Освоение Сибири

      Для медиков бой кончался тогда, когда всех больных переносили в общие лазареты. Палатки, разбитые где-то в районе центра импровизированного лагеря, где постоянно бегают люди, могущие помочь, облегчить страдания и вылечить. Кто-то из медиков при полках сидел там, но весь молодняк отправляли отдыхать и справляться с внутренними тяготами после первого боя.       В лагере царил поверхностный шум. Старшие и опытные вояки степенно переговаривались, обсуждая что-то между собой и изредка жестикулируя. Молодые делились на две группы: на тех, кто пришибленно сидел и молчал, глядя на землю, свои руки или небо, и на тех, кто оживленно переговаривался, обсуждал что-то, делился и радовался жизни.       Гость, дошедший до места дислокации девятого полка, относился скорее к последним. Неплохой темно-зеленый сюртук, высокие сапоги, небрежно растрепанные волосы и, несмотря на жаркую погоду, длинный вьющийся за спиной шарф.       — Саша! Саша! — гость вставал на цыпочки, хотя с его-то ростом это было скорее привычкой, нежели необходимостью, и изредка тихо выкрикивал имя. Однако, искомый человек не приходил, но вот все Александры, коих было не мало, непроизвольно дергались и оглядывались.       — А может, это её? — шепотом сказал кто-то. В рядах солдат тут же началось оживление, граничащее на ужасом. Многие сочувственно смотрели на шагающего вперед гиганта и тут же старались побыстрее унести ноги. Иван недоуменно оглядывался по сторонам, не понимая, почему такое простое имя внесло вдруг такую панику, как вдруг из палатки, стоящей неподалеку, вышли двое.       — Каждый день делай эти упражнения, утром и вечером, — наставлял усатый мужчина высокую черноволосую девушку. — Сейчас ничего страшного, но не запускай это.       Та сосредоточенно кивала, внимая словам старшего. «Сибирь?..» — подумал Иван, разглядывая знакомую фигуру. Не может быть, эта бестия и слушать бы никого не стала, а эта стоит да слова наперекор не молвит.       — Это, кажется, к тебе, — сказал усатый, заметив пристальный взгляд Брагинского. — Ну, не забывай самое главное, — похлопав девушку на прощанье по плечу, мужчина удалился. Знакомая незнакомка прищурила темно-фиолетовые глаза и подошла поближе.       — Какие люди пожаловали, — проворчал почти забытый голос, а уголки мягких губ чуть поднялись. Брагинский расцвел, как подснежник по весне, и сгреб девушку в объятия, сжимая крепко, как тиски.       — Я как услышал, что ты тут, сразу прибежал! — уверенно закивал парень, продолжая обнимать Сашу и чуть покачиваться, как сосна в грозу. Девушка терпеливо сносила проявление бурной радости Российской Империи, ожидая, когда ее вернут на грешную землю. Немного расплывчатые фигуры солдат мелькали чуть поодаль, то и дело оглядываясь на белобрысое чудо природы.       — Вань, я тоже рада тебя видеть, но я хочу вниз, — Сибирь ощутимо потыкала парня в спину. «Подействовало…», — облегченно подумала она, как только кислород проник в легкие. Но скорая посадка, видимо, не входила в планы Брагинского, ибо руки подняли девушку еще выше, словно пушинку. — Епт… Я сказала вниз, а не вверх!       Впрочем, «с высоты птичьего полета» можно было хорошо разглядеть добротный сюртук Ивана и обзавидоваться. Правда, сила тяжести позвала вниз, поэтому девушка стала немного сползать. Россия, поняв, что ситуация утекает из его рук, все же разжал ладони.       — Нет-нет, не ругайся, ты же леди! — с умным видом сообщил Иван, кивая. Видимо, не все еще достаточно посмеялись с того, что Сибирь обучалась в Смольном. Ну, Россию можно понять — видятся редко, шутить некогда. Девушка удачно приземлилась на обе ноги и фыркнула.       — Слышь ты, джентльмен! Скажи спасибо, что я не леди, а то получил бы тут по шеям за неподобающее поведение, — хихикнула она, глядя на вытянувшееся лицо Брагинского. — Ладно, зачем пожаловал да надолго ли?       Вновь прищуренные глаза пробежались по громадной фигуре. «Эх, хорош сюртук!» — отряхивая свою староватую жилетку подумала Сибирь. Лекарям не полагалось специализированной военной формы. Правда, женской формы у них и не было. А ходить, как брат, в белых непонятных штанах было бы странно.       — Ну… Я хотел поболтать… Ты не занята? Мы так давно не виделись! — от Ивана так и разило добродушием, дружелюбием и прочими положительными качествами, немного странными во времена боевых действий.       — Нашел время, — проворчала Брагинская, отводя Российскую Империю в сторону и усаживая на близстоящий пень. Сама же стала у молодого деревца, растущего напротив, скрестила руки на груди. — И о чем же ты хотел поговорить? — изогнула она бровь.       — Расскажи, как живешь, что нового? — аметистовые глазищи так и обезоруживали своим невинным взглядом.       Сибирь задумчиво потерла нос, выбирая, с чего начать. О многом любознательному русскому знать не полагалось, значит, информацию надо было подобрать осторожно и достаточно емко.       — Работаю потихоньку, ремеслу учусь, — пожалуй, тема работы была самая безобидная. К тому же, вдруг повезет, и Иван предложит ей нечто более перспективное, чем продажа мяса да башмачное дело? Впрочем, над этим стоит задумываться после войны.       — Интересно? — с сомнением в голосе спросил Брагинский.       — Нет, — честно ответила девушка. — Не к тому у меня душа лежит. А к чему лежит, так на то жить нельзя.       Белобрысый помолчал, устремив взор куда-то вдаль и думая над чем-то.       — Литературу любишь? — наконец сказал он больше утверждая, чем спрашивая. Сибирь кивнула. Этот запах типографской краски — запах новой книги — кружил голову, слова и строчки были для нее дорогой в новый мир. Она обожала то прекрасное, что появлялось каждый раз, стоило только начать читать. Девушка искренне непонимала тех, кто считал чтение скучным занятие. Разве может быть скучно искать главную мысль произведения, то, что хотел донести автор и умело спрятал между строк? Разве может быть скучным то наслаждение, которое испытываешь, понимая всю суть произведения?       — Знаешь, я могу подсуетиться… — загадочно начал Иван, сверкая глазами из-под светлой челки.       — Насчет чего? — мгновенно напряглась Сибирь. Эх, не стоило доверять русскому! Мало ли, что сейчас будет.       — Насчет твоей работы, — заявил Брагинский, победно глядя на черноволосую. Откуда-то из глубин сибирской души вышла совесть и начала читать лекции о поспешных выводах.       — Работы?.. — переспросила Саша. Как-никак, жара плохо действовала на работу головного мозга, посему в некоторых простых вопросах девушка начинала откровенно тормозить.       — Да. Я подумал, тебе будет приятно работать, скажем, в издательстве или библиотеке. А еще…       — Ну-ну, не гони коней! — оборвала его Сибирь, хмуря брови. — Такие вопросы… Требуют окончания войны, понимаешь? Еще неизвестно…       Замолчать ее заставило странное ощущение: какая-то мрачная решимость, уверенность в исходе и… Презрение?       Девушка глянула на Ивана и тут же насторожилась. Воздух вокруг него будто трещал; пейзаж как-то резко утратил яркие краски и потемнел; по лицу юноши расползалась жуткая улыбка, больше похожая на оскал.       — Ошибаешься, все давным-давно известно.       — Козырь в рукаве? — поняла Саша, не сводя настороженного взгляда с Российской Империи.       — И не один, — загадочно протянул он. — Но я тебе об этом не говорил.       Сиреневые глаза хитро смотрели на черноволосую, губы замерли в привычной, чуть насмешливой «наивной» улыбке. Сибирь кивнула в ответ, показывая, что доверять сий секрет ей можно. Да и потом, с кем об этом говорить? С кем вообще поговорить? Фиалковые глаза покосились на фигуру сидящего парня. Придет раз в пол века с распростертыми объятиями, заболтает так, что потом хоть вешайся, а потом забудет. Или же помнит?..       Сибирь тряхнула головой. Да кому до нее дело есть? Даже брат, и тот редко пишет. Одно письмо в пятилетку получила и, мол, радуйся, а я дальше пошел. «Но ведь и ты никому не пишешь», — промолвил вездесущий голос совести. Девушка не могла с этим не согласиться. Только она бралась за перо, как ее тут же одолевали сомнения — а стоит ли? Вдруг она их отвлечет, заставит попросту беспокоиться и тратить драгоценное время? И потом, она не была так уверена, что кому-то она действительно нужна. Посему чистый лист отправлялся к своим братьям-близнецам.       — Как Тюмень? — словно прочитав ее мысли спросил Иван.       — Поди и спроси, — бросила Сибирь и потянулась. Мышцы, расслабленные в связи с жарой, дела делать не хотели, растягивались с явной неохотой. Внезапно Брагинская почувствовала знакомый холод за спиной. Тело быстро с реагировало на сие явление и начало впитывать излюбленную энергию.       — А я хочу, чтоб ты мне рассказала, — прозвучал тихий голос прямо над ухом. Сибирь вздохнула.       — Как был вешалкой, так и остался. Разве что злее.       — А остальные? — продолжал допытываться русский. Сибирское терпение лопнуло.       — Вань, коль ты так в победе уверен, приезжай по окончании. Выпьем за светлое будущее, помянем, кого надо, а там все про всех узнаешь, самолично причем!       За спиной помолчали. Холод, идущий откуда-то из глубины русской души, окутал, казалось, все пространство вокруг. Не свой, но такой знакомый, он напомнил девушке о мирных буднях в таёжной глуши посреди снегов, о спокойствии, что всегда ощущалось, стоило только зиме вступить в свои права. Эх, вернуть бы все сейчас…       «Чертова война. Чертовы французы. Чтоб они там все сдохли…» — устало подумала Сибирь, прикрывая глаза.       — Саш! — резкий окрик вывел ее из мира воспоминаний. Запыхавшийся паренек, ловя ртом воздух, притормозил подле дерева, у которого стояла девушка. — Там… Это… Ящики!.. Без тебя никак! — сбивчиво пояснил он, указывая рукой в сторону двух берез. Видимо, там и находились ящики, с которыми надо было что-то сделать. Вероятно, перетащить куда-то. Малец убежал по своим делам, и в тот же миг уже собравшаяся уходить Сибирь почувствовала чужую руку, сжавшую ее ладонь.       — Не уходи. Побудь со мной еще немного, — фиалковые глаза посмотрели в свое отражение, которое так и молило остаться. Внутри зашевелилось странное чувство: как будто такое когда-то было, как будто очень давно, но подсознание все еще помнило. Может, поэтому оно подсовывает изображение метели и маленького девичьего силуэта в самой гуще?..       — Нет, не могу, — Сибирь мягко высвободила ладонь и отошла от Брагинского. — Может, потом увидимся. До встречи! Махнув рукой на прощанье, девушка помчалась в указанную сторону.       — До встречи, — тихо прошептал Ваня, глядя вслед убегающей фигурке.

***

      — Значит, бери ящик и ставь его на ящик. Так мы сможем нести больше ящиков, справимся быстрее и я снова буду отдыхать! — раздавался командно-бойкий голос из-за берез, где хранились те самые таинственные ящики, помощь с которыми была ну очень нужна.       — То есть тащу их я, а отдыхаешь ты?..— второй, чуть более низкий и размеренный голос, перемежающийся с тяжелым дыханием работящего человека. Скрывающие все березки наконец-то остались сбоку, а взгляду девушки предстали грузовые работы.       Милый братик, который как вешалка, но немного позлее, размахивал руками и в организаторском порыве скакал вокруг. Руководил он вторым молодым парнем, широкоплечим, высоким, чем-то неуловимо похожим на кусок скалы. Если только кусок скалы может перетаскивать ящики. Вокруг, но немного поодаль, чтобы не попасть на путь тюменского энтузиазма, работали другие люди, перенося привезенные на телегах ящики и тюки по различным местам.       — Давай, работай, холоп! — ободряюще похлопал Тюмень своего друга по натуженному плечу. Бедный парень, который нес три ящика, поставленные друг на друга и из-за этой небольшой проблемы не видел, что творится впереди, недовольно фыркнул.       — Иди, балабол…— он попытался ящиками немного толкнуть сибиряка, но тот ловко увернулся и, развернувшись, наткнулся взглядом на Сибирь.       — Вай! — эмоционально и даже добродушно отреагировал тот, кто еще несколько часов назад материл весь полевой госпиталь. — Кого я вижу! Леди Сосулька пришла от своего сэра Милые оленьи глазки!       — Чего?..- ничего не понял натруженный грузчик, вставая боком и поворачивая голову, чтобы видеть Сашу.— Это ж твоя сестра…       — Ну, а я че сказал? — легкомысленно взмахнул Тюмень руками.       — И тебе привет, господин Злая Вешалка, — усмехнулась Сибирь, забирая два ящика у Челябинска. — О, здорово. Куда их?       Парень кивком указал на палатку, частично скрытую березовыми ветвями, глядя с некоторым недоверием, но не решаясь огласить его вслух. В конце концов, располагалось конечное место транспортировки не далече, так что сорвать спину от долгого перетаскивания вещей не представлялось возможным.       — Ага, — девушка поудобнее перехватила груз и засеменила следом за «коллегой». — Я так погляжу, кому-то шибко хорошо стало?       — Я ж говорил, что сам заживу. Вам, лекарям, лишь бы поприставать лишний раз, — махнул рукой Тюмень, который не нес ничего. Ящики не были тяжелыми, более того, казались практически пустыми. Даже ткани весили бы больше. — Ты лекарь?.. — заинтересовался Челябинск. — Тут, говорят, в ящиках корпия для лекарей… Поэтому такие легкие. Уфф… Хотя после двадцатого все они одинаковые — что ружья, что бинты… — он поставил ящик на землю и, взяв у Сибири ее ношу, поставил рядом. Свободный от физического труда брат довольно засветился. — Осталось еще немного! Эй, сестра, а твой жених нам не поможет? Челябинск вытаращил глаза и чуть не сел. — Так ты еще и замуж выходишь?! — Не понимаю, о каком женихе идет речь, — с невозмутимым видом ответила Сибирь и дала воспитательный подзатыльник темноволосому родственнику. — А ты, мелкое и вредное, помалкивал бы да помог. А то шляешься, умничаешь, а толку от тебя никакого. — А ты почаще бы приезжала, чтоб толк видеть, — Тюмень почесал ударенный затылок. — Хотя, ты и Ивана не часто видишь… Он уж вытянулся, как сосна, как только облака головой не задевает… — Он не такой и высокий, — с некой долей ревности к росту профырчал Челябинск. — И вообще, надо дальше работать. Так что пойдемте… Пока время спокойное, надо сделать все, что можно. Тюмень, уловив мысль на лету, с еще большим энтузиазмом побежал вперед, размахивая руками и что-то крича на ходу. За ним вразвалочку отправился Челябинск, ворча себе под нос. Сибирь, пряча улыбку, неспеша шла за мальчишками. В душе как будто разлили что-то теплое, но оно не причиняло вред девушке. Это тепло согревало и успокаивало, дарило надежду на лучшее, на… «Победу?..» — понеслось в голове. Черноволосая усмехнулась. А почему бы и нет?..