.

*На очередном интервью* Интервьюер: — Эдгард, пересмотрев многие ваши другие интервью и публичные выступления, я заметил одну маленькую деталь, которая мучает меня продолжительный период времени. Что с вашим голосом? А именно откуда в нём, на мой взгляд, немного болезненная хрипотца? Это результат постоянного произношения команд на поовышенных тонах при работе с хищниками, или большого количества разговоров на совершенно разные темы в связи с вашей должностью директора БМЦ, или же это природная особенность? Простой с виду вопрос, но какие эмоции он вызвал у дрессировщиков. Аскольд резко перевёл взгляд на брата, стиснул до хруста челюсть, поджал губы и сжал кисти в кулак. В глазах промелькнули и секундное недоразумение, и осознание, и надежда на то что брата не сильно заденет этот вопрос. Он даже успел метнуть ненавидящий взгляд на репортёра за те несколько секунд, что Эдгард осмыслял вопрос и подбирал подходящий ответ. — Вы знаете, у меня нет чёткого ответа. Признаться честно, я даже не думал об этом. Но с большей вероятностью это издержки профессии нежели природная особенность. — Спасибо за ответ. Это был последний мой вопрос. Было приятно пообщаться с вами. Успехов в работе и надеюсь это было не последее наше интрвью. — с весельем и надеждой в голосе подытожил журналист. — Надейся — зло пробурчал Аскольд, так что услышал его только брат. — Будем рады, если вы нас ещё пригласите — ответил он громче. Никто кроме дрессировщиков не мог даже допустить мысли, что Эдгарда хоть немного задел последний вопрос. — Всего доброго — попращался он за себя и брата, пожав руки уходящей съёмочной группе. Как только дверь за последним вышедшим закрылась, Эдгард переменился в лице: на место напускных веселья и спокойствия, пришли всеобъемлющая усталость и небольшая паника. — Гарик, ты чего? — он подошёл к брату, приобнял его за плечи и уложил голову на лопатки. Вся фигура старшего Запашного говорила о его уязвлённости, о том что было задето что-то слишком личное. — Ась, скажи чесно, это настолько заметно? — не поднимая ни головы, ни взгляда. — Честно, я не замечал — он врал, жестоко врал. А самое страшное, что оба это знали. Оба чуствовали друг друга на каком-то ином, духовном уровне. Оба знали чем вызваны эти проблемы с голосовым аппаратом. Но лишь один знал когда и из-за чего это началось. Постоянные кошмары настолько граничащие с реальностью, что даже просыпаясь от собственных криков и рыданий, продолжаешь видеть картины, стоявшие перед глазами пару секунд назад. — Поехали домой? Чаю попьём, фильмец какой-нибудь глянем? — старался растормошить брата Аскольд. — Давай — слегка улыбнувшись ответил старший. Одевшись и покинув здание цирка, братья сели в машину младшего. Докехав до своей квартиры и преодолев подъём на нужный этаж, они наконец таки оказались в тепле. А ведь на дворе был январь месяц. Самый напряженняй и самый благотворный для артистов период. Но опустим профессиональные подробности. Переодевшись в домашнюю одежду, Эдгард свалился на диван в гостинной, а Аскольд прошёл на кухню и поставил готовиться попкорн. По окончании 2,5 минут (а это идеальное время для приготовления «домашнего» попкорна), младший присоединился к своему брату на диване с металлической мисочкой в руках. В ходе ленивых переговор, было принято решение посмотреть какую-нибудь комедию, а точнее «Операцию «Ы» и другие приключения Шурика». Примерно на середине фильма, Аскольд осознал, что брат спит, положив свою голову ему на плечё, а рукой обнимает поперёк живота. Не желая его будить, младший продолжил смотреть фильм. Под конец фильма Аскольд почуствовал, что тело Эдгарда напряглось, а рука, до этого нежно обнимающая, сжала его футболу. Эдгард стал что-то невнятно проговаривать, но потом слова начали обретать чёткость: — Сабрина нет! Фу! Всем сидеть! Рики место! Барбет место! Жанна!.. — голос болезненно оборвался, а хватка на футболке стала ещё крепче, подстать хватке их полосатых партнёроа. Теперь в место напряжения, тело брата начало нещадно трести. Звучавший до этого на всю квартиру голос надломился, а вместо приказов звучали мольбы: — Только живи… пожалуйста… не бросай меня… я не смогу… один… У Аскольда защемило в груди. Он знал о том, что Эдгарда мучают кошмары, что из-за них он часто срывает себе голос. Но он не думал, что кошмары связаны с ним, с тем самым днём, когда Аскольд впервые покинул брата прямо во время представления. В тот день, из-за болезни Мартина, трюк с кормлением изо рта пришлось делать с Сабриной. Тигрица заигралась и полоснула Аскольду по краю лица, благо что одним когтём и не задела артерий. Но эта ситуация сильно удврила по Эдгарду. Он понимал, если покинет клетку, то зокроет её на засов навсегда. По крайней мере с этим составом хищников. Поэтому, не смотря на внутренний страх за брата, он продолжил выполнять трюки сам при этом находясь в не малой опасности. После выздоровления брата, Эдгард почти ни на шаг не отходил от него. И без того тактильный и любящий проводить время совместно брат, раз в 10 приумножил в себе эти качества. Всё это время Аскольд думал, что брат переживал из-за Мартина или проблем на работе. Младший старался наоборот, поменьше мешать брату, но как же он ошибся. Придя в себя после раздумий, Аскольд слегка повернулся в бок, прижал одной рукой голову Эдгарда к груди, а второй обнал поперёк спины. Из-за смены положения тела Эдгард проснулся и резко открыв глаза содрогнулся, пытаясь осознать окружвющую его обстановку. — Всё хорошо, — шептал Аскольд, проводя ладонью по волосам брата — Я с тобой. Я никуда не уйду. Ты не один. Эдгарда начало колотить сильнее. Теперь обе руки сжимали футболку брата, а горячие слёзы текли по лицу. Они оба не одиноки, по крайней мере до тех пор, пока они есть друг у друга.