Лунный блюз для наследников Слизерина

Утром случилось невероятное: я проснулась раньше всех. Стрелки приближались к шести, когда отодвинула полог и взглянула на часы. Темно не было, а ведь солнечный свет пробраться в подземелья никак не мог. Должно быть, волшебная имитация. Причем никакого источника у нее не находилось, словно частицы света парили прямо в воздухе, управляемые самой магией. В сочетании с зеленоватой темнотой, царившей за окнами, вызывало все это очень странное ощущение. В общем, в спальне хозяйничал полумрак раннего утра, но убедиться в восходе солнца можно было только покинув владения Слизерина. Девочки еще крепко спали. В ногах Милисенты неожиданно обнаружилась длинношерстная кошка. Она подняла голову и уперлась в меня взглядом золотистых глаз. Я показала ей язык и продолжила осмотр соседок. Постель Панси была пуста, даже не расправлена. Видимо ей пришлось ночевать в палате больничного крыла. Не сказать, чтобы я очень сочувствовала… хотя бы сборы на свой первый учебный день в новой школе проведу в спокойствии. Оставшиеся три кровати скрывались за пологами. Тихонько поднявшись на ноги, заглянула в аквариум Воланда. Поправила стеклянную крышку, плотнее ее закрывая. Дабы у питомца не было шанса выбраться наружу, а его пушистой соседке — добраться до него. Вряд ли кошке будет интересен новый житель комнаты, но лучше перебдеть, чем недобдеть… Как же велик соблазн взять паука с собой! Он отлично охраняет тыл, сидя в капюшоне мантии. Но, боюсь, если он еще кого-нибудь ошпарит паутиной, декан с меня три шкуры спустит. Кстати, надо бы написать бабушке. Похоже ей продали контрабандного птицееда, скрещенного с каким-нибудь другим, более ядовитым видом. Раздумывая над этим, я посетила ванную комнату, дабы привести себя в порядок. Затем постояла перед раскрытыми дверцами шкафа, выбирая, что надеть, собрала сумку по расписанию и уже одетая села за косметический столик. Огоньки вокруг зеркала тут же усилили яркость, освещая мое лицо. Убрав синяки под глазами специальным кремом, замерла с тюбиком туши в руках. Встретилась взглядом со своим отражением. В Ильверморни я не красилась, эту косметику мне купила бабушка перед отъездом в Хогвартс. Я долго не могла понять, зачем она мне вообще сдалась. А потом увидела аристократично холодную Дафну, простую и уютную Салли-Энн, надменную Панси… При одном взгляде на них было ясно, что это будущие леди, которые всегда и во всем должны выглядеть безупречно. Даже прыщи на лице Милисенты смотрелись ухоженно! Выделяться среди однокурсниц в худшую сторону никакого желания не было. Зачем подкидывать лишний повод для насмешек? Но наступать на горло собственной индивидуальности я тоже не могла. Потому закрутила обратно кисточку туши и взяла увлажняющий бальзам для губ с легким клубничным оттенком. Этого будет достаточно. Волосы тщательно расчесала, заплела в косу, а затем скрутила ее в низкий пучок, скрепив серебристой заколкой. «Не облегчай доступ к своим волосам, Адара», — пронеслось в мыслях голосом бабушки. — Не буду, — шепнула я и убрала все, чем пользовалась, обратно в ящики. Встала, поправила подол юбки. Накинула мантию и обулась. Не знаю, куда я так торопилась, если общего подъема еще даже не было, но что-то гнало меня прочь из спальни. Лучше посижу в гостиной, на мягком диванчике перед камином, почитаю учебник по трансфигурации или напишу бабушке письмо. Какое письмо! У меня же есть переговорное зеркальце. Совсем забыла, что именно из-за его наличия мне не стали покупать личную сову. Я отыскала в сундуке артефакт и сунула его в карман. Затем вставила волшебную палочку в специальную кожаную манжету на левом запястье, подхватила ученическую сумку и бесшумно вышла в коридор. Гостиная была ожидаемо пуста. Света здесь оказалось чуть больше, чем в спальне, но все равно не так много, как если бы окна выходили на улицу, а не в озеро. Выбрав диванчик рядом с огнем, я направилась к нему. По пути передумала, подхватила лишь одну из его подушек. Уложила ее на широкий подоконник и забралась на него с ногами, сбросив перед этим туфли. Сумку оставила на полу, а сама достала зеркальце из кармана. Сжала в ладони, вглядываясь в мутную гладь, и прошептала: — Responsum!* Отражение пошло рябью. Оставалось только ждать, когда кто-нибудь на том конце ответит. Вдруг боковое зрение уловило движение снаружи. Я отвлеклась на заоконную темноту, пытаясь разглядеть в ней что-нибудь. Свет, испускаемый рамой, пронзал толщу воды, но не сильно помогал. — Адара, ну наконец-то! — заговорило зеркало. Я вернула взгляд к артефакту и улыбнулась парящей в его центре голове с идеально зачесанными в узел на затылке волосами. — Доброе утро, бабушка. — Мы ждали тебя вчера вечером. Как ты? Обосновалась в комнате? С соседками поладила? Забыла тебе сказать, чтобы ты представлялась сразу фамилией Сейр. В следующем году мы все равно тебе ее сменим. Эгберт пообещал, что найдет способ обойти глупое завещание твоей матери… Я закатила глаза. — Все хорошо, не волнуйтесь. Тут совсем не так, как в Ильверморни, но я справлюсь. Привыкну. Женщина в отражении нахмурилась. — У тебя не все в порядке, да? — Единственное, что не в порядке, это мой паук. Перед отбоем он атаковал одну из девчонок паутиной, а та оказалась ядовитой… — Не может этого быть! — Панси Паркинсон с тобой поспорила бы. Она ночевала в больничном крыле сегодня. У нее все лицо покраснело и опухло, — я усмехнулась, не сдержавшись. — Выглядело это очень больно. Бабушка задумалась, будто вспоминая что-то. А потом поджала тонкие губы. Взгляд ее похолодел. — Паркинсон? Уверена, у паука были причины. Как ты его назвала, кстати? Я улыбнулась, откинувшись на подушку и подтянув колени ближе к груди. — Воланд. Бабуля закашлялась, поперхнувшись воздухом. На заднем фоне показалась физиономия деда. — Как-как? Я не расслышал, милая. — Воланд, — чуть громче повторила я. — Доброе утро, дедушка. Зеркало грянуло смехом. Лицо бабушки посерело, она строго зыркнула в сторону, осадив супруга: — Это совершенно не смешно, Эгберт! Это страшно! Ты обязан был ей рассказать. Вы просидели в комнате с гобеленом почти два часа! — тут она перевела на меня взгляд и приблизилась, спросив резким тоном: — Или рассказал? Я ничего не понимала. Озадаченно скривившись, вскинула брови в немом вопросе. Картинка сместилась, лицо бабушки исчезло, являя вместо нее деда. Его синие глаза таинственно поблескивали. — Все в порядке, Адара. Мы поговорим с тобой об этом, когда приедешь на Рождественские каникулы. — О чем ты, Эгберт?! Ей нужно сменить пауку кличку немедленно! — Почему? Она же не заканчивается на «де-Морт». Вдруг в гостиной зазвучала мелодия! Я вздрогнула от неожиданности и заозиралась. Музыка звучала, казалось, со всех сторон, постепенно увеличивая громкость. — О, теперь у них играет «Симфония №40», — вернулся ко мне дедушка, игнорируя негодование супруги на заднем фоне. — Гораздо приятнее просыпаться под творчество полукровки Моцарта, чем подрываться в постели при первых аккордах «Йоркширских Гремлинов», поверь мне. Насчет паука не переживай. Паутина у него ядовитой быть действительно не может. Скорее всего у пострадавшей девицы банальная аллергия. Не повезло бедняжке, только и всего. Как-то мне в это не очень верилось, но другого объяснения опухшего лица Панси все равно пока не было. — Поняла, — вздохнула я. — Ладно, так понимаю это тот самый общий подъем. Скоро сюда начнут стекаться люди. — Переговорное зеркало настроено на прием круглосуточно. Поняла, Адара? — проговорил на прощание дед, становясь серьезным. Я кивнула, конечно же не собираясь дергать их по любому поводу.