Лунный блюз для наследников Слизерина

Кажется, палочка меня больше не слушается так, как раньше. Хотела перекраситься в черный, а вышло… в общем-то, не так уж и плохо вышло. Теперь моя блондинистая шевелюра походила на полинявший парик молодящейся старушенции. У корней остался прежний цвет, а вот с середины и до кончиков начиналась феерия оттенков от каштанового до красновато-рыжего. Выглядело стремно, если смотреть с колокольни моих новоиспеченных опекунов. Бабуля прямо-таки позеленела, когда увидела. Молча подняла палочку, намереваясь исправить безобразие, но я увернулась и ясно дала понять, чтобы не лезла в мое самовыражение. Захочу, налысо побреюсь. Теперь можно. Теперь я вообще могу делать, что захочу. Я взрослая. Так мама говорила. «Все мы дети, пока живы наши родители, моя ласточка. А потом становимся одинокими взрослыми». Она рано осталась сиротой. Это у нас семейное… К горлу подкатил ком. Я оперлась на раковину, глубоко вдохнула, медленно выдохнула и подняла глаза, встречаясь со своим отражением. Такими темпами скоро смогу составить конкуренцию Констанции. Я заняла ее комнату, как оказалось. И вчера она устроила не слишком-то теплый прием. Носилась по дому, швырялась вещами и завывала, как самая настоящая банши. Продолжалось это не долго — пока бабушка не пригрозила окончательно ее упокоить, спалив кости в семейном склепе. Констанция — призрак одного из моих многочисленных предков. Скверная сущность. Я в особняке второй день, а уже ненавижу ее. — Адара, ты готова? — из комнаты послышался прохладный голос леди Сейр. Опять вошла без стука. — Две минуты, — крикнула я и шмыгнула носом. Растерла слезившиеся глаза, собрала рассыпанные по плечам волосы в неопрятный низкий хвост и снова посмотрела на себя. Папа говорил, что я красивая. У меня длинные светлые волосы, пухлые губы и глаза необычного орехового цвета. Когда радуюсь, они светлеют, становятся почти золотыми, и кажется, что я вовсе не человек. А если испытываю сильные негативные эмоции — приливает болотная зелень. Глаза темнеют и выделяются на лице, словно принадлежат они не мне, а кому-то другому. Как сейчас. На самом деле, я все еще не до конца поверила в свою потерю. Сегодня проснулась с мыслью, что папа заберет меня отсюда. Нужно только подождать пару дней. Совсем чуть-чуть. А потом я перебирала привезенные из Лос-Анджелеса вещи и наткнулась на обрывок газеты, который хранила. Статья о происшествии со списком жертв. И снова сорвалась, рыдая над и без того расплывшимся от прошлых «чтений» текстом. Почему такая несправедливость? Почему меня преследуют взрывы? Уже много лет не снился мучавший в детстве сон про поезд, черный чемодан, оставленный кем-то на сидении, и оглушающий гул огня, уносящий в беспросветную тьму. А сегодня вернулся. Я много читала про реинкарнацию и была уверена, что это не первая моя жизнь. Но сомневалась, что помнить об этом — нормально. Может у меня есть какой-то кармический долг? Или предназначение, которое я обязана выполнить, дабы прожить отведенное время в спокойствии и благополучии? Уже не важно. Вряд ли потеря родителей входит в сценарий безоблачной жизни. — Адара, заставлять ждать невежливо. Мы опаздываем к назначенному времени. Я закатила глаза и отошла на шаг. Поправила подол молочно-белого в мелкий голубой цветочек сарафана. Сдался же этот Хогвартс. Мне хотелось вернуться в Ильверморни и продолжить обучение там. Но понимала, что это невозможно. Если бы переехала во Францию, пришлось бы поступать в Шармбатон. При любом раскладе сохранить хоть что-то знакомое не выходило. Спасибо, волшебную палочку решили отдать мне раньше срока. В Америке юным волшебникам не положено иметь свою волшебную палочку за пределами школы. Я получила ее в Ильверморни, когда выбрала факультет. И оставила в замке, уезжая на каникулы. До семнадцати носить при себе такое оружие было нельзя. Для меня сделали исключение. Ведь я переезжала в другую страну, где свои законы и правила. Жаль, что теплая ольховая палочка с пером птицы-гром перестала нормально слушаться. Теперь она мелко вибрировала в пальцах, словно норовя выскочить на волю. Я об этом еще никому не говорила. Выйдя наконец из ванной комнаты, посмотрела на бабушку. Для своих семидесяти с хвостиком она выглядела очень и очень хорошо. Высокая, худая, с заверченными в высокую халу седыми волосами. Губы всегда надменно поджаты, в темных глазах вселенская стужа. Дед рядом с ней казался приветливым и милым, хотя уж точно таковым не являлся. — На что ты похожа? — нахмурилась она, окинув меня цепким взглядом. — Я же сказала, подготовься к встрече с директором будущей школы! Цокнув, я скрестила руки на груди. — Я оделась в приличное платье. Что не так? — Край юбки на две ладони выше колена! А на голове? Что за нечесаное безобразие? Ты же леди, Адара! — Совсем нет! Не надо делать меня похожей на вас. Лучше сразу отвезите во Францию, к дяде. Бабушка сжала губы в тонкую линию и слегка побледнела. — Единственная наследница Сейров не будет воспитываться в доме мерзкого магла. Резко вытащив волшебную палочку из рукава строгого темно-зеленого костюмного пиджака, хлестнула ею в воздухе. Подол моего платья моментально удлинился до колен, а по волосам прошлась теплая волна магии. Вскинув руку, пощупала крепкий узел, завернутый на манер того, что красовался на голове леди Сейр. Пусть так. Пофиг. Сейчас у меня не было сил сражаться и отстаивать индивидуальность. Расценив мое молчание, как смирение, бабушка удовлетворенно кивнула. — Пойдем. Придется воспользоваться домашним камином. Отправимся на Косую аллею уже после Хогвартса. Мой новый дом располагался в конце Сумеречной улицы. Дабы попасть на Косую аллею нужно пройти Лютный переулок, а это, как вчера с усмешкой заявил дед, то еще приключение. Я не собиралась перемещаться на своих двоих. Зачем, когда есть каминная сеть, порталы и опекуны, владеющие трансгрессией? Мы вышли в гостиную. Старинная мебель, мрачные синие тона и мало света. С учетом даже того, что в этой комнате аж три высоченных окна! Казалось, солнце не особо стремилось заглядывать сюда. У камина расположился мягкий уголок с длинным диваном и тремя креслами. Они окружали низкий журнальный столик, на котором стояла хрустальная вазочка с конфетами. В одном из кресел сидел дед. Его сухопарая фигура практически утонула в кожаных подушках, а над раскрытой газетой торчала лишь седовласая макушка. Услышав наши шаги, он опустил свое чтиво и придирчиво оглядел меня. У него было покрытое морщинами добродушное лицо и яркие синие глаза, которые казались гораздо моложе его лет. — Вы еще здесь? — дернул кустистой бровью он. — Ничего не говори, Эгберт, — раздраженно проговорила леди Сейр. Он хмыкнул и снова скрылся за газетой. На первой полосе сверкал улыбкой красивый блондинистый мужик в сиреневой мантии. Хитро подмигивал и показывал в камеру книгу со своим же портретом. Бабушка прошла к камину, шепнула пару слов и тот вытянулся вверх, теряя свой традиционный вид. — Я все еще за то, чтобы отправить ее в Дурмстранг, — не отрываясь от чтения добавил глава дома. — Там уж точно темные искусства преподают как положено. Здесь снова наняли какого-то клоуна. — В Хогвартсе вообще нет такой дисциплины, — парировала бабушка. — И к лучшему. Дети должны получать подобные знания в семье, а не от чужого дяди. Идем, Адара. Я слушала их краем уха, разглядывая многочисленные портреты, висевшие над камином. Услышав свое имя, бездумно двинулась вперед. Мы вошли в каминную нишу вместе, бабушка бросила под ноги горсть летучего пороха, и гостиная исчезла. На истории магии я узнала, что школа Ильверморни была создана по образу и подобию Хогвартса. Основательница в детстве мечтала учиться в нем, но не могла. А когда выросла, создала школу на дому для своих детей, куда с каждым годом поступало все больше и больше юных волшебников. Сам Хогвартс я видела только на иллюстрациях в учебнике. И очень надеялась, что, очутившись в нем, почувствую эту схожесть. Но отличия начались уже с кабинета директора. Это была большая круглая комната с длинным письменным столом посередине и настоящим троном вместо обычного стула, на котором восседал седовласый маг. Позади него располагались шкафы с книгами и артефактами, с обеих сторон падал солнечный свет из витражных окон, а на жердочке, рядом со столом восседал красивейший красно-золотой феникс. Я уставилась на него, чуть приоткрыв рот. Даже забыла поздороваться. Эти птицы очень-очень редкие! Подстричь единорога проще, чем встретить живого феникса. — Добрый день, мистер Дамблдор, — заговорила бабушка, чуть подталкивая меня в спину. — Спасибо, что нашли время принять нас. Отлепив глаза от чудесной птицы, посмотрела на хозяина кабинета. — Здравствуйте. Волшебник встал, слегка наклонил голову вперед и взглянул на меня сквозь стекла-половинки необычных, лишенных оправы очков. Чистые, пронзительно-голубые глаза, казалось, смотрели в самую душу. Одет он был в старомодный фиолетовый балахон, поверх которого накинута голубая мантия, разукрашенная сверкающими серебряными звездами. Длинные волосы и борода, убегающая ниже пояса, делали его похожим на иллюстрацию из учебника по той же истории магии, а не на современного волшебника. — Приветствую вас, леди Сейр. Полагаю, это и есть юная мисс Флоренс? — Да, мы еще не провели все необходимые процедуры, но к началу учебного года она будет Сейр. Я вскинула на нее возмущенный взгляд и едва сдержалась, чтобы не высказаться на этот счет. Никто не говорил мне, что придется менять фамилию! — Думаю, это не так важно для зачисления. Примите мои соболезнования, Адара. Мне очень жаль, что ваших родителей постигла столь горькая участь. В груди полоснуло огнем. Медленно подняв на него глаза, сдавленно пробормотала: — Благодарю. — Прошу, присаживайтесь, — указал он на стулья напротив своего стола. Когда мы сели, Дамблдор опустился на свой вычурный трон и улыбнулся, снова воткнувшись в меня взглядом. — Значит, мисс училась в Ильверморни? — Все верно, — бабушка заглянула в сумочку и выудила пергамент с моим табелем, — это ее оценки. Некоторые дисциплины у вас на первом курсе не проводятся, но не думаю, что это большая проблема. А вот, — тут она достала белый конверт со знакомой мне печатью родной школы и положила на стол поверх табеля, — рекомендательное письмо от прежнего декана. Озвученную вами сумму Эгберт перевел еще вчера. Дамблдор взял бумаги и с интересом принялся их изучать. Будто содержание могло повлиять на то, примут меня или нет. Дед уже оплатил обучение, к чему этот цирк? Закинув ногу на ногу, я нетерпеливо покачивала туфелькой, попутно жуя губы. В кабинете было неуютно, а директор не создавал впечатление серьезного человека. Один лишь феникс радовал глаз. Я бы с удовольствием осталась с ним наедине, дабы погладить шелковистую спинку и пересчитать перышки в хвосте. Если он, конечно, мне это позволит. — У вас очень высокие баллы, Адара. Я напряглась. Почему-то, когда директор обращался ко мне по имени, я ощущала себя максимально беззащитной. Отчего хотелось ощетиниться и выпустить коготки в ответ. Если б была зверьком, так бы и сделала. — Она усидчивая, старательная и весьма одаренная девочка, — вставила бабуля. Боюсь вас всех разочаровать, но рвение к учебе — пройденный этап. Меня вдохновляла мама, поддерживал папа и вселяли уверенность любимые профессора. А теперь… Я не знаю, чего мне теперь хотелось. Просто забиться в темный угол и возвести вокруг стены, чтоб никто не смог докричаться. — Что ж, двери Хогвартса для вас открыты, мисс Флоренс! Мы очень редко принимаем учеников с других школ, распределение традиционно проходит для первокурсников. Поэтому вы пройдете его сейчас. А когда прибудете со всеми на начало учебного года, сразу сядете за стол своего факультета. — Хорошо, — я выпрямила спину, готовая вставать и бежать на распределение, лишь бы поскорее закончить эту встречу. Но Дамблдор таинственно улыбнулся, словно прочитал мысли, и поднял со стола старую остроконечную шляпу, на которую я поначалу не обратила внимания. — Это шляпа самого Годрика Гриффиндора, — директор встал, обошел стол и замер рядом со мной. — Она определит факультет, на котором ты будешь учиться следующие шесть лет. Задрав голову, я во все глаза смотрела то на Дамблдора, то на шляпу, совершенно не понимая, где тут связь с распределением. Он вдруг подмигнул и опустил мне на голову этот раритет. Она сползла на глаза, погружая в темноту. Пару секунд я сидела, не двигаясь, и чувствовала себя полной идиоткой. Но тут в голове раздался чужой голос: — Так-так, что тут у нас? Я подпрыгнула, вскинув руки, чтобы снять вещицу и отбросить подальше. Но теплая бабушкина ладонь сжала мое запястье. Голос продолжал вещать в лучших традициях уличных гадалок: — Вижу сильную обиду и невысказанную боль… Ох, деточка, осторожнее с этим. Не накапливай, найди свободные уши и хорошенько проплачься. Ведь в паре с амбициями, коих у тебя предостаточно, можно получить гремучую смесь. Хотя, погоди. Сейчас ты уже не стремишься к славе и популярности, не так ли? Да, совсем недавно я мечтала стать известным разрушителем проклятий. Чтобы имя мое гремело на весь мир, а папа освещал в газете достижения. Как быстро разрушаются мечты. — Еще острый ум и смелость, но не безрассудная, а с оглядкой на осторожность. Я нахмурилась. Никогда не бросалась грудью на амбразуру… — Хотя, нет, это скорее находчивость... Да, ты выберешься из любой ямы, а уж для этого притворишься и смелой, и хитрой, и свирепой, как дикая кошка. Все возможно. Раньше ямы на пути не попадались. Это первая, и я еще на дне. — Ох, что это? Злопамятность и склонность к мести. Будь аккуратнее, дорогая. Можешь ступить на тонкий лед… Я и так в яме, а тут еще лед! Есть ли шанс проучиться в вашем Хогвартсе с минимальным риском для жизни? — Подводя итог, скажу точно, что Гриффиндор — не для тебя. Своей яркостью, безрассудной смелостью и благородством он задавит твой совсем не похожий на пламя внутренний свет. При упоминании огня по спине прошлась ледяная дрожь, а перед глазами снова полыхнуло зарево от взрыва. Зажмурившись, сжала пальцы в кулаки и вдавила их в коленки. Не вспоминать. Не вспоминать. Не вспоминать… — Пуффендуй — совсем мимо. Я бы предложила Когтевран. Он поможет раскрыть таланты. Амбиции еще вернутся, а с умом и смелостью можно достичь очень многого! На Когтевране любят учиться, погружаются в науку с головой, порой ничего вокруг не замечая. Ты найдешь там одиночество, к которому так стремишься. Но исцелит ли оно твое сердце? Тебе подходит и четвертый факультет. Он закалит характер, проложит путь к славе и не оставит один на один с личными демонами, как бы удивительно это ни звучало. Да, определенно, на Слизерине тебе было бы хорошо. Но что ты выберешь? Черт, опять выбор? В Ильверморни было гораздо легче. — Да-да, вижу повернула в прошлый раз к Птице-гром. И не прогадала, она дала тебе крылья для достижения мечты. У Когтеврана тоже крылатый символ — орел. Я вздохнула и попыталась собрать в кучу все, что пронеслось в моей голове чужим голосом. Какой-то месяц назад даже раздумывать не стала, пошла бы к умникам! Но теперь… — Я поняла тебя. Удачи, Адара Сейр! — Флоренс, — прошептала, не заметив, что сделала это вслух. Но меня вряд ли услышали, так как шляпа громко и уже для всех прокричала: — Слизерин!