Сигареты с абсентом

      Юра сидел на кровати, прикрыв одеялом бедра и пытаясь унять дрожь в коленях. Помниться, Костя говорил, даже не так, утверждал, что «пидорство, как ты говоришь, не заразно». Его грозный тон, который Татищев не слышал с конца 90-х, внушал доверие, но вот сейчас Юра готов был с этим поспорить. Кое-как переведя дыхание от тревожного сна, парень встал, вырубив трезвонящий уже добрые десять минут будильник, после чего набросил одеяло на плечи и прямо в таком виде пошел к выходу из комнаты. — Не заразно блять, врожденное нахуй. Тьфу ты, — Юра поставил чайник на плиту, бросая пакетик в чашку. — Вот не посмотрел бы на тебя, сейчас таких проблем не было бы, — бурчал он сам себе, набирая номер Уралова. Тот едва продрал глаза, прорычав что-то вроде «какой мудак звонит в такое время», и потянулся за телефоном к тумбочке. Нащупав его раза с пятого, он, щурясь, посмотрел на контакт, нажимая на зеленую трубку. — Татищев, ты охуел? Ты время видел вообще? Скажи пожалуйста, какой мудак будет звонить в восемь утра в, мать твою, воскресенье? — Это срочно, — ответили ему из динамика, голос у собеседника был явно взволнованный. — Это вопрос по гейской части. Костя несколько секунд был в ступоре, а потом осторожно поинтересовался: — Юр, ты чё? У тебя точно всё в порядке? — Блять, было бы в порядке, я бы не звонил! Говорю же, срочно и по твоей части. Когда подъехать можно? Костя удрученно вздохнул, посмотрев в потолок. — Ну часа через три, с учетом дороги. Я как раз проснусь и вылью весь яд в чашку. — Окей, — Юра отключился и сделал глоток чаю и посмотрел на время. Если через часа три, то собираться нужно было уже сейчас. Встав из-за стола и вылив недопитый чай, который и «чаем» назвать было нельзя — помои из Магнита они и есть помои из Магнита. Нет, безусловно, если бы он захотел, он бы взял нормальный чай, но денег жалко было. Вот теперь и расплачивается.       Надев джинсы и худи, Юра поплелся на остановку, удивляясь, куда стольким людям надо было ехать утром воскресенья. Пробурчав в адрес пихнувшего его пассажира «куда ты прешь, блять», Юра всё-таки нашел в забитом под завязку автобусе свободное место, включил в плеере музыку, чтобы немного сгладить неприятное утро, откинулся на спинку и прикрыл глаза. По-хорошему, надо бы всё обдумать хорошенько, что он скажет Косте, как он это скажет, ну и тому подобное. И решить для себя, а надо ли ему вообще это всё?       На кухне Уралова повисла неловкая пауза, нарушаемая только постукиванием ложечки о чашку с кофе. — Так о чём ты хотел поговорить? , — Костя сделал глоток, внимательно смотря на поникшего Татищева, который сначала хотел было что-то сказать, но передумал. — Ну, как там у тебя? На любовном фронте? , — всё-таки выдавил из себя Юра, внимательно смотря на уже более спокойного Костю, который положил ложку на рядом стоящее блюдце. — Пока никак. Думаю, может с кем-то из сибирских попробовать. — Не с Енисейским, я надеюсь? , — голос Юры неуловимо изменился, стал каким-то уж слишком заинтересованным, что не смогло скрыться от Уралова. — Нет, — удивленно ответил он. — Я сам не знаю пока с кем и буду ли вообще искать кого-то в ближайшее время. А что? — Да просто. Аргх, — Юра положил голову на стол, закрываясь капюшоном от серой худи. — Ну смотри. Сны — это же подсознание, да? — Ну, отчасти да. — А подсознание — это наши тайные желания, да? — Ты к чему клонишь? То есть, ты поднял меня в восемь, мать его, утра, потому что сон приснился? — Да какой там сон! Кошмар, Катюш, самый что ни на есть кошмар мне приснился! , — Юра резко выпрямился, да так, что ложка грустно звякнула и упала на пол. — Мне чертила этот снился! Сказать, что Костя был ошеломлен, не сказать ничего. — Так, давай еще раз. Тебе приснился Енисейский, так? Тот самый, которого ты при любой возможности шлешь нахуй и которому пытаешься ебало набить просто за то, что «ведет себя по-пидорски»? — Да, — Юра снова сел за стол, роняя на него голову. — Хорошо, что конкретно тебе снилось? — А можно без подробностей? Тебе хватит того, что я минут десять пытался успокоиться? Ну… понимаешь, в каком смысле. Уралов вздохнул, снова делая, на этот раз большой глоток чуть подостывшего кофе. — Мда, Юрка. Неожиданно, конечно. Тебя так сильно волнует этот сон? — Да если бы один раз! Так нет же, я его голос иногда слышу. Иногда мне кажется, когда я смотрю на его рожу, что он на Аню похож. Костя делал над собой просто титаническое усилие, чтобы не начать смеяться в голос. — Юр, ты прости меня, конечно, но в каком месте? — Да знаю я, что ни в каком. Я ж не об этом. Я о том, что у меня башка забита этим гондоном, блять. И уже давно, с последней встречи. Ну, помнишь, когда он бухой ко мне приставал?       Уралов помнит. Это был новогодний корпоратив, устроенный Московским для всех городов, даже для самых маленьких. Безусловно, у малышей была своя программа, да и многие из них не приехали, зато взрослые отдыхали, что называется, от души. Ну и Руслан не исключение, но тогда он даже переплюнул сам себя, сначала прилюдно засосав Дугара, который, к слову, подыграл, чтобы не ставить друга в неловкое положение, а потом уже обратил свой взор на Юру, который для Енисейского сам по себе был вызовом. Честно признаться, Костя никогда не видел, чтобы кого-то соблазняли так открыто, а главное, так умело. Руслан ласково проводил по плечам Татищева, вгоняя того в краску шепотом на ушко, переходил на талию и, наверное, если бы Юра сразу же не оттолкнул его с криком «убери, блять, свои руки», его бы не смутило ни большое количество людей на квадратный метр, ни поперхнувшийся шампанским Московский, которого кое-как пытался успокоить Саша.       А сейчас этот самый Юра, спустя каких-то четыре месяца говорит, что Енисейский к нему во снах приходил. — И как давно он главный герой твоих снов? — Давно… месяца три уже. Слушай, Катюш, — Юра встал, заходя другу за спину. — Вы же оба геи, да? Ну должны же понимать друг друга, может, ты знаешь, как нам с ним, ну… не знаю, короче, как объяснить. Костя тяжело вздохнул, поворачивая к нему голову. — Во-первых, я не знаю, гей он или нет. Если ему нравятся мужчины, это не значит, что он обязательно гей. Он может быть бисексуалом, пансексуалом, да кем угодно, кроме гетеро- и асексуала. Во-вторых, почему ты так уверен, что я знаю, как вам отношения заводить? В-третьих, Юр, а оно тебе надо вообще? Честно скажу, как по мне, отношения с Енисейским — это та еще хуйня и гемор, ты скорее менталкой в конец ёбнешься. — Да знаю я, что он пидор ебаный, но сука, я не могу так уже, Кость, не мо-гу, -раздельно повторил он, делая акцент на каждом слоге. — Ну, может, ты можешь это как-то устроить, а? Катюш, ну пожалуйста! Очень, очень нужно! Ну ради меня, Катю-юш, — начал просить Юра, на что Уралов лишь тяжело вздохнул. — Хорошо. Я попробую, но учти, я тебя предупреждал, чтобы потом мне не прилетало, мол, «почему не отговорил» и тому подобное. Сразу говорю, идея — полная хуйня, но если тебе так надо, я могу попробовать пригласить сибирских отметить конец квартала. Сказать, что будет выпивка, этим самым приманить Енисейского. А дальше Юр, прости, уже сам, — Костя допил кофе, ставя чашку в раковину. — Хотя, думаю, он первый начнет, надо будет только дождаться нужной кондиции. — Спасибо, Катюш, — Татищев обнял Уралова со спины, на что тот захрипел. — Ты самый лучший в мире друг, Кость. — П-пусти, задушишь.