Я добьюсь твоего внимания.

      Весь разум Энид был занят тем, что пытался отвлечь девушку от проблем с помощью музыки, играющей в машине. Все мысли Уэнсдей были заняты Энид. Слишком уж выделялась эта сконцентрированная в одном теле в чёрном салоне гелендвагена радуга. Слишком ярко. Подобное Уэнсдей ненавидит, но только сегодня она нисколько не была возмущена или недовольна стилем Энид. Сегодня Аддамс слишком часто смотрела на Синклер. И была уверена, не будь в сегодняшнем дне этого промоутера, она бы обязательно нарушила пару правил дорожного движения и, в качестве бонуса, свернула бы пару шей. Уэнсдей, что было не характерно для неё, грустно вздохнула, при этом подумав: «И почему я не родилась котом. Как Вещь. Да, тебя все достают, проявляют внимание, но в любой момент ты можешь показать свои клыки и коготки, более того, использовать их. И никто тебе за это ничего не сделает, ведь ты – кот. Уверена, они не заморачиваются попытками объяснить собственные просыпающиеся эмоции… У них всё как-то проще».       Радостно пританцовывающая под песни с радио Энид, время от времени поглядывала своим боковым зрением то в окно, на сменяющие друг друга виды города, то на Уэнсдей, чьё выражение лица было непонятным для Энид. Синклер казалось, что писательница сейчас сама не понимает, что с ней происходит, и не проблемы с издательством книг тому вина, ведь подобное вряд ли бы могло сломить такую девушку, как Аддамс. Она бы нашла новое издательство и сама, и с помощью Энид получилось бы договориться гораздо быстрее. Да и проблема сталкера была по сути сугубо проблемой Синклер, поэтому Уэнсдей это не должно было взволновать настолько сильно. — Боишься? – спокойно и уверенно начала диалог Уэнсдей. — Если честно – да… Да и что им от меня может быть нужно? Если они хотят от меня деньги, то пусть знают, что я тоже не против найти их где-нибудь у себя! – немного раздражённо ответила Энид. Она выглядела как маленькая собачка… какой-нибудь терьер, который лает на какого-то алабая, которому глубоко всё равно. — Одолжить нож? – также спокойно и с полной серьёзностью заявила Уэнсдей. — Мне кажется, легче просто попросить тебя постоять рядом… Тогда он точно близко к нам не подойдёт. Ты одним лишь взглядом можешь сказать: «Я убью тебя быстрее, чем ты скажешь очередную глупость», – достаточно воодушевлённо заявила Энид, с гордостью глядя на Уэнсдей.       На это Уэнсдей лишь еле заметно ухмыльнулась, довольная собой. Вскоре машина затормозила. Девушки переглянулись, собрались с мыслями, и выдохнули накопившийся в легких воздух. Обе девушки синхронно отстегнули ремни безопасности и вышли из гелендвагена. По их уверенным лицам казалось, будто не их позвали на разборки, а они эти разборки и организовали. — Ты не могла напутать с адресом, всё-таки далеко не часто ты куда-то ходишь, – поинтересовалась Энид, оглядывая какой-то двор находившийся  «в кольце» из жилых домов. — Топографический кретинизм я, пока что, у себя не наблюдаю. Теперь я убеждаюсь, что правильно назвала его «горе-преследователем», – ответила Уэнсдей, отходя на пару шагов от машины вглубь двора. — Теперь мне даже как-то стыдно стало за то, что у меня какой-то скучный сталкер, – попыталась пошутить Энид, отгоняя на второй план воспоминания о том, как по нескольку раз проверяла, закрыта ли каждая дверь в квартире. Да уж, либо она была трусихой, либо параноиком. — Стыдись лучше своего музыкального вкуса, – как бы невзначай бросила Уэнсдей, подходя поближе к Энид и оглядывая какое-то странное подобие толи двора, толи парка. — Уэнс, если ты будешь продолжать так смотреть на каждого человека в этом месте, то спугнешь нас шанс на диалог с ним! – Энид даже немного поёжилась от того, насколько устрашающе и одновременно с этим величественно выглядела писательница. — Считай, что я его предупреждаю. Пусть лучше знает, с кем он связался, – Аддамс выглядела невозмутимо, будто уже не в первый раз встречалась с людьми подобного контингента, что, вероятнее, так и было.       На телефон Энид пришло новое сообщение: «12:40». Более чем логично предположить, что это и было временем встречи. Ждать придется не долго, но Уэнсдей это злило, ведь она ненавидела терять время впустую. Энид уже начинала подумывать над тем, чтобы сменить сим-карту, пусть лучше этот гад пишет на рабочий номер.       Девушки расположились на какой-то лавочке, что стояла недалеко от их парковочного места. Чтобы чем-то занять себя, Энид начала увлечённо рассказывать о том, как они познакомились с Аяксом, и что он был за человек. Уэнсдей лишь время от времени закатывала глаза и недовольно стучала пальцами по скамейке, ведь все истории от Энид можно было описать вкратце: «Совершенно обычный парень, но далеко не серая мышь, ведь природа его одарила милой мордашкой. Познакомился с Энид в институте и с того самого времени пытается выстроить с ней романтические отношения». По большей части, история Энид состояла из обрывков разных приторно-милых моментов их «отношений», от чего Уэнсдей воротило, в плохом смысле этого слова. Аддамс терпела всю эту долгую речь Энид, не понимая, зачем она вообще это делает: «Мне ведь явно глубоко наплевать на этого Аякса, так по какой же необъяснимой причине мне нравится слушать рассказы Энид? Да, я посижу с недовольным лицом для вида, и всё останется как есть, но чёрт, не думала, что мне когда-нибудь станет нравиться просто слушать чей-то голос, несмотря на то, о чём он говорит…».        Вскоре, Уэнсдей решила ради приличия задать хоть какой-нибудь вопрос, касаемый истории Синклер. — И почему же тогда ты решила дать ему шанс на отношения? — Он так старался ради меня. Да, делал вещи, которые ты назовёшь банальными, но мне было приятно, когда он дарил цветы, конфеты, водил в рестораны… – задумчиво ответила промоутер. — Мне кажется, это больше смахивает на то, что ты меркантильна, – сказав это, Уэнсдей закинула одну ногу на вторую. — Да нет же! Сам факт того, что ты нужен кому-то, кто уделяет тебе внимание. Ведь этот человек буквально готов ради того, чтобы просто быть рядом, делать всё что угодно! Да, он может и не достать звёзд с неба, но ради тебя он будет продолжать и продолжать пытаться. Он всегда пожертвует чем-то ради тебя, как минимум – своим временем. Не так ценны подарки, сколько время, которое вы провели вместе, как время, которое вы готовы терпеть разные странности друг друга! – Энид заворожённо смотрела куда-то в небо, уже не понимая, об Аяксе ли идёт её речь. — Если ты однажды напишешь любовный роман, то я его прочту, несмотря на непереносимость этого жанра. Только прошу, ради меня, сделай плохой финал, так от истории будет хоть какой-то толк, – Уэнсдей задумчиво и внимательно посмотрела на Энид, удивляясь, как может она, сама Уэнсдей Аддамс, позволять кому-то сидеть рядом с ней настолько близко. — Плохой финал? Ты серьёзно? – Энид удивилась и резко повернула голову в сторону писательницы. — Да. Всё хорошее однажды заканчивается. Любовь тоже, а потом она превращается в обычную привычку. Мир не такой радужный, каким ты привыкла его видеть, – Аддамс медленно поправила спустившуюся на глаза чёлку. — Твоему миру определённо не хватает красок! А твой чёрный… это какой-то цвет унылости и грусти! – сказала Энид, осматривая писательницу с ног до головы. — Меня больше угнетают остальные цвета. Они всё… пустые. Каждый будто пытается скрыть что-то за собой. А чёрный – он одновременно и высокомерный, и скромный. Одновременно и элегантный, и простой. Представь себе солидного человека… ну скажем, на каком-нибудь собрании. В какой цвет он будет преимущественно одет? Чёрный. В любом возрасте, в любое время он подойдёт под любую ситуацию, – объяснила свою позицию Уэнсдей, рассматривая рукава своей чёрной рубашки. — Уэнсдей… уверена, что не хочешь присоединиться к нашей компании? У тебя почти получилось заставить меня купить что-нибудь чёрное в свой гардероб, хотя я далеко не фанатка тёмных оттенков, – Энид издала короткий смешок и мило улыбнулась, глядя на Аддамс, её абсолютно не тревожили мысли по типу: «Да она прибьёт меня и закопает за этой скамейкой за подобные шутки…». — Ты ещё не видела, как я умею манипулировать и использовать людей в своих целях. Ни один рекламщик не сравнится своими способностями со мной в эти моменты, – по лицу Уэнсдей было понятно, что она вспоминает какую-то историю из более раннего возраста. — И что же ты натворила? Вернее, я догадываюсь, что подобная история далеко не единственная в своём роде, но какая пришла в голову первая? – признаться честно, Энид и не надеялась, что на её вопрос ответят. — Раз уж, благодаря Йоко и Дивине, ты знаешь о моём обучении в Неверморе, то продолжу эту тему. Возможно, после этого ты перестанешь винить себя за то, что Ксавьер сел, – немного монотонно сказала Уэнсдей, будто специально отводя взгляд в сторону, дабы не встречаться с Энид. — Ого… ты меня очень заинтриговала! Расскажи! – Энид резко поменяла позу так, чтобы быть ближе к Аддамс и смотрела на неё «щенячьими глазками». — Торп встречался с Бьянкой. Они поссорились, ведь этот «гений» по необъяснимым причинам объявил ей то, что она его обманывает, не любит, не интересуется… и всё то, о чём обычно жалуются подобные истерички. Как только в Неверморе появилась я, он всеми силами пытался завоевать моё внимание, расположить к себе. На что, разумеется, получал отказ. Тогда мне пришлось идти к Бьянке, просить совета… ведь, в общении с людьми я не сильна, – Уэнсдей немного призадумалась: «А зачем я вообще сейчас это рассказываю? Чтоб у нас с этой Синклер был «равноценный обмен историями»? Ох, Аддамс, до чего ты докатилась. Да даже Вещь получает от меня меньше откровений, чем эта… эта… детская раскраска!».       Энид заворожённо смотрела на писательницу, испугавшись, что та не захочет больше продолжать свои откровения: «Я была слишком настойчива, теперь любые мои шансы на относительно дружеский диалог с ней почти равны нулю! Я вообще должна быть благодарна ей за то, что она довезла меня сюда, и на «разборках» этих рядом будет… я как всегда всё порчу». Несмотря на переживания Энид, Аддамс, придя в себя, неожиданно продолжила рассказ. — Вскоре, Ксавьер начал вести со мной далеко не однозначные диалоги… хотя, чего ещё можно ожидать от подростка, в котором бушуют гормоны… И тогда я воплотила мой… наш с Бьянкой план по тому, как отвадить от меня этого индюка. Мы с ней пришли к выводу, что будет проще показать ему, что я уже занята. Я использовала Тайлера, наговорила ему всякой, типичной для разный романтических комедий, ерунды, а он повёлся, – видимо, от неприятности воспоминаний, Уэнсдей немного передёрнуло. – Даже сама Барклай поверила, что между мной и Галпином что-то есть, проводила своё маленькое расследование – продолжаю ли я обманывать его или же я начала что-то чувствовать. Водила его за нос какое-то время, потом выпал удачный случай и мой первый поцелуй произошёл на глазах у Ксавьера. Он отвязался, действительно, а Тайлера я потом использовала в качестве бесплатного такси и причины сбежать в Джерико. Но это было не долго, буквально пару недель. Я ему призналась во всём, и через два дня он уехал… вернее сбежал из Джерико. Вновь мы с ним пересеклись в этом городе. — Видимо, твои чары и вся эта… необычность слишком сильны. И что же Ксавьер? – спросила Энид, желая узнать, почему это она должна «перестать винить себя», из-за Ксавьера. — В этот же день, после фехтования, мы с Бьянкой обсуждали всё, что произошло. Не помню причину, но нам надо было найти Торпа… передать что ли что-то… мы пришли в его ангар, где он творил свои картины. Видимо, мы зашли достаточно бесшумно, чем безусловно напугали парня. Мы увидели огромное количество изображений меня, часть из которых были… обнажёнными версиями меня. Самая такая большая картина стояла по центру, когда Торп услышал нас, он резко обернулся. Его ширинка была на половину расстёгнута, – Уэнсдей хотелось блевать от того, насколько всё это было мерзким. Энид была в подобном состоянии, но, как более впечатлительный человек, уже была готова упасть в обморок, не смотря на то, что это был всего лишь рассказ. – Через пару минут этот ангар горел. Остался лишь жалкий каркас. От холстов не осталось и малейшего следа. Ксавьер, понятное дело, не сказал директору о том, кто поджёг ангар, он соврал, что это он сам, по невнимательности, – Уэнсдей сглотнула, выдохнула и ненадолго прикрыла глаза, стараясь вновь держать себя в руках. — И как Бьянка после этого столько лет его терпела? – шёпотом спросила Энид, прикрывая рот ладошкой. — Он почти месяц чуть ли не ежесекундно стоял перед ней на коленях, вымаливая прощения. Я же сразу ему дала понять, что если он приблизится ко мне на расстояние меньше пяти метров, то он воссоединится со своим ангаром. Ради «исправления» стал ходить к психотерапевту, к концу учебного года был вполне обычным парнем, но, в связи с последними событиями, думаю, он лишь умело притворялся. И лишь спустя ещё один год Бьянка вновь начала с ним встречаться, поверив в то, что он стал полностью другим, а тому поведению были причиной накопившиеся детские травмы и взбушевавшиеся гормоны. Бьянка, на самом деле, во многом похожа на меня, но она допускает фатальную ошибку – даёт второй шанс. — Но ведь когда любишь, можно многое простить человеку… – попыталась объяснить поведения Барклай Энид. — Поэтому я и не желаю ничего чувствовать, – Уэнсдей вздохнула и посмотрела на часы. – Твой сталкер, к сожалению, пунктуальностью не отличается, у тебя что ли научился… — Тебе уже рассказали о моих бесконечных опозданиях на работу, пока ты пару минут была в нашем офисе? – немного удивлённо спросила промоутер. — Подходила поговорить со мной… мисс Торнхилл. Спрашивала к кому, зачем. О тебе мне рассказывала. После этого я поняла, что мне повезло с промоутером, поэтому из-за такой мелочи, как сталкер и все, кто за ним стоят, я не стану разрывать контракт. – Уэнсдей посмотрела прямо в глаза, а Энид готова была поклясться всем, что у неё есть, что на долю секунды Аддамс улыбнулась.       Отвернувшись друг от друга, девушки сидели и молчали, делали вид, что на этой скамейке они совершенно одни, и вторая девушка вовсе не сидит на расстоянии полуметра.       Среди лавочек, тропинок и каких-то беседок мелькнула давно знакомая Энид шапка: «Нет-нет-нет! Этого точно не может быть… Он не мог так поступить. Он не должен был!». Энид подскочила на месте и начала смотреть в сторону проходящей по двору шапке… — Это Аякс, я права? – словно утверждая, спросила Аддамс. — Как же бы мне хотелось, чтобы это было неправдой… Но нет же, и по месту, и по времени всё сходится, да и встал он, явно ожидая кого-то… а теперь и по телефону говорит, – Энид не верила в происходящее, не хотела верить. — Постарайся успокоиться, дыши ровно. Если это первый раз, когда тебя предают, то поздравляю с почином, – Уэнсдей также поднялась со скамейки, вставая рядом с Синклер. — И что теперь делать? – с опаской за целостность парня и целостность своей психики спросила промоутер. — Наслаждаться моментом, – немного жестко и резко отрезала писательница, направляясь в сторону парня.       В считанные секунды Уэнсдей стояла перед Аяксом, а сзади стояла Синклер, пытаясь удержать Аддамс от прилюдного четвертования Петропулуса. Это, к сожалению, не помогло, и Уэнсдей ни потратив и капли энергии на то, чтобы вырваться от Энид, нанесла удар Аяксу, который попал куда-то по печени. Она бы ударила сильнее, но была необходимость поговорить с парнем. Петропулус лишь лежал, глупо моргая и держась рукой за бок. Ему было слишком больно, поэтому ни закричать, ни тем более что-то сказать он не мог. — Ей, Уэнсдей, не слишком ли это?! – сказала вновь подбежавшая Энид. Уэнсдей лишь наступила одной ногой на парня, чтобы тот не убежал. — Давай по честному, будь на его месте кто-то другой, то ты бы с удовольствием использовала свой длинный маникюр в качестве холодного оружия, – от тона Уэнсдей побежали мурашки по коже. Петропулус тяжело вздохнул, всё ещё держась за сильно ударенный бок. — Я никак не ожидала подобного от Аякса. Ну не мог он так поступить! – Энид просто отказывалась верить в происходящее. — Он и не смог, мне кажется, он нанял людей, чтобы руки не марать. А сейчас хотел где-нибудь отсидеться и со стороны понаблюдать, как пройдет встреча. И теперь его стиль общения тугодума мне ясен… неприметный мальчик в итоге и оказался злодеем, как же до ужаса банально, – фыркнула Уэнсдей, осматривая лежащего перед ними парня. — И всё равно это чересчур жестоко! Я так не могу! – начала возмущаться Синклер, не смотря на то, что сама хотела пару раз ударить своего коллегу. — Просто отомсти ему за то, что была на волоске от увольнения, да и работа твоя теперь на порядок усложнилась, – сказала Уэнсдей, всё ещё прожигая парня ледяным взглядом. — Но, Уэнс, мстить каждому обидчику – неправильно! – громко возмутилась Энид. – К тому же, я боюсь… – неуверенно добавила промоутер. — Боишься трогать руками – пни ногой, даже эффектнее выйдет, и более действенно, – уверенно заявила Аддамс, немного ослабевая нажим на парня. — Однажды я по случайности сломала жизнь одному человеку, пусть и заслуженно, но я не хочу добивать ещё и жизнь Аякса! — Думаю, если бы меня тут не было, то у тебя состоялся бы более неприятный разговор, но не со мной, а с тем, кто пишет сообщения по повелению Петропулуса, ведь сам он, ясное дело, пугать тебя не хочет, – Аддамс свысока посмотрела на рекламщика, который лежал, стараясь не дышать лишний раз. В итоге Аякс набрался смелости. — Да не следил я за ней! И не посылал никого! Да и какой мне толк от того, что я подставлю под угрозу жизнь девушки, которая мне нравится! — Так объясни, почему по очередному «стечению обстоятельств» мы застали тебя именно на том месте, на котором нам предложили переговоры, – Уэнсдей была непреклонна. Она уже отмела от себя версию того, что Аякс в чем-то виновен, но, несмотря на это, ей казалась, что было хотя бы косвенное влияние на ситуацию. — Да чёрт, Аддамс, я живу в этом доме! И я говорил, что заеду сегодня сюда! Отпусти! – парень начал пытаться вырываться, за что получил небольшой пинок. — Отвечай коротко и ясно. С каким бывшим клиентом или его агентом ты общался в последние дни? – тон Уэнсдей стал чуточку теплее. — И это я тоже уже говорил – Ксавьер Торп, вернее – его агент! И что вам даст эта информация? — Вопросы тут задаю я, и зачем нам эта информация – тебя волновать не должно. Что ты говорил агенту? – Уэнсдей убрала ногу с тела парня и немного наклонила голову на бок, в ожидании ответа. — Да я толком и не помню, он был достаточно прилежным мужчиной. Не смотря на то, что он был не молод, он был на удивление общителен, что абсолютно не вязалось с его внешностью, поэтому мы обсудили всё. От футбола до красивых девушек, – начал говорить парень, немного зажимая рукой свой бок. — Говорили ли вы об Энид? – Уэнсдей кинула мимолётный взгляд на промоутера. — Да… – до парня начало доходить, какую оплошность он мог допустить, и он увидел огонёк злости, мелькнувший в глазах его коллеги. — Что ты рассказал обо мне? – вмешалась в разговор Энид. — Сказал, что ты очень хороший специалист, а он сказал, что работает не только с мистером Торпом, поэтому попросил твой номер, – сказал Аякс, немного отползая в противоположенную от девушек сторону. — Ты дал ему мой личный номер, верно? – Энид была похожа на разъярённого волка. — Да, Энид, прости я… — Что было дальше? – теперь уже Уэнсдей спасала Энид от тюремного срока. — Он направился в кабинет мисс Торнхилл, они переговорили о чём-то и он удалился. Я больше не видел его, да и имени не запомнил… – Петропулус начал подниматься на ноги, ведь его больше никто не держал. Да и убегать будет удобно из стоячего положения. — Опиши его, всё что запомнил и начинай бежать, – каждое слово, сказанное Уэнсдей, резало лучше ножа, вонзалось куда-то под кожу и заставляло повиноваться. — Высокий рост, немного длинные волосы, строгая одежда. Человек солидный, но какой-то… помятый что ли… – Аякс пару раз хлопнул глазами, после того как увидел обращенные куда-то в глубины его души взгляды двух раздражённых девушек. Он, как и сказала Аддамс, начал бежать до какого-то подъезда.       Девушки какое-то время смотрели на дверь, за которой он скрылся, потом они просто молча смотрели друг на друга. Они нашли ответ на один вопрос, чем породили ещё больше вопросов. Руки Энид немного тряслись: то ли от злости на Аякса, то ли от облегчения, ведь он не виновен, то ли от страха перед предстоящими событиями. Синклер какое-то время стояла, переминаясь с ноги на ногу, а потом как-то слишком резко захватила Аддамс в свои объятья.       Уэнсдей не ожидала подобного. Поэтому чуть было не упала, её спасли руки Энид, сцепленные где-то за талией Аддамс. На пару секунд Уэнсдей подумала, что задыхается, потом она попыталась выбраться их этих оков, но всё было тщетно. Она так и осталась стоять, но не обнимая в ответ: «Вот чёрт. Я слишком быстро сдалась. Да, может сейчас у неё преимущество, из-за эффекта неожиданности, но я же в состоянии её оттолкнуть. Почему я этого не делаю? Почему руки перестали слушать разум и не хотят этого делать? Почему я вообще позволяю этой девушке делать то, за что собственным родителям могла бы руки отрезать? Она определённо слишком много себе позволяет». Через какое-то время Энид всё-таки отпустила писательницу и начала оправдываться: — Уэнсдей. Прости пожалуйста, я не хотела… я знаю, как ты не любишь всё это, но на меня навалилось слишком много всего. Я не смогла сдержаться. — Это был первый и последний раз, Синклер. Клянусь, я оторву тебе руки и скормлю своему коту, – Уэнсдей говорила чуть медленнее, чем обычно, стараясь скрыть волнение. — Да, я поняла, только, прошу, не обижайся… – Энид отвела глаза в сторону, стараясь не пересекаться взглядом с Аддамс.       На телефон Энид пришло сообщение с текстом: «В следующий раз приходи без своей девушки». И Синклер была чертовски рада тому, что Аддамс не увидела текст пришедшего сообщения. — Встречи не будет. Что же нам теперь делать? — После сегодняшнего мне не до завтрашнего. Но думаю, тебе стоит забыть об этом и искать новое издательство, заранее оговаривая им, что их ждет за подобные… ситуации. – Уэнсдей окинула взглядом весь этот двор и остановилась на машине. – Довезти? — Пожалуй, откажусь. Мне надо пройтись, – сказала Энид, несмотря на то, что прощаться с Уэнсдей очень не хотелось, но и навязываться не хотелось тоже. — Не боишься ходить одна? – с некой усмешкой сказала Уэнсдей. — Думаю теперь Торп и его люди, зная, что ты на моей стороне, не осмелятся сделать что-то большее, чем пара глупых сообщений, – Синклер подмигнула писательнице. – Но к завтрашнему дню, я обещаю, будет списочек тех издательств, что хотя бы согласились на разговор. — Надеюсь, что в этом списке будет хотя бы один пункт. До завтра, Энид, – Уэнсдей развернулась на пятках и направилась к машине, при этом не оборачиваясь.       Энид наблюдала за тем, как удаляется тёмная фигура девушки, садиться в машину и уезжает: «Думаю, мне сейчас тоже можно прокатиться на машине. Сначала домой на обед, а потом и в офис. Думаю, Уэнсдей сдержит своё обещание не разрывать контракт, поэтому мне больше не надо бояться увольнения, а значит можно и покататься».       Так Энид и сделала, заказала такси, чтобы добраться до дома. Таксист слишком долго искал то место, где его ожидала Синклер, за что получил её убийственно-осуждающий взгляд, сильно похожий на взгляд Уэнсдей, и получил всего лишь одну звезду в приложении.       Из всего, что было в холодильнике, Энид собрала себе некое подобие обеда и, разумеется, позвонила Йоко. — Ого, кого я слышу! Энид, как прошёл день? – раздался довольный голос бизнесвумен. — Ощущение, будто он прошёл по мне… катком. Так много всего навалилось… – немного неуверенно начала промоутер. — Ты ведь прекрасно знаешь, что после такой фразы я от тебя не отвяну. Более того, поставлю «на громкую», ведь Дивине тоже интересно! – Йоко уже во всю приготовилась выслушивать все мельчайшие подробности этих пары часов жизни Синклер.       И, разумеется, Энид рассказала ей всё, даже цитируя некоторые фрагменты «слово в слово». Она рассказала и про Уокера, и про новые сообщения, и про странности поведения Аякса с их последствиями и про то, как с ней сегодня разговаривала Уэнсдей Аддамс. И конечно же, Йоко не могла не обойтись без тонны шуток про то, что у девочек симпатия друг к другу, но Энид либо парировала все эти шутки, либо угрожала сбросом звонка. — Ну, поздравляю, волчонок! Уверена, ты сегодня узнала историю из жизни Уэнсдей, которую помимо её самой знают лишь участники этой истории… – немного удивлённо сказала Танака, вспоминая историю с ангаром Ксавьера, которую ей пару реплик назад рассказала Энид. — И зря я не поверила тогда, много лет назад, Бьянке, и сама лично говорила неоднократно о том, что Ксавьер для неё – хорошая пара… – разочаровано сказала Дивина, которой теперь было стыдно перед Барклай. – Ну ведь были… были уже тогда звоночки о его странном поведении…. Даже не удивлена, что это оказался он! — Вернее, не он, а какой-то его агент, которому «любезно» помог Аякс… Но вы вот лучше что мне скажите – как мне общаться с Уэнсдей? Человек только-только начинает понемножечку открываться, уже не пытается нагрубить… как ничего не испортить? — Я скажу, но чтобы я это сделала, ответь: почему ты так рьяно пытаешься заполучить её расположение? – каким-то спокойно-философским тоном спросила Танака. — Если честно – не знаю. Я хочу узнать её так же, как и предыдущих клиентов, должна же я знать, с кем, в конце концов, работаю! – у Энид не получилось изобразить уверенный ответ. — Только ты почему-то не радовалась настолько сильно информации о игре на инструменте, предпочтения в алкоголе, историям из детства. Да и ты сама клиентам не рассказывала историю из собственной жизни, а они в свою очередь не предлагали поехать с тобой вместе на разборки, – Дивина продолжила мысль, к которой вела Йоко. — Да, Энид, и ты серьёзно не видишь, что между вами изначально возникло какое-то… напряжение? Искра? А ты в очередной раз не упускаешь шанса упустить шанс. Ах да, мне стоит напомнить, что ты, по ходу, единственная, на ком Уэнсдей ещё не демонстрировала всех своих внутренних бесов, – подытожила Танака. — И разве перед кем-то другим, кроме неё, ты бы извинялась за объятья? Нет. Так долго, как ты это описала – нет. А то, что она не выкинула тебя в ближайший мусорный бак при таком близком контакте тоже уже о чём-то, да говорит! – вновь дополнила Дивина. — Возможно, вы обе и правы, и ваш взгляд со стороны обладает более широким «полем зрения», но… серьёзно? Я и она? Не люблю повторять шутки, но Йоко, тебе следует писать фанфики, а Дивине – быть твоим соавтором, – Энид немного опешила от того, как ей в лоб буквально кинули факты, показывающие, что для Уэнсдей она – какое-то исключение из её стиля жизни, да и для самой Энид Уэнсдей была чем-то особенным. — Может быть и стоит, но ты подумай над моими словами, Энид! – подбадривая, сказала Йоко.       Звонок завершился, Энид пообедала и начала собираться в офис. Синклер погрузилась в унылый мир работы. Даже любимая работа может иногда просто осточертеть, если монотонно повторять одно и то же. Очень быстро может надоесть набирать один и тот же текст разным людям, объясняя кто она и с какой целью вообще пишет, потом отвечать на их вопросы, при этом не давая улизнуть из диалога. Единственное, что порадовало Синклер, это то, что ещё до её приезда на работу, ей написала Уэнсдей: «Наконец-то я нашла на одном из сайтов с литературными конкурсами нормальную тематику, которая не отберет много времени. Это детективный рассказ. Думаю, сегодня вечером сяду за работу». Энид улыбнулась во все зубы и пожелала писательнице удачи.       Написав это сообщение, Уэнсдей откинулась на спинку дивана, размышляя о всяком. Разумеется, уже через пару секунд рядом  устроился кот, немного вдавливая Аддамс в диван. — Вещь, освободи меня, мне становится тяжело дышать, а мне ещё тексты печатать, – уныло проговорила Уэнсдей, зарываясь рукой в собственные волосы.       На это чёрный кот начал лишь топтаться своими лапками по телу хозяйки. — Хочешь, чтобы я подвинулась? – сказала Уэнсдей, немного сведя брови домиком.       Кот громко мяукнул, и Аддамс пересела на самый край дивана, сухо спросив «Доволен?». Но кот издал ещё более громкий звук, широко открывая свою маленькую пасть. — И что не так? Ты хочешь выгнать меня из дома и забрать всю эту жилплощадь себе? – Уэнсдей ухмыльнулась, но встала с дивана.       Вещь издал какое-то шипение, стукнув хвостом об мебель. Затем в пару прыжков он оказался у вечно зашторенного окна и мурлыкнул. — Желаешь, чтобы я вышла на улицу? – Уэнсдей приподняла бровь в удивлении, а кот в очередной раз мяукнул, но уже без прежней раздражённости в тембре. – Да, ты прав, Вещь, мне действительно нужно проветриться. Как минимум потому что я слушаю своего кота… – и Аддамс поспешно удалилась из комнаты, прикрыв дверь, чтобы её нога не оказалась расцарапанной.       Город давил на Уэнсдей своей обычностью. Да, Аддамс не любит слишком яркое, слишком громкое, но, несмотря на это, она понимала, что спокойный пейзаж улиц и торопящихся людей ей порядком поднадоел. Ей даже не захотелось зайти в кафе, где работает Тайлер. Она пешком ходила по городу, размышляя о недавних событиях её жизни. А точнее, о человеке, который является двигателем этих событий. Энид Синклер. Уэнсдей поражена тем, насколько промоутер рьяно пытается вести с ней нормальные диалоги, делится чем-то, и даже получает ответы от Уэнсдей. Слишком близко. Уэнсдей не любит, когда к ней подбираются слишком близко. Увидев всё это, родители Уэнсдей, скорее всего, пометили этот день к календаре красным, устроили бы праздник: «День открытия души Уэнсдей», а может быть даже начали пытаться свести Энид с их дочерью. Уэнсдей немного понуро шла по какой-то набережной, винив себя за то, что дала слабину: «Давно не общалась с людьми. Отвыкла их от себя отдалять. Слишком расслабилась». – оправдывала своё поведение Аддамс.       Она бы так и продолжила ходить, зайдя в конце концов к Тайлеру, но увидела знакомую девушку, раздающую каким-то прохожим автографы. Уэнсдей даже удивилась на долю секунды, ведь это была Бьянка. И Аддамс, от нечего делать решила подойти к ней. — Надо же Уэнсдей, тоже подошла за автографом? – фраза должна была прозвучать немного обидно, но из-за того, с какой улыбкой это было сказано, эффект не был достигнут. — Какой сюрприз увидеть тебя тут, – наигранно удивленно сказала Уэнсдей, игнорируя предыдущую фразу Барклай. – Ты ведь собиралась уехать, потому что за тобой вновь гоняются собственная мать и её секта. Возвращайся в шоу-бизнес, так ты хоть вновь с охраной будешь ходить, – сказала Уэнсдей, осматривая Бьянку с ног до головы. Почему то выражение лица Бьянки сменилось на чрезвычайно понурое. — Не гоняются. И больше не будут. У неё с каждым разом всё хуже и хуже получалось заманивать людей в секту, да и я, будучи популярной особой, знатно подпортила жизнь этой группировке, – ненадолго Барклай замялась, будто подавляя что-то внутри себя. – Мою мать… изгнали, не гуманным способом, – Бьянка промямлила эту фразу, но Уэнсдей прекрасно поняла, о чём идет речь. — Дай угадаю, ты винишь в этом себя? Не стоит. Это жестоко, не отрицаю, но… Le diable prêche la moralité. Или же, если ты забыла уроки французского: Дьявол проповедует нравственность. — Ты, впрочем как и всегда, права, но это тяжело Уэнсдей. Ни один её поступок не отменяет того, что она – моя мать. Я, разумеется, знаю, что это маленькая плата за количество сгубленных ею судеб людей, но… слишком сложно. Мне нужно время, – Бьянка успокоилась и посмотрела куда-то в сторону реки. — И когда ты теперь вернёшься на сцену? В свою привычную колею жизни? – спокойно спросила Уэнсдей, вставая рядом с Бьянкой и смотря туда же, куда и певица. — Никогда, ведь как раньше уже не будет. Разумеется, я вернусь на сцену, но это будет не скоро. К тому же, появилась новая проблема – странные полуугрозы-полунасмешки приходят с разных неизвестных номеров… видимо у Ксавьера слишком много глупых фанаток… – Барклай задумчиво прокрутила телефон в руке, а Уэнсдей окончательно убедилась, что всему виной Торп и его агенты. – Кстати, Уэнсдей, пару лет назад, в своём монологе о бессмысленности сожалений о прошлом ты была права. Всё это, действительно тянет в низ, а проблем и так становится больше. Да, прошлым жить проще, ведь чем старше мы становимся, тем сложнее нам становится. Но всё это лишь тормозит и затягивает. — Ты смогла отпустить прошлое? – спросила Аддамс, посмотрев в глаза бывшей однокласснице. — Я его выкинула. Как можно дальше.       Девушки молча стояли и наблюдали за водной гладью. Вскоре, Бьянка заметила, что Уэнсдей сейчас явно находится не в своём излюбленном абсолютном спокойствии: она начала моргать, немного сжимать руки, часто водить глазами из стороны в сторону… Барклай решила что-то с этим делать. — Так и будем молчать, даже не перекидываясь саркастичными фразами? Кто ты и как ты смогла победить Уэнсдей Аддамс, заполучив её тело? Что тебя тревожит, признавайся, выглядишь ужасно. — Поверь мне, ты выглядишь не лучше, – Уэнсдей не была настроена отвечать на вопросы. — Не переводи стрелки. Ты знаешь, почему я так выгляжу, но я то понятия не имею что с тобой. Ты ведь всегда была за справедливость, так расскажи… для баланса. — Ну хорошо. Но если хоть одна душа узнает об этом, то я тебя… утоплю. — Я умею плавать и умею хранить секреты, – сказала певица, поворачиваясь к Аддамс. — Один человек подобрался ко мне слишком близко… — Он вообще живой после этого? – с правдивым беспокойством уточнила Барклай. — К счастью, да. Ты ведь знаешь, я не люблю сближаться с кем-то, но… я выслушиваю её болтовню, разрешаю включать её музыку в машине, рассказывала что-то о себе в ответ, ездила с ней на разборки и вообще оставила ей все конечности на месте, после того как она меня обняла! – щёки у Уэнсдей покраснели, что было не характерно для неё. И всё это сильно удивило Бьянку. — И кто… она? – тихо спросила певица. — Энид Синклер, – немного резко сказала Аддамс. — И что конкретно за ситуации произошли за эти пару дней? – Барклай столкнулась с недоверчивым взглядом писательницы и поспешила добавить. – Это останется между нами, ты расскажешь, и я даже в наших диалогах больше это не затрону, раз тебе так некомфортно.       Далее последовал пересказ, не утаивший в себе совершенно ничего. В этот момент Уэнсдей старалась не встречаться взглядом с Бьянкой, а та внимательно слушала.       Вновь воцарилось давящее молчание, нервировавшее обоих девушке. Уэнсдей как никогда сильно хотела оказаться дома, в одиночестве. А Бьянка просто никогда не видела Аддамс в таком состоянии, поэтому не знала, что следует делать. Но делать хоть что-то надо было, ведь мало ли что может вытворить Уэнсдей в таком… странном для неё состоянии. — Ты не думала над тем, что чувствуешь что-то к ней? – осторожно спросила Бьянка. — Невозможно. Я не могу чувствовать, и ты это знаешь… — А может, она – та самая? Говорят же, противоположности притягиваются, а вы тут как… Солнце и Луна. Банально, глупо, но это именно так и есть. — Даже если мы просто предположим такую мысль… то нужны ли Энид чувства какого-то замкнутого фрика? Ясное дело – нет, – Уэнсдей фыркнула, скрестив руки у груди. — Её, я видела пару раз, общалась даже, и пусть она весь такой из себя экстраверт, но так она себя с каждым клиентом не ведёт. Ты сейчас боишься, и это нормально. Но, прошу, подумай над наличием чувств у себя к ней. И если обнаружишь, то заяви ей об этом, не мучай потом себя. Ты как-то сказала: «не бывает безвыходных ситуаций, бывают неправильные выходы» – так следуй сама этому высказыванию. Иди, пробуй, пытайся. — Я… не знаю, – впервые Уэнсдей использовала это словосочетание. — Ты просто видишь, – сказала Бьянка. — Я не уверена, – ладони Уэнсдей сжимались всё плотнее. — Ты не пробовала, – ответила Барклай, делая шаг вперёд. — Мне надо пойти работать над текстом, – резко заявила Аддамс, развернувшись. — Потому что сказала Энид, что этим вечером сядешь работать?       Вопрос остался без ответа. Уэнсдей молча и быстро ретировалась с набережной, сокращая через дворы путь до своего дома. Бьянка закатила глаза, при этом улыбаясь. Барклай надеялась, что Аддамс задумается над поставленным вопросом. Уэнсдей надеялась, что забудет про это, как про ночной кошмар.