Галерея набросков

В начальной школе Сяо приходит к выводу, что день всех влюблённых – это совершенно не его праздник. Он стоит возле стены классной комнаты, сжимая в кулачке кривенькое бумажное сердечко, которое хотел подарить самой милой девочке в своём классе, но та лишь скривилась недовольно на его подарок. – Какое кривое… – заявила она недовольно, окидывая Сяо взглядом, который полон какого-то детского пренебрежения, с каким обычно смотрят на невкусную фасоль или манную кашу. Словом, стало ясно, что ей не понравился ни этот чистый символ детской влюблённости, ни сам Сяо, что, на самом деле, не так уж удивительно. Его тут никто не любит. Сяо сминает кривую валентинку в пальцах и глотает слёзы обиды, потому что прямо сейчас девочка принимает подарок от другого мальчика со смущённым румянцем на щеках. Такая же кривая валентинка, даже не сердечком, а просто розовый квадрат с корявой надписью, в которой куча ошибок. Сяо над своей куда сильнее старался, даже подпись выводил по трафарету, чтобы было красиво, а ещё не допустил ни единой ошибки, его папа специально проверил. Так почему же девочка на его подарок так отреагировала, а чужой, гораздо более непрезентабельный, приняла с улыбкой? Ещё и в щёку дарителя чмокнула, ну, это вообще край! Так просто нечестно. И, ладно бы, можно просто пустить скупую мужскую слезу от безвременно почившей любви, потому что мальчикам плакать нельзя. Вернуть себе достоинство и продолжать дальше жить, ведь девочка явно не первая и не последняя, их вообще в мире полно. Вот только… – Ну-ка, кто у нас больше всех набрал? – спрашивает учительница, когда они раскрывают большую коробку, в которую все дети на протяжении дня складывали валентинки. Кто-то анонимно, кто-то свои подписывал, особенно девочки, которые хотели угодить своим подружкам. – Ох, Гань Юй, у тебя весь стол завален, как тебя все любят. Гань Юй смущённо краснеет, а Сяо фыркает, сидя на своей последней парте. Его сводная сестрица слишком милая, так что он совсем не удивляется её популярности, даже сам чисто по-братски кинул в коробку валентинку для «мелкой козы». Это он от большой любви, правда. – Смотрю, все сегодня не остались без внимания, – продолжает учительница, проходя между рядами. А потом она подходит к столу Сяо и видит, что на парте перед ним лежит только одна единственная открытка, такая же, какая есть у каждого в этом классе. Потому что учительница сама их сделала для всех своих учеников. Сяо поднимает на женщину угрюмый взгляд, прикрывая руками пустое пространство перед собой. Слёзы обиды снова скапливаются в глазах, но Сяо старательно отводит взгляд к окну, не желая показывать свою слабость. Он просто сделает вид, что не нужны ему эти валентинки, не нужно внимание, и любовь чужая вообще не нужна. Даже сестра не додумалась сделать что-то, а ведь он для неё так старался, подпись оригинальную выдумал. Ему совсем не обидно, нет. – В следующем году будет больше, обещаю, – тихо шепчет учительница ему на ухо, чтобы остальные не услышали, и треплет Сяо по волосам с доброй улыбкой. Сяо чуть смущается и позволяет себе улыбнуться, потому что верит этому обещанию. Вот только на столе его пусто и на следующий год, и вообще во все остальные годы, проведённые в школе. Другим девочкам он больше подарки не делает, обойдутся. Только для сестры исправно вырезает каждый год открытку голубого цвета – её любимого, но сама Гань Юй то ли забывает про существование Сяо именно четырнадцатого февраля, то ли просто считает, что ему такое не нужно. Она не со зла, честно. Как и Сяо не со зла каждый раз адресует валентинку какой-нибудь очередной козе. А вот нечего было в детстве листья любимого фикуса своей матери есть, милая, ходи теперь козой. К старшим классам вся эта розовая суета немного стихает, и Сяо почти с чистой душой забывает про ванильный праздник. Кто-то, разумеется, до сих пор обменивается открытками, да и парочки активизируются четырнадцатого февраля, излишне театрально выставляя напоказ свою счастливую любовь. От них немного подташнивает, особенно когда ты замкнутый нелюдимый подросток с хаосом внутри из-за гормонов и попытками убедить себя в том, что любовь – это вообще для лохов, одному быть круче. Сяо правда теперь равнодушен к этому празднику, серьёзно. Ну, ровно до того момента, когда он осознаёт, что умудрился влюбиться в своего лучшего друга. Обида на милых девочек в это переросла, или же Сяо изначально был бисексуален – он не знает. Копаться в голове ради попыток выяснить свою ориентацию очень не хочется, поэтому он просто принимает, как факт, что вот, влюбился в своего друга. Может, потом влюбится в девушку. Может, снова в парня. Как пойдёт, одним словом. Однако с новой любовью хочется что-то сделать, хочется добиться взаимности, в идеале, но как-то намекнуть Сяо боится, потому что тогда может разрушиться их дружба, а это нежелательный исход. И всё же с приближением дурацкого праздника Сяо всё больше набирается решимости сделать хоть что-то, потому что глухая тоска уже успевает откровенно надоесть. Так что он решается. На то, чтобы в качестве шутки отправить другу валентинку с двумя дурацкими котятами и приторной подписью, на которую даже смотреть стыдно. Просто прощупывает почву. – Фу, Сяо, это что такое? – спрашивает друг, тыча экраном телефона с открытой валентинкой прямо в лицо Сяо. – Совсем уже? – Я просто так люблю тебя, милый, – лепечет Сяо с наигранно восхищённым взглядом, пока внутри что-то немного подыхает абсолютно некрасивым образом. Как будто хомячок случайно в пылесос забрался – вот точно так же нелепо и комично, хотя, конечно, чувствуется ситуация больше трагедией. – Совсем сбрендил? – на лице друга ярко читается отвращение. – Ты педик, что ли? – Нет, просто шутка, не парься, – Сяо возвращает свою привычную серьёзность и спешно засовывает руки в карманы толстовки, чтобы скрыть их дрожь. – Думал, ты оценишь. – Хреновая шутка, – бормочет друг, но расслабляется немного, уходя в сторону кабинета физики. – Гейские шутки – это классика, дорогой! – громко заявляет Сяо ему вслед, наигранно смеясь с показанного ему среднего пальца. А потом срывается с места и бежит в школьный туалет, запираясь там в одной из кабинок, чтобы успокоить мелкую паническую атаку, потому что разом наваливается такая дикая тоска и разочарование, что впору позорно разреветься. Больно, неприятно, тошно… Сяо окончательно уверяется в том, что праздник влюблённых он ненавидит, потому что нет никакой любви, в его жизни уж точно. Всё это ванильный бред для идиотов. Не важно, что он сам несколько минут назад был таким же идиотом, который стоял в школьном коридоре и с трепетом надеялся, что друг по-другому отреагирует на отправленную в шутку картинку. Посмеётся, поддержит шутку, и хотя бы робкая надежда была бы на то, что что-то из этого выйдет. Но такое явное отвращение… Зато теперь точно известно, что надежду на светлую и чистую любовь можно хоронить, как и саму любовь в общем-то. Достать из пылесоса и трагично закопать во дворе, впихнув перед этим в маленькую коробочку. Сяо смиряется. Не сразу, конечно, но смиряется. Нет в итоге любви, а он сам никому не нужен, что в начальной школе, что сейчас. Удаётся плюнуть на всё это дело, но всё равно каждое четырнадцатое февраля накатывает что-то душное и противное, слишком ярко на контрасте осознаётся собственная ущербность и одиночество. Сяо похож на тех людей из мемов, которые сидят одиноко с банкой пива, пока все вокруг целуются и обнимаются. В общем, каждый год он этот праздник проклинает и старается из дома не выходить, чтобы лишний раз не ловить отвращение к себе и к миру за то, что все счастливы, а он – нет. К тому же, студентом он считает, что больше этой суеты не будет, а всё оказывается даже хуже. Расслабленные после зимней сессии студенты, тематические вечеринки в барах, опять же, парочки на каждом углу… Сяо пропускает пары, но из дома не выходит. Привычно ворчит собирающейся на свидание Гань Юй, что она коза, баррикадируется в своей комнате с огромной пиццей на одного и в своём жалком одиночестве празднует ненавистный день. А потом появляется Альбедо. *** – Сяо, я дома! – слышится со стороны входной двери, и Сяо подскакивает с рабочего кресла, чтобы выбежать в коридор и поприветствовать Альбедо коротким поцелуем – почти ежедневный ритуал. – С праздником? – спрашивает Сяо неуверенно, потому что они впервые проводят четырнадцатое февраля, как пара, но Альбедо ни словом, ни действием до этого не показывал, что день всех влюблённых для него имеет какое-то значение. – С праздником, – так же неуверенно поздравляет Альбедо его в ответ и тянется за поцелуем чуть более долгим, чем их стандартный. Сяо с улыбкой отвечает, коротко прикусывая чужую губу, а потом отстраняется, чтобы взять у Альбедо пакеты. Ну, и не в коридоре же целоваться, да? Он относит пакеты на кухню, начиная раскладывать по местам продукты, но на самом дне пакета обнаруживает странный конверт. С любопытством справиться не получается, да и конверт уже вскрыт, так что Сяо достаёт его и проверяет содержимое. Валентинки. Много валентинок. Какие-то имена знакомые, какие-то нет, но это всё явно от коллег Альбедо. – Вот это ты популярный… – бормочет Сяо, когда Альбедо проходит на кухню уже переодетый в домашнее. Возникает что-то неприятное и тревожное в мыслях, что ощутимо пахнет ревностью, но Сяо старается это игнорировать. – У нас каждый год на четырнадцатое февраля свистопляски с этими валентинками, – говорит Альбедо небрежно. – Каждый дарит каждому, кого знает. – Некоторые от тебя, – замечает Сяо, видя, что на некоторых открытках и вправду в строке отправителя стоит имя Альбедо. И их тут много. – Для Кэйи, для Венти, для Моны… Опять для Кэйи. – Я сегодня их не застал, поэтому принёс валентинки обратно, – говорит Альбедо уже не так небрежно, но с кажущимся безразличием. – Даже для моей сестры есть, – Сяо листает открытки дальше, надеясь найти хотя бы одну для себя, но. В адресатах все возможные имена, кроме имени Сяо. Снова становится горько и обидно, прямо так, как и каждый год в этот день, но сейчас даже ещё гаже, потому что не получить знака внимания от возлюбленного человека, с которым он состоит в отношениях – это какой-то очень жестокий удар в спину. Сначала Сяо думал, что им обоим просто наплевать на этот праздник, но Альбедо же так расстарался для всех других знакомых, даже незначимых, а своему парню подарил… ничего. Ладно, может он просто ждёт от Сяо подарка, потому что не уверен, что ему нужно всё это? Сяо бросается к холодильнику и достаёт оттуда небольшой торт, над которым старательно потел полдня. Немного кривенький, но не потерявший аппетитный вид, а лёгкие недочёты, как считает Сяо, укажут на то, что он правда сам это сделал, а не заказал доставку, и это немного добавит уюта. – С праздником ещё раз, – он неловко улыбается, ставя перед Альбедо торт. – Учитывая, как ты любишь сладкое, тебе скорее всего понравится. – Ты… – Альбедо даже дар речи на некоторое время теряет, во все глаза глядя на плод кулинарных изысканий Сяо. – Ты сам сделал? Сяо только кивает с довольной улыбкой, но она вскоре немного тускнеет, потому что Альбедо выглядит не особо обрадованным. Надеялся на что-то большее? Сяо думает, что надо было всё-таки ещё какой-то подарок сделать, а то одного тортика явно недостаточно. Но сейчас что-то искать уже поздно, к сожалению. – Прости, что только торт, – говорит он виновато. – Не был уверен в том, что надо ещё какой-то подарок делать, но мы можем сходить в ресторан, когда ты будешь свободен и… – Нет-нет! – Альбедо спешно перебивает его, взмахивая руками. – Я просто очень удивлён тем, что ты для меня так постарался. Ты умница, Сяо, спасибо, – Альбедо чмокает его в лоб и подходит к кухонным шкафам, чтобы достать тарелки, но через секунду просто замирает возле открытой дверцы. – Только… у меня ничего нет для тебя. Сяо не теряет улыбку. Сяо никак не показывает, что у него сердце сжалось от обиды. Сяо бодро отмахивается и говорит, что ничего страшного. Сяо снова думает идти хоронить хомячка любви и надежды, потому что в который раз ему кажется, что он абсолютно никому в этом мире не нужен. И снова это происходит четырнадцатого февраля. Торт они откладывают, чтобы поужинать вначале. Альбедо выглядит виноватым и Сяо старается делать вид, что не особо расстроен, но что-то похоже всё равно сквозит в речи и жестах, потому что вина с чужого лица никуда не уходит. Он правда не хочет, чтобы Альбедо чувствовал себя виноватым в том, что Сяо такой. Это уже злой рок какой-то – быть проигнорированным на день всех влюблённых, так что винит в этом Сяо только себя. В итоге ужин проходит немного напряжённо, потому что даже где-то в воздухе ощущается след испытываемых негативных эмоций. Они отрезают себе по кусочку торта и перемещаются в гостиную, чтобы устроиться на диване перед телевизором и включить какую-нибудь романтическую лёгкую комедию. Сяо больше не пытается делать обстановку менее напряжённой и просто молча ест свой торт. Думает всё же о том, как Альбедо сидел и старался для других, вырезал эти проклятые валентинки, столько времени потратил, а для Сяо… Нет, лучше об этом не думать, а то так и до скандала какого-нибудь можно додуматься. Сяо же не будет истеричным ревнивым засранцем? Нет, не будет. Но слеза всё равно одна вырывается, та самая, мужская скупая. Сяо раздражённо утирает её, что от взгляда Альбедо не укрывается. – Сяо? – Просто момент трогательный, – Сяо кивает на экран телевизора, где главная героиня зачем-то поливала главного героя водой из садового шланга, так что глупость отмазки приходит довольно быстро. Альбедо вздыхает и ставит пустую тарелку на журнальный столик, а после и из рук Сяо забирает недоеденный торт, чтобы можно было спокойно обняться. – Я тебя так расстроил, да? – спрашивает Альбедо тихо. Сяо позволяет себе всхлипнуть тихо один раз, потому что ему слишком обидно и тошно от мыслей в голове, твердящих о собственной ненужности. В общем и целом он понимает, что глупо так расстраиваться, но поделать с собой ничего не может. Он рассказывает. Тихо, дрожащим голосом говорит об открытках от учительницы, об отказах, которые всегда получал на четырнадцатое февраля, о том, как даже сестра ничего не делала для него. О том, как и сегодня ни на что не надеялся, но увидел старания Альбедо для других людей, поэтому и расстроился, что для него ничего не сделали, а они, вроде как, пара. – Прости, – просит Альбедо тихо и целует Сяо в висок со всей таящейся внутри нежностью. – Я хотел что-то сделать, спросил у Гань Юй совета, а она сказала, что ты этот праздник терпеть не можешь и ходишь всегда плюёшься только. Вот я и решил, что не буду лучше со своей романтикой лезть. – Вот же… коза, – бурчит Сяо. – Но она права, я действительно ненавижу этот праздник. Только не из-за романтики, а из-за того, что у меня этой романтики не было никогда. Прости, что испортил праздник своим нытьём. – Не извиняйся, – Альбедо отстраняется и смотрит в глаза Сяо твёрдо и прямо. – Ты у меня вообще молодец, целый торт приготовил. А я знаю, как ты готовишь, так что могу представить количество затраченных сил. – Вроде похвалил, а вроде и унизил, – бормочет Сяо рассеянно. Альбедо только усмехается, говоря о том, что даже комплимент нормальный сделать не может, а потом приближается к Сяо, чтобы поцеловать. Губы у Альбедо сладкие во всех смыслах. На них остатки торта, они мягкие и тёплые, а ещё Альбедо обнимает Сяо, и тот вообще пропадает. Хочется сейчас вот так же сидеть, но на виду у тех самых парочек, чтобы сказать им этим «выкусите, я теперь тоже счастлив и влюблён». Но в пустой квартире и только вдвоём даже лучше, на самом деле. Счастье любит тишину, не так ли? – Я тебе сейчас сотню этих валентинок сделаю, – шепчет Альбедо влюблённо, когда немного отстраняется, чтобы кончиками пальцев провести по виску Сяо и заправить ему за ухо прядку волос. Сразу так тепло становится, потому что вот она наконец та самая необходимая нужность. И она с ним теперь всегда, если подумать, потому что любовь не ограничена одним праздником в году. – Лучше поцелуй ещё раз, – говорит Сяо в ответ, беззаботно улыбаясь. К чему сейчас все эти открытки, когда ты осознаёшь, что это куда меньше, чем одно только присутствие любимого человека рядом? Но в момент, когда Альбедо уже прикрывает глаза и готовится утянуть его в новый горячий поцелуй, Сяо внезапно вспоминает. – Погоди. А почему для Кэйи две валентинки? – Потому что он дебил, – Альбедо закатывает глаза. – Просит от каждого по две валентинки, только чтобы на второй было какое-нибудь рандомное имя. А потом всей этой кучей бывшему хвастается. Нет бы сам себе нарезал… Сяо тихонько смеётся и сам теперь жмётся к Альбедо ближе, накрывая его губы своими. И это лучше любых валентинок.