***
— Ну, я тебя поздравляю. Когда следующий этап? – Юджин широко улыбнулся, это можно было почувствовать, несмотря на то, что разговаривали они по телефону. — Следующий текст мне надо написать и отправить в течение месяца, время ещё на этот конкурс есть, – Уэнсдей ответила как-то лениво и уставше. — Я чего звонил-то... Всё более чем очевидно, ещё и подтвердилось лично Торнхилл. Меня попросили накидать что-нибудь по типу поста, где Ксавьер извинялся бы перед своей аудиторией за то, что ни разу не дал ни одного комментария, – Оттингер говорил слегка торопливо, но мысль уловить было можно. Девушки вообще почти сразу заметили: когда Юджин восторжен и увлечён, речь его становится сбивчивой. – По речи более чем очевидно, на кого работает Мэрилин. Осталось только дождаться появление на сцене самого Торпа-младшего... вы ведь помните, что его выпустили из-под ареста до выяснения обстоятельств? — К сожалению... – чуть раздражённо отреагировала Аддамс от одного только упоминания этого художника. Девушка закатила глаза. От внезапно появившегося гневного приступа, желания поехать и лично доставать Ксавьера хоть из-под земли, Энид остановила свою девушку. — Даже через телефон чувствую, как ты недовольна, – рассмеялся Юджин, – скоро он объявит себя, не переживай, и тогда настанет время твоей победы. Не торопись, спугнёшь, и сама это прекрасно знаешь. Они говорили недолго. Далее просто обсуждали работу, а именно, небольшие правки, которые Уэнсдей хотела бы внести в книгу перед тем, как начать её издавать. Это были переписанные фрагменты, которые чуть-чуть облегчали общий тяжёлый настрой книги и давали читателю возможность отдохнуть. Об этом её попросила Энид. К слову, именно Синклер вчера вечером переписывала аннотацию, сделав её чуть загадочней и мягче. В общем, всё для более презентабельного вида книги, ведь она в этом много чего понимает. Энид крайне удивилась тому, что пререкания с Уэнсдей по этому поводу были совершенно не долгими. Уэнсдей вскоре положила трубку и лениво повернулась в сторону Энид. На лице у Аддамс совсем не читалась усталость... потому что на её лице в принципе что-либо прочесть достаточно проблематично. Но она действительно была вымотана. Прошлые вечер и ночь были также посвящены работе. А вот у Энид даже начали образовываться небольшие и пока еле заметные круги под глазами. Ещё и в последние дни работы Уимс будто специально загрузила её всякой муторной мелочёвкой, с которой сложно разобраться в общем-то только из-за самого объёма. — Зато через два дня ты забудешь это место, – Уэнсдей без труда заметила состояние Энид, – осталось чуть-чуть. Можешь потом взять отпуск, недели на две-три. — Звучит как прекрасный план... Может съездим куда-нибудь? – Синклер чуть приподняла брови в предвкушении. Конкретного плана у неё, разумеется, не было, просто хотелось хоть на время сбежать из этого места. — То, что я писатель, а потому у меня свободный график, это не означает, что он свободный, это значит, что я занята все двадцать четыре часа. Тем более – сейчас, в, по сути, начале моего около-медийного пути... – Аддамс печально выдохнула, поднимаясь со стула. Она пересела на диванчик к девушке. Уэнсдей в целом не любила менять обстановку вокруг себя, мысль о поездке её совершенно не порадовала, а потому она так умело и аккуратно с неё соскочила. Энид откинулась на спинку дивана и слегка заворожённо посмотрела на писательницу. Сейчас не особо хотелось о чём-то разговаривать, решать что-то... Хотелось спокойствия. Удивительно, как в этом помогала невозмутимость и практически полное отсутствие эмоций у Уэнсдей. Будто они вдвоём создавали идеальнейший баланс. Для Синклер всегда высшей степенью комфорта с человеком становилась ступень, когда становится приятно и уютно просто молчать. Даже не обязательно в этот момент обниматься или смотреть друг на друга. Сейчас как раз был такой момент. Тело обволакивало какое-то ощущение защищённости от всего остального мира и их проблем. И пусть взгляд у Аддамс ледяной, пусть почти не двигаются мышцы лица... было внутри неё что-то особенное. И оно было вовсе не холодным. — Кстати на счёт... как ты выразилась, полу-медийности... – задумчиво начала промоутер, – я тут подумала, Твиттер – идеальная площадка для тебя. — Там все только и делают, что жалуются на жизнь или философствуют... ну, и новостные аккаунты есть, – отрезала писательница, чуть поморщив нос. Хоть тема разговора ей и не нравилась, но она, конечно же, поддержит её. — Посты там текстовые, и раскрутить твиттер довольно просто. Ты вполне можешь писать туда разные заметки о писательстве, цитаты из твоих работ или импонирующие тебе афоризмы. Или, к примеру... дойдя до какой-то мысли не обязательно записывать её в блокнот и ждать удачного момента в книге для применения этого заключения, просто выложи это в твиттер! – Энид радостно прихлопнула в ладоши. Аддамс никак не ответила, просто посмотрела слегка в сторону от промоутера и немного поджала губы. От неё даже такая реакция порой была вполне достаточной. Синклер ухмыльнулась, с прищуром глядя на девушку. Энид точно решила развить эту тему ещё больше, зная, что несмотря на изначальное недовольство Аддамс, в конце Уэнсдей поймёт всё то, к чему её подведёт Синклер. — Не смей говорить, что не попробуешь. Это будет полнейшим позором: Уэнсдей Аддамс сдаётся! – громко заявила Энид. С такого очевиднейшего шантажа и вполне открытой манипуляции начала промоутер, не скрывая то, что зацепилась за этот диалог. — Даже не думай взять меня на-слабо, – Уэнсдей слегка ухмыльнулась. – Лучше убеди, что это действительно имеет смысл, – Аддамс закинула ногу на ногу и выпрямилась. С одной стороны ей хотелось дать шанс идее об аккаунте в тивиттере, но с другой… слабо верилось в эффективность. — Ох, зря ты это сказала... знаешь, я хоть и не такая разносторонне образованная, да так, что во всех областях хорошо понимаю... Но то, в чём действительно хороша – я неудержима и готова это доказать хоть сейчас... – Синклер медленно прохрустела костяшками пальцев обоих рук, будто готовясь к сложной схватке. Уэнсдей удивлённо чуть-чуть приподняла вверх свои брови, не ожидая от Энид такого внезапного и огромного всплеска энтузиазма. Не выглядит Синклер как человек, который будет рад доказывать что-то с пеной у рта, в каком-то радостном припадке от возможности диалога на интересующую и важную тему. Аддамс подметила, что Энид крайне идёт эта немного нахальная улыбка и огонёк в глаза так и кричащий: «О да, я в этом разбираюсь». Девушка действительно в таком состоянии походила на... скорее волка, чем волчонка. Уэнсдей молча, совсем не желая спорить или мешать этому всплеску эмоций, пододвинулась ближе, приготовляясь внимательно слушать свою девушку. Энид открыла ноутбук, достала телефон, на котором сразу начала искать какую-то парочку статей. Уэнсдей не особо сейчас пыталась разглядеть в чём там смысл. Дальше последовал длинный и увлекательный монолог Энид, сопровождаемый разными картинками-примерами, посвящённый грамотному и действенному продвижению. Началось всё, разумеется, с самых азов, с того, что любому серьёзному человеку, вступившего на путь становления популярным, априори понятно: важность оформления профиля, полезность контакта с другими такими же лицами, упоминание других блоггеров, кому принадлежит та или иная идея... Позже начались вещи по-интереснее, более узко направленные. К примеру, о самом оформлении постов. Казалось бы: грамотно написанный текст, расставленные запятые, абзацы, ссылка на источники... Но не все знают, что странно, что для комфорта глаз и сокращения количества символов можно эти самые ссылки прогонять через сервисы для сокращения, делающие ссылки меньшими по объему. Также многие начинающие либо не используют хештеги, либо перебарщивают с ними. Если внимательно просмотреть посты на тему, о которой вы пишите, то можно понять: одного или двух правильно выбранных тэгов достаточно. И пост не перегружен, и уложился в количество символов, и время сэкономлено. — ...А вот на этом сервисе можно отследить статистику активности аудитории... – Энид включила какой-то сайт на ноутбуке. Уэнсдей изогнула одну бровь вопросительно. — Неужели это так важно? Выложу я, к примеру, утром, а зайдут они вечером. Просто позже посмотрят. Я слышала, о подобном говорят, но разница не такая уж и весомая, – Аддамс пожала плечами. — Для кого как, Уэнс. Одно дело если интересующихся твоим творчеством людей... да хоть двадцать тысяч. И тебе будет в целом всё равно, посмотрит в первый час выкладывания пост пятнадцать или шестнадцать тысяч. А другое дело, когда людей 10, и тут важен просмотр каждого. Да и чего стоит просто посмотреть... знаешь, даже для правильного подбора хештегов существуют программы. Мелочи, а помогают, – Энид парой кликов переслала ссылки этих сайтов на почту Уэнсдей. Пока Синклер занималась закрытием старых и открытием новых вкладок, повисло небольшое молчание. Нарушила его сама Энид, ненавязчивым вопросом: — Ты пробовала вообще когда-нибудь вести социальную сеть? — странная догадка осенила её, после того, как она заметила достаточно постное даже для Уэнсдей выражение лица. И по Аддамс нельзя было сказать, что она не разбирается в теме. Просто не достаточно осведомлена. — Интересовалась. Не сказать, что это продлилось долго, достаточно быстро неминуемо надоело. Странички были полностью удалены и забыты как страшный сон. Но со мной осталось ощущение, что я потратила время впустую – не привлекло. Хотя я подозревала, что буду писателем, а значит, есть вероятность необходимости создания... хоть чего-нибудь, – Аддамс пожала плечами, говорила она как-то рвано, будто и не пыталась ухватиться за мысль, оно и понятно, ей не особо нравится вся эта тема, даже сейчас. Однажды она сказала Энид: «я не хочу работать онлайн-клоуном», её радикальное мнение не менялось. — И что ты пробовала вести? – Синклер повернула голову к писательнице и остановилась на ней взглядом. — Не помню... их было штуки две-три, но один из них точно был твиттер, – Уэнсдей ухмыльнулась, видя удивления на лице Энид. – К слову, чтобы ты не думала, что я совсем уж профан в этом деле... я, в отличие от большинства новичков, использовала внутреннюю функцию самого твиттера: раскрутка от самой платформы. Услуга платная, но меня это никак не покоробило. Запросила, помню, раскрутку... вроде двух постов, – Аддамс рассказывала обо всём этом как о какой-то совершенно неважной вещи, без должного интереса или хоть капли эмоции. — А сколько фолловеров у тебя было, перед тем как ты всё удалила? – всё ещё с удивлением спросила Синклер. — Аккаунт просуществовал... максимум две недели. Подписчиков примерно около двух сотен... – Аддамс чуть прищурила глаза, пытаясь вспомнить ещё хоть капельку подробностей, которые могли бы удивить Энид, но это было так давно и так не значимо, что ничегошеньки в голову больше не приходило. Энид также не забыла упомянуть о том, что некоторые пользователи других социальных сетей занимаются на своих аккаунтах тем, что выкладывают чьи-то твиты, к счастью, подавляющее большинство с указанием автора. А потому пару таких популярных ретвитчиков вполне можно отметить под своим постом, чтобы они заметили тебя с большей вероятностью. Также Синклер не забыла, что можно использовать на своём аккаунте в качестве рубрики дайджесты. Это просто и информативно, людям такое определённо должно понравиться. Также не следует забывать про ретвиты всякого интересного от других пользователей, это тоже вполне может помочь. — А если на задней части обложки моих книг или просто на последней странице печатать кьюар-коды, пересылающие на социальные сети? Так может пройти не только с твиттером, пусть для такого способа нужно время... – задумчиво и внезапно сказала Уэнсдей. — Оу, а ты начинаешь очень даже неплохо вливаться во всю эту тему, молодец! – Синклер удивилась проявлению инициативы от писательницы. – А вообще, мысль дельная, её сто процентов надо реализовать. Я напишу об этом Юджину, думаю, он оценит. В ходе диалога Энид рассказала ещё много интересных вещей, пока Уэнсдей внимательно молча слушала, не отрывая взгляд от промоутера. Аддамс даже завораживало то, с какой самозабвенностью, уверенностью и точностью говорит Энид. Речь Синклер стала куда серьёзнее, конструкции предложений стали сложнее, а желание отвлекаться на всё вокруг куда-то пропало. Уэнсдей смотрела на свою девушку куда с большим восхищением, чем обычно. Аддамс прекрасно понимала, что есть области, в которых знания её поверхностны, а потому привычные ей споры или игнорирования сейчас не к месту... тем более, если рассказывает всё – Энид. Пожалуй, это завораживает куда сильнее работы или, к примеру, игры на виолончели. Да, отчасти она завидовала Вещи, ведь он прекрасно устроился на коленках у промоутера и дремал, но… слушать своего волчонка Уэнсдей всё-таки очень нравилось. — Ты слишком не прикрыто на меня пялишься… — внезапно остановила свой монолог Энид. — Не останавливайся, я же тебя не перебивала, — Уэнсдей чуть нахмурила брови, — а просто любовалась тобой. — Неожиданно… просто у меня появилось ощущение, что я что-то делаю или говорю не так, как должна,… но… спасибо, — без долгих лишних раздумий Энид поцеловала Уэнсдей в щёчку. Всё произошло так внезапно, что Аддамс осталась сидеть с удивлённым взглядом. Хотя, наверно Уэнсдей больше удивилась тому, как после поцелуя Энид быстро вернулась к работе.***
— Не надо было меня провожать! И вообще, я была бы не против остаться у тебя ещё на один день! — Энид всё ещё продолжала протестовать, несмотря на непроницаемость Уэнсдей. — Ты и так провела у меня два дня. Да, мы много успели, но перед последним рабочим днём тебе надо нормально отдохнуть. И к тому же — поздно, уже почти приехали, — Уэнсдей взглянула за окно автомобиля. На улице становилось всё темнее, пришло самое время переключить фары с ближнего на дальний свет. — Никогда не поздно просто сделать разворот и вернуться к тебе… — Энид готова была чуть ли не драться, чтобы не открывать дверь — Возвращаться плохая примета, — Аддамс подъехала к дому, — тебе просто наконец-то надо отдохнуть дома. В тишине и спокойствии… может наконец-то найдешь время ответить на сообщения Йоко, небось, она думает, что ты пропала. — Я не отдохну, если начну отвечать ей! Уверена, за эти два дня она прислала мне больше сотни тиктоков и больше тысячи сообщений! — Синклер изобразила самое жалобное лицо, чем-то напоминающее мордочку кота из «Шрека». — Ты не отдохнёшь, если мы опять ночь проведём за просмотром кино или болтовнёй. Мы в любом случае завтра после твоего последнего рабочего дня увидимся. Никуда я от тебя не денусь, — Уэнсдей закатила глаза, но как-то по-доброму, и почти улыбнулась. — Я тебе это ещё припомню! — Энид наигранно обиженно надулась и нарочито вальяжно начала покидать салон автомобиля. На последок, когда девушка уже захлопнула за собой дверь, Синклер повернулась и показала язык. Уэнсдей ухмыльнулась на такую детскую выходку и внимательно проследила, как Энид гордо вышагивает к входной двери. Не спеша, будто стараясь в очередной раз убедиться, что Энид зашла и с ней уже ничего не случится, Аддамс сдала назад и поехала в сторону своего дома. Рациональность, сжатая где-то в глубинах её сознания, продолжала ворчать: «Ты могла просто вызвать этому переполоху такси! А не тратить так много времени на дорогу туда-обратно». Но в последнее время Аддамс всё чаще и чаще отбрасывала куда-то свою рациональность, теперь её мыслями управляла совершенно другая эмоция, толком не поддающаяся объяснению, и имя ей «Энид». Аддамс в очередной раз ухмыляется собственным мыслям… Подумать только, какая-то девчонка полностью контролирует столь точный, механизированный годами разум Уэнсдей. Писательнице всегда были чужды сомнения, она никогда не проявляла заботы, она в принципе не считала необходимым задумываться об эмоциях других людей. Аддамс смотрит внимательно на дорогу, но всё равно поток мыслей ей не пересилить: «Надо же, я была такой идиоткой… или наоборот, стала ею». Это всё так странно и непривычно, до сих пор. Минут через пять совершенно обычной поездки, Уэнсдей заметила, что за её автомобилем следует одна чёрная машина. Чтобы точно убедиться в этом, Аддамс решила несколько раз повернуть направо, чтобы проехать совершенно бессмысленный круг. К сожалению, её догадка подтвердилась: преследователь повторил за ней все четыре поворота. У Аддамс была хорошо развита интуиция, какое-то природное чутьё, её даже родители в детстве прозвали «ведьмочкой», но сейчас она не ощутила надвигающейся угрозы. Писательница решила ещё пару раз проверить, точно ли это едут за ней. То она волочилась по дороге слишком медленно, и все машины сзади её обгоняли, кроме той самой подозрительной, то наоборот начинала ехать слишком быстро, игнорируя знаки — машина не отставала. Теперь уж точно было глупо отрицать преследование. Вместо страха в голове у Уэнсдей была одна мысль: «А он неплохо водит, для своего уровня». Уэнсдей, спустя недолгое время съехала на обочину, включив «аварийки». Из машины она не выходила, но, на всякий случай, переложила ножик из «бардачка» в карман толстовки. Преследователь никакие световые сигналы у своей машины не включал, более того, заглушил автомобиль. Пару минут спустя из водительского места вышел высокий силуэт в фиолетовой куртке. Уэнсдей закатила глаза от того, насколько было банальным появление «злодея». Губы Уэнсдей изогнулись в раздражённой гримасе. Она определённо убьёт его. Аддамс посмотрела в зеркало заднего вида, в какой-то степени она понимала, что разговору быть: «Нож в драке на мечах бесполезен… если он не будет припрятан до необходимого момента» — Уэнсдей вспомнила эту фразу а также вспомнила о ноже, которых валялся в кармане её куртки. Парень стоял буквально в трех шагах, с его-то ростом, от двери, за которой сидела Аддамс. Он смиренно ждал её выхода. Ну а Аддамс не торопилась, не считала нужным, и ладно бы к такому человеку ей не хотелось выходить на переговоры, но ведь он ещё и водит праворульный автомобиль! Вот это Аддамс считала самым большим позором и издевательством над техникой. Уэнсдей даже подумывала сейчас. Шутки ради, просто взять и уехать по-быстрому, оставив парня хлопать глазами ей в след. Но она знала, как будет важен этот разговор для их «истории»: «Наверняка Энид расстроится, что пропустила всё самое интересное… ну, или подумает, что я безумна, ведь «подвергла себя большой опасности», в любом случает, расскажу я ей всё уже завтра, ей нужно выдохнуть». Аддамс всё-таки решила выйти из автомобиля, правда, делала она это, как будто какое-то одолжение, просто по «доброте душевной». Она включила на телефоне диктофон и убрала его в карман штанов, динамиком вверх. Вторую руку из кармана куртки, где лежал нож, она не убирала, а дверь в машину решила оставить открытой, чтобы в случае чего иметь возможность отступления. — Твой взгляд всё такой же убийственный, — на удивление добродушно начал парень. Он стянул с себя капюшон. — Надеть обратно. С ним ты выглядел гораздо менее неприятно, Ксавьер, — Аддамс вальяжно облокотилась на свою машину, делая максимально непринуждённый и даже скучающий вид. — Помнится мне, ты уже так шутила… кажется, когда забралась на собрание школьного совета учеников, — Торп мечтательно посмотрел на Уэнсдей, вспоминая дни обучения в Неверморе. На самом деле, его самого наличие в его голове такого старого воспоминание поразило не менее, чем Уэнсдей. — Более чем уверена, я, говоря подобное, не шутила. И насколько же у тебя ужасная жизнь, раз ты помнишь такие древние вещи… — Аддамс чуть поджала губы, смотря на собеседника с нескрываемым пренебрежением. Ксавьер молчал. Просто стоял, не шевелясь, и смотрел куда-то в сторону Уэнсдей, было достаточно проблематично определить то, куда конкретно устремлён его взгляд. — Тебе что, не с кем гулять? Или никто больше не хочет тебя видеть? Ты до такой степени разочаровал всех, что я, такая холодная и недоступная, стала твоей последней надеждой? Ты выглядишь не загадочно, а жалко, — Уэнсдей резко чуть поддалась верхней частью корпуса вперёд. Несмотря на большую разницу в росте, именно Аддамс смотрела на парня сверху вниз. — Сейчас ты либо мне объяснишь, какого черта ты вытворяешь, либо я сваливаю, и поверь, если я захочу, то на этом мусоре, по несчастью именуемым «машиной», ты меня не достанешь, — свободная рука Уэнсдей угрожающе схватила парня за край толстовки, который ближе всего находился к краю около горла, и чуть притянула к себе. По окончании фразы, Аддамс слишком резко отпустила Торпа, чуть толкая его назад от себя. Он даже на пару секунд замешкался, потеряв равновесие. — А такой… ты мне даже очень нравишься… — Ксавьер оправился, чуть отряхнулся и выпрямился. Он было начал продолжать свою странную речь, но Уэнсдей его слишком резко перебила. — Либо мы с тобой разговариваем строго по делу, либо никак не разговариваем. Вижу, ты пока не настроен на серьёзные разговоры, — Уэнсдей сделала вид, что садится в машину. Она прекрасно понимала, что Ксавьер сейчас заговорит так, как нужно ей, хоть делая это нескладно и торопливо. Это было вполне в его манере. По крайней мере, он вел себя так раньше. Ксавьер прокашлялся, скривился, чуть сдвинув брови к переносице, и в его взгляде даже мелькнуло презрение. Это выглядело немного странно, ведь он скорее напоминал ребёнка, которому не купили игрушку, чем серьёзного взрослого, пускай и с проблемами с головой, человека. Аддамс отметила, что это достаточно комично, но она не собирается становиться хоть на грамм менее серьёзной до конца их разговора. — Ну, раз уж ты совсем-совсем не рада меня видеть… — парень старался всем видом показать, как ему неприятно делать это одолжение. — Хоть ты и разорвала контракт с пиар-компанией, но эта Энид всё ещё продолжает тебе помогать. Я начинаю нажимать на свои рычаги давления, чтобы Синклер не работала по крайней мере в этой сфере, но, бога ради, Аддамс, не начинай мне опять мешать, — Ксавьер ощутимо повысил голос, — всегда влезаешь туда, куда тебя совершенно не просят. Это раздражает. Знаю, был не прав, но не считаю, что допустил какой-то слишком весомой ошибки, которая вполне в состоянии в качестве расплаты отобрать у меня всё! — Торп вскинул обе свои руки куда-то вверх, — У творческих людей больше прав, им нужно гораздо больше, а люди этого не понимают… Вот я уверен, дала бы мне Бьянка хоть один разговор, чтобы ей всё объяснить, так она бы меня опять простила… А эти приземлённые… для них есть только чёрное и только белое, только хорошо или только плохо. Ты должна меня понять. А какая-то девчонка нагло влезая в то, что ей не следует, подобно тебе, ввиду своей глупейшей оплошности обрекает меня на «отмену», лишает меня скорой свадьбы, вероятную тюрьму и полную невозможность творить! И ладно, расстройство свадьбы и своё творчество я готов простить, ведь просто могу работать у отца, а Барклай ничего не делала в последнее время, кроме истерик… в которых ещё и я крайний! — Торп раздражённо крепко сжал оба кулака. На его лице виднелось какое-то подобие оскала, а глаза недобро горели. Уэнсдей не спешила отвечать, ведь тут надо было хорошо подумать, на что следует надавить, как следует выкрутиться, в случае неудобных вопросов, и каким образом попытаться отвадить этого чокнутого от его странных действий и безумных речей. Из речи можно было легко понять его истинное отношение к бедной Барклай, которая, слава богу, в последнее время очень сильно изменилась в лучшую сторону. Также можно было догадаться о том, что Ксавьеру помогает его отец, Торп-старший. Не сложно заметить и его настоящее отношение к своим фанатам и предполагаемой аудитории, теперь не удивительно то, что он и не пытался писать никаких оправданий. И, разумеется, такому как Ксавьер было бесполезно объяснять бедовость его представлений об исключительных людях с большими правами. А также ему было элементарно проще и куда понятнее, для его уровня видения мира, сделать во всем виноватой Энид, которая просто случайно оказалась в ненужное время в ненужном месте. — Понимаешь ли, Ксавьер, ты мне не друг, не товарищ, да я даже просто знакомым считать тебя не хочу, — Уэнсдей чуть отодвинулась от машины, встав в горделивую позу, — и я совершенно не считаю ни себя, ни тем более тебя какими-то исключительными. Может, я и не вписываюсь в нормы поведения, может и адекватной меня назвать совершенно нельзя, но так или иначе страдают от моих действий лишь те, кто либо пытается перейти мне дорогу, либо вообразил себя тем самым «исключительным». Остальные же отделаются от меня максимум испугом от непривычного поведения. Угомонись, и перестань винить во всем девушку, которая всего лишь показала всем, какой ты на самом деле, — Аддамс коварно прищурила глаза, а губы сложились в тонкую полоску, речь перешла на прожигающий слух шепот. — А аудитории много и не надо — просто считать их за потенциально интересных собеседников и быть готовым пойти с ними на контакт, встать на их сторону, быть с ними… как оно… на одной волне. — Ты… это сейчас серьёзно? — удивленно сказал Торп, сделав небольшой шаг назад, скорее для акцента своих эмоций, нежели для самого действия. — Думаю, мне не беспочвенно казалось, что ты думаешь только о себе, всегда ставишь себя на первое место, выше других… Не мог же я в этом ошибаться? — То, что я не позволяю обращаться со мной неподобающим образом и не горю желанием подпускать к себе людей в принципе, не означает, что я самовлюблённая дура. И во мне есть куча недостатков, ну в ком их нет? В ком-то больше, в ком-то меньше. Но отстранённость не является недостатком… скорее особенностью, стилем, убеждённостью, — Уэнсдей рассуждала, смотря в какую-то неопределённую точку на тёмном небе, вспоминая разные моменты из своей жизни, — Тайлер и Бьянка каким-то чудом смогли сломать, вернее, сделать первые трещины, в моих устоях, — после этого Аддамс быстро поняла, что отвлеклась, ведь сейчас речь не о ней, а о Торпе и его деяниях. — Что ты планируешь делать? — У меня есть люди, которые выгонят Энид с работы, есть те, кто распространит такое, что ни на одно место на работу, связанную с людьми, её могут и не взять. Есть, разумеется, и те, кто готов запугать её до смерти, чтобы она наплела такого, будто сама всё спланировала и подстроила. Поверь, мне есть чем им всем заплатить… — Ксавьер нахально ухмыльнулся и заправил свои длинные волосы назад. — Не думаешь, что это будет клевета, а значит, наказание твоё ужесточится. А вдруг у меня сейчас включен диктофон? — Уэнсдей специально говорила всё это с такой интонацией, что можно было подумать, что это блеф. Но в тоже время она, надеясь на хоть малейшую благоразумность парня, которая в нём осталась, попыталась ему намекнуть, что она в любом случае имеет хоть какое-то преимущество. — Вдруг я на самом деле долго не выходила, потому что звонила в полицию? А может я ехала не домой, а человек, ждущий меня, уже вышел на поиски? А как на счёт мысли, что и за тобой на самом деле постоянно скрыто следят… Знаешь, я бы не считала Мисс Торнхилл надёжным партнёром, а Крекстоун ещё более безумен, чем ты сам. А вдруг ты достал своим вечным попаданием в передряги своего отца, а потому старший Торп тебе не поможет, ведь ты ему мешаешь, ровно так же, как тебе мешает Энид, — Уэнсдей говорила уверенно, несколько монотонно, и делала это своим фирменным ледяным тоном, который не в состоянии будут повторить ни в одном фильме-ужасов. — Блефуешь, чувствую, — резко выпалил Торп, — я о помощи тебя прошу, надеялся на тебя. Думал, что такую как ты будут раздражать манеры Синклер как никого другого, — Ксавьер прохрустел костяшками пальцев. — Почему злишься? Нервничаешь всё-таки, или не можешь принять то, что ошибся во мне? — Уэнсдей слегка наклонила голову на бок, внимательно вглядываясь в мельчайшие изменения на лице художника. Она подозревала, что злить его может быть опасно, но только подобные жесткие меры помогут его притормозить. Аддамс знает, что наверняка полиция отпустила его не на долго, а потому на самом деле Ксавьер дорожит каждой минутой, каждым диалогом, поэтому важно просто этот период сделать таким, что парень потратит его в пустую. Появилась идея — найти тех самых жертв Ксавьера, наконец-то заговоривших о случившемся. С ними надо переговорить, чтобы убедиться в том, что они не будут отказываться от своих показаний. — Как была ненормальной, так и осталась… — Ксавьер злобно фыркнул, закатывая глаза, — а нравилась же мне всё-таки когда-то… И не надейся, что в моём плане ты настолько значима, что в случае твоего отказа я провалюсь. Да, придётся чуть сильнее обычного повозиться, но… я в любом случае не привык ставить всё на что-то одно, — парень чуть развёл руками. Повисло неловкое молчание, которое на удивление раздражало их обоих. Зато лица у всех хранили отражение полного спокойствия и уверенности. Уэнсдей подметила, что Ксавьер со времён школы стал более раздражительным и… каким-то нервным… почему-то именно это читалось в беготне его глаз, хрусте пальцами и переходом на повышенный тон разговора. — Даже удачи мне не пожелаешь? — Ксавьер действительно произнёс это удивлённо. Уэнсдей от подобной наглости приподняла брови. — Ну, удачи, раз уж она тебе столь необходима… Уже не так веришь в свои силы и в свою безнаказанность? — Аддамс ухмыльнулась, делая маленький, почти незаметный, шаг к своему автомобилю. — Просто было бы приятно услышать хоть что-то подобное от тебя, — как же неестественно выглядела совершенно обычная улыбка Торпа в этот момент, — И помни, ты можешь быстрее получить прилив популярности если просто откажешься от услуг Энид и… начнёшь чаще контактировать со мной. Да что угодно! Любой инфоповод подойдёт… да хоть отношения! А ей стоит просто запомнить, что хоть промоутеры, смищики и им подобные знают многое о медийной сфере, но главные на этой арене в любом случае мы. Наши слова весят куда больше, не забывай это… — Ксавьер поправил свою куртку и начал немного удаляться, возвращаясь к своей машине. — Вот видишь, нож в кармане и не пригодился… — Торп издал пугающий смешок, — Я ещё позвоню тебе, Аддамс. И художник просто взял и ушел назад в автомобиль, не оглядываясь. Уэнсдей тоже вернулась на своё место, но перед тем как ехать она подождала пока тронется и откатится Торп. Аддамс не знала даже, как эту встречу в целом можно описать, на ум не приходило ничего большего кроме слова «странный». В конце вообще сложилось ощущение, что у Ксавьера совершенно точно проблемы с головой. И Аддамс это не пугало, скорее подогревало интерес. Но девушка боялась того, как расскажет обо всём этом Энид. Писательница примерно представляла её реакцию, а потому решила пока молчать и попытаться решить всё самостоятельно. Да, они в отношениях, но ведь не обязаны отчитываться друг перед другом за каждое действие и консультироваться в выборе лучшего варианта поведения в той или иной ситуации? Аддамс определённо сильный человек, способный разобраться во многом самостоятельно, тем более если выпадает такая уникальная и интересная возможность. Она и без чьей-то помощи сможет указать Торпу на его место. Может, получится всё гораздо проще и лучше, если она сделает всё сама, как это и было всегда раньше. С наступлением темноты, поток машин на дороге значительно снизился, а поэтому можно было и скорость побольше развить, и не тратить время на заторы. В абсолютной тишине Уэнсдей доехала до своего дома. На эту поездку она потратила достаточно много времени, а потому по возвращению почти сразу направилась в кровать. Дома ждал её лениво потягивающийся Вещь, который будто так и говорил своим чуть осуждающим взглядом: «ну, пришла на конец-то… придётся тебе меня кормить в пятый раз». Возмущённое мяуканье осталось проигнорированным. Уэнсдей просто закрыла дверь в свою комнату и, быстро переодевшись, легла спать. Перед сном она заметила сообщение от Энид: «Всё хорошо?». Аддамс не знала, можно ли было назвать встречу с Торпом хорошей, да и результата по факту никакого не было, а поэтому она просто быстро напечатала не особо связанный с вопросом ответ: «Я дома». Наверняка Энид подпрыгивает от радости хотя бы от такого ответа, ведь прекрасно знала: Уэнсдей не любит отчитываться перед кем-то. Аддамс чуть нахмурилась, ведь уже было поздно, а промоутер всё ещё была онлайн. Достаточно быстро пришло ответное сообщение «Спокойной ночи» и пара смайликов. Это был крайне длинный и сложный день, а завтрашний день обещал быть не менее странным и важным, потому сил перед ним надо было как следует накопить. Пожалуй, не лёг спать только Ксавьер, желающий выпить чего-нибудь крепкого, и Йоко, которая готовилась отправить Энид новую огромную партию тиктоков.