Верните мне украденное

Жавер на докладах у мэра всегда стоит прямо, смотрит вперёд, говорит только по делу. И только изредка Мадлен может поймать осторожный, немного растерянный взгляд, который Жавер кидает на него перед тем, как быстро отвернуться. Сначала эти взгляды пугают Мадлена, переживающего, что Жавер может узнать его, потом забавляют, уж слишком велика разница между жёсткостью облика Жавера и этими почти напуганными взглядами. Но однажды Жавер смотрит на Мадлена, а Мадлен на него, и оба они замирают. Жавер замолкает на середине предложения, с лица месье мэра сползает еле заметная усмешка. Это длится меньше минуты, но к тому времени, когда Жавер отводит взгляд, между ними уже всё сказано. На следующей встрече с начальником полиции мэр как бы ненароком приглашает его в гости, обсудить работу. На некрасивом лице Жавера впервые появляется какое-то подобие улыбки, и он немедленно соглашается. Вечером они долго ужинают, обсуждая дела города и участившуюся контрабанду, пока их тела ведут свой молчаливый танец. Жавер придвигается поближе в пылу спора о корнях преступности и опирается на стол локтем. Рука месье Мадлена переставляет перечницу и остаётся на столе. Жавер берёт кусочек сыра с тарелки посередине стола, съедает его, а потом как будто снова тянется за сыром, но так никогда и не берёт его, а просто оставляет руку посередине стола. Любопытному соседу, заглянувшему в окно к мэру, они могли бы показаться полностью погружёнными в спор, но оба чувствуют, как их пальцы подрагивают от нервного возбуждения, предвосхищения чего-то важного и страха перед неизвестным. Их лица вспыхивают, как у юнцов, когда их руки наконец соприкасаются. И снова они осекаются на полуслове, и снова этот взгляд. «Вы так мне нравитесь, mon cher, что я боюсь. Боюсь себя и боюсь того, кто смотрит на меня из ваших глаз,» — взглядом сообщает Жавер «Вы моя погибель, но ради вас я готов рискнуть всем, mon amour. Репутацией, свободой, собой,» — взглядом уверяет его Вальжан. В тот вечер они больше не говорят друг другу ни слова. Ни когда месье Мадлен задувает свечу на столе и встаёт, властно протягивая руку Жаверу, ни когда Мадлен ведёт Жавера за собой в спальню, ни позже, когда Мадлен сначала медленно, а после всё быстрее и жёстче берёт Жавера на большой кровати, выбивая из него звуки, которые он не знал, что может издавать. Когда они засыпают, Жавер поворачивается к Мадлену спиной, чтобы не обнять его во сне и не дотронуться случайно до спины. У Жавера есть подозрения, которым лучше оставаться подозрениями. Когда с утра Жавер просыпается, Мадлен уже сидит на кровати одетый, и Жавер вздыхает с облегчением.

***

Это не может продолжаться долго. Из-за недомолвок и подозрений в Жавере копится напряжение. Оно выливается в ссору из-за больной шлюхи, после чего бурлящие ревность и унижение заставляют Жавера написать рапорт о Жане Вальжане, беглом преступнике, который мог украсть новую личность и стать мэром города. Он думает: «Нет ничего дурного в простой проверке. Я ведь знаю, что всё окажется неправдой, пусть лучше он потом прогонит меня, пусть изобьёт, как собаку, но я смогу найти покой. Я только проверю, что месье Мадлен не прикрытие для преступника, вот и всё.» Но когда приходит письмо, Жавер и вправду удивлён отрицательным ответом. Он сразу идёт к Мадлену, и всё ему рассказывает. Он не доверял своему мэру и возлюбленному, и это требует наказания. Когда он рассказывает Мадлену о рапорте, руки у него трясутся от стыда и страха, но это всё равно лучше, чем неопределенность. Пусть лучше месье мэр прогонит его со службы и из постели, но ему не придётся больше уводить взгляд от Мадлена, боясь заметить признаки каторжничества. Его любовник добр и снисходителен. Он говорит, что все совершают ошибки, что нет греха в усердной службе, что он всё прощает. Жавер сначала не может поверить в это, но после успокаивается, благодарит его за прощение, за сохранение должности, они договариваются о встрече вечером. Но перед уходом Жавер заглядывает мэру в глаза и видит в них загнанного зверя. Он отшатывается и выбегает из кабинета, зная, что больше никогда не сможет увидеть месье Мадлена и что больше ему не будет покоя.

***

После ареста Жана Вальжана его долго держат в допросной, пока туда не приходит Жавер. Он холодный и строгий, на его лице написано презрение. — Пиши повинную, — лает он Жану, — фамилия, дата, где добыл документы, как стал мэром, где скрывался. Всё пиши. — Хорошо, мсье инспектор, — Вальжан покорен и тих. Он добавляет шёпотом, — простите меня, Жавер, мне так жаль, я не хотел ранить вас. — Ты насмехался надо мной, — шипит Жавер. — Нет, никогда. Я бы хотел всё исправить, но уже ничего не могу сделать. И я правда сожалею. Я бы всё отдал, чтобы унять твою боль. — Верните мне украденное, — с внезапно прорвавшейся болью выплёвывает Жавер, имея ввиду своего возлюбленного. — Мадлен — это я, Жавер. Мне жаль, но это всегда был я. Простите меня, mon amour. Жавер бьёт его по лицу наотмашь, и Жан-Домкрат смиренно принимает удар, хотя сам Жавер чувствует, что ему было бы проще, если бы Вальжан ударил его в ответ. Дальше всё проходит по правилам допроса. Жана Вальжана отправляют на каторгу с пожизненным приговором, у Жавера после его суда за ночь седеют виски.

***

Проходит много лет, и Вальжан ощущает дежавю, когда сдерживает Жавера в своих объятьях. — Верните мне украденное, — ревёт Жавер, пытаясь вырваться из медвежьей хватки и ринуться обратно в чёрные воды Сены, — верните мне самого себя! — Вы всегда были собой, Жавер, вы всегда были хорошим человеком и полицейским, всегда стремились к справедливости. Почему же сейчас вам так невыносимо выбирать между справедливостью и законом. Вальжан баюкает Жавера, корчащегося в его руках, как от боли, пока тот не затихает, обессилев, а после на руках уносит к себе домой, где выхаживает от горячки, вызванной переохлаждением и нервным истощением.

***

Поздней осенью по Люксембургскому саду идут двое пожилых мужчин. Они о чём-то негромко разговаривают и смеются. Они кажутся отличными друзьями, но скройтесь в розовых кустах и увидите, как тот, что повыше, осторожно оглядывается вокруг и, не увидев никого, быстро наклоняется ко второму мужчине, чтобы оставить ему на щеке нежный поцелуй. Теперь уходите, они заслужили побыть наедине друг с другом.