О нежности, разнице в росте и любви

      Когда играющую песню в наушниках прервала громкая мелодия, оповещающая о входящем звонке, Ева едва не вздрогнула от неожиданности. Имя, высвечивающееся на экране телефона, удивило Сырову ещë сильнее, но вместе с тем вызвало облегчение. — Сырова, ты глухомань, — раздалось в трубке вместо приветствия. — Чего? Опух, Шевченко, м? — Ева на всякий случай осмотрелась, но тротуар, идущий вдоль общежития был практически пуст, как и тротуар через дорогу. — Голову подними, — ответил Матвей на еë попытки найти его и отсалютовал рукой с зажатой в ней сигаретой, когда Ева нашла взглядом балкон на третьем этаже. — Вот поймает тебя коменда когда-нибудь, — ворчливо заметила девушка, но уголки еë губ невольно поползли вверх, а рука взметнулась, приветствуя друга. — А я знаю, как с ней договориться, — его голос прозвучал недвусмысленно игриво, и парень с девушкой, стоящие рядом с ним, рассмеялись.       Ева скривилась с притворной неприязнью и сунула руку в карман. — Иу, так ты теперь по старушкам? — Почему бы и нет. Ты куда идëшь? И чего одна? — Матвей вернулся к теме, из-за которой и позвонил. Увидев девушку, почти сразу после того, как она вышла из общежития, Шевченко тут же решил набрать ей. — В «Сити-Молл» поеду. А Белка в кино, — Сырова глянула на экран телефона, проверяя время, и снова подняла взгляд. — Чего ты там забыла? — Заинтересованно протянул парень и закинул окурок в железную баночку под рукой. — Нужно Белке купить кое-что. У неë ж день рождения скоро, — Ева махнула рукой и сделала шаг назад. — Я на автобус опоздаю, так что я пошла. — Не, подожди меня. Сейчас спущусь, — второкурсница, до того переговаривающаяся с кем-то на заднем плане, запротестовала, но Шевченко ответил, что без него они не помрут. — Пять минут. — Делать больше нечего? — удивилась Ева, выгибая бровь, но остановилась. — Ладно, две минуты. — Ага, может мне сразу сигануть с балкона? Поймаешь? — фыркнул парень, уже скрывшись. — Ладно, отключаюсь.       Дав согласие, Сырова сунула телефон обратно в карман пиджака и музыка в наушниках возобновилась. И пока Ева в ритм мелодии мерила шагами количество плиток на тротуаре, прошло явно больше пяти минут. Она остановилась, уже не надеясь успеть на автобус, и на всякий случай посмотрела на балкон. Студенты, находившиеся в компании Шевченко, скрылись вскоре после ухода парня, и теперь балкон пустовал. — Что слушаешь? — Матвей вытащил наушник из еë уха, заставляя Еву испуганно дëрнуться, и прислушался. Его брови удивлëнно поднялись. — Рамштайн?       Ева вернула себе наушник, поставила музыку на паузу, ворча под нос на людей, которые любят появляться за еë спиной, и убрала телефон снова в карман. — Я думал, что это будет что-то в духе… Кэти Перри, например, — продолжил парень. — Кто сказал, что я не могу слушать и то, и то? — недовольно буркнула Ева, но веселье просочилось сквозь показное возмущение, когда Матвей с самым напыщенным видом отставил локоть, и она ухватилась за него. Всë равно на автобус они уже опоздали, поэтому можно было позволить себе пройтись до остановки чинно-благородно.       Светски обсудив погоду и прошедший день, Шевченко вспомнил о беспокоящем его вопросе. — Ты так и не скинула мне его страницу, — укоризненно покачал головой парень, и Ева закатила глаза. — Да заче-е-ем, Матвей. Я всë выложила Котовскому, как ты и хотел. Успокойся уже. — Да, но… Твоего поклонника нужно поймать. Ох, плохое у меня предчувствие, Ев, — нарочито сурово протянул Матвей.       Ева прыснула, уловив в тоне парня схожесть с тоном одной из гадалок, вещающих в однотипных передачах. Однако лëгкая тревога от его слов всë-таки зародилась в глубине еë души — точнее сказать, проснулась снова. А в предчувствия девушка порой верила. — Я бы посмотрела, как ты ловишь себя, — легкомысленно фыркнула Сырова, пытаясь сменить тему.       В последние дни она игнорировала того анонимного «поклонника», но так и не заблокировала. Она не могла представить, как его можно было вычислить, потому что за всë время общения, он так и не дал о себе никакой информации. Даже не было понятно, живëт ли он в общежитии или нет. Но и кинуть его в чëрный список ей что-то не давало — может быть страх, что незнакомец что-нибудь вычудит, разозлившись. — Ну для начала я бы расставил капканы с твоими фотографиями, — также беззаботно поддержал Матвей, и Ева расхохоталась. — Не смейся! Мой дед — охотник, я знаю, как ловить хищников.       Смех Евы стал сильнее, и она прикрыла лицо свободной рукой. Еë плечи дрожали, пока она не выдохнула, успокаиваясь. — Хищник, — она ещë раз фыркнула и подняла улыбающийся взгляд на Матвея. — Ладно, возможно, это бы сработало с тобой. — А я о чëм, — серьëзно кивнул парень, хотя его лицо так и лучилось весельем, и поприветствовал кого-то. — О, здорово!       Сырова посмотрела вперëд, здороваясь с группой старшекурсников и старшекурсниц, проходящей мимо. С некоторыми она была неплохо знакома, некоторых знала лишь поверхностно, а нескольких не знала даже по именам. А вот Матвей, казалось, был на короткой ноге с каждым из них. Ева немного неловко выпустила локоть Шевченко, пока тот здоровался со своими знакомыми. — А Вы что, на свиданке? — грубовато посмеялся один из парней и, когда Матвей ответил положительно, не постарался скрыть своего удивления. — Брешешь? — Дорогая, он нам не верит, — гнусаво повышая голос обратился Матвей к Еве, и та фыркнула, увидев его чопорно вытянувшееся лицо. — Как он смеет, — таким же тоном ответила девушка и ухватилась за вновь отставленный локоть.       И они удалились, синхронно покачивая бëдрами. Тот парень так же грубовато хмыкнул, что два сапога — пара, и пошëл вслед за своими одногруппниками. Когда Матвей с Евой дошли до остановки, до следующего нужного им автобуса оставалось всего несколько минут. Тот прибыл вовремя, но заполненный настолько, что они с трудом протиснулись внутрь и с ещë большим трудом пробрались к окну. Матвей тихо извинился, когда едва не наступил на ногу Еве, и схватился рукой за поручень сбоку от девушки, одновременно отделяя еë от остальной толпы и пытаясь не прижиматься к ней слишком близко. — Ева, — взмолился он, когда во время очередного резкого движения автобуса, Ева положила руку ему на грудь, то ли пытаясь отодвинуть еë от своего лица, то ли просто нагло жамкая под шумок. — Ты сам пихаешь еë мне в лицо, — сдавленно прошептала девушка. — Я не могу устоять.       Матвей весело хмыкнул, опираясь о стекло, и выругался под нос, когда его начали толкать люди, выходящие и заходящие в автобус. — Знаю, но… — он слегка наклонился, — я ведь тоже могу не устоять.       Ева приглушëнно рассмеялась, чувствуя, как мышцы под еë ладонью напряглись, и убрала руки. Ей пришлось ухватиться за талию парня, когда автобус резко поехал, а со всех сторон раздались возмущения. — Напугал зайца морковкой. Ты же знаешь, что твои штучки на мне не работают, — Ева дразняще высунула язык, хотя, по правде говоря, щëки еë алели. Поэтому свежий воздух, когда толпа вынесла их на нужную остановку, был весьма кстати.

***

— Нет, нет, нет! Только не говори, что он и правда это сделал, — Ева расхохоталась, получив положительный ответ. — Вы сумасшедшие! Он выжил после такого? — Всего лишь сломал руку, — озорно ответил Матвей, не сводя глаз с девушки. — Будто ты никогда не делала ничего сумасшедшего.       Сырова, всë ещë хихикая, взяла стаканчик с газировкой в другую руку и немного задумалась. — Не, я же пай-девочка. Самое сумасшедшее, что я делала… М… Смотрела порно на учительском компе и спалилась.       Теперь уже расхохотался Шевченко. — «Я пай-девочка», — протянул он. — Эй, не смейся. Я познавала мир, а дома смотреть такое не могла, — еë голос прозвучал нарочито осуждающе, и Матвей, натянув серьëзное выражение лица, понятливо кивнул несколько раз. — Понимаю. Не осуждаю. Уважаю. Но как ты спалилась? — О, я не знала про режим инкогнито и не умела чистить историю, — Ева ткнула парня локтëм в бок, когда он снова рассмеялся. — Между прочим я чуть не умерла от стыда, когда учительница меня отчитывала. Я чуть ли не на коленях стояла и умоляла никому не говорить. — Она не сказала? — Ну… Меня только через год кто-то из другой школы спросил, правда ли я смотрела, — не теряя веселья в голосе, ответила Ева. Сейчас эта ситуация и правда только смешила, но когда-то была причиной стольких тревог. — В такие моменты нужно говорить уверенно… — Да, было, — закончила за Шевченко Ева и остановилась на светофоре. — Что за категория-то была, — заинтересованно глянул на неë Матвей, покачивая еë пакетом в руке, и перевëл взгляд на цифры на светофоре.       Сырова снова задумалась, припоминая. — Много всякого. М… Всякие грязные групповушки. — Воу, — Матвей изумлëнно округлил глаза и хохотнул. — Пай-девочка, значит, да? — Эй! — Ева покраснела и пихнула его, перед тем, как ступить на пешеходный переход. — Это был научный интерес. Шевелись давай. — Да, да, я понял, что ты исследовательница, Сырова, — многозначительно хмыкнул Шевченко, следуя за девушкой. — Эй, я не издеваюсь. Я разбирал подробно мир порно ещë лет в… Двенадцать-тринадцать, наверное. Исследовал каждую категорию. Так что понимаю твой «научный интерес». — Ну вот и всë, — буркнула Сырова, доставая телефон. Ей написывали весь вечер, но увлечëнная прогулкой по торговому центру и выбором подарков, она не хотела портить себе настроение. Но в последние десять минут телефон пикал слишком часто. — Как мы вообще пришли к этой теме? — Ты еë начала, — Матвей остановился в метре от Евы, но сделал шаг в еë сторону, стоило ему заметить, как лицо девушки ошарашенно вытянулось.       Эмоции сменяли одна другую. Сначала она уставилась в телефон немного удивлëнно, потом взгляд еë стал поражëнным, будто Ева не могла поверить в то, что видела. А уже через мгновение мелькнувший на лице страх сменился настоящей паникой. Ева подняла испуганные влажные глаза на друга, и тот застыл на месте. — Ев… — осторожно произнëс он, а девичье лицо скривилось от подступающих рыданий. — Что произошло? — Я… Так облажалась, — прошептала девушка, опуская руки. — Я… Что мне делать?       Первое желание сказать «я же говорил» и подтвердить, что Сырова и правда совершенно глупо облажалась, Шевченко подавил. Ева едва не рвала на себе волосы и подобные слова никому не помогли бы. Да и была она виновата в том, что незнакомый ей человек надумал себе лишнего и теперь грубо звал… ветреной. Или в том, что настолько комфортно чувствовала себя с Ланой и потому в еë голове все фотографии, что они отправляли друг другу давно не входили в категорию «интимных». И она даже не размышляла над тем, кому отправляла подобные фотографии — в голове было лишь диалог с Даниэлем, за который Сырова всегда была спокойна. Ева вцепилась ногтями в колени, понимая, что взломав еë страницу, анонимный собеседник получил в руки не только еë собственные фотографии, но и фотографии Белявской.       Был ли этим человеком кто-то из группы старшекурсников, которую они встретили по дороге? Может быть кто-то увидел их, прогуливающимися по торговому центру — кто-то, кого они не видели в толпе? Или заметил из окна общежития? Дрожащими руками Ева сменила пароль и с ужасом уставилась на собственную фотографию, пересланную собеседником. — Я… Я же не выдержу, если он захочет распространить это. Я, наверное, покончу с собой скорее и…       Матвей перебил еë, держа за руку. — Эй, эй, выкинь подобные мысли из головы. Никто не увидит твоих фоток, а увидит, пусть радуется, что ему так повезло. Этот ублюдок найдëтся обязательно. — Но как… — Ева судорожно всхлипнула, уткнувшись в чужую грудь, а потом подняла умоляюще взволнованный взгляд. — Денис Максимович ведь должен помочь, да? Он ведь может сделать что-то, верно? Он ведь говорил держать его в курсе. Нужно… Нужно сказать ему. Он должен что-то подсказать.       И следующим утром она, красная от стыда и неловкости, уже выходила из кабинета завуча. — Что он сказал? — почти синхронно спросили взволнованные Лана и Матвей, вскочившие со скамьи, как только Ева вышла за дверь.       Сырова глянула на друзей, вздохнула, напоминая себе о словах Котовского. Она должна была молчать. Хотя Лане Ева всë равно собиралась рассказать позже — ей она доверяла больше, чем себе, и в ней была уверена больше, чем в любом знакомом ей человеке. Шевченко она тоже искренне верила. Матвей был для неë практически как брат. И не может человек, который прошлым вечером поехал с ней гулять с чужой ему собакой, потому что «уже поздно, а ты от слëз не видишь, куда идëшь», быть тем, кто в то же время писал ей отвратительные вещи. Но Котовский был непреклонен. — Я знаю, как устроены мужчины. И то, что он мил с тобой, не значит, что его помыслы чисты, — сказал ей тогда Котовский.       Ева скривилась, вспоминая эти слова. Уж не о себе ли говорил Денис Максимович? — Он сказал, что попробует разобраться. А пока предложил сделать кое-что безумное, — Сырова достала телефон и открыла страницу. — Безумное? — заинтересованно спросила Белявская, заглядывая в экран телефона подруги.       Лана лишь удовлетворëнно хмыкнула, поняв, что именно пунцовеющая от смущения Ева делала подрагивающими руками. Матвей же, тоже сунувший нос в телефон Сыровой, застыл, словно громом поражëнный. — Сырова, ты… — только и сказал он спустя минуту, поднял глаза на подругу, потом снова опустил и достал свой телефон.       Ева, чувствуя, как бешено колотится еë сердце, нервно выдохнула, блокируя экран. Да, Котовский был прав, что смысл шантажа пропадает, если Сырова сама выложит парочку фотографий из тех, что попали к «поклоннику» в руки, однако как же ей было страшно это делать. В конце концов, у неë в друзьях находилась чуть ли не треть университета, в том числе и преподаватели — даже если с большинством студентов она не общалась и не все преподаватели вели у неë какие-либо предметы.       Однако теперь она могла не бояться шантажа. Простое решение, которое вряд ли пришло ей в голову, или пришло бы поздно, а если бы Ева и подумала об этом, то вряд ли решилась, несмотря на то, что фотографии не были откровенной «обнажëнкой». Но Котовский умел быть убедительным. В целом, Сырова теперь могла и расслабиться, но вместо этого было решено попробовать устроить с ним встречу. Ева искренне была уверена, что эта трусливая тварь откажется, но Котовский считал, что попытка — не пытка. Если тот так хотел, чтобы девушка принадлежала ему, то теперь, когда он не мог давить на неë через фотографии, должен был согласиться. По крайней мере стоило попробовать, пока аноним не выкинул что-нибудь ещë.       Каково же было удивление Евы, когда тот и правда согласился. И правда пришëл в назначенную аудиторию, когда пары закончились у большей части студентов. Сырова узнала его, хотя никогда не общалась с ним близко, и выслушивала извинения и признания в любви, сдерживая тошноту, пока не пришëл Котовский. Тот забрал телефон у побледневшего парня и увëл. Уже позднее Ева узнала, что этот старшекурсник до неë взламывал страницы и других студенток. Кто-то даже и правда отчислился.       Спустившись в холл, когда Котовский еë отпустил, она увидела, что Матвей мерил шагами пространство возле гардеробной. — А ты чего ещë не ушëл? — удивилась Ева, стараясь натянуть непринуждëнное выражение лица, хотя еë всë ещë потряхивало от клятв и мольб того парня. — Подумал, что стоит тебя подождать, — легкомысленно бросил Шевченко. — Сделала своë загадочное дело? — Прости, что не сказала раньше, — Ева кинула сумку на диванчик. — Это был Чернов. Ну, поклонничек. Вроде трусливая паскуда, а правда пришëл. Теперь он в руках Дениса. — А ты в порядке? — Конечно, — Ева беззаботно пожала плечами, переобуваясь, и через несколько минут они вышли из университета.       Сырова посвящала друга в подробности, когда вдруг раздался звонок. Она глянула на экран и еë лицо озарила лучезарная улыбка. — Извини, я отвечу, — быстро проговорила девушка, проводя по экрану телефона. — Привет! Ты зачем звонишь, дорого ведь. Да, да, я уже всë. Ага, поймали. Конечно. Не волнуйся, прошу, всë хорошо. Ты не мог быть рядом, прекрати. — Ева рассмеялась, а потом затихла и даже будто поникла. — Но я скучаю. Приезжай скорее. То есть, я знаю, что ты не можешь, но я так сильно соскучилась…       Матвей смотрел, как яркая улыбка вернулась на лицо девушки, а румянец залил щëки, и мягко вздохнул, переводя взгляд на тротуар перед ними. — И я тебя. Целую. Очень сильно целую. И жду. У тебя-то всë в порядке? Я рада. Всë-всë, давай, беги. Пока. Целую.