и уже ничего не жаль.