Галерея набросков

Сяо голоден. Это становится до простого ясно по его немного жалобному взгляду, который говорит гораздо больше не произнесённых слов, по тому, как он то и дело пытается пристроить свою голову на плече Альбедо, по тяжёлым вздохам и долгим касаниям мягких тёплых пальцев. – Тебе снова не хватает прикосновений? – спрашивает Альбедо в какой-то момент, слишком устав от всей этой комканной жалобной нервозности рядом с собой. Читать книгу уже не выходит – Сяо слишком сильно отвлекает, и строчки расплываются перед глазами, слова путаются, а мысли уезжают куда-то в направление далёкое от очень напряжённой сцены ссоры главных героев. – Нет, – отвечает Сяо абсолютно невозмутимо и замирает на пару секунд. А после вновь тянется к руке Альбедо, чтобы коснуться подушечками пальцев мягкой кожи и задержаться так ненадолго. В точке их соприкосновения покалывает теплом, но Альбедо хочется от этого приятного ощущения сбежать подальше, спрятаться где-нибудь в тёмном углу и не высовываться, чтобы Сяо не нашёл. Иначе снова начнётся – жалобные взгляды побитого котёнка, бесконечное ёрзанье и слишком надолго задерживаемые касания. Всегда так, сначала Сяо говорит, что они просто давно не виделись, надо бы провести время вместе, а потом… И ведь ничего не говорит напрямую, засранец. – Уверен? – вопрос чисто риторический, ответ известен обоим, но озвучен будет всё равно вовсе не он, а очевидная и бессовестная ложь. – Конечно, – Сяо смотрит на него взглядом чистым и невинным. Вновь тянет руку куда-то к Альбедо – на этот раз выше, к лицу – и прикасается к щеке нестройным рядом костяшек пальцев, совсем невесомо. Становится жутко щекотно и Альбедо жмурится в желании уйти от прикосновения, но в итоге не отстраняется ни на миллиметр. – С чего бы мне их хотеть? – С того, что в тебе живёт какой-то монстр с вечным тактильным голодом. – Скажешь тоже, – Сяо тихо смеётся, и рука его на щеке Альбедо смелеет, начиная нежно оглаживать мягкую кожу. Он заправляет прядку светлых волос за ухо, невесомо ведёт от виска к скуле, проводит по ней изящную линию и замирает в уголке губ, словно столкнувшись с неведомой преградой. Альбедо всё ещё хочет сбежать. Вот только не сделает этого ни за что, потому что в касаниях Сяо таится тщательно скрываемая нежность и привязанность, которыми хотелось упиваться, насыщаться, полниться ими словно он пустой сосуд, который необходимо наполнить. Альбедо хочет, чтобы его распирало изнутри от этой нежности, чтобы рёбра ломались, а дыхание сбивалось напрочь под мягкостью чужих пальцев. Он прекрасно понимал, что чудится она ему скорее всего, эта любовь. Но думать об этом решает потом, а сейчас… Сейчас можно заняться искусным самообманом. Можно представлять, что именно он является человеком, которого Сяо представляет сейчас под своими касаниями. Можно воображать, что это всё – только Альбедо принадлежит, никому больше не достанется ничего подобного, ничьей больше кожи не коснутся эти восхитительные пальцы. Можно даже рискнуть представить любовь – нечто эфемерно недостижимое, скрытое где-то в воздухе, но обязательно в нём присутствующее. Можно обманывать себя сколько угодно, и тогда сбегать уже не будет желания. – Он снова тебе отказал? – Альбедо продолжает пытаться выпытать правду, которую уже знает. В словах между ними – театральная постановка, истина же в находится касаниях и только они сейчас говорят правду. – Нет. Я даже не подходил к нему. – Верю. Альбедо много раз спрашивал у вселенной, как так получилось, что объектом воздыхания Сяо стал не он, а абсолютно чёрствый и нелюдимый парень, который от любого прикосновения шарахался, словно от огня. Спрашивал, ругался, ненавидел все эти хитросплетения судеб, но вслух ничего не говорил. Довольствовался ролью лучшего друга в этой странной постановке, где слова всегда лживы, и только через действия можно было понять хоть что-нибудь. Книгу он откладывает в сторону, когда нетерпеливо нервная рука Сяо проходит по подбородку и шее, игриво танцует кончиками пальцев на ключицах, а после ныряет в вырез свободной футболки и чувственно, гораздо более смело и откровенно, чем раньше, гладит кожу груди. Про побег мысли уже не мелькают, но что-то внутри всё равно тревожно сжимается, напоминая о том, насколько же неправильно всё это, и о том, что вскоре оно прекратится. Но стоит жить настоящим, да? – Книга, кстати, очень интересная, – говорит Альбедо ровным тоном, пока в голове его фейерверки взрываются от того, что руки Сяо творят с его телом. Дыхание становится сбитым, думать всё труднее, но он усердно продолжает отыгрывать роль, надеясь только, что реплики свои произносит не слишком наигранно. – Очень советую. – Очередной детектив? – Сяо подсаживается ближе, протягивая к Альбедо вторую руку, и совершенно беззастенчиво начиная шарить руками под тонкой тканью футболки. Достаёт их в какой-то момент, переводит ниже, на живот, и всё начинается по новой. Неясные узоры, рисуемые подушечками пальцев, дразнящие царапинки короткими ногтями, широкие жесты прижатых к животу ладоней – закулисье их театра. Альбедо старается дышать. Выходит плохо. – Да, – говорит он на выдохе и сам наконец-то тянется к Сяо, чтобы притянуть того на свои колени. Стать ещё ближе, открыть ещё больше возможностей для касаний, только пусть и дальше продолжает вкладывать в них все эти чувства, которых нет. Альбедо просто невзаимно влюблён. Сяо просто голоден до прикосновений. Они помогают друг другу, ведь так и поступают лучшие друзья, да? Поддерживают, помогают хорошо отыгрывать свои роли… – Уже догадался, кто преступник? – спрашивает Сяо беззаботно, пока получше устраивается на мягких бёдрах. В его взгляде кроется что-то ласковое и сожалеющее, что рвёт душу на части невысказанными извинениями и оправданиями. Альбедо на секунду кажется, что где-то в уголках этих янтарных глаз мелькают слёзы вины и ненависти к себе, но Сяо моргает, и наваждение пропадает в тот же миг. – Разумеется, – вновь на выдохе, почти срывающимся на стон. Играть становится всё сложнее, но Альбедо старается изо всех сил, потому что только так во всей этой сцене не присутствует лишней тоски и неловкости. Только так они могут делать вид, что всё абсолютно нормально. – По первому появлению персонажа опознал в нём убийцу. Сяо приближается к нему тягуче медленно, время словно застывает и одна, всего лишь одна секунда тянется невыносимо долго. О губы Альбедо разбивается чужое дыхание, всё его тело напрягается от жарких и смелеющих с каждой секундой рук под футболкой. Сяо льнёт к нему совершенно беззастенчиво, жадно и ненасытно, дорвавшийся наконец-то до так необходимых ему прикосновений. – Расскажешь ещё? – шёпотом прямо в губы. Поцелуй короткий, нежный до боли в груди и бесконечно приятный. Мягкие губы Сяо прижимаются к его собственным легко, практически незаметно, но жар всё равно растекается по телу от этого робкого касания. И за ним незамедлительно следует ещё одно. – Я бы… – поцелуй, – с радостью… – ещё один. – Там всё начинается в заброшенном… – и ещё, – …поместье. Но… – долгий поцелуй, на этот раз Сяо прижимается к его губам смелее, сжимает руки на боках, и Альбедо прикрывает глаза под влиянием момента. – Но рассказывать слишком долго, блять, Сяо! Альбедо срывается и сам даёт волю рукам, прижимая Сяо к себе крепко и отчаянно, целуя его, словно в последний раз. Зрители в недоумении, постановка безнадёжно сорвана, но Сяо словно только рад этому. Глухой его стон и до боли сжатые руки на боках – лучше любых оваций. Альбедо резким движением подминает Сяо под себя, устраивая его спиной на мягком диване, и отрывается от таких притягательных губ, чтобы заглянуть в любимые глаза. – Я решил больше не пытаться его привлечь, – неловкая улыбка и виновато жалобный взгляд. Внутри у Альбедо словно распускаются огненные цветы, опаляющие пламенем грудную клетку. И театр горит в этом огне, когда он склоняется к Сяо и вновь целует его.