2 года назад
Феликс не мог в это поверить. Нет, правда, он просто не мог осознать того факта, что он действительно добился своей мечты и цели в столь раннем возрасте. Он действительно думал, что его разыграли или жестоко пошутили, но сейчас, подписывая документы в агентстве, в его голове сидит обезьянка с тарелками, заменившая мозг и всё рациональное мышление. Нет, ну кто поверит, что Феликс действительно сможет добиться такой работы как «личный менеджер» едва ему стукнуло 20 лет? Вот и он не верил. Ещё в 14 Феликс решил, что штатная и монотонная работа – не для него. Ли всегда интересовался шоу-бизнесом, собирая все новости вокруг самый первый и являясь просто ходячей энциклопедией. Начиная с 16 лет, благодаря своему настойчивому и, совсем немного, наглому характеру он попадал на съёмки или сопровождения в качестве “младшего ассистента ещё младшего ассистента”. Принеси, подай, уйди и не мешай, улыбнись пошире, поклонись пониже, наглость проглоти и будь милым – всё это воспитало в Феликсе некий стержень, и теперь ему ничего не страшно. Феликс впитывал как губка всю ту информацию, которую он получал от людей, с которыми работал. Именно поэтому у него в голове уже давно была выработана его собственная стратегия, как можно взаимодействовать со своим подопечным. Его действительно удивляло то, как менеджер может быть моложе самой звезды, однако к нему относятся с таким уважением. Он хотел быть таким – чтобы его уважали, ценили и действительно были благодарны за его работу. Феликс уверен, что он сможет достичь этого, тем более, его «звезда» - начинающий и совсем молодой, ненамного старше самого Феликса, рэпер по имени Со Чанбин. Однако, сам Ли о нем ничего не слышал. Да и зачем ему? Работа есть работа, мечта есть мечта, и Феликс вцепился в неё зубами и уж точно не упустит шанс, который буквально упал на него с небес.🎤🎤🎤
— И, Феликс, ты не думай на свой счёт, но Чанбин, может быть, так сказать, немного резковат. Молодая бунтарская кровь, сам понимаешь, – нервно хихикает, уже бывший менеджер Со Чанбина, Кан Сухон. — Не страшно, я думаю, справлюсь, тем более, мы близки по возрасту, думаю, сойтись нам не составит труда! Есть, может, какие-то правила, или, возможно, запреты, о которых я должен знать? — Всё основное ты прочитаешь в личном деле, на почту тебе выслал. А, единственное, что нигде и никем не написано, а знают об этом – единицы. Не называй его Бинни. Он лишь однажды пьяный проболтался, что так его называла мать, от которой тот сбежал, когда та запретила ему заниматься музыкой. С тех пор он ненавидит это обращение. Некоторые люди поплатились ровными носами за это. — Так, я понял. Ну, это звучит просто. Тем более, глядя на его похождения… — Кстати, о похождениях. Пойми, Чанбин – не плохой человек. Он очень даже хороший, добрый и открытый, но из-за того, что он как раз-таки и убежал от контроля матери, то ненавидит, когда его стараются ограничивать. А ограничивать нужно, сам понимаешь. Но нужно стараться делать это мягко. — А как это делать правильно? – Феликс немного напрягся и занервичал, ведь один неверный шаг, и он полетит из компании к чертям собачьим, а этого ему совершенно не хотелось. — А этого я так и не узнал, именно поэтому меня и меняют. Главное, Феликс… Их прерывает громко стукнувшая о стену открывшаяся дверь. В небольшую комнату залетает чёрный ураган, а имя ему – Со Чанбин. — Сухон, короче, я…А это кто? — Сколько раз говорил, Чанбин, называть меня менеджер Кан…в прочем, уже неважно. Как ты знаешь, я ухожу. — Да хорош прикалываться, Сухон… — Менеджер! Кан! О Боги. Да, я ухожу и к тебе приставляют нового менеджера. Знакомься… — Ли Феликс! – новоиспеченный менеджер ярко улыбается и протягивает руку, чтобы познакомиться со своим подопечным, однако, получив лишь презрительный взгляд, медленно опустил её, сжимая кулаки. — Сухон, ты, должно быть, шутишь. Если это так, то это нихуя не смешной розыгрыш. — Нет, Чанбин, он теперь твой… — Да он хоть совершеннолетний? Он же выглядит как ребёнок! – Чанбин выплёвывал слова буквально в лицо менеджера Кана. – Алло, ты мамочку потерял?! – а это уже было сказано в лицо Феликса. — Прошу Вас быть со мной повежливее, Чанбин. — Повежливее?! Да кто ты вообще такой, чтобы я был с тобой вежливым? Поверь мне, долго ты не протянешь. Я это гарантирую. Ты через месяц убежишь со слезами на глазах, понял?! – Чанбин больно ткнул пальцем в грудь Феликса, и, быстро развернувшись, вышел из комнаты, хлопнув дверью. — Именно об этом я и говорил. Удачи, Феликс. Если бы только удача нужна была Феликсу в тот момент.🎤🎤🎤
Через три недели с начала своей работы Феликс просыпается от трели телефона. Он не знает, как и во сколько он уснул, ведь за эти дни он совершенно забыл, что такое сон. С ходячим недоразумением под именем Со Чанбин нормально спать невозможно совсем, ведь за ним нужно следить двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Феликс старается раскрыть глаза, хотя сделать это очень тяжело, ведь веки словно из свинца. Он на ощупь берёт телефон, и, не глядя кто ему звонит, берёт трубку. От громкого голоса генерального директора в динамик сон как рукой сняло. — Ли Феликс, где тебя носит?! — Я…я…а что случилось? – Феликс машинально поднимается и начинает метаться по комнате, до конца не понимая, что ему нужно делать и куда бежать. — Почему ты не проследил за ним?! Почему он сейчас на всех телеканалах?! – Ли выбегает из квартиры, натягивая кеды на ходу, захлопывая дверь, даже не закрывая её. — Господин Сон, я уже еду, буду через десять минут. — Пять, Ли! У тебя есть пять минут! Залетая в компанию спустя семь минут, он бежит по лестнице до кабинета директора, решая не ждать лифта. Кажется, пробежав на одном дыхании тринадцать пролётов, Феликс врывается в просторную комнату с панорамными окнами, за которыми виднелся только-только начинающийся рассвет. Первое, что видит Феликс, раздутое от злости лицо господина Сона, который ходил из стороны в сторону, словно загнанный в клетку зверь. Второе, что замечает Ли – это наглую ухмылку Чанбина, который вальяжно развалился на стуле около длинного стола директора. — Господин Сон, простите, я… — Менеджер Ли, объясните мне, почему это произошло? А главное как? Почему Вы за ним не проследили?! Вы хоть на секунду осознаёте, чем это всё может закончиться?! — Господин Сон, позвольте мне разобраться. Мне нужно знать подробности. — Ах подробности?! – Директор Сон взревел, заставляя поморщиться от громкости. – Он ночью катался на машине! — И…это всё? — Менеджер Ли. Когда я Вас устраивал, Вы мне казались очень сообразительным. Не портите свой имидж сейчас. Конечно не всё! Пьяный, выезжая на встречную полосу и матеря прохожих! Вы хоть понимаете, какой это скандал?! – Феликс переводит взгляд на Чанбина, который сидит явно довольный своей выходкой. Ли до последнего надеялся и верил, что угрозы Чанбина о том, что он не даст ему спокойной жизни, останутся лишь угрозами. Но, видимо, этому не бывать. — Господин Сон, я всё улажу, не переживайте, через три дня вы не увидите ни одной статьи об этом, ни одного ролика на телевидении, я всё решу. — Полтора дня, менеджер Ли. Я даю Вам полтора дня. Остаток сегодняшнего и весь завтрашний день. Ни минутой больше. Не сможешь – вылетите из компании оба. А ты, – директор указал своим длинным пальцем в сторону Чанбина, – не думай, что я продолжу всё это терпеть от тебя. Да, ты приносишь прибыль и известность, но хлопот приносишь ещё больше. Если я узнаю о чём-то… — Господин Сон, уверяю, этого больше не повторится! Всё будет пресекаться и решаться сразу, я Вам обещаю. — Очень на это надеюсь, Ли. Помни, у тебя мало времени. А теперь идите. Чанбин, поднявшись со стула, слегка покачиваясь, выходит из кабинета директора, задевая плечом Феликса. Ли, слегка кипя внутри от наглости рэпера и злости, кланяется господину Сону, и выходит из кабинета вслед за парнем. Он догоняет Со около лифтов, настойчиво разворачивая на себя за плечо. — Ну и зачем это всё? Зачем этот цирк? – Феликс чувствует, как начинает шипеть, сдерживая злость. — Ты не понял? Я же сказал, что долго ты не протянешь, и я этому поспособствую. Удачи разгрести это дерьмо за мной за указанное время…Пикси. — Как ты… — Пикси! Ха-ха, точно! Где твоя Динь-Динь? — Это другой мультик. — Да мне похуй, веришь? Прощай, Пикси. Рад, что больше тебя не увижу. – двери лифта открываются, и Чанбин, уже ровной походкой, заходит в лифт, и, развернувшись, мило машет рукой, пока створки не закрываются. — Прощай? Ну уж нет, ты не с тем связался. – Произносит себе под нос Феликс, беря в руку телефон. Найдя номер, который дал ему Сухон перед уходом, он подходит к большому окну, слушая размеренные гудки, и наблюдая, как Чанбин садится в вызванное Феликсом, когда тот бежал до рэпера, такси. – Здравствуйте, меня зовут Ли Феликс, я менеджер Со Чанбина. С кем я могу обсудить последние новости, выпущенные о нём?🎤🎤🎤
После очередной выходки Чанбина, который пытался вывести из себя Феликса, они были в студии вдвоем и просто молчали. Менеджер ходил из угла в угол и глубоко дышал, стараясь вернуть эмоциональное равновесие и не сорваться на крик, а Чанбин сидел, нагло развалившись на диванчике, радуясь тому, что его коварный план, наконец, сработает и Феликс, плюнув на всё, просто уйдёт и не будет пытаться навязать Со свои правила. Кто сказал, что ему нельзя ничего прокалывать на лице? Кто сказал, что нельзя пить соджу на улице? Кто сказал, нельзя материться в прямом эфире радио? Феликс не выдержит в этой индустрии с ним, если продолжит ему всё запрещать. Чанбин всё будет делать назло. — Вот скажи, чем ты думал? – говорит Феликс после глубокого выдоха, стараясь произносить ровно и спокойно. – Ты хоть немного понимаешь, как сложно это всё расхлёбывать за тобой? — А что, Пикси? Устал? — Перестань меня так называть! Я, в первую очередь, твой менеджер, имей хоть каплю уважения. Если я здесь, то взяли меня не просто так! — Ох, да брось. Со мной просто никто не хочет связываться, поэтому тебя и бросили в меня. — И я довольно неплохо справляюсь с тобой. За последние четыре месяца я решил двенадцать назревающих конфликтов и прикрыл твою задницу, чтобы ты продолжал светить ей со сцены, этого разве недостаточно для тебя, чтобы хотя бы немного начать меня слушать? — Ты забыл, наверное, Пикси, но я вообще никого не слушаю, – Чанбин улыбается уголком губ, наклоняя голову. — Ты просто невыносимый! — А ты меня утомил. Видимо, не по зубам я тебе, принцесса, найди себе какую-нибудь айдол-певицу с идеальной репутацией и живи спокойно. Всё же слабоват ты, – Чанбин усмехается, и, поднявшись с диванчика, направляется в сторону выхода, как вдруг ощущает цепкую хватку на плече, а затем резкий удар спиной о дверь. Феликс упирается руками по обе стороны от головы Чанбина, ноздри раздуты от тяжёлого злого дыхания, вены на шее вздулись, а глаза налиты кровью. Такой большой парень, как Чанбин, захотел сжаться в комок под этим взглядом. Он впервые увидел кого-то таким злым на него. — А теперь послушай блять меня, – начал рычать Феликс, – эта твоя выходка – последняя моя капля. Постараешься ещё что-то выкинуть – вылетишь из компании к херам собачьим, а твою звёздную задницу я прикрывать больше не буду, насколько бы классной она не была. Ты самая настоящая заноза, Со Чанбин. Ты думаешь, я настолько слаб, что я так легко сдамся? Нет, сладкий. С этого момента, я не просто тебе буду что-то «советовать» или «рекомендовать», я тебя буду наказывать, если даже только подумаешь что-то вытворить, ясно? – последние слова Феликс произнёс в опасной близости от лица Чанбина, а кончики их носов практически касались друг друга. Воздух между ними был наэлектризован, а, ставшие чёрными, глаза Феликса прожигали дыру в Чанбине, что тот словно стал мелкой никчёмной букашкой, однако бунтарский характер всё ещё бурлил внутри. — И что ты мне сделаешь, принцесса Пикси? М? Натравишь на меня птичек из волшебного леса? – Со очень старался держать свой голос ровно и без дрожи, хотя получалось, честно говоря, не очень. — Что я сделаю? Ох, Чанбин. Ты у меня на своей заднице сидеть неделями не сможешь. Я из тебя вытрахаю всю душу, если ты только хоть чуть-чуть задумаешься о какой-то подлости. — Ты? Вытрахаешь из меня? Не смеши, Пикси. – голос Чанбина начал хрипеть, а колени, честно говоря, потрясывать. Он не мог так просто сдаться Феликсу, хотя сдаться сейчас очень хотелось. Он впервые видел кого-то таким властным. Ему впервые понравилось, когда над ним властвуют. — Ты сейчас видишь, чтобы я смеялся…Бинни? — Как ты блять меня только что назвал? – а вот теперь злость начала кипеть внутри Чанбина. Никто, ни одна сучья душа не смела называть его… — Бинни. Что, не нравится? Неприятно, когда называют тебя не так, как ты хочешь, согласись? Согласись же, Бинни? — Только посмей блять ещё раз произнести это, и я выбью из тебя всё дерьмо, – Чанбин хватает за грудки и притягивает Феликса к себе ближе, почти впечатывая в себя. Между ними нет и лишнего сантиметра, а из-за частого дыхания воздух в маленькой студии стал резко жарким и тяжелым. Глаза парней пожирали лица друг друга, неожиданно подмечая для себя детали, на которые ранее не обращали никакого внимания. Так Чанбин заметил, что под слоем тонального крема у Феликса скрываются веснушки, а Ли для себя, что у Со необычная линия челюсти. Их дыхания всё ещё тяжелые, грудные клетки ходят ходуном, постоянно сталкиваясь, разнося электрический заряд по телу. Взгляды вновь встречаются, вызывая ещё большее напряжение, а стрелка вольтметра у каждого в голове уже бьётся в агонии на пределе. Глаза Чанбина медленно опускаются на приоткрытые губы Феликса, которые тот постоянно облизывает из-за частого дыхания. «Чёрт, а они всегда были такие пухлые?» - проносится в голове мысль у рэпера, уже опасно долгое время задерживая взор на устах Феликса. Ли отзеркаливает взгляд Чанбина и наблюдает, как тот постоянно кусает полную нижнюю губу. — Бинни. – Феликс, сам того не понимая, перешёл на шёпот. — Пикси. Щелчок. Два парня сами не понимают, как их губы сталкиваются в поцелуе, вызывая бурю внутри. Быстро комната наполнилась громкими причмокиваниями и томными выдохами. Дыхания вновь стало не хватать, а пол словно уходил из-под ног. Чанбин хватается за лицо Феликса, притягивая ближе, всасывая и кусая то нижнюю, то верхнюю губу, вторгаясь языком в рот и начиная нещадно вылизывать изнутри, пытаясь выиграть первенство в этой борьбе. Ли вздрагивает от напора, рычит себе под нос, сжимает талию рэпера, сминая его худи. Феликс коленом разводит бёдра Чанбина, толкаясь, вызывая у них утробный стон. Он повторяет движение, и Со сдаётся первый, с пошлым звуком разрывая поцелуй и закидывая голову, больно ударяясь затылком о дверь. Чанбин жалобно всхлипывает и сминает толстовку на плечах менеджера. Феликсу открылась прекрасная картина на, пока ещё, молочного цвета шею, к которой он моментально припадает горячими губами, вызывая новый скулящий стон. Ли кусает, моментально проходясь языком и всасывая кожу, оставляя багровые следы. Чанбин выгибается в спине, стараясь прижаться к Феликсу ближе. Его руки отпускают ткань толстовки на плечах и дёргают собачку, расстёгивая молнию и стягивая мешающий тёплый материал, оставляя менеджера в одной футболке. Со чувствует новый укус на своей шее, и, всхлипнув, ладонью прижимает Феликса за затылок ближе, а второй сминая на уровне груди менеджера, вызывая у того новый рык. Чанбин чувствует тяжесть в паховой зоне, а внизу живота начинает затягиваться тугой узел. — Б…блять, Феликс… — Что? Так быстро встал? Ты такой нуждающийся, – Феликс ухмыляется и отрывается от шеи рэпера, и у тыкается в неё носом, ловя запахи стойкого и резкого парфюма и…персика? Ли проводит линию ниже, вдыхая лёгкий и сладкий фруктовый аромат от тела. — Наш грозный и вредный рэпер любит сладенькие гели для душа? А ты, оказывается, такой душка? – Феликс рычит в ухо, слегка задевая хрящик истерзанными губами и целуя за ухом. Чанбин вжимается лбом в худое плечо своего менеджера и начинает мотать головой, сам не понимая на какой вопрос отвечает точно. — Взял…Взял гель, чтобы…Пикси приняла за своего и не заколдовала своей пыльцой, – он не понимает, зачем начинает сейчас ёрничать, но он не может сдержать себя, чтобы вновь не разозлить Феликса. И, кажется, это получилось. Руки Феликса вновь с силой сжимаются на талии Чанбина, а горячее тяжёлое дыхание стало чаще. Ли отрывается от тела рэпера, и в его глазах плещет огонь – только коснись и тут же сгоришь. — На диван. Живо. – холодным тоном Феликс хлёстко отчеканил каждое слово. Чанбин глупо хлопает глазами с висящими руками в воздухе, в которых ещё секунду назад было тело менеджера. – Ты меня плохо слышишь? Я сказал на диван. И Чанбин словно плывёт к дивану, потому что его ноги превратились в желе, а внутри всё бурлит от чувств. Что он делает? Что ОНИ делают? Что будет происходить дальше? Неужели Чанбин позволит так просто собой управлять? Да ни за что на… — Встал коленями на сиденье, руками упрись в спинку. – всё ещё холодный низкий голос Феликса прерывает его мысли, и он беспрекословно выполняет, покрываясь пунцовой краской из-за своего провокационного положения. Он хочет развернуться, чтобы посмотреть, что делает Феликс, но… — Не разворачивайся, смотри в стену. Чанбин не понимает, почему он просто продолжает следовать тому, что говорит Феликс, но что-то было такое, из-за чего он не мог ослушаться. Был ли это холодный голос Ли, или же взгляд из-под бровей, может повелительный тон, а может всё вместе – он не знал, однако внутри рэпера кипели переполняющие чувства, а член в чёрных джинсах уже давно упирается в жёсткую ткань, вызывая не всегда приятное трение. Стоя спиной к Феликсу, Чанбин слышит, как щёлкает замок двери, лёгкое копошение в ящике тумбы, а затем тихие шаги в его сторону. Со не видит взгляд, но его тело всё равно покрывается мурашками. Он неосознанно немного подаётся назад, слегка выпячивая ягодицы. Чанбину стыдно даже для самого себя признавать это, но он безумно хочет, чтобы горячие ладони Феликса вновь его коснулись. Ли, словно читая мысли рэпера, плотно становится сзади и кладёт свои ладони на плечи, наклоняясь к уху. Феликс слегка толкается в ягодицы Чанбина, но тот даже через два слоя плотной джинсы чувствует очертания твердеющего члена менеджера, из-за чего громко вздыхает. — Всё-таки хочешь поиграть, да? Как же ты меня раздражаешь, Со Чанбин, и как же долго я хотел сделать это, – одна рука начинает медленно ползти по спине, а вторая наоборот поднимается выше, обхватывая горло. Чанбин закидывает голову, позволяя ладони Феликса обхватить шею полностью. Во рту неприятно липко, и рэпер громко сглатывает. Ли чувствует, как под его ладонью перекатывается адамово яблоко, и это приносит ему неописуемый восторг и новую дозу возбуждения. — Двенадцать раз я спасал твою задницу. Двенадцать раз ты пытался сломать меня, а по итогу сам стоишь на коленях и выгибаешься передо мной. Сегодняшний день – тринадцатый. Будешь считать. — Что? – не успел Чанбин спросить, как почувствовал увесистый шлепок по правой ягодице, из-за чего дернулся и вскрикнул. — А ну стой на месте! И я не слышу счёт, – рычит Феликс куда-то в затылок, кусая загривок. – Ну же, Чанбин, чем дольше ты выделываешься, тем хуже будет тебе, – рука Ли прилетает откуда-то сверху и резко меняет направление снизу вверх, нанося два удара сразу. Феликс сжимает ягодицу в ладони, из-за чего Чанбин шипит, ведь кожа уже начинает немного гореть. — О…один, – хрипящим голосом произносит наконец Со, вызывая у Феликса улыбку как у Чеширского кота. Хватка на горле чуть усиливается, а другая ладонь вновь звонко прилетает по ягодице, порождая новый жалобный стон, который рэпер старается заглушить, прикусив губу. – Два. — Хороший мальчик. Можешь же, когда хочешь. – Феликс продолжает плотоядно улыбается, поднимая руку вновь и вновь для нового шлепка. Чанбин скулит, а кожа ягодицы нещадно горит. Ли, судя по всему, не врал, когда говорил, что Со не сможет сидеть на своей заднице неделю. — Семь! – Чанбин выкрикивает и старается отодвинуться от летящей следом руки, но утыкается лишь макушкой в стену. Руки сжимают спинку диванчика до белых костяшек, в уголках глаз появляются прозрачные бусины слёз, а боксеры Со позорно намокают от предэякулята. Он и не знал, что ему так приятна боль. А, может, виноват в этом тот, кто её причиняет. Феликс нежно гладит пострадавшую ягодицу, по-садистски наслаждаясь видом напряжённого тела перед ним. Ли массажирующими движениями поднимает руку выше к плечу, поднимая корпус Чанбина к себе. Феликс целует во влажный от пота висок, мажет губами по челюсти и шее, уходя на затылок, кусая позвонок. Парень сводит ладони на груди, сжимая через ткань худи вставшие соски. Чанбин скулит и тихо матерится, ему очень хорошо. Настолько, что становится даже плохо. Дичайшее головокружение, тело ломит, губы саднят от жестоких поцелуев, а правая ягодица горит, но Чанбин, судя по всему, мазохист, раз ему хочется больше. — Будь хорошим мальчиком, Чанбин, приспусти штаны для меня, – руки Ли моментально покидают тело, оставляя лишь фантомное ощущение горячих рук, которые хочется вернуть, и рэпер сделает всё для этого. Жар поднимается с шеи выше, оседая на кончиках ушей и щеках. Дыхание вновь сбивается, кислород оседает в лёгких тяжким грузом, а по телу бьёт дрожь, из-за чего руки рэпера вначале не слушаются. У Чанбина наконец получается расстегнуть ненавистную пуговицу, а железная молния слишком громко для чувствительного слуха едет вниз, немного освобождая из тисков плотной ткани уже налитый кровью и изнывающий член. Рэпер с облегчением выдыхает, даже на секунду забывая о том, что ему сказал сделать Феликс, но затем он плавно спускает джинсы до, дрожащих от долгого стояния на них, коленей, держа за задние шлёвки. Чанбин, оставшись в одних боксерах немного шипит из-за горящей кожи ягодицы, хотя понимает, что сейчас, скорее всего, будет ещё хуже, ведь дополнительный слой материи больше не будет мешать Ли отшлёпать Со так, что у того останутся следы. Феликс вновь надавливает на лопатки Чанбина, и тот снова прогибается, упираясь уже локтями в спинку дивана. Со слышит дрожащий вздох сзади и беззвучно ухмыляется сам себе. Да, он прогибался сейчас перед своим менеджером, но он явно оказывал влияние на него, что также не могло ему не льстить. Он чувствует прикосновение горячих пальцев к кромке белья на его бёдрах, и Чанбина с тихим всхлипом начинает трясти, словно осиновый лист на ветру. Руки Феликса поднимаются выше, и даже от лёгких прикосновений на коже рэпера остаются словно огненные полосы, от которых хочется одновременно и сбежать, и сгореть под ними полностью. Феликс чуть не кончает от открывшегося вида – полностью податливый, такой уязвимый и нуждающийся, послушный и до невозможного красивый Чанбин перед ним, на коленях, готовый сделать абсолютно всё, что ему скажут. — Видели бы тебя сейчас твои фанаты…вот именно сейчас ты…ты просто невероятен, – руки Феликса доходят до поясницы, немного щекоча кончиками пальцев шов белья. — Это что? Наконец-то мой менеджер делает мне комплимент? Я думал, что никогда не дождусь, – Чанбин, сам того не осознавая, начинает немного вилять бёдрами, чтобы ощутить больше прикосновений к себе. — А, я смотрю, у кого-то вновь голос прорезался? Я вроде говорил тебе лишь считать, а не высказывать мне своё мнение. – Феликс улыбается, пока рэпер не видит этого. В глубине души, он понимал, что эти колкости Чанбина ему нравятся на самом деле. «И ты крупно влип, Ли Феликс», – проносится у парня в голове мысль, которую он выкидывает, сминая как клочок бумаги, в урну. Он подумает над этим потом. Сейчас у него другие цели. — Ты слишком долго думаешь, – Чанбин закусывает губу, не зная, стоит ли ему сейчас говорить что-то лишнее, но язык порой действует быстрее, чем его мозг, поэтому из его рта вылетает, – принцесса Пикси…Блять, восемь! – Чанбин благодарит звукоизоляцию в студии, иначе бы его вскрик услышали бы все этажи компании. — Ещё раз, – рука прилетает на левую ягодицу с пошлым шлепком, от чего Чанбин съезжает и опирается на спинку уже щекой. С каждым новым жестким прикосновением ладони к ягодице, член Чанбина сжимается, выпуская новые порции предэякулята. — Д…девять! — Ты назовёшь меня, – новый удар и новый крик Чанбина – музыка для ушей Феликса. — Десять… — Принцессой, Пикси или вместе, – рука неаккуратно прилетает куда-то на середину, задевая обе ягодицы, вызывая лишь жалобный скулёж рэпера. Бельё полностью мокрое, а Чанбину кажется, что ещё немного и он постыдно кончит лишь от ударов, даже не прикоснувшись к себе. — Одиннадцать… — То я просто размажу тебя, ты понял меня?! – Феликс рявкает, а Чанбин лишь кивает, до боли закусывая нижнюю губу. – Мне кажется, или я не расслышал? – устрашающий шёпот пустил по позвоночнику мурашки. — Да-да, я понял…двенадцать! — Умница. И последнее. Только посмей мне ещё раз сделать что-то назло, подставляться и искать на свою задницу приключений. Мне больше никто не поверит, если я буду пытаться защитить тебя, а приключения я тебе сам обеспечу, ты меня понял? – в этот момент Феликс нежно наглаживает ягодицы, наслаждаясь их упругостью и мягкостью, из-за чего Чанбин чуть не прослушал, что ему задали вопрос. — Д…да, Феликс, я понял…– рэпер жмурится, готовясь к последнему шлепку, которого не происходит. — Ты такой молодец, Чанбин, так достойно вынес наказание… — Подожди! А как же тринадцатый? – Со оборачивается и видит, как Феликс снимает свою футболку, оставаясь только в светлых джинсах с рваными коленками. – Блять, твоё тело такое… — Ты не переживай, я помню про тринадцатый. Хочу тебе показать, что я не только жестокий менеджер, а что я также могу позаботиться о тебе, раз ты это не замечал ранее, – почти шепча, произносит Феликс, оголяя спину и снимая худи с Чанбина. Поцелуи-бабочки проходят по позвоночнику от поясницы до затылка, а от контраста Со теряет рассудок. Руки Феликса начинают блуждать по накаченному телу, чуть царапая короткими ногтями, оставляя за собой красные полосы, рисуя на теле Чанбина лишь для себя понятные узоры. Ли плотно прижимается сзади, опуская свои руки к груди рэпера, играясь с сосками, захватывая и слегка покручивая между пальцами. Со высоко стонет, чувствуя зубы и язык Феликса на своих плечах. Казалось, что его тело превратилось в сплошной оголенный провод, который искрил, однако током прошибало лишь только самого Чанбина. — Феликс…пожалуйста, – Со слегка двигает бёдрами назад, тут же врезаясь ложбинкой в ощутимый бугорок Феликса, из-за чего рэпер громко выдыхает, а Ли вновь кусает ложбинку между шеей и плечом. — Чего ты просишь? Скажи, – руки Феликса продолжают мучать соски Чанбина, а сам он улыбается, оставляя новое багровое пятно на истерзанной шее. Со поджимает губы, мучительно скуля от ласк. Кажется, что эти приятные муки не закончатся никогда, и Чанбину хотелось в этом утонуть. – Надо же, на сцене твой рот не закрыть, а здесь же из тебя и слова не вытянуть, – горячий, будто гейзер, выдох от усмешки пронзает затылок Со, от чего его мозг буквально плавится. В голове нет никаких мыслей, кроме как: — Пожалуйста… — Слова, Чанбин. – Феликс целует в лопатки, а руки опускаются ниже, поглаживая в опасной близости к паховой зоне. У Со напрягаются мышцы живота, а тело извивается, стараясь успеть за всеми прикосновениями. Чанбин тает под горячими руками, а член нещадно ноет и жаждет хотя бы мимолётного контакта. — Феликс, пожалуйста…коснись меня… – Чанбин не узнает свой сиплый голос, а из пересохшего горла вырывается новый скулящий хрип, когда рука менеджера начинает оглаживать контур вставшего члена рэпера. — Умница, малыш. Ох, какой ты уже мокрый. Что ж ты мне сразу не сказал, что любишь погрубее. Я так долго возился с тобой, а, оказывается, надо было уже давно нагнуть тебя, – ладонь Феликса проникает под резинку боксеров, слегка оттягивая её и отпуская, вызывая удивленный вздох от резкого хлопка ткани о чувствительную кожу. Ли медленно вновь проникает пальцами под хлопковый материал и приспускает к гармошке джинсовой ткани на коленях. Чанбин удовлетворённо выдыхает, чувствуя, наконец, облегчение и освобождение от тисков белья. Феликс обнимает Со рукой, ладонью располагаясь на шее, и тянет на себя. Прикосновение кожи к коже как новый разряд тока. Чанбин откидывает свою голову на плечо, звонко простонав, чувствуя горячую ладонь Феликса на мокрой от предэякулята головке. Рука менеджера опускается вниз к основанию, а затем вновь возвращается, слегка нажимая на уретру, собирая капельки естественной смазки. Чанбин выгибается и извивается, толкаясь бёдрами, умоляя, как в бреду, не останавливаться. Движения руки Феликса становятся всё более и более интенсивными. Ли целует скулы, щёки, челюсть, наслаждаясь симфонией из стонов Чанбина. Член в его руке, с набухшими венами и алой головкой, пульсировал, а по студии разносились пошлые чавкающие звуки из-за естественной смазки. Чанбин не успевает за действиями Феликса, всего было слишком много для него, но и останавливать это он ни при каких условиях не хочет. — Ф…Феликс, я сейчас…нет, пожалуйста! – Чанбин бьется в предоргазменных конвульсиях, чувствуя плотное кольцо сжатых пальцев у основания члена. – Пожалуйста, Феликс, умоляю, позволь мне кончить, я больше не могу! — Тише, сладкий, – Феликс целует в висок, стараясь удержать Чанбина на месте, – ещё не время. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…– рэпер словно в беспамятстве продолжает умолять Ли, стараясь толкнуться в кулак. Хватка на его шее усиливается, а горячая ладонь с члена исчезает. Чанбин разочарованно скулит, и тянет свою собственную руку к возбуждению, за что получает звонки шлепок по бедру. — Не смей прикасаться к себе! – Чанбин шипит, а в уголках глаз собираются слезинки, которые тот пытается сморгать. — Это…это был “тринадцать”? — Нет, малыш. Ты получишь свой “тринадцатый”, не волнуйся так. – Феликс кусает плечо, а затем носом поднимается выше, втягивая запах кожи. – А теперь перевернись для меня на спину, я хочу видеть твои закатывающиеся от удовольствия глаза. Чанбин мешком сваливается спиной на сиденье, затылком упираясь в спинку диванчика. Он смотрит на Феликса, и снова еле сдерживает себя, чтобы не кончить лишь от одного вида менеджера – глаза чёрные с поволокой возбуждения, алые распухшие губы, острые ключицы, слегка накаченная грудь часто вздымается от глубоких вдохов, чётко очерченные кубики пресса, а в районе паха видны контуры налившегося кровью члена Ли. Феликс видит изучающий взгляд рэпера и поднимает всё ещё мокрую от выделений Чанбина руку, и, плотоядно улыбнувшись, широко мажет языком, пробуя Со на вкус. — Боже, что ты… — А ты и правда такой сладкий, – Феликс продолжает вылизывать свою руку, не отрывая взгляда от чёрных колодцев вместо глаз. — Прекрати, это так смущает, – рэпер давится воздухом и всхлипывает от усмешки, слетевшей с пухлых губ менеджера. — Странно слышать это от тебя. Не ты ли рассказывал похабные анекдоты в прямом эфире? Феликс опускается на колени перед Чанбином и резким движением стягивает узкие джинсы с бельём. Откинув остатки одежды, руки Ли медленно поднимаются по икрам выше, охватывая бёдра и раздвигая их, становясь между ними. Чанбин краснеет от столь открытой позы, и, по ощущениям, перестал дышать. — Такой открытый, такой уязвимый передо мной, такой нуждающийся, – Феликс целует чувствительную кожу внутренней части бедра, слушая мелодичные стоны сверху. Ли целует, кусает и моментально зализывает языком, втягивает в рот, оставляя следы. Бёдра Чанбина начинают блестеть от слюны и покрываться багровыми пятнами от засосов. Феликс закидывает ноги Со себе на плечи, притягивая чуть ближе, так, что ягодицы того свисают с края дивана. Губы Феликса исследуют горячее тело, отрываясь от крупных бёдер и поднимаясь выше по торсу. Ли облизывает набухший от возбуждения сосок, всасывая его, слегка покусывая, из-за чего Чанбин мечется под ним, притягивая за затылок к себе ближе, и громко стонет. Феликс добирается до губ рэпера, накрывая их и сразу врываясь в рот языком. Поцелуй получается не таким, какой был в начале – резкий, кусачий, с борьбой языков и столкновениями зубов. Их губы медленно-тягуче танцуют, по очереди всасывая то верхнюю, то нижнюю, а языки медленно исследуют кромки зубов и нёбо. — Я думал, что потрясающий лишь на сцене, но видел бы ты себя сейчас…Ты бесподобен. Феликс отрывается от манящих губ, а между ними остаётся ниточка слюны, связывая их. Руки менеджера продолжают исследовать тело под собой, очерчивая бока и спускаясь ниже. Ли сжимает ягодицы Чанбина, слегка разводя их в стороны, а горячий влажный рот вновь начал свой путь по телу рэпера. Феликс выпрямляется, хищно рассматривая свою работу на холсте под названием «тело Со Чанбина», удовлетворённо хмыкая и улыбаясь. Ладони менеджера легко прижимают бёдра Со к его груди, делая и без того открытую позу ещё более доступной. Чанбин жмурится до звёздочек перед глазами, а щёки и уши начинают гореть от смущения ещё больше. — Чанбин, открой глаза. – Феликс словно змей-искуситель шепчет эти слова. Рэпер ещё сильнее сжимает глаза и начинает мотать головой. Он чувствует, что если посмотрит сейчас на Феликса, то просто изольётся себе на торс. Это слишком, для него – это слишком. – Ну же, ты же хочешь быть хорошим мальчиком для меня? – Ли точно знает на какие точки нажимать, и, довольный собой, улыбается, видя, как дрожь проходит по телу Со, а на головке члена появилась новая жемчужина естественной смазки. Чанбин глубоко вдыхает, из-за чего его и так широкая грудная клетка становится ещё больше, и, набравшись смелости, всё же открывает глаза, встречаясь с чёрными колодцами вместо зрачков Феликса. Тот по-животному ухмыляется, наклоняя голову, словно изучая, а затем подмигивает и резко мокро мажет по ложбинке между ягодиц, проходя по сморщенному колечку мышц. Чанбин выгибается в спине и громко стонет. Это настолько стыдно, неожиданно и удивительно приятно. Феликс начинает твёрдым кончиком языка обводить сфинктер, выбивая всё новые и новые крики из рэпера. Со цепляется за всё, до чего дотянется, а Ли, тем временем, продолжает вылизывать парня, немного толкаясь внутрь. Чанбина трясёт. Всё тело покрылось испариной, в горле саднит от постоянных выкриков и частого дыхания. Руки Феликса сжимают бёрда так сильно, что завтра на них будут видны синяки, хлюпающие от обилия слюны звуки, которые в сочетании со стонами Со создают пошлую симфонию, заполняют студию. Воздух тяжелый и жаркий, и растекается в лёгких словно раскалённое стекло. — Феликс, блять, я больше не могу, пожалуйста! – Чанбин чувствует язык внутри себя и старается насадиться на него, но этого так безумно мало. Ему много и недостаточно одновременно. — М-м, даже не знаю, малыш. Ты слишком вкусный. – Феликс широко проводит языком вверх к сжимающейся мошонке, оставляя после себя мокрый след. Место языка, совершенно незаметно для Чанбина, заполняет палец, вошедший сначала на одну фалангу. Рэпера выкручивает из-за неизведанных ранее ощущений, рот открыт в немом стоне, а глаза сжаты до калейдоскопа звёзд. – Что именно ты хочешь? — Тебя! Тебя во мне, пожалуйста. Вытрахай из меня всю дурь, наконец, как ты и обещал! – Со не выдерживает и переходит на крик. Нервы натянуты словно струны, на которых Феликс очень филигранно играет. Ли от такого молящего рэпера ведёт не по-детски, и он, рыча, целует в истерзанные губы, доставая из кармана бутылочку смазки, взятую из ящичка. Чанбин очень открыт. Очень уязвим. Очень нуждающийся. Кажется, ещё немного и он лопнет от переполняющих его чувств. Они целуются медленно, почти лениво, будто заново пробуя друг друга. Чанбин почти теряется в этом поцелуе, полностью растекаясь, словно масло на раскалённой сковороде, под менеджером, цепляясь за его плечи. Феликс медленно вводит первый палец до конца, ловя тихие хныкающие стоны рэпера. Медленными методичными движениями Ли начинает двигать им, поворачивая его по кругу, медленно растягивая. Чанбин откидывает голову, хрипит и кусает губы, запоминая каждую деталь новых ощущений – ловкие пальцы Феликса, которые безболезненно растягивают его, жаркие губы, терзающие его шею и ключицы, его собственные стоны удовольствия и похабные низкие, которые издаёт Ли. Всё это вместе создают прекрасную картину, которую никто и никогда не передаст в искусстве, и создают ощущение, что всё это – правильно, именно так всё и должно быть. Из недолгих размышлений его выдёргивает новый разряд тока, прошедший по позвонку и ударивший прямо в голову. Чанбина выгибает с громким всхлипом, а через гул в ушах пробивается тихое, но такое довольное «нашёл». Феликс ещё пару раз дразнит Со, намеренно задевая пальцами простату, упиваясь всё новыми и новыми звуками, выходящими из горла рэпера, а затем вытаскивает пальцы из растянутого сфинктера, желая наконец заменить их на свой член. Чанбин скулит и подаётся назад, желая не чувствовать внутри пустоту. Феликс, поднявшись с колен, усмехается, наблюдая перед собой полностью разбитого и такого умоляющего Со, фиксируя этот момент в своей голове. Ли, наконец, расправляется со своими джинсами и бельём, утробно простонав, когда воздух коснулся уже влажной от естественных выделений кожи члена. Феликс разрывает упаковку от презерватива, раскатывая по своему стволу и сам чуть не скулит, ведь его возбуждение слишком долго оставалось без внимания. Чанбин с поволокой наблюдает за действиями парня, поражаясь тому, насколько прекрасный человек стоит перед ним. — Спасибо, малыш, напоминай себе об этом почаще, – Феликс усмехается, видя удивлённые глаза перед собой. — Я это в слух сказал? Вот чёрт… — Ох нет, сладкий, это ещё не “чёрт”. – Феликс наклоняется, упираясь рукой около головы Чанбина, дико улыбаясь и ловя все эмоции на его лице. – А вот сейчас… — Блять, чёрт! – разносится хрипящий вопль рэпера, когда в него проникает головка члена менеджера. Ли замирает, давая привыкнуть, и немного шипит от узости раннее разработанных стенок. — Расслабься. Будь хорошим мальчиком. Ты же хороший? – Феликс что-то шепчет на ухо, кусая за мочку уха, а руки не перестают блуждать по телу, стараясь отвлечь. Чанбин выдыхает и скулит, немного расслабляясь, чувствуя, как член внутри него проникает глубже, растягивая его ещё больше. Со кажется, что ещё немного и его разорвёт пополам, однако чувствовать это хочется всё больше и больше. — Феликс, я нормально, нормально, я не стеклянный, пожалуйста…– словно в бреду произносит Чанбин, укладывая свои ладони на тонкой талии Феликса, желая притянуть ближе. — Ты уверен? – еле сдерживая себя хрипит менеджер. — Да, да, пожалуйста, Феликс, да, пожа…да! – вместе с громким стоном по студии разносится хлопок паха Ли о бёдра Со. Парень задерживается на секунду, а затем медленно выходит, оставляя внутри лишь головку, и затем резко входит, создавая новый звук шлепка. Феликс начинает вдалбливаться в тело Чанбина, выбивая новые вскрики. Со хнычет и мечется, поднимая руки по спине к лопаткам, царапая её и оставляя следы. Ли разгоняется, входя всё быстрее, и впивается в шею рэпера, понимая, что сам долго не продержится. Менеджер отрывается от тела, слегка меняя угол проникновения, и теперь каждое движение бёдер сопровождалось новым вскриком, ведь Феликс чётко проходил головкой по железе́, подводя обоих всё ближе и ближе к финалу. — Феликс...пожалуйста, я так близко, я... — Ещё немного, малыш, потерпи. – Ли входит всё глубже и быстрее, а Чанбин просто сходит с ума. С его глаз текут слёзы, кто-то словно перекрыл дыхательные пути, не позволяя дышать, а сам он что-то неразборчиво мычит и умоляет позволить ему кончить. Феликс на грани. Он гонится за оргазмом, беря в свою руку член Чанбина и надрачивая совершенно вразрез с его движениями бёдер. Рэпер воет, желая, наконец, излиться уже, ведь его возбуждение неимоверно ноет. Он не выдерживает, начинает хлопать по обивке дивана, выгибаясь: — Феликс, пожалуйста! — Давай, малыш…– Ли моментально в своей руке чувствует, как дернулся член, а затем на его ладонь и торс самого Со потекла белёсая жидкость. Сам Феликс в последний раз с громким шлепком вбивается в Чанбина и замирает, изливаясь в презерватив. Ли почти падает на рэпера, упираясь лбом в чужой, жадно глотая один на двоих воздух. Он начинает нежно целовать губы, щёки, лоб и нос Чанбина, которого всё ещё потряхивало от пережитого оргазма. Хрипящее глубокое дыхание, которое, казалось, и не собиралось восстанавливаться, и чмокания Феликса – единственные звуки, которые заполняли сейчас комнату. Глаза Чанбина понемногу начали открываться, стараясь сфокусировать своё зрение на том, кто подарил ему крышесносное удовольствие. Он улыбается на выдохе и притягивает Феликса для поцелуя за затылок. Тягучий, медленный и сладкий, словно патока, танец губ будил что-то в их душе, что разливалось тёплым светом и бабочками в животе. Они нехотя отрываются, смотря друг другу в глаза, мягко и нежно. — Как ты? – шепчет Феликс, убирая прядку волос Чанбина за ухо. — Так, словно из меня вытрахали душу, – Со улыбается, слыша легкий смех менеджера. Казалось, что Чанбин хочет слышать этот переливающийся звук каждый день до конца своих дней. — Это хорошо, – щёки Феликса покраснели, как и кончики его ушей. — Подожди, ты что, застеснялся? – Чанбина это искренне забавляло. – Тот, кто безжалостно меня сейчас трахал, сейчас стесняется? — Замолчи! И вообще, ты, кажется, кое-что забыл. – Взгляд Феликса сейчас был подобен взгляду Гринча, когда тот украл Рождество. — Что? Ах, Феликс! – Ли толкается полутвёрдым членом в нутро Чанбина, а у того глаза закатываются от чувствительности. Он всё ещё не отошёл от оргазма, он всё ещё очень восприимчивых, каждое касание как разряд тока. — Вспоминай, малыш. – Феликс снова толкается и входит до упора с хлопком, вызывая новый вскрик. — Пожалуйста, я…Ах! – новый толчок с хлопком, а Чанбина подбрасывает от сверхстимуляции. Он хватается за бицепсы Феликса, сжимая и царапая, а в глазах стоят слёзы. Ему больно и приятно одновременно, настолько, что его член снова налился кровью. — Давай, сладкий, ну же. – Ли тяжело дышит, вновь кусая уже алую от следов шею. – Тебе нужно всего лишь вспомнить. — Феликс! Я не знаю! — Знаешь! – Феликс рычит врезаясь в тело с более громкими хлопками. – Ты всё знаешь, ну! Чанбин на грани. Он вновь готов кончить от сверхчувствительности. Слёзы струятся по лицу рэпера, а воздуха словно не хватает в лёгких совсем. Каждый новый толчок Феликса – взрыв сверхновой звезды перед глазами. Ещё немного и Чанбин сам распадётся на атомы и микрочастицы. Феликс снова резко толкается, задевая чувствительную простату, и Со бьётся в конвульсиях, крича: — Тринадцать! Тринадцать, Феликс! Тринадцать…Боже! – новая порция спермы орошает торс Чанбина, а сам он, сжавшись на мгновение, распадается полным беспорядком под менеджером, тяжёло дыша и отключаясь. Он не чувствует, как Феликс выходит из него, как заботливо и нежно обтирает его салфетками, как укладывает и накрывает пледом, как Ли почти (а может и не почти) влюблённо гладит по волосам. Чанбин просыпается лишь от хлопка двери, еле раскрыв глаза, замечая на стуле аккуратно сложенные его вещи, а на столике рядом – горячий чай с чем-то фруктовым и записка: «Хорошо отдохни, обсудим всё потом. Если нужны будут обезбаливающие – они в ящике твоего стола. Предвещая вопрос “откуда” - я положил их туда давно, зная о твоих частых болях. Не спрашивай, как я узнал. Завтра у тебя нет расписания, я всё улажу. Феликс». Что-то внутри Чанбина щёлкает, разливаясь внутри и согревая, как оставленный горячий чай. Феликс знает так много о нём, хотя они даже близко никогда не общались. Ли знает всё, а Чанбин о нём абсолютно ничего. Он знает лишь одно – он самый настоящий кретин, а ещё главная заноза в заднице у своего менеджера. И ещё кое-что – он, кажется, начал влюбляться в человека, являющийся его менеджером, который только что вытрахал из него душу.🎤🎤🎤
К слову, они так и не обсудили, а жизнь начала течь своим чередом, так, словно ничего не произошло. Чанбин всё также продолжал записывать песни, ездить на интервью, встречаться с фанатами. Всё было так, как и всегда. Изменились лишь две вещи. Первая – Чанбин перестал стараться влезть в передряги. Он стал более сдержанным, перестал провоцировать папарации, немного изменил стиль речи, стараясь меньше материться, а также перестал публично пить. Данные изменения не остались без внимания – ни у журналистов, ни у директора, который хвалил Феликса за проделанную работу с неуправляемым рэпером. Кстати, именно с ним произошли вторые изменения, а именно в их отношениях. Чанбин открыл для себя, сколько всего, на самом деле, сделал для него Феликс, когда тот занимался лишь колкостями и игрой «назло», не переставая восхищаться выдержке и внутренней силе менеджера. Феликс же осознал, что Со – не просто противная, зазнавшаяся звёзная задница. Чанбин на самом деле очень много знал, был начитан и имел множество историй, которые Ли с превеликим удовольствием слушал. Они стали ближе, отношения становились теплее с каждым днём. Каждый из них осознавал, что внутри них сердце всегда бьётся чаще, когда другой рядом. Чанбин перестал восхищаться лишь силой и упортсвом Феликса, а стал чаще обращать внимания на его веснушки, которые хотелось посчитать поцелуями, на губы в форме сердца, которые чуть больше надувались, когда Феликс сосредоточенно что-то читал в телефоне, на меняющийся взгляд, когда с дружеской беседы они возвращались к работе. Чанбина в Феликсе восхищало всё – от умения профессионально решить кофликтную ситуацию лишь парой слов до заливистого смеха над шуткой из глупого ток-шоу. Феликс же осознавал, что его влюблённость прорастала уже давно. Правда, парень не понимал, почему. Раньше Чанбил был лишь его головной болью, от которой не было ни одной спасительной пилюли. Хотя, если так подумать, была одна – уйти и оставить мечты о работе личным менеджером, закрыв её в тёмном, куда никто и никогда не залезает, углу шкафа. Упёртость ли это было, а может, всё-таки, влюблённость в колкий и противоречивый характер Чанбина был причиной того, что Феликс оставался так долго и остаётся до сих пор, он не знал. Но рэпер не был удушающе противным, по крайней мере сейчас. Он изменился, став просто паинькой. Феликс не мог этому нарадоваться, хотя в глубине души немного растраивался из-за такой покорности. Глупо звучит, но иногда Ли скучал по их перепалкам. Однако, к хорошему быстро привыкаешь.🎤🎤🎤
Феликс является менеджером Чанбина уже почти год. Карьера рэпера с каждым днём всё набирает обороты, что не может не радовать Феликса и компанию. Каждая песня – триумф, словно слова в тексте отзываются точно в каждой душе любого человека. Славы всё больше – времени всё меньше. Чанбин начал работать ещё больше, иногда засиживаясь в студии ночами напролёт. Он понимал, что удивлять фанатов с каждом разом будет всё сложнее. Со старается нагрузить текст метафорами, которые не разгадаешь с первого раза, делая тяжелее понимание и заставляя слушать трек снова и снова, старается свести биты так, чтобы звучало всё по-новому, не как у всех. От всего роя мыслей и идей голова идёт кругом, а недосып и усталось делают его чувствительным и раздражительным, из-за чего он вновь выгоняет всю команду, оставаясь в студии совершенно один. — Ты время видел? – тихий, немного уставший голос Феликса вырывает Чанбина из размышлений, в которые тот погрузился, стараясь подобрать наиболее подходящее слово. — Не видел, мне надо работать. — Но и отдыхать тебе тоже нужно! – Ли укладывает свои ладони на каменные ссутуленные плечи рэпера, начиная слегка массировать. – Кому будет хорошо, если ты загонишь себя в тупик и выгоришь, м? — Мне кажется, я уже Феликс…у меня ничего не выходит… — Поэтому я и говорю… — Да не нужен мне отдых, как ты не понимаешь! – Чанбин взрывается, вскакивая с кресла. Он начинает ходить по комнате, словно загнанный зверь, тяжело и громко дыша. – Совсем скоро надо выпускать пластинку, а у меня полный ноль! Ни-че-го, абсолютно! Мне ничего не нравится, и кажется, что я изжил уже себя за эти полтора года. Исписался. Какой я идиот! — Чанбин, послушай… — Нет, Феликс. Твои ободряющие слова сейчас мне вообще нахуй не сдались, знаешь? Все эти твои вечно «ты справишься» и «ты большой молодец» вообще не работают! Никаким, блять, образом! Что ты хочешь мне сказать? Что мне надо отдохнуть? Мне в хуй не упёрлись твои “отдыхи”. Если я ничтожество – то никакой отдых это не исправит, ясно? — Чанбин! — Я полный ноль, Феликс! Я… – громкая тирада была прервана неожиданным резким прикосновением мягких губ. Чанбин зависает с руками в воздухе, в то время как Феликс играется то с верхней, то с нижней губой, держа лицо рэпера в своих ладонях. Ли кончиком языка на пробу проникает между чужих губ, касаясь зубов и втягивая нижнюю губу в рот, слегка кусая. Чанбин выдыхает со стоном, и Феликса, воспользовавшись моментом, проникает языком полностью в рот Со, сталкиваясь в танце с чужим. Руки рэпера сильно сжимают талию, прижимая ближе к себе. Боже, они даже и не могли представить, что так сильно соскучились по губам друг друга. — Успокоился? – спрашивает Феликс, разрывая поцелуй, когда в лёгких совершенно перестало хватать воздуха. Чанбин легко утвердительно кивает, медленно моргая. Они сталкиваются лбами, стараясь восстановить дыхание. – А теперь послушай. Ты – не ноль, ты – не ничтожество. Если бы ты был таким, то я бы уже давно ушёл. Ты очень таланливый, ведь твоё видение музыки – просто нереальное. – Феликс на секунду прикасается к чужим губам, а затем продолжает. – Ты очень способный и трудолюбивый, даже иногда чересчур. Каждая песня как новый глоток воздуха, и не важно – это твоя демка или уже готовый трек. Ты важен и нужен, Чанбин, не сдавайся, только не сдавайся. Ради себя, – поцелуй в щёку, – ради фанатов, – поцелуй в другую, – ради мечты, – поцелуй в нос и взгляд в глаза. Секундная пауза показалась им как вечность, ведь один боялся произнести, а второй чертовски желал услышать. — Ради меня. Взрыв. В голове словно фестиваль фейерверков, а в груди растекающаяся лава, которую выплёскивает сердце с каждым бешеным ударом. Губы сталкиваются в страстном поцелуе с укусами и борьбой языков. Чанбин низко рычит, подхватывая Феликса под ягодицы, заставляя того обхватить талию Со своими ногами. Ли удивлённо пищит в рот рэпера, запуская пальцы в волосы, немного оттягивая, вызывая новый низкий стон у Чанбина. У обоих парней просто сносит крышу. Ли потряхивает, обхватывая талию рэпера сильнее, прижимаясь. Ладони Со сжимают ягодицы мёртвой хваткой, почти до боли, от чего Феликс мелко дрожит и тихо стонет куда-то в рот Чанбина, из-за чего тот улыбается в поцелуй. Они вновь сталкиваются лбами, когда им пришлось оторваться друг от друга из-за недостатка кислорода. Как же слабо человеческое тело. Чанбину не нужен этот тупой воздух, ему нужны эти мягкие и уже опухшие губы парня, которого он сейчас держит в своих руках. Единственные звуки, отражающиестя от стен студии, – гул из колонок и тяжелое дыхание менеджера и его подопечного. — Феликс, – шепчет Чанбин, боясь нарушить столь интимную и тихую атмосферу. — М? — Будь моим…не только менеджером. Феликс, я хочу, чтобы ты был полностью моим. — Чанбин…нам нельзя, ты же знаешь… — Плевать! Мы никому не скажем. Мы будем хранить это в тайне. Будем знать только ты и я. — Чанбин… — Пожалуйста, Феликс. Ты ведь тоже… — Да, я тоже хочу. Да, я… — Ты согласен? Сейчас лишь да или нет, Феликс. – комната погружается в тяжелое молчание. Внутри Ли боролись две стороны: первая – та, которая пыталась вразумить парня, крича о том, что он не может так рисковать; а вторая – та, которая кричит сейчас набадом “да”, прося забыть обо всех предрассудках и страхах, ведь Феликсу так хочется окунуться в Чанбина с головой, хотя он и так прекрасно знал, что он уже давно утонул, а его лёгкие уже давно заполнены этой водой, а единственное спасение – это парень, у которого он до сих пор сидит на руках. Чанбин, кажется, перестал дышать, выжидая ответа от менеджера. Он вряд ли сможет спокойно продолжать работать и общаться, зная, что Феликс тоже к нему что-то чувствует, он не сможет сдерживать себя, когда они будут оказываться наедине. Он просто не справится. Это словно выше его сил, хотя Чанбин вовсе не из слабых. Однако он превращается в слабого из-за этого веснушчатого солнца, которого вряд ли сможет когда-то выпустить из своих объятий. Феликс в его руках как единственная правильная тяжесть в его руках. Феликс смотрит в глаза напротив и видит в них вселенскую нежность, влюблённость, решительность и надежду. Ли чувствует, как бьётся собственное сердце в ушах, лишь глядя на рэпера. Менеджер понимает, что он не сможет просто спокойно продолжать сопровождать Чанбина на этом пути, если закончит сейчас всё здесь. Он просто не может оставить Со, не может позволить кому-то быть рядом, ведь Феликс хочет, чтобы он тоже был всецело его. Чанбин так погрузился в свои размышления, что пропустил момент, когда с губ Феликса слетели слова: — Прости, что ты сказал? — Я сказал, что я согласен, Чанбин. — Что?! – Со не верит своим ушам, ожидая, что это слуховые галлюцинации от его разыгравшегося воображения, где они с Ли счастливы вдвоём в своём мирке, о котором никто не знает и никогда не узнает. — Мне опять повторить? – Феликс искренне начинает смеяться из-за расширившихся глаз Чанбина, который всё ещё пребывает в состоянии небольшого шока. – Я согласен быть твоим…ээ, парнем? В общем, да, я согласен быть с тобой, только если мы…Чанбин! Ли не успевает договорить, как его сжимают за талию и начинают кружить по комнате, утыкаясь куда-то в шею. Они сейчас похожи на слащавую парочку из какого-то глупого романтического ситкома, но насколько им было плевать, ведь именно в этот момент они счастливы.🎤🎤🎤
Чанбин с Феликсом вместе уже полтора года. О них действительно никто, кроме них двоих, никто не знал. Они очень хорошо скрывались, отпуская себя лишь дома или в личной студии Чанбина. Ни у кого никогда не возникнет мысли, почему они всегда в месте, ведь Феликс и должен быть всегда рядом с Со. Чанбин делает предложение Феликсу внезапно, тихо и скромно, лежа перед сном в одной постели. Со игрался с пальцами своего менеджера тире парня, и, целуя в безымянный, просто произнёс: «Выходи за меня», а Ли просто прикоснулся губами, дав тем самым обещание любить всегда и не смотря ни на что. Жизнь шла как обычно, вокруг ничего не изменилось, но между ними изменилось абсолютно всё. Очередной день и очередной самолёт. Чанбин дремлет на сидении, пока Феликс читает очередное служебное письмо об изменениях. У Ли уже идёт кругом голова, пытаясь вновь перетасовать расписание, чтобы всё успеть. Нервы Феликса напределе в последнее время. Чем больше популярность у Чанбина, тем больше мороки добавляется его менеджеру. Со тоже постепенно сходит с ума, путаясь в датах, к кому он именно идёт на интервью, с кем общается и сколько вообще сейчас времени. Если буквально несколько месяцев назад они с Феликсом снимали стресс с помощью друг друга, то из-за загруженности Чанбин расслаблялся только в спортзале, тягая всё новые и новые веса. Однако, этого мало. Он чувствует, что воздух вокруг них наэлектризован, они вдвоём как пороховая бочка – одна маленькая искра и всё вокруг взорвётся. Подъезжая к аэропорту, Феликс видит количество репортёров, и тяжело стонет, понимая, что им придётся пробираться свозь толпу. Сейчас он жалеет, что не попросил лишних двух охранников в помощь. На его стон реагирует Чанбин, и, проснувшись, он видит из-за чего так отреагировал его уже муж, и копирует его стон. — Чанбин, давай договоримся… — Я никого не трогаю, не реагирую на высказывания, иду молча вперёд и буду лапочкой, – Феликс повторяет эти слова Чанбину каждый раз перед выходом, поэтому Со выучил эти слова наизусть. Разбуди его ночью и он скажет это без запинки. — Умница, давай, пошли. Вспышки фотоаппаратов ослепляют, а толпа зажимает. Идти нормально просто невозможно, постоянные толчки, крики и щелчки камер. Феликс, как обычно, идёт чуть впереди, прося расступиться и пропустить их, но его почти не слышат. Градус повышается, а ситуация накаляется. Из толпы слышны крики и визги фанатов, зовущие Чанбина, а также вопросы репортёров, которые не всегда уместны. Со правда старается их игнорировать, чтобы спокойно сесть в самолёт и поспать в тишине хоть пару часов. Феликс видит, наконец, вход на стойки регистрации, и уже мысленно выдыхает, как слышит за спиной ошеломлённый громкий вздох толпы, а также крик Чанбина: — А ну повтори?! Что ты там блять сказал?! — Чанбин, нет. – Феликс старается утянуть Чанбина за собой, чтобы не раздуть ситуацию ещё больше. Вот только рэпер его не слышит, полностью погруженный в свой гнев. — Пошёл нахуй, слышишь! Только посмей ещё раз что-то вякнуть, ясно тебе?! — Чанбин! – громко и низко, словно гром, произносит Феликс, разворачивая Со на себя. – Рот закрой и пошли. – уже шёпотом, чтобы только Чанбин услышал, произносит Ли. В его глазах – молнии злости, обиды и гнева. Рэпер понял – ему конец. — Прошу прощения за Чанбина! Он устал и немного нервничает перед выходом нового альбома, поэтому его реакция была такой резкой. Подробности узнаете позже, нам пора. – Феликс просто вытягивает Чанбина и они проходят следующие этапы контроля и досмотра уже без передряг. Со поглядывает на Феликса из-под ресниц, как провинившийся школьник. Он действительно виноват перед ним, снова подвёл его, хотя обещал больше такого не делать. Феликс не обращает никакого внимания на Чанбина, стараясь восстановить дыхание и вернуть своё эмоциональное состояние в графу «нормальное», однако сделать это безумно сложно. Эти полтора года всё было хорошо и он мог держать Чанбина под контролем, и вот так всё разрушить, как карточный домик. Да какого чёрта он вообще отреагировал на едкий комментарий тупого журналюги? Он же знает, что они специально это делают… Задумчивый глубокий вдох и выдох очень пугает Чанбина, ведь если Феликс начинает дышать так, то значит дело дрянь. И если обычно Ли так реагирует на служебные письма или кого-то из персонала, то теперь в центре гнева Феликса – сам рэпер, и он прекрасно понимает всё. Ему пиздец. Они заходят в частный самолёт, садятся на свои места в оглушающей тишине. Феликс сидит с закрытыми глазами, и, по размеренному дыханию, кажется, что он уснул. Чанбин нервно трёт руками, ведь прекрасно знает, что Ли не спит. Как только они набирают высоту, Чанбин отстёгивает ремень и встаёт, чтобы сесть рядом с Феликсом и извиниться. — Иди в кабину с диваном и жди меня. – холодный, как сталь, и немного хриплый из-за долгого молчания голос менеджера наконец разрезал тишину. От неожиданности Чанбин немного дёргается, а в животе начал завязываться тугой узел от волнения. — Феликс, я… — Я сказал – иди в кабину и жди меня. Повторять третий раз не буду. Чанбин прекрасно понимает, что спорить и злить Феликса ещё больше не стоит, поэтому просто подчинился и прошёл в хвост самолёта, где располагалась небольшой, но уютный диван, который спасал во время долгих перелётов. Со не успевает сесть, как слышит, как за спиной защёлкивается дверь-створка, а в узком проходе стоит Феликс, взгляд которого стал чёрным и прожигал рэпера насквозь. Дыхание Чанбина заходится, словно он провёл трёхчасовой концерт без перерыва. — Слушай, мне очень жаль, правда, я обещал, что больше так не буду, я исправлюсь и извинюсь перед этим упырём! Но ты его слышал? Он сказал, что… — Замолчи, Чанбин. – Рот Со моментально захлопывается, а Феликс продолжал прожигать парня взглядом, от которого хотелось свернуться в комок и стать маленьким и незаметным. – В самолёте хорошая слышимость, а эта дверь не защищает от звуков совсем, поэтому в твоих же интересах, чтобы нас никто не услышал. — Что? — Встал коленями на сиденье, руками упрись в спинку.