***
Признаться честно, на время он даже поверил, что всё пройдёт хорошо. Кай и Ллойд парни не глупые, не слабые, довольно дружные — да и вообще много через что вместе прошли. Они герои Ниндзяго: было бы странно ожидать от них сомнительного результата, верно? Верно. Это логично. И вот Ллойд неплохо блокирует, Кай уверенно бьёт, не оставляя путей отступления — и они вроде как справляются, но… — Ллойд, левая рука уходит вперёд. Тебе же самому так неудобно. — Так правильнее, — быстро, на автомате, не отвлекаясь от действа. Только потом он понял, что нечаянной фразой на самом деле вступил в спор: и не в какой-то там, а с мастером, со своим отцом, что заставило его сразу же принять виноватый вид. — Ну, то есть… Так поза более устойчивая, остаётся место для манёвра и вообще… Он замялся, когда Гармадон встретил его слова скептическим взглядом, но руку, как тот просил, не поставил. Отцовский авторитет отцовским авторитетом, а Ллойд всё равно не слепой котёнок, сам знает. — Поставь левую руку вперёд. — Пап, я настаиваю! Кай вздохнул и отошёл к скамейке со словами «позовёте, когда уладите свои профессиональные разногласия» — стоять и наблюдать за спором этих двоих он явно не был готов. Да и не подписывался вообще-то. Быть честным, его давно уже начало подбешивать, что всё, чем весь этот день занимался Гармадон, было наблюдение за их с Ллойдом взаимодействием в быту и на поле боя и, видимо, формулировка каких-то выводов. Будто всех сражений между ними было недостаточно, чтобы понять друг о друге всё и даже больше! Трата времени, ей богу! — Во-первых, я напоминаю, что мы находимся в додзё, а не за обеденным столом, — нахмурился Гармадон, явно намекая на случайно проскользнувшее от Ллойда «пап». — Во-вторых, когда у тебя будет растяжение мышц лучезапястного сустава от такого блока, настаивать ты уже ни на чём не сможешь. — Мастер Ву говорил, что в этом нет ничего страшного. — Мастер Ву тебе так говорил, потому что когда ты начинал учиться мастерству ниндзя, ты был ребёнком и проходил азы в ускоренном режиме. Что-то ты в процессе понял правильно, что-то подучил со временем, а что-то отзовётся тебе растяжениями и переломами в будущем. И чем быстрее мы это «что-то» обнаружим, тем легче тебе будет жить, так что не пререкайся и делай, как я говорю. — Ты хочешь сказать, что если бы это была такая грубая ошибка, дядя бы не сообщил мне об этом? — где-то вдалеке Кай сделал повторный глубокий вздох и попросил мученически «ну быстрее, чего вы душите друг друга?», но ожидаемо остался проигнорирован. — Ллойд. Ты сейчас не у дяди. То, чему тебя учили раньше, ещё очень много раз подвергнется сомнениям и изменениям. У тебя впереди ещё целая жизнь, чтоб доказать каждому из твоих учителей, включая меня, что они были по отношению к тебе слишком жестоки и несправедливы и что учили не тому, чему надо учить. Как мастер ты имеешь полное право на своё мнение, а окружающие, в свою очередь, не имеют права убеждать тебя в том, что это мнение ошибочное. Но когда ты добровольно приходишь на обучение, будь готов, что тебе будут диктовать правила, с которыми ты не согласен. Правила, которые будут противоречить правилам других таких же учителей, которые кто-то другой так же потребует забыть. Мы делимся с вами опытом. И у каждого опыт разный. — Ну так… Мой опыт позволяет мне сказать, что если за все эти годы с моей рукой ничего не случилось, то не случится и потом. — Это ты будешь рассказывать тем, кто придёт учиться у тебя. Кай мученически простонал и схватился рукой за голову. Показательно. Чтоб заметили. Однако снова на него никто не обратил внимания. — Ты предлагаешь мне переучиваться? — Да. — А если я не хочу?! Гармадон выдержал паузу, смеряя сына строгим взглядом. — Тогда вон из моего додзё. Ллойд встал, словно вкопанный, и сильно покраснел, отведя взгляд. Он явно не хотел говорить с отцом на таких тонах, явно не готов был спорить, но обратно повернуть уже невозможно. — Я так понимаю, уходить ты не собираешься, — прокомментировал мастер его долгое молчание. Ллойд еле заметно вздрогнул. — Тогда я попрошу тебя принять правильную позу. Но он не двигался. Уже не от упёртости, а проще: от обиды. Услышать подобные слова от Гармадона как учителя — не событие, но каждый раз, когда они направлялись против его сына, это всегда ощущалось болезненно. И по самолюбию било, разумеется. — Ллойд. Ноль реакции. — Хорошо. Я понял тебя. Ты только скажи мне одно, мастер ниндзя, — с особым ударом на «мастер», — ты зачем пришёл сюда? Я вроде ясно дал понять вам обоим, что здесь будет происходить и как, а ты упёрся в первый же день в своё и считаешь себя самым правым, не позволяя мне делать то, о чём вы просили. Так что, м? Чего ты молчишь? Гармадон вздохнул, так ничего и не услышав, и перевёл взгляд на Кая, стоящего позади. Совсем неожиданно в его взгляде он не увидел равнодушия или злой усмешки, чего мог ожидать от этого юноши, он увидел сочувствие, как будто даже вину — перед Ллойдом, не перед ним, естественно. И ничего не понял. И, раз уж так вышло, ему ничего больше не оставалось делать. — Подумай об этом, — он положил сыну ладонь на макушку, и Ллойд сразу же увернулся, потому что в его голове это выглядело, как попытка манипуляции. В общем, обиделся он серьёзно. — Подумай. И ты тоже, Кай. Кай недовольно выдохнул, борясь с желанием закатить глаза и пробурчать в ответ что-нибудь язвительное. Но почему-то сдержался. — Угу, — прозвучало от него взамен. И они разошлись в тот вечер.***
Весь следующий день все трое были, как на иголках, и почти не общались. К тому же вечернюю тренировку пришлось отменить по ряду причин, — которые на самом деле звучали как «ваш учитель не хочет подливать масло в огонь, но сделаем вид, что он просто устал» — так что напряжение с каждой секундой ощущалось всё сильнее и сильнее. Оно колючее — это Гармадон понял, получая от Ллойда эти… взгляды. Не то, чтобы сын обижался на него впервые в жизни — дело и не в этом, собственно. Просто вести он стал себя крайне необычно. Даже нелогично. Гармадон ломал голову над тем, что произошло прошлым вечером с самого рассвета до самого заката — и не смог найти разумный ответ. И особенно напрягал Кай, который ходил весь день с опущенной головой и виновато скрывался из виду при любом случайном контакте. Страх липкий. Холодный. Страх потерять того, чьё доверие теперь дороже жизни. Страх снова оставить своего ребёнка как бы одного против всех. Как будто опять не на его стороне. Именно поэтому он нашёл Ллойда, сидящего в одиночестве на полу додзё и обматывающего руки бинтами, игнорируя всё и всех вокруг. — Тренировку отменил, а ты всё равно здесь. Ллойд вздрогнул, испугавшись неожиданно возникшего голоса из-за спины. Потом поправил бинт немного нервно и облокотился спиной о стену. — Ну так… я же мастер, — протянул он с нечитаемой эмоцией. — Не передразнивай, — Гармадон опустился на пол рядом и тоже прислонился к стене головой. — Ты сильно обиделся на меня? — Я не обиделся, — ироничный взгляд с ним не согласился. — Я правда не обиделся, брось. — Тогда что это всё было? Ллойд замялся. — Я не могу сказать. — Почему? — Секрет. — «Секрет», — повторил Гармадон недовольно. — Секреты до добра в нашем деле не доводят обычно. Особенно если это секреты от меня, — Ллойд вымученно улыбнулся. — Лучше скажи. — Это не мой секрет, я не могу. — А чей? Кая? Тот вздохнул. — Кая. Но я правда не могу рассказать, он меня убьёт. Ты же знаешь, как он тебя «любит», а если ты ещё будешь в курсе, тогда вообще… — Ты меня заинтриговал, — Гармадон улыбнулся и легонько толкнул сына в плечо. — Что такого страшного Кай прячет, да ещё и от меня? — Пап, секрет. Спроси у него, если тебе интересно, — тот закатил глаза. — И он «конечно же» мне ответит. — Я тебе тоже не отвечу, — пожал плечами Ллойд, поднимаясь. — Но… ты… Как ты говорил… надо руку держать в блоке? Чтоб растяжения не было. Покажи? Да уж. Удивительное дело.***
Когда на третий день ситуация не изменилась, Гармадон уже был готов натурально сдаться. Эти двое тёрлись где-то то вместе, то порознь целыми днями, стараясь лишний раз не попадаться на глаза, а диалог (ну, если тот неловкий переброс двумя фразами можно так назвать) с Каем не дал никаких результатов. На тренировках они всё ещё показывали характер, — одну упёртость на двоих — и это дало мастеру понимание, что сам он точно не справится. — Я понимаю твою проблему, — усмехнулся Ву, протягивая ему чашку с ромашковым чаем. — С мальчиками бывает сложно — особенно с этими двумя. Просто дай им время привыкнуть к тебе и открыться. Гармадон тяжело вздохнул, откинув голову на спинку мягкого кресла. Чай он не принял, поэтому чашка осталась стоять, одинокая, на деревянном подлокотнике. — Если проблема в этом, Ву, то Ллойд сошёл с ума в последние дни. Я проводил ему тренировки до этого, он никогда не вёл себя так, как сейчас! Он никогда так не закрывался, никогда не хранил от меня какие-то очень важные секреты — а сейчас что? Что это за больная упёртость на своём — «как я сказал, так будет»? Он предпочитает повторять свои же ошибки, чем согласиться с моими словами! Я мог ожидать такого от Кая, но никак не от Ллойда! — Он… — тот задумался, растягивая слово. — Повзрослел. Как человек и как ниндзя. Лучше просто позволь ему стоять на своём. Всё-таки он ради друга это делает. — Чего? — Гармадон перевёл удивлённый взгляд на брата. — Что ты имеешь в виду? — Ты не знал? — ответом ему стал ещё более удивлённый. — Кай попросил Ллойда напроситься к тебе на обучение. Они несколько дней бегали один за другим, а другой от первого — Ллойд не соглашался, потому что думал, что вы друг другу головы поотрываете в первую же неделю. А Кай, видимо, очень хочет стать сильнее, хочет стать настоящим мастером, чего я, видимо, ему не дал в своё время. Вот Ллойд и согласился после долгих уговоров пойти с ним. — А почему не к тебе? Ву улыбнулся тепло и хихикнул. — Они мне не сказали, если честно, но я думаю, что они так заботятся о моём здоровье. — А о моём, значит, не заботятся? — обречённо вздохнул Гармадон, отчего младший брат снова коротко рассмеялся. — У тебя больше знаний, и они не дураки, тоже это видят. Будь с ними помягче, особенно с сыном. Ллойд старается построить себя, сделать своё имя, создать свой стиль ведения боя… — Именно поэтому ты не научил его стоять в правильной позе? — Виноват, — Гармадон усмехнулся беззлобно, увидев, как тот на секунду замялся. — Так вот. Ллойду важно сделать и показать своё «я». Особенно тебе. И если Кай готов терпеть твои методы обучения ради своей цели, то у Ллойда такой цели нет. Будь ему в первую очередь понимающим отцом, во вторую — мудрым наставником и только в третью — строгим учителем. Тот промолчал, осторожно взяв в руки горячую чашку. Внезапно ситуация прояснилась и даже без успокаивающего чая на душе стало намного легче. Вот теперь с мальчишками можно говорить — быть может, они даже друг друга услышат. Быть может, всё будет хорошо. — А, и ещё, — голос Ву вывел из раздумий, и он снова встретился с улыбкой напротив. — Не нарушай больше свои же правила. Точно. Теперь ведь их трое и они держатся вместе. Они в одной лодке. А значит, справляться должны втроём, без контактов с внешним миром, как и было оговорено.***
Три шага вперёд, уворот. Правильный блок, смазанный удар, падение, подъём. Раз, два, три — как в вальсе, только темп куда быстрее и чётче. Соперники не прощают друг другу ошибок. Значит надо лучше, быстрее. В цель. Гармадон не помнил себя без тренировок один на одного. Знал в идеале каждую тактику и помнил наизусть каждого из трёх своих постоянных соперников. Потому что с Ву он сражался с самого детства, и брат для него являлся самым понятным и простым. Незамысловатые техники, которым их обоих обучил отец, точные и от того ожидаемые удары и непростительно медленный темп. Именно от этого его главным оружием, которое хоть как-то могло спасти положение, являлось кружитцу — непредсказуемая техника даже для тех, кто её освоил. Энергетический волчок двигается резче, бьёт больнее — потому, научившись применять кружитцу лишь по делу и в самый необходимый момент, Ву стал показывать лучшие результаты в поединках. В сравнение ему не идёт Клаус: вот там-то были и быстрые неожиданные удары, и скользкие увороты, и тёмные заклинания на безопасном расстоянии. Он одновременно стал и глотком свежего воздуха, и раздражающей помехой — потому что Гармадон, как ни крути, был лучше него, а Клаус не только отказывался в это верить, но ещё и всеми силами старался опровергнуть. Не прекратил даже после того дня, когда у него из-под носа выбили звания правой руки Чена и лорда — и это ощущалось уже жалко. А потом он ушёл от мастера, и долгие годы никто не мог бросить ему серьёзный вызов. Скелеты подчинились слишком легко, Преисподняя не славилась разнообразием борцов за властвование — и жить стало, прямо сказать, скучно. А потом он возненавидел себя за это «скучно», потому что третий его соперник не добавил веселья, только траура. Он бы соврал, если б сказал, что сперва Ллойд не представлял угрозы. Обладающий четырьмя неприручёнными первородными стихиями, он был словно мина, угрожающая рвануть решительно в любой момент. С такими существами действуют радикально — и Гармадон часто думал о том, что не будь мальчик его сыном, всё могло закончится совсем не в его пользу. Долго он так думал, правда. А потом понял в случайном осознании, что собственная совесть не позволила бы ему расправиться с малышом, кем бы он там ни был. А Ллойд рос и с каждым годом становился сильнее: Это Гармадон отметил сначала в Уроборосе, потом в своём додзё, потом в Криптариуме, потом снова в додзё, но теперь уже не как соперник, а как учитель. И вывод, к которому он пришёл за всё это время, пробуждал какой-то гордый и при том самодовольный трепет на душе: его сын от него не отстаёт. Ллойд — это хамелеон, зеркало. У него нет чёткой единой техники, но есть чёткий единый план действий: оценить врага, дать ему фору, напасть и победить — которого, однако, он не всегда мог придерживаться тоже, и в том-то и заключалась его слабость. Резкие сильные удары завораживают, — в отличие, например, от Кая, который бьёт наотмашь, лишь бы-лишь бы попасть и оглушить, а дальше разберёмся — увороты удобны для ответной атаки и неудобны для защиты врага, энергетические сферы не летают без необходимости, всё ровно, почти без изъянов — и вообще он удивительно хорош на тренировках для человека, который всё ещё прекрасно знает слово «поражение». От понимания, что этого «великого и непобедимого мастера» ему тоже придётся чему-то учить из-за Кая, Гармадону хотелось глубоко вздохнуть, выйти за дверь и не возвращаться. Раздался громкий лязг, заставивший мастера всё-таки вернуть мысли на поле боя. Катана красного ниндзя проскользила с другого конца додзё практически Гармадону под ноги, а сам Кай судорожно пытался отдышаться, лёжа на полу и смотря, не моргая, на лезвие перед глазами. Ллойд возвышался над ним, так же тяжело дыша — тренировки у отца длились куда дольше, чем у дяди, потому даже его физическая подготовка не выдерживала и он сильно уставал. — Сдаёшься? — слегка дрожащим голосом. Кай недовольно вертит головой, но не может найти сил подняться с земли. Тогда он начинает вертеть ещё активнее. — Тебя ещё раз ударить или ты передумаешь? — Ниндзя не сдаются! — хрипит в ответ и резко бьёт ногой по катане соперника в попытке выбить её из рук. У него не получается, слишком устал. — Чёрт! — Умей проигрывать, — усмехается Ллойд и подаёт другу руку, но тот не принимает и остаётся лежать на земле. — Ты как? Жив? Кай мученически стонет. — Да лучше б сдох. — Тебе стоит привыкнуть к длительным тренировкам, Кай, — красный ниндзя вздрагивает, услышав голос учителя ближе, чем ожидал. Ого, настолько устал, что даже не заметил, как тот успел подойти так близко! — Это основа вашей выносливости. Бег или прыжки по крышам не дадут вам такого результата, как долгие поединки, а так как заняться здесь вам больше всё равно нечем, мы будем практиковать их очень часто. — Круто, — вздохнул Ллойд, падая в сидячее положение. Переспрашивать не нужно, чтобы понять, что он совсем не рад этой новости, но спорить с отцом в любом случае больше не хотел. — Мне не нравятся ваши результаты, — блеф отчасти, но кто ж его там разберёт. Главное создать нужный эффект. — Особенно твои, Кай. Очень плохо. Кай нахмурился, а Ллойд усмехнулся. Усмехнулся достаточно громко, чтоб не остаться незамеченным и не поймать на себе строгий взгляд сверху. — Гордишься собой? — спросил у него отец выученным сухим тоном. — Ну… Мне приятно, что ты считаешь мой результат лучше, чем у Кая. И всё. Гармадон выдержал небольшую паузу, смотря сыну в глаза и наблюдая, как тот нервничает в надежде, что всё-таки не сказал и не сделал ничего плохого. А потом хитро улыбнулся и добродушным тоном произнёс: — Тогда надеюсь, что когда наступит очередь тренировки с силами стихий, ты покажешь такой же прекрасный результат, легендарный зелёный ниндзя! — и привычно взъерошил его светлые волосы, как ни в чём не бывало. Ллойд почувствовал, как в груди что-то неприятно сжалось — сразу по двум причинам: во-первых, его тошнит уже от слова «легендарный», и отец, решивший приспустить его с небес на землю, отлично был об этом осведомлён, а во-вторых, в гробу он видел эти тренировки со стихиями. Спустя много лет он смог переучить себя на его же слова «не полагайся на силу» — энергия бывает нестабильной, бывает неуправляемой, и чем дольше выходило обходиться без неё, тем меньше хотелось к её помощи обращаться. Ллойд научился полагаться на свою физическую силу, на различные оружия и сюрикены, достиг в этом успехов — а теперь опять двадцать пять! Снова изучение чего-то, что даётся тяжело и неприятно! Кай задорно рассмеялся, в победном жесте подняв кулаки в воздух. О да, этот бой тоже обещает быть неравным: у красного ниндзя куда лучше выходило управлять огнём, чем у зелёного — энергией. — А может… Без сил стихий пока? — с надеждой протянул Ллойд, заглядывая отцу в глаза. — Ха-ха! Посмотрите-ка, великий герой Ниндзяго струсил, потому что понял, что не выберется из этой схватки победителем! — наконец-то Кай смог подняться в сидячее положение, воодушевлённый перспективой сравнять соперника с землёй в следующем же поединке. — Потому что я лучше него! Да-да-да! Тот нахмурился. — Полежи-ка ещё! — и толкнул его обратно на пол под аккомпанемент злобного смеха, снова обращаясь к отцу. — Ты серьёзно хочешь, чтобы он победил меня? Гармадон хмыкнул. — Только если ты позволишь ему тебя победить. — А я не собираюсь спрашивать разрешения! — отозвался Кай, приподнимаясь на локтях. — А теперь я собираюсь перекусить, так что, если вы не против… — Подожди, — остановил его мастер и поймал на себе недовольный взгляд голодного ниндзя. — Поговорить с тобой надо. Наедине. — Понял, — кивнул Ллойд, только услышав последнее слово. На прощание кинул что-то вроде «вы главное мирно всё обсудите» и покинул помещение, закрыв за собой дверь. — Понятливый какой, — прокомментировал Кай, натянуто усмехнувшись, когда из поля слышимости пропали торопливые шаги. Он не хотел оставаться один на один с Гармадоном больше всего на свете, и то, что его единственное спасение с такой лёгкостью оставило его на растерзание отцу, ощущалось, словно предательство. Дрожь застряла где-то в районе спины, так что он боялся даже вдохнуть лишний раз, чтобы не обнажить свой страх перед учителем. Тот всё ещё задумчиво смотрел на дверь, и страшно было даже подать голос и задать вопрос. Страшно — непонятно, от чего. Просто нервный трепет сковал движения, просто неожиданно пересохло во рту, просто хотелось отвести взгляд и провалиться под землю. Хотя ничего ещё не происходит — и это бесит, сильнее всего! Гармадон неторопливо перевёл взгляд на красного ниндзя и так же неторопливо присел рядом с тихим вздохом. Тот поёжился и рефлекторно отодвинулся. — Я не убивать тебя собрался, — поясняет мастер, слабо, но миролюбиво улыбнувшись. — Расслабься. «Заметил», — проносится в голове, и Кай сжимает зубы. — Я не думал, что вам так скоро захочется со мной лично обсудить мои успехи. Всё настолько плохо что ли? Почему бы тогда Ллойду тоже не послушать? Зазвездится? — произносит всё с нервной усмешкой. Гармадон внимательно следит за его эмоциями, и это ужасно напрягает. Во имя Первого Мастера, скорее бы этот разговор закончился! — Ещё рано делать выводы о ваших успехах, Кай. Меня интересует другое. — Что? — Кем ты видишь себя через год, когда вернёшься домой? Такой внезапный вопрос поставил Кая в тупик, и он совсем не нашёлся, что ответить. — Простите? А зачем вам это? Гармадон усмехнулся. — Видишь ли, мне тут одна птичка напела, что вы напросились ко мне на обучение по твоей инициативе, — и увидев, как у того будто сами собой нахмурились брови, поспешил пояснить. — Не Ллойд. — А кто? Мастер Ву? — Гармадон кивнул. — И что? Ну да, по моей, а Ллойда я попросил со мной пойти, нельзя было что ли? Или вам с нами не нравится? — Кай, послушай, пожалуйста, вопрос, который я тебе задал, ещё раз: кем ты себя видишь через год? Я не пытаюсь тебя в чём-то обвинить, не хочу с тобой ссориться. Я просто хочу знать, что ты планируешь получить. — Почему бы не обсудить это втроём с Ллойдом? — не унимался юноша, продолжая нападение. — Или я какой-то особенный? Не верите, что я могу хотеть пойти учиться чему-то новому? Ну конечно, это же я!.. — С Ллойдом я уже об этом поговорил, — оказавшийся прерванным Кай снова весь сжался и стиснул зубы, понимая, что избежать ответа на заданный вопрос всё же не выйдет. — Я не считаю тебя… Ох, с чего ты вообще взял, что у меня к тебе какое-то особое отношение? — А что, вы просто так решили задать этот вопрос, а не потому, что не поверили, что этот идиот, красный ниндзя, имеет мозг и хочет чего-то добиться?! Гармадон тяжело вздохнул и переплёл пальцы в замок, уводя взгляд куда-то в пол. Кай… вообще-то попал. С того самого дня, как Ллойд предложил ему эту авантюру, мастер ощущал что-то неладное, что-то фальшивое, будто его пытаются обмануть — и так оно и было, оказывается. Он долго думал, зачем. Долго не мог понять, что не позволило Каю самому попросить его — и остановился на гордости. Гордости — потому что красный ниндзя сам себе мастер, сам себе хозяин и не стал бы так унижаться, признавая, что не такой уж он и умелый, раз нуждается в помощи бывшего злодея. А теперь он понял, что не только в ней было дело. Всё немного глубже и кроется в их отношении друг к другу. Ведь Гармадон привык считать Кая идиотом. Да, так было со дня, когда они впервые встретились и продолжилось на протяжении непростительно длительного времени. И он ведь даже не хотел, если подумать. Просто так вышло, всплывало неосознанно. Просто: Кай — идиот. Чётко и радикально. А Кай привык не доверять ему. Привык, что Гармадон по отношению к нему снисходителен, закрыт, не дружелюбен — и что ещё он мог сделать, кроме как обнажить защитные шипы, когда тот так бесцеремонно начал интересоваться его мотивами? Личными мотивами, определённо не для всех и точно не для него. Между ними большая стена. Огромная. Стена — а за ней тот образ, который они сами друг для друга выдумали и в который в итоге поверили. Образ, который на самом деле не больше, чем их собственные предрассудки. Глупость какая. Уже давно пора расставить все точки над «и» в их конфликте и двигаться дальше. Уже давно нужно было сделать первый шаг. — Кай, — начал Гармадон со вздохом. — Я не считаю тебя плохим или глупым парнем. Но я понимаю, почему ты так обо мне думаешь. У нас с тобой получились сложные отношения с самого начала — так уж вышло — и сейчас, учитывая, сколько боли я причинил твоим близким и лично тебе, ты не хочешь относиться ко мне по-доброму. Ты защитник. И это очень хорошо. Я был очень близок с твоими родителями в молодости, и, поверь мне, ты многое от них унаследовал. Особенно от мамы, ты удивишься, — он усмехнулся, предавшись светлым воспоминаниям. — Так вот, я понимаю, ты защищаешься. Но пойми и ты меня: если это продолжится, у нас ничего не получится. Знаешь же, что самое важное между мастером и учеником? — Уважение? — Доверие. И если мы не научимся с тобой друг другу доверять, ты своей цели, какой бы она ни была, не добьёшься. Понимаешь? Сам того не замечая, Кай начал мять пальцами пояс кимоно, всё ещё не в силах встретиться с собеседником взглядом. В груди росло колючее желание уйти, в горле застрял ком неловкости, и он всё понимал, но ответить ничего не мог. — Почему ты боишься сейчас? — спросил Гармадон тем же непривычно мягким тоном, и красный ниндзя поймал себя на мысли: «Видимо, так он общается с Ллойдом. Оттого тот и считает его хорошим и чутким — не удивительно». — Я не боюсь, — смог выговорить он совсем не бесстрашным голосом. — Кай, я не буду осуждать тебя или смеяться над тем, что даёт тебе силы идти вперёд, — юноша почувствовал, как на его плечо в доверительном жесте легла тёплая рука, и не стал недовольно её с себя скидывать. — Особенно если это «что-то» смотивировало тебя настолько сильно, что ты даже пошёл на такой отчаянный шаг, как обратиться ко мне за помощью. Кай, сам того не ожидая, вдруг засмеялся. — Да, действительно, это же самое ужасное, что могло со мной произойти. Прям даже не знаю, годиться собой или плакать. Гармадон заразился его внезапно сменившимся настроем и засмеялся тоже. Кажется, они всё-таки не безнадёжны — и это уже отлично. Встретившись с ним взглядом, юноша успокоился и на несколько долгих секунд снова уставился в пол с лёгкой улыбкой на лице. — Я хочу стать сенсеем, — сказал он, набравшись решимости. На лице Гармадона отобразилось искреннее удивление, и можно было даже не поднимать глаза, чтобы в этом убедиться. — Мастер Ву… для нас всех больше, чем учитель. Он сделал нас не просто командой, а настоящей семьёй, где у каждого есть своё место, есть опора и где не нужно прятаться от обидчиков, потому что обидчики до нас теперь никогда не достанут. Мы друг для друга, как нерушимая стена. Он для меня как второй отец, парни — как родные братья наравне с Нией. Он научил меня, как защищать тех, кто мне дорог, он помог мне разобраться в себе. Он показал мне, что такое семья. Он практически с улицы подобрал нас всех — одиноких, не понятых, слабых — и превратил в героев, кому уже не нужно искать себе дом. Потому что наш дом — это и есть Ниндзяго. Потому что наша семья — это каждый человек на улице. Потому что мы больше никогда не будем одни. И это… чудо какое-то. Не знаю даже, как это сказать. С опаской посмотрев на собеседника, Кай с обидой обнаружил, что тот улыбается лукаво наперекор своим же словам. — Ой, ну конечно! Нельзя же было пообещать и действительно послушать серьёзно, не насмехаясь! — Я просто никогда раньше не думал об этом в таком ключе. И я не смеюсь. Просто не ожидал, что у тебя такой светлый мотив и что вдохновили тебя ребята и Ву, — тот отвернулся, покраснев и обидевшись. — Я не знал, что вы многим ему обязаны, мне казалось, что вы наоборот предпочли бы его не встречать и жить спокойной размеренной жизнью. — А можно ли эту жизнь назвать спокойной и размеренной? — уже тише продолжил он, всё ещё красный от внезапных признаний. — Мы с Нией с детства подвергались насмешкам из-за того, что у нас внезапно пропали родители. Люди говорили, что нас так бросили, что не нужны мы никому. Нянька у нас, конечно, была, но ситуацию она не спасала. Я в драки влезал постоянно, Ния, когда подросла, тоже стала. Кузнецом я был ужасным и быть им вообще-то не хотел, но приходилось, чтоб деньги на еду доставать. Зейна не понимал никто, считали его странным. Тоже сомневаюсь, что он нашёл бы своё счастье в другом месте, нигде ему особо рады не были. Коул закрылся в себе после смерти матери и из-за… ну, всей его истории с отцом. Его заставляли быть тем, кем он быть не хотел, ему приходилось врать, скрываться и надеяться, что однажды станет лучше. Над Джеем смеялись из-за его непутёвых изобретений и родителей со свалки. Вообще, в принципе, на мой взгляд ему повезло больше всех, но это… не значит, в общем, что ему было легко. Ну, и Ллойд. С ним и вам всё понятно: маленький мальчик, которого условно «бросили» родители в интернат для злодеев-«карманной версии». Мелких, в смысле, детей. Которого-то и злым никто особо не считал — из-за фамилии, разве что. Мы жили, может, и спокойно: без злодеев там, без сил стихий — но были ли мы счастливы, сказать правда сложно. И вот нас всех собрали в кучу почти в один день: сломленных, склеенных по частям, всех с разными проблемами. И мы определённо — точно — лишились в то время одной: мы больше не были одиноки. — Ву тоже был один долгое время, пока не начал вас собирать, — задумчиво протянул Гармадон. — Ты прав, Кай, есть в этом всём что-то чарующее. — Да. Поэтому я тоже захотел. Вдруг я так же смогу помочь кому-то найти себя, своё предназначение, свой дом. А даже если не смогу — кто-то же должен обучить следующее поколение мастеров стихий. Ллойд же не хочет, вы знали? Вот. Да. Вот так. И ведь точно: чудо. Впервые за много лет ему удалось посмотреть на юношу новыми глазами. И хотелось в лоб себя ударить: ну что за старый дурак! столько лет считал глупцом мальчика, чьё сердце исполнено такой искренней любовью к окружающим, кто способен на безмерную благодарность, кто добр и смел и чьё сердце так болит за судьбы других людей! Гармадон и представить себе не мог, что Кай такой, представить не мог, как его терпит собственный сын и почему продолжает звать своим братом. А тут внезапно понял. Понял всё и собирался ещё не раз к такому диалогу по душам вернуться. — У меня только один вопрос остался, можно? — тот коротко дёрнул плечами, разрешая. — Почему ты всё-таки решил идти ко мне, а не к Ву, раз он так вдохновил тебя? — Ну… Он и сам часто признавал, что он хуже подкован во всех этих… вопросах с разными искусствами и всё такое. Ну, и к тому же, он… достаточно мягок, чтобы игнорировать какие-то его указания. Это хорошо, когда ты новичок, наверное, но настоящими мастерами же становятся в строгости. Я так думаю. Ответ показался обоим довольно расплывчатым, но дополнения как будто и не требовались. Гармадон покачал головой. — Спасибо тебе за искренность, — и поднялся на ноги. — Думаю, мы слишком засиделись. — Да уж, — усмехнулся Кай. — Ллойд решит, что мы уже друг друга убили. Как ещё спасать нас не прибежал? — Криков не услышал, — подхватил тот его шутку и протянул руку, чтобы помочь ученику подняться. — Ну, или он под дверью стоит и подслушивает. — Как ты понял? — раздался недовольный голос со стороны выхода, и Кай взорвался от смеха, принимая помощь подняться. — Ллойд, для ниндзя тебя что-то слишком легко обнаружить, поработай над этим, — произнёс он сквозь смех, когда друг показался в помещении. — Нет, правда, КАК?! Как ты меня услышал? Я пришёл пару минут назад, пока вы болтали, я не мог ни на что наступить так громко, что ты бы понял! Гармадон хитро улыбнулся. — Секрет, — а направившись мимо сына к двери, легонько хлопнул его по затылку. — Не подслушивай больше, может, расскажу. — Пап! Ну расскажи! Я же теперь спать не смогу! — но тот уже ушёл, оставив растерянного Ллойда и громко ржущего над ним Кая наедине. А на самом деле он и правда ничего не слышал и не знал. Просто догадался.***
Так прошли их первые дни, проведённые под одной крышей. Первые дни длительного сложного года. Но теперь, когда конфликты начали потихоньку решаться, никто больше не был настроен скептически. Теперь всё зависит от них. И это далеко не начало их истории — но пока далёк и конец, она будет продолжаться.