Лунный блюз для наследников Слизерина

После громогласного заявления шляпы, директор снял ее с моей головы и с улыбкой сообщил, что будет рад видеть первого сентября в большом зале на праздничном ужине. Письмо со списком всего необходимого для второго курса мне придет в середине августа. На том и попрощались. Очередное путешествие по каминной сети прервалось остановкой в магазине женской одежды. Едва выбравшись из камина, я была настигнута летающей сантиметровой лентой и блокнотом, над которым зависло самопишущее перо. — Деметрия, дорогая, как я рада тебя видеть! — воскликнула яркая леди средних лет. Едва завидев нас, она тут же пригласила одну из молоденьких девушек к даме, которую обслуживала, а сама двинулась в нашу сторону. Приземистая, с пышными формами, начесанной копной черных волос и ослепительной улыбкой. Она моментально располагала к себе, я даже не сразу удивилась столь панибратскому обращению к бабуле, которая была раза в два той старше. — Спасибо, что открыла камин, Синтия, — сдержанно улыбнулась леди Сейр. Обернулась ко мне и вытянула за предплечье из-за своей спины. — Вот девочка, о которой я говорила. Теперь мной заинтересовались не только зачарованные предметы, но и их хозяйка. Покосившись на редких посетителей, я мысленно пожелала провалиться сквозь землю. После встречи с директором Дамблдором любое внимание начинало дико раздражать. — Твоя внучка? Красавица какая! Здравствуй, милая! Не переживай, я сейчас быстренько сниму мерки и тебя отпущу. Одеваем полностью, от и до, на четыре сезона, я верно поняла? — Да, — коротко ответила бабушка, не позволив мне и рта раскрыть. Но я конечно же не промолчала. — У меня есть одежда! Я привезла с собой из дома. — Твой дом теперь здесь, Адара. А то, что носила в Америке совершенно не подходит для магической Британии. Она говорила ровно, не повышая голоса. Синтия кивала на каждое ее слово, добавив в конце: — Это совершенно точно, дорогуша. — К тому же, ты поступила на Слизерин, — продолжила бабушка, словно ее и не прерывали. — В подземельях все твои короткие платья и тонкие брюки пригодятся разве что для розжига камина. — Оу! — воодушевилась хозяйка магазина. — Значит, форму делаем в зеленых тонах! — Подождите, но ведь впереди еще два месяца! Я же вырасту, и она будет мне мала. — Что ты! Я не какая-то там мадам Малкин. Одежда моего изготовления зачарована на первую примерку. Магия подгонит вещь по тебе. Плюс-минус два дюйма к каждой мерке. Иными словами, все учтено. Подмигнула мне, махнула волшебной палочкой в сторону сантиметровой ленты и убежала куда-то вглубь заставленного манекенами и рядами вешалок помещения. Лента принялась шуршать вокруг моей фигуры, в то время, как норовившее двинуть мне по носу перо остервенело строчило замеры в блокнот. — Рада, что это Слизерин, — вдруг заявила леди Сейр. Я ничего не знала о факультетах Хогвартса, потому немного удивилась, навострив уши. — Решение шляпы в твоем случае — хороший знак. Значит, несмотря на кровосмешение с маглами, чем не гнушались в нашей линии рода, магия не покинула дом Сейров. — Я — Флоренс. — Только благодаря упрямству твоего отца и его стремлению сделать мне побольнее. Он взял фамилию своей маглорожденной жены — твоей матери. Но по крови ты принадлежишь роду Сейр. Именно с этой фамилией тебе лучше отправляться в Хогвартс. — Почему? — Ты совсем не знаешь свою родословную, — она огорченно покачала головой. — Дед сводит тебя сегодня в комнату с древом. На этом разговор закончился. Меня не особо волновало, в общем-то. Кому есть дело до этих призрачных дядек и теток, что жили тысячи лет назад? Мне нужны мои мама и папа. И всё. Их у меня отняли. Никакая родословная не исправит этого. Я уважала желание отца вырваться из болота старых традиций и прошлого. И не понимала бабушкиного презрения, с которым она произносила слово «магл». В Америке людей без магии называли просто «не маг» и никто не заострял внимание на происхождении. Ведь сама основательница Ильверморни была замужем за обычным человеком. Он поддерживал ее, прошел вместе с ней через очень многое и помогал в нелегком деле строительства школы. Как можно учиться в ней и ненавидеть того, кто поспособствовал ее появлению? Вернулась Синтия. Схватила блокнот, пробежала глазами записи и удовлетворенно кивнула. — Заказ будет готов через неделю! Я отправлю по адресу, — она улыбнулась мне и перевела взгляд на бабушку. — Ленни Кенч ушел на пенсию, знаешь? — Да? Какая жалость… Он изготавливал лучшую обувь! Так и не нашел себе преемника? — Увы. Закрыл лавку и уехал с семьей в Испанию. Они немного пообсуждали общих знакомых, пока я глазела на редких прохожих за окном и зевала в ладошку. Затем в магазин вошли сразу три покупательницы, и Синтия поторопилась распрощаться с леди Сейр. Мы вновь воспользовались камином, но теперь уже отправились домой. — Иди переоденься и подготовься к обеду, — сразу же выдала указания бабушка. — Я не хочу есть. Деда в гостиной уже не было. Видимо дочитал газету и пошел по своим дедовским делам. Понятия не имею, чем вообще можно занимать себя в столь древнем возрасте. — Адара, в этом доме нет места для твоих капризов. Мы завтракаем, обедаем и ужинаем вместе в специально отведенное для этого время. — Мне все равно, — буркнула я и отправилась к себе в комнату. Держать лицо на публике больше не требовалось. — Домовики скоро накроют на стол, — спокойно продолжила леди Сейр. — И я хочу, чтобы ты вышла в трапезную к этому моменту. Я на это только хлопнула дверью. И конечно же никуда не пошла. Ее поведение так раздражало! Эта встреча с директором Хогвартса, затем непринужденное посещение магазина и прием пищи по расписанию. Словно после смерти родителей прошло уже несколько лет! А я ведь приехала сюда только вчера. Из детского приюта, в котором даже не запомнила, общался ли со мной кто-нибудь. Неужели им так сложно понять? Мне ничего сейчас не нужно! Ни новой одежды, ни факультета, ни мнимой «нормальности» новой семьи. И родословную свою тоже пусть засунут куда подальше! Сбросив туфли, я рухнула на кровать лицом вниз, даже не попытавшись снять сарафан. Полежала так в одном положении, затем вытащила из-под себя руку и растрепала пучок, в который были собраны волосы. — Ты на моей постели, — донесся из угла недовольный голос. — Изыди. Несмотря на угрозы бабушки, Констанция никуда из этой комнаты не делась. Когда попаду в школу, первым делом разузнаю, как отправить привидение на тот свет. Без сжигания останков. Вряд ли бабуля с дедулей пустят меня в склеп. И вообще, почему они поселили меня именно сюда? Неужели в этом доме не нашлось другой подходящей комнаты? Без неупокоенных душ их прежних владельцев. Констанция будто прочла мои мысли. Или же почувствовала недобрые намерения. Не важно, главное, что она теперь молчала. Я не заметила, как уснула. Снились кошмары, в которых я горела заживо. Кажется, я даже кричала, пытаясь вынырнуть из сна. А когда это получилось, за окном уже была глубокая ночь. Я сползла с кровати и зажгла свет. Волосы прилипли к влажной спине и шее, руки мелко подрагивали, а глаза еще были мокрыми от слез. На прикроватной тумбочке стоял серебряный поднос с тарелкой остывшего рагу и кружкой чая. Проигнорировав его, отправилась в ванную. Разделась, оставляя вещи кучкой на полу и залезла в набранную прохладной водой ванну. Продолжила рыдать уже там, периодически погружаясь с головой и намыливая волосы шампунем. За беспокойными мыслями забывала, что уже это делала, и бралась за бутылочку вновь. Когда вода совсем остыла, и зуб на зуб не попадал, вылезла из ванной. Прошла мокрой и голой в спальню, залезла под одеяло. И провалилась в сон без сновидений. А на утро свалилась с воспалением легких. Я думала, волшебники не болеют. Можно было на пальцах одной руки пересчитать, сколько раз за все свое детство я ходила с соплями. А тут меня отпаивали зельями, травяными настоями и прочей лекарской дрянью больше двух недель. Опекуны даже вызвали целителя на дом. Тот порывался отправить меня в больницу Святого Мунго, заявив, что без этого никак. Но дед погнал его в шею. А на следующий день ко мне в комнату вошел странный человек во всем черном и скрытым за капюшоном лицом. Долго водил надо мной ладонями в ядовито-красных перчатках и колдовал над котлом, варившем невероятно вонючую гадость прямо рядом с кроватью. Потом это пришлось пить. Не знаю, сколько в итоге осталось внутри меня… Большую часть я вернула «автору», облевав его таинственный черный плащ вместе с постельным бельем и полом. Если кратко: это был лютый пиздец. Но варево помогло. Или я самоизлечилась, лишь бы только не впихивать в себя вонючий супчик с невесть каким составом. Колдун убрался из моей спальни. И был этому рад даже больше, чем я. Судя по скорости, с которой он собирал вещички. Потом пошли долгие дни восстановления. Я похудела во время болезни почти на тридцать два фунта*! Ведь практически ничего не могла есть, кроме куриных бульончиков и укрепляющих зелий. Выглядела я ужасно. Одни только глаза на лице и остались. Бабушка говорила, что это была не простая болезнь, оттого так сильно на меня и повлияла. Отдать ей должное, она вела себя очень терпеливо. Сама бы я себя, наверное, уже пришибла… Чтоб не страдала и других не мучала. По мере того, как шла на поправку, я изучала дом. Большая часть комнат здесь пустовали или были отведены под склад вещей. Та спальня, в которой я жила, раньше использовалась как гостевая. А еще раньше — детская комната моего папы. Констанция — сколько-то «пра» бабка лорда Сейра, моего деда. Она утопилась в пруду на заднем дворе от горя, после того, как убили ее мужа. К слову, тот пруд давно высушили и теперь на его месте растет волшебный сад. «Волшебный» не в том смысле, что прекрасный и сказочный, конечно же. Все растения в нем были в какой-то мере живыми и даже немного разумными. А еще кровожадными. Те самые деревья с черными стволами, на которые я обратила внимания в день приезда, ловили пролетающих мимо птиц. И жрали их. Дед говорил, что они могут вытаскивать корни из почвы и передвигаться. Так что, помимо услады хозяйских очей они еще выполняли функцию сторожевых псов. А лиана с бордовыми листьями, оплетающая каменную изгородь, питалась насекомыми, мелкими животинками, вроде мышей, и конечностями зазевавшихся прохожих. Откусить, конечно, не откусят, но ужалят только так. Когда впервые вышла в сад, ради эксперимента прогулялась мимо изгороди, а потом посидела под хищными деревцами. Никто на мои косточки не покусился. Значит, на своих они не нападают. И на том спасибо. Лекарь и колдун, кстати, вполне целыми ко мне приходили. Либо перемещались при помощи камина, либо гостей местная флора тоже не трогает. Так прошел июль, начался август. Я более-менее восстановилась и даже реже стала терзать себя грустными воспоминаниями о родителях. Теперь я могла поговорить о них, не заканчивая беседу истерикой. С опекунами мы вместе обедали. Дед рассказывал истории из прошлого, бабушка чаще молчала или воспитывала во мне леди. Завтрак и ужин домовики приносили мне в комнату. Здесь их было четверо. Стори, Диди, Тук и Герта. Последнюю дед закрепил за мной, и теперь у меня имелась личная служанка. Я могла в любой момент позвать ее, и она сделает все, что прикажу. Но приказывать мне было нечего, поэтому Герта только приносила еду, книги из дедовой библиотеки или просто торчала рядом, когда я блуждала по саду. Двенадцатого августа мне исполнилось четырнадцать. Я отказалась праздновать, запершись в комнате и предавшись воспоминаниям о всех своих днях рождениях рядом с мамой и папой. Уже не плакала. Даже улыбалась, когда пересматривала некоторые фотографии привезенного из Америки альбома. В груди больше не было болезненной горечи и разрывающей душу пустоты. Осталась только грусть, тоска и почти осязаемое одиночество. Да, несмотря на то, что рядом были дед и бабушка, Констанция, от которой порой просто невозможно отделаться, молчаливая послушная Герта, я все равно чувствовала себя одной на всем белом свете. На следующий день на завтрак был огромный розовый торт, утыканный свечами. В череде неизменных каш, тостов с джемом и чая он оказался просто до неприличия ярким и сладким. Это рассмешило до колик в животе! А потом мне вручили подарки. От дедушки зеркальце-артефакт, с помощью которого я могла связаться с ним, где бы ни находилась. А бабушка подарила золотой зачарованный комплект: серьги-гвоздики защищали разум, цепочка с кулоном в виде сердца — отражали сглазы и простейшие заклятья, брошенные в спину, а тонкое колечко с зеленым камнем оказалось настроено на яды. Я очень удивилась такому дару. Но дед сказал, что так им будет спокойнее отпускать меня в Хогвартс. К слову, письмо из школы пришло семнадцатого августа. И в тот же день дедушка впервые завел меня в комнату с родовым древом. Удивительно, она была совершенно пуста. Лишь стены разрисованы изображением огромного дерева с толстым стволом и раскинутыми по всем четырем стенам и потолку ветвями. Едва двери за моей спиной закрылись, по углам зажглись светильники. Дед прошел к дальней стене, на которой был нарисован ствол и жестом подозвал к себе. — Твоя бабушка рада, что ты попала на Слизерин, — начал он, задумчиво разглядывая ветви, с красными бутонами. Они были живыми! Стоило коснуться цветка, под которым изображалась серебряная ленточка с именем, как он распускался, являя портрет человека. Я поигралась с несколькими, пока дед не заговорил вновь. — Мне же эта новость не понравилась. — Почему? — удивленно посмотрела на него. — Я чую приближение беды. И придет она из подземелий. — Ты провидец?.. Он усмехнулся, качнув головой. — Что ты, нет. Всего лишь слишком развитая интуиция — подарок предков. У тебя тоже с возрастом проявится, не беспокойся. — Но не обязательно же это будут подземелья моего факультета. И потом, почему вы так серьезно к этому относитесь? Бабушкины слова: раз я попала на Слизерин, значит магия не покинула наш дом. Но распределяющая шляпа ни слова об этом не сказала. Просто дала характеристику моим внутренним качествам, да считала угнетенное на тот момент состояние. Она знала про мою потерю, боль, стремление к одиночеству… Знала, что я могу быть злопамятной и добиваться своего любой ценой. Многое, в общем-то, угадала. Но ничего о магических способностях. — Все верно. Раз тебе на голову ее надели, значит являешься волшебницей, а большего ей и не надо. Ее дело определить ученика туда, где ему будет комфортно развиваться. Только и всего. Но вот как ты распорядишься своей магией и в каких целях используешь — целиком и полностью зависит от того, что ты за человек. И тут уже не важно, на каком факультете ты училась. Хотя, на Хогвартс это не особо распространяется. — То есть? — Некоторые выходцы со Слизерина оказались очень плохими людьми. Принесли много страданий другим. И вырастили несколько поколений слизеринцев под эгидой своих идей. Что естественно повлияло на «окрас» факультета и отношение к ним остальных. — Вот это да… Если б знала, выбрала бы Когтевран. Он вздохнул, сел прямо на пол перед деревом и коснулся одного из бутонов у самых корней. Тот дрогнул и раскрылся, являя портрет некрасивого, похожего на обезьяну старика с тонкой длинной бородкой и темными глазами. Под его изображением сверкнула надпись: Салазар Слизерин. Я охнула и примостилась рядом с дедом. — Так вот, почему бабушка была рада… — Это очень запутанная и долгая история. Прошло столько веков, что следов Слизерина в нашей крови и не осталось. Максимум, что может всплыть в каком-нибудь поколении, так это способность понимать язык змей. А вот предрасположенность к темным искусствам — истинная родовая черта, и передана она не только от Слизерина. — Ничего себе… Не так уж и мало. Получается, Сейры — урожденные темные маги? Дед непринужденно пожал плечами. — Темные искусства даются нам значительно легче, нежели кому-либо еще. Посоперничать с нами могли разве что Блэки. Но не нужно априори соотносить тьму со злом. Ведь даже безобидным Вингардиум Левиоса можно убить. Я непонимающе нахмурилась, и он пояснил: — Если поднять человека над пропастью и отпустить, например. Или же отлеветировать тяжелый валун на голову врагу. Так можно рассмотреть любое заклинание. Любое. У магии нет оттенков, Адара. В цвета ее окрашивают люди. — Значит… — я усиленно думала. — Наш предок Слизерин был плохим человеком и теперь… — Не плохим, — возразил дед, не давая закончить мысль. — Слизерин — дитя своего времени. Его образ дошел до нас в искаженном, утрированном виде и остался лишь именем на гербе факультета Хогвартса. Таким же, как Гриффиндор, Когтевран или Пуффендуй. Когда-нибудь я расскажу тебе подробнее про основателей, но сейчас я хотел поговорить не об этом. — Тогда давай ближе к теме, — согласно кивнула я, чувствуя легкую усталость от объема полученной информации. — Салазар был ярым маглоненавистником. В общем-то, неудивительно, учитывая особенности того времени. Святая инквизиция, гонения волшебников, казнь ведьм. Темный отрезок истории. Но его ненависть переходила из поколения в поколение, а выдающиеся таланты очернялись деяниями. И сейчас факультет, носящий его имя, рад исключительно чистокровным. Даже полукровок принимает со скрипом. Я напряглась. Вот это влипла… — Смотри, — он коснулся нескольких бутонов. — От двух домов: Слизерина и Певерелл, спустя много поколений, произошел род Мраксов. И его ирландская ветвь породнилась с родом Сейров. Они в свою очередь были потомками чистокровной колдуньи Морриган — той еще любительницы попугать простых смертных. Она обращалась в ворону и частенько летала над полями битв. Маглы называли ее предвестницей смерти и богиней войны. От Уильяма Сейра и Рионы Мракс идет уже наша линия. До той поры полностью чистокровная. Их единственная дочь — Изольда Сейр — тебе хорошо известна. Вот она. Очередной бутон раскрыл знакомый мне портрет основательницы Ильверморни. — У нее была тяжелая судьба. Об этом уже написано в учебниках истории. Она породнилась с маглом Джеймсом Стюардом и родила близнецов, двух девочек. Марта оказалась сквибом. А Риона — волшебницей. Я во все глаза смотрела на портреты. Ветвь Марты не дала больше бутонов. Если и рождались в этой линии маги, то на древе отображены не были. — Получается, фамилия Сейр исчезла. — Умница, ты очень внимательна. Но один из наших уже не совсем дальних предков вернул ей жизнь, доказав свое право на нее. Он перебрался в Британию, заложил фундамент этого особняка и собрал по кусочкам родословную. Благодаря ему и смогли нарисовать древо, которое ты видишь. Далее рождались в основном мальчики, невест брали из чистокровных семей других стран и проблем не возникало. До тех пор, пока мой сын не решил жениться на маглорожденной американке и взять ее фамилию. — А откуда родом бабушка? Как вы познакомились? — Я проучился в Хогвартсе до четвертого курса. Потом отец перевел меня в Дурмстранг, где мы с ней и встретились. На какое-то время повисла тишина. Я рассматривала портреты и надписи под ними, переваривая услышанное. — Значит, мне придется не сладко… Я полукровка. Несмотря на все эти громкие имена, которыми расписано древо. Никто ведь о них не знает. На факультете примут со скрипом. А если раскроется родство с дедулей Салазаром, это отвернет от меня остальных. — Поэтому мы хотели поменять тебе фамилию. Но, знаешь, на Слизерине уже учился полукровка с магловской фамилией и дальним родством с основателем. Я уставилась на него, ожидая продолжения. Дед посмотрел в ответ и горько усмехнулся. — С него-то и началась дурная репутация факультета. — Подожди, то есть это был наш родственник? — Очень дальний. Из другой ветви потомков Слизерина. Но это еще одна «другая история», а нам пора ужинать. Составишь в этот раз компанию или снова запрешься в своей комнате? Даже не заметила, как пробежало время. С дедом было легко и спокойно. Но долгая беседа действительно утомила, я чувствовала усталость. — Только если бабушка поставит на паузу уроки этикета, — улыбнулась. — Кусок в горло не лезет во время ее нравоучений. Дед рассмеялся. Мы отправились в трапезную, где впервые за мое пребывание здесь ужинали все вместе.