Он никогда не выберет его

Говорят: глаза – зеркало души? Думаю, вы частенько могли слышать такое выражение где-то на улице, в рассказах, в Интернете. Это достаточно распространённая новость. Многие упоминают это, описывая какого-то человека, мол, на лице улыбка, а в глазах полное равнодушие и холод, значит, такая и душа. Джисон не был исключением и имел такое же мнение на счёт этой теории. Он очень хорошо умел "сканировать" людей по их глазам, определять, кто хороший, кто плохой; лицемер он либо же самая настоящая душка. Он не верил чужим улыбкам, насколько бы естественной она не казалась. Он никогда не верил чужой лести в чей-то адрес, и не важно, какого она содержания. Глаза выдают всегда. Джисон знал это как никто другой, ведь и его глаза выражают все его чувства, несмотря на фальшивую улыбку, которая всегда царила на лице парня. Вот и сейчас он смотрел сквозь глаза на душу парня напротив, вглядывается в чужие карие, стараясь прочесть его, словно полностью раскрытую книгу; увидеть все его потайные чувства, горя капелькой надежды, что он не такой садист, каким кажется и каким предстаёт. Он глядит в чужие глаза, пока их обладатель во-второй раз за не до конца прошедшие с прошлого раза сутки прижимает его к стене за шею, лишая столь нужного воздуха, медленно убивая. Джисон молчит. Он вновь не предпринимает попыток вырваться и точно, он уверен, замечает в кофейных глазах напротив непонимание: неужели Хану действительно плевать, что его прямо тут задушить могут? Но это непонимание прошло так же быстро, как и сменилась сила давления на горло. Джисон даже банально глотнуть уже не сможет, не то чтобы сделать хоть малейших вдох. Чувство боли приносил кадык, на которой с большой силой давил старший. –Я вижу, что ты меня плохо понял вчера, – медленно и вкрадчиво, словно маленькому ребёнку, смакуя каждое сказанное слово, говорит Минхо, наклоняется и смотрит в слегка напуганные большие глаза, довольствуясь собой и тем, что вселяет в жертву страх. –Он же тупой как..– не успел их одноклассник закончить предложение, как Минхо заткнул его грубым "закрыл свой рот и свалил с моих глаз, пока между ними не засветился фингал". Голос был злым, казалось, что он даже рычал. Но что ему так не понравилось? Джисон или безтактность одноклассника? –Напомни мне, малыш, что я тебе вчера говорил? – "малыш". Это слово топором ударило в голову, заставляя Хана содрогнуться из-за неприятных воспоминаний. *** Время давно перевалило за десять вечера, а Хан Джисон только вернулся домой, так как задержался в библиотеке за домашним заданием. Просторная квартира встретила его мёртвой тишиной, словно тут и не было никого, но Хан знал точно: он здесь. Об этом свидетельствовал витающий в воздухе запах хвои, который так любил Джисон; темно-фиолетовая куртка, которую они выбирали вместе(у Хана такая же, только чёрная); и открытая квартира, в которую только-только зашёл Джисон. Обычно тут никогда не было тихо, поэтому сейчас данная глухота напрягала молодого парня, которому нет ещё даже 16. –Со Джун? – немного нервный голос Джисона разрезал эту тишину, проносясь по пространству квартиры громким гулом. В ответ же всё та же тишина, что ещё больше начинала напрягать парня. Не предпринимая больше попыток позвать своего парня, Джисон снял с себя куртку, ботинки и прошёл дальше в квартиру, начиная заламывать пальцы из-за нервов. Это первые его отношения в целом, – всё же, будучи геем, найти вторую половинку сложнее – поэтому он очень волновался всякий раз, когда был повод думать, что может наступить конец всему этому. Подходя к комнате, он услышал то, чего явно не должен был слышать, как он после долго думал. У них у каждого были милые прозвища друг для друга. Джун называл Хана "малыш" и каждый раз клялся, что никогда в жизни никого болей так не назовёт кроме него. Что Джисон единственный, кому принадлежит сердце Со Джуна. Но видимо это было далеко от правда, ведь прямо сейчас, стоя около двери, Джисон отчётливо слышит голос парня, произносящий уже далеко не приятное "малыш", и чьи-то стоны, определённо женские. Хотя это было уже не так важно. Хан не собирался устраивать истерик, просто зашёл в комнату, сказал, что всё кончено, и вышел, слыша, как Джун пытается оправдаться; видит, как тот бежит вслед за Джисоном, прикрытый лишь одним одеялом, и кричит этого убивающее "малыш" в перемешку с извинениями. Но Хан не слушал. Просто вышел и ушёл в свою квартиру. Он был сломлен. Неприятный осадок и страх засели где-то глубоко в груди, не давая и так рыдающему парню сделать нормального вдоха. Телефон, лежащий где-то на полу, разрывался от поступающих на него звонков и сообщений от всех, кого только знал Хан: Сынмина, Со Джуна, Субина и Тхэхёна. С последнеми двумя он общался не очень тесно, но они были неплохими друзьями, которые всегда волновались за его состояние, пусть и не знали многих его секретов, которые знал Сынмина. Он просто выключил телефон, тем самым два понять одному единственному самому близкому человеку, что всё ужасно, что ему плохо и он нуждается в поддержке. Сынмин хорошо знал Хана, поэтому примчался спустя буквально 7 минут, после того как в телефоне, словно ножом по металлу, отозвалось: "Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети". Весь тот вечер, а после ещё и утро он был рядом с ним, не отходил ни на шаг, выражал безмолвную поддержку, зная, что словами ничего не поменяется. Он просто не мог допустить падения Хана в бездну, поэтому всеми силами удердивал его на поверхности, рядом с собой. Успокаивал как мог. Но самое главное – помог. Не дал скатиться на то самое дно. *** – Я к тебе обращаюсь, Хан, – Ли недовольно посмотрел на погрузившегося в мысли Джисона, сжал его шею ещё сильнее, тем самым вытаскивая из воспоминаний. Это "малыш" выбило Хана из колеи словно пушечный выстрел. Он чувствовал как глазам подкатывала влага, в горле образовывался ком, а из-за тяжести в груди он словно забыл как дышать. –Не приближаться ни к кому из вас, – хрипло и тихо вдруг отозвался Джисон, кое-как вспомнив вопрос Минхо-хёна. Он и не собирался подходить к кому-то, только если они сами этого не сделают. Во-первых, ему просто было не так интересно это. Во-вторых, он не горел желанием обрести ещё уйму проблем из-за этой шайки. Так что весь этот день старался избегать новеньких. Но тем это, видимо, не очень понравилось, потому что в столовой они всё равно его выловили, заставили сесть с собой и разговаривать. Минхо не было. Чанбина тоже. Ровно, как и Сынмина. Если за последних двух он переживал, даже немного грустил из-за их отсутствия, то вот отсутствию Лино он был более чем рад. Хотя, только они думали, что его тут нет. Сам же Минхо сидел в другом конце зала, обнимая какую-то очередную девчонку, что начала к нему липнуть, и мысленно думал, что сделает с Ханом. —Правильно. А ты что сделал? Ослушался меня, – медленно, делая длинные паузы между короткими предложениями, ответил брюнет. Всё это для него глупая игра, в которой можно получить удовольствие в виде чужой боли, страданий и слёз. Вот только Джисон не плакал. Не боялся. На слова Ли Хан не ответил, лишь отвёл взгляд. Сдавать парней он не собирался, хотя и понимал, что так было бы, наверное, правильнее. –Ты такой жалкий, Хан Джисон, – первый удар, пришедший прямо по правой скуле, оставляя там тупую боль, – ты никто в этой жизни, – второй удар пришёлся в живот, вынуждая согнуться, но рука, которая всё ещё находится на шее Хан, не позволяла, – ты недостоин того, что имеешь. Хотя, имеешь ты немного: репутацию педика и друга с острыми зубаками, – третий, конечный удар пришёлся прям по носу. Джисон почувствовал, как из него хлынула кровь, пачкая подбородок и рукав рубашки Ли, но тому, видимо, было всё равно. Он лишь с упоением смотрел на побитого собственной рукой Хана, широко улыбаясь. После чего ушёл, забирая своих "псов" с собой. Ушёл, оставив Хана скатываться по стенке, хвататься за волосы и заходиться в немом плаче. Он так чертовски устал, но ничего сделать не может. Поднимается, опираясь руками о белоснежную раковину, на поверхность которой тут же начинают падать красные капли, разбиваясь и ралетаясь чуть-чуть дальше. Кровь текла не переставая, затекла в рот, поэтому Хан почти сразу почувствовал привкус металла на языке. Он смотрел на собственное отражение, и почему-то в тот в голову ударили слова Минхо-хёна. "Ты такой жалкий, Хан Джисон" Смотря на свое лицо, оглядывая себя такого: слабого, беззащитного и почти полностью одинокого, он вдруг с дрожью в теле признал слова Минхо. Он действительно жалок. И это твердил ему каждый, кто только видел этого парня. –Ты не достоин того, что имеешь, – слова Ли сами вырываются из красных уст. Джисон совершенно не контролирует этого. Просто говорит то, о чем так же думает. Он всерьёз задумался над собой. Что у него есть того, чтобы не быть жалким? Деньги? Определённо нет. Он не был бедным парнем, всем вполне хватало на нормальную одежду, а больше Хан и не просил. Статус? Ну, разве что статус неудачника, изгоя школы и груши для битья. Друзья с хорошим в обществе положением? Из друзей у него только Сынмин с потерянным статусом короля школы, да Субин и Тхэхен, с которыми редко доводится видится, а репутация у них самая обычная: они никого не замечают, и их тоже. Хорошая, притягивающая внешность? Не ему судить. Он порой мог получать комплименты, что он красивый и очень милый, но в них он не верил никогда, считаю это обычной лестью. Ведь он сам ненавидел себя. За всё. Может, Минхо прав, и он действительно лишь жалкий отброс этого общества? Хан не понимал. Он запутался. Джисон поддел вентиль крана в сторону, пока из того не потекла вода. Подставил под струю лодлшки, сложенные лодочкой, подождал, пока наберётся вода, как завороженный наблюдая за этим, после чего наклонился и плеснул воды себе в лицо, смывая кровь, усталость. Когда он глянул следующий раз в зеркало, то перед ним стоял предыдущий Хан: прилежный ученик, улыбающийся всем и каждому, делающий вид, будто у него всё хорошо, когда на самом деле, всё настолько ужасно, что мысли о самоубийстве посещая его мозг сами собой, не спрашивая об этом Джисона. "Ты со всем справишься, Сони. Главное не сдавайся, ладно? Ради меня". Слова умершей не так давно матери пришли к нему в голову совершенно спонтанно, но словно в нужный момент. Глаза залезились от воспоминаний, как он стоит за стеклом в коридоре больницы, пока его мама медленно прощается с жизнью. Тогда он тоже был сломлен. Первый раз по-настоящему. –Я не справлюсь, мам.. Мне это не по сильно, – дрлжащим шёпотом вырывается из уст Джисона, всё ещё смотрящего на свое отражение. Он не мог верить в самого себя, если в него не верил больше никто, кроме покойной матери и лучшего друга. Просто не мог. Он вышел из туалета с видом, будто ничего не было, хотя прекрасно знал, что уже, наверное, вся школа вкурсе про этот инцидент. Вернулся в кабинет, на свое законное место на предпоследний парте. Та была исписана разноцветными маркерами. Слова не несли в себе радужного смысла. "Сдохни", "педик", "отброс". И много других. Джисон всё проигнорировал, садясь за парту с тихим выдохом. Учебный год только начался. Главное вытерпеть его. Потом станет легче. Он верил. Рядом будет Сынмин и, возможно, Чанбин, если друг того заставит.