Это — другое.

Аккуратно поставленные у края ковра чёрные кеды, небрежно брошенная на спинку дивана чёрная панамка — чёрный концертный пиджак летит куда-то посередине, приземляясь скомканной тряпкой. В уголок Ибо Сонджу пришёл незваным гостем — но не нежданным. Тонкая рубашка дарит прикосновениям почти ощущение кожи — жадные руки оглаживают грудь, ласкают соски, теребят края ткани, норовя выпростать их из штанов — и это почти получается. Шумное дыхание и тихие стоны, звуки поцелуев — Исюань качает головой, походя ближе, кивает Лэлэ — тот хмурится, но пропускает его: кто-то же должен остановит это безобразие. — И что это вы тут делаете, а? Ибо недовольно стонет, Сонджу нехотя убирает руки с его попы. Он предусмотрительно лёг снизу, позволив Ибо накрыть его собой — и всё же им не стоило так… Ибо ведь ещё выступать… Просто… Просто он не смог устоять — как обычно — во всех смыслах — это же Ибо… Ибо встаёт и помогает подняться Сонджу, хмуро смотрит, как тот заправляет рубашку обратно в штаны, и поправляет стояк в своих, прикрывая его удобно болтающимися спереди рукавами. — Тебе скоро на сцену, Ибо. — У меня ещё почти час, папочка Сюань! — 35 минут. — И что? — И тонкие стены. Сонджу ведёт носом по загривку Ибо, тот фыркает и расслабляется, машет рукой, и они снова падают на диван — на сей раз сидя. Исюань вертит в руках телефон. — Маме Ду нужны пруфы вашей братской дружбы и общения по интересам. Ибо стонет, откидываясь на спинку дивана, закрывая предплечием лицо от света потолочных ламп. Сонджу прошивает электрической волной от этого стона, и он жалобно смотрит на ухмыляющегося Исюаня. — Ну, чем вы там ещё вместе интересуетесь, помимо этой… постельной борьбы? — Гольф, Сюань-гэ, это называется гольф, — подаёт голос Ибо. — Ах, гольф? — Да, гольф! — И вот эти поступательные движения бёдрами — тоже? — И вот эти — особенно! — Ну-ну… Может и на камеру сможете повторить? — Да запросто. Да, хён? Сонджу в некотором замешательстве смотрит на Ибо, но не может не улыбаться — он так рад просто видеть его, такого… такого Ибо. А Ибо снова тащит его вверх — он явно уверен в том, что собирается делать. Впрочем, как обычно. Это же Ибо. Мозоль на ладони Ибо царапает Сонджу, и он перехватывает его руку — посмотреть, погладить… Может быть, поцеловать… Если дадут. Поцеловать не дают — зато обстоятельно объясняют, что это потому, что неправильно держал клюшку, а надо было иначе — вот так, или вот так. Сонджу начинает подыгрывать, очень стараясь не заржать — но это сложно, это гораздо сложнее, чем гольф. Он тоже показывает свои ладони, для пущей убедительности растопырив пальцы, с нарочитым пониманием кивает на слова Ибо… А потом начинает медленно водить пальцем по его ладони — и Ибо теряется, млея. Исюань несколько раз обращается к ним — ему приходится повысить голос, прежде чем они снова отвлекаются друг от друга, вспомнив о его присутствии. Тогда он велит им отойти от дивана и встать перед столом на расстоянии — чтобы не вот это всё… Сонджу поправляет рубашку, Ибо нацепляет на себя серьёзный вид лаоши и начинает подробно объяснять… Исюань же всё пытается подъебнуть, возвращаясь к теме движений тазом — и тогда Ибо кладёт руки на поясницу и начинает двигаться… Сонджу захлёбывается смехом, но тут же берёт себя в руки и старается сосредоточиться на том, что это про гольф… Получается не очень. Только что он представлял в своей руке клюшку — и вот он уже водит ладонью по налитому члену, глядя на вращения бёдрами Ибо… Исюань призывает его собраться — и Сонджу правда старается, а Ибо очень убедительно доказывает, что это такое упражнение — и оно важно для правильной подачи. Подача Ибо — самая лучшая, думает Сонджу. Для наглядности Ибо берёт бутылку — и тут Сонджу кроет окончательно, потому что он видел эти пальцы, которые точно так же обхватывали… Исюань в который раз закатывает глаза. — Алё, народ! Нам надо доснять это до какого-то вменяемого результата… Ибо разворачивается к нему. — Хочешь, чтобы мы кончили вместе? — Нет! Просто покажи мастер-класс — и всё. Сонджу тем временем приходит в себя, отбирает у Ибо бутылку, пьёт из неё и говорит, что готов продолжить. В итоге всё сводится к показательным движениям типа правильного захвата и удара — резкого, как рубка дров — и Сонджу понимает, что дрочить на этот урок он будет ещё как минимум до конца года.

***

Когда Ибо зовут на сцену, Исюань, мерзенько похихикивая, сначала идёт за ним, а потом возвращается и оправляет всю запись, как есть — Сонджу даже знает, кому — и это не Ду Хуа. Сам же он растекается по дивану и начинает… ждать. Сообщение приходит почти сразу же. «Я буду монтировать это лично. Сам!» Сонджу закрывает глаза, улыбаясь и представляя их ночи с Ибо. Их с Сяо Чжанем ночи — над монтажом, цензурой и монтажом, и снова цензурой… На это уходит почти месяц — но оно явно того стоило.