***
" - Сомин, не забудь надеть кепку. Сегодня, на удивление, очень жарко, будь осторожна, - заботливо сделала замечание мать, положив свою руку на маленькие и хрупкие плечики. Девочка улыбнулась и кивнула ей. Практически целый месяц шли дожди, поэтому не было возможности погулять на улице. Но, к счастью, сегодня было солнечно, даже ни одного облачка не было видно на лазурном небе. Поэтому у Сомин будет отличная возможность покататься на излюбленной ею качели, что располагалась на площадке, недалеко находящейся от их дома. Она побежала наверх, в свою комнату, забрать кепку. Зайдя в свой маленький мирок, Сомин начала усердно искать своего хранителя от палящего солнца, но как бы она ни пыталась найти, кепки нигде не было. Разочарованно вздохнув, она поджала свои маленькие губки и продолжила поиски, пока не услышала шаги позади себя. Сомин прекрасно понимала, кто сейчас стоит позади неё, прекрасно понимала, что вновь должна терпеть это. Она знала, что он сейчас ухмыляется, смотря на неё, словно на маленького крольчонка, которому никак не сбежать от гневного волка. - Мини, - притворно протянул он, - я думал, что ты на улице, - он начал медленно подходить к своей сестре. - Где же сейчас находится твоя горячо любимая розовая кепка, Мини? Сомин никак не отреагировала на слова Чона. Она всё ещё неподвижно стояла, надеясь на то, что он сейчас развернётся и уйдёт. - Обернись в мою сторону, - приказал Чонгук. Девочка послушно обернулась, чувствуя страх, который она всем сердцем ненавидела. Сейчас она и вправду представляла себя маленьким кроликом, которого никто не сможет спасти от злого волка. - Так приятно смотреть на то, как ты боишься взглянуть на меня, Чон Сомин. Ты всегда должна меня бояться, потому что я никогда не стану для тебя заботливым старшим братом. Ты всегда останешься для меня изгоем, что вечно раздражает своим присутствием, - Чонгук бесстыдно смотрел на неё, ухмыляясь. - Ах, точно, я же забыл про твою уродливую кепку, - сказав это, он кинул на пол изуродованный головной убор. - Я решил немного приукрасить её, красиво, не так ли, сестричка? Сомин, наверное, никогда не поймёт и никогда не узнает причину такого отношения к ней. Она всегда мечтала, о заботливом брате, что крепко обнимал бы её и защищал от всех страхов, но вместо этого с самого детства слышала одно и то же: "Терпеть тебя не могу". - Только не смей плакать, ты прекрасно знаешь, что я не стану жалеть тебя. Запомни: ты мне противна. И я всегда буду тебе напоминать об этом, когда увижу в твоих глазах надежду. Он покинул обитель Сомин. Девочка, поднимая свою изуродованную розовую кепку с пола, печально смотрела на неё. Слёзы не переставали ручейками стекать по розоватым щекам. Сомин перестанет любить солнце. Если всем оно приносит радость и тепло, то ей - обиду и холод. Ненависть - теперь только это чувство она будет испытывать в солнечные и беззаботные дни".***
- Сомин, мне правда жаль. Знаю, что уже ничего не исправить, но, прошу, прости меня. Его слова звучали с необычной теплой, нежностью, с нескрываемым отчаянием, которое она никогда не замечала в нём. Однако Сомин не сможет его простить. Он ей сделал больно и каждый день доказывал, что ужасен. Дать ему шанс исправиться или оставить его наедине с назойливой совестью, что будет каждый день мучить его? Сомин бы выбрала именно этот вариант, чтобы он страдал также, как и она, что внутри умирала и умирает до сих пор. - Удачи в школе, Мини, - тихо произнёс Чонгук, когда остановился у школьных ворот. Сомин кивнула ему и вышла из машины, оставив Чонгука одного со своими мыслями. Когда-то он делал ей больно, но теперь она будет заставлять его отчаянно просить о пощаде.***
Его страстью всегда была музыка. Когда он касался тонких струн гитары или чёрно-белых клавиш пианино, ему казалось, что перемещается в совершенно иной мир, полный гармонии и любви. Ещё в детстве, когда он был совершенно мал, дивные звуки ласкали его, и нежный голосок матери убаюкивал возле кроватки, а он засыпал, сладко улыбаясь и наслаждаясь сонатой великого Бетховена. Когда же он стал взрослее, не переставал просить маму включать классику, наслаждаясь незабываемым звучанием, что будоражило каждую его клеточку. Однако отец всегда был против его увлечения. Как только он слышал звон струн, на глазах собирались слёзы. Гитара для его отца была болезненным воспоминанием о его любимой жене. И Юнги ничего не остаётся, как оставаться наедине со своей любовью подальше от дома. Там, где нет его отца. А отец сам сбегает. Подальше от дома, от своих болезненных воспоминаний и от сына тоже, который сейчас, наплевав на школу и на него, собственно, тоже, бродил по пустынным улицам, нося школьный рюкзак на плечах. Так, на всякий случай. - Юнги хён, ты где пропадаешь? - но единственный друг Юнги всегда вспоминает о нём в нужный момент, когда тому хочется спрятаться от всех, не желая видеть кого-либо. Поэтому Мин, услышав голос своего спасителя через телефон, слабо, но искренне улыбнулся. - Не хочу никого видеть, - однако Юнги коротко и хмуро отвечает. - Хён, не хочется тебя раздражать, но учитель Ли собирается жаловаться директору на тебя. Твой старик узнает о твоём прогуле и... - Хосок, ты прекрасно знаешь, что я не хочу, а если не хочу, значит, не приду. Поэтому зря не старайся, - недовольно пробормотал брюнет, не позволив другу договорить. - Хён, я же за тебя волнуюсь! - Сколько раз тебе говорить, что со мной всё будет хорошо? Мелкий, не раздражай меня. Всё, отключаюсь. Но стоило ему сбросить вызов, как тут прозвучал угрюмый, раздражающий и знакомый голос: - Стоять. Юнги остановился. Брюнет и не подозревал о том, что сейчас позади него стоит целая банда хулиганов, которым он однажды устроил неприятности в виде полицейских. На лице парня оставалась та самая безмятежность. Он не раз встречал бессмертных хулиганов, поэтому они для него очередные смельчаки, что рискуют вернуться домой с переломанными пальцами. - Ну и кто же вы такие? - не оборачиваясь, задал вопрос Юнги. - Мне стоит напомнить, что было два месяца назад? Юнги всё же обернулся и увидел перед собой знакомое смазливое личико. Ким Намджун тот самый человек, который одним своим видом вызывал страх у многих, но не у Юнги. Мин его не боялся, скорее местный хулиган старался обходить его стороной, но, кажется, тот набрался смелости, раз решил с ним разобраться. - Я тебя не знаю, парень, - с издевательским тоном ответил Юнги. - А ты напряги свои мозги, если они имеются, - ухмыльнулся противник. Остальные подопечные хулигана поддержали своего главаря мерзким смехом. Но совсем неожиданно для них Юнги присоединился к ним, притворно смеясь. Они вмиг замолчали и с недоумением переглянулись, а Юнги всё смеялся и смеялся, заставляя всех напрячься. - Ну вы и смешные, ребят! Лишь Намджун угрюмо поглядывал на брюнета, желая поскорее проучить его.***
Прозвенел долгожданный звонок. Практически все ученики начали спешно собираться и покидать школу, что-то эмоционально друг другу рассказывая, и лишь Сомин сидела всё ещё в классе, снова любуясь красотой небес. Сегодня небо было полностью покрыто серыми тучами, что закрывали проход солнечным лучам. Сомин готова с удовольствием заявить о том, что ничего красивее не видела. Небеса всегда вдохновляли Сомин. Если бы у неё спросили, что значат они для неё, она бы с уверенностью ответила: "Свобода". Свобода, к которой стремится Сомин, свобода, которая бы сделала её счастливой. Ей очень хочется освободиться от жестоких мыслей, от отвратительного чувства ненужности и от всех невзгод, что обрушились на неё с самого рождения. Ей хочется свободы от этого всего, чтобы она смогла спокойно дышать и улыбаться, заливисто смеясь. Смеясь... Вот только услышат ли её смех родители когда-нибудь? На удивление, в школе никаких разборок не происходило. Никто не приставал к ней и не задевал бедняжку Чон. Кажется, слухи о том, что натворила Сомин с Юнги, никто не распространял. Это и к лучшему. - Привет. Сомин от внезапного приветствия вздрогнула и взглянула на высокого брюнета. Перед ней стоял тот самый парень, что вчера умудрился подраться с Мин Юнги. На его губе красовалась заметная трещина, однако он ей улыбался, несмотря на то, что это было довольно неприятно и болезненно. И Чон напряглась, продумывая план побега. Правильно же говорят, что "нельзя радоваться раньше времени". - Ты как? Извини, вчера я повёл себя грубо по отношению к тебе, - сказал он, ярко улыбаясь. А Сомин удивлённо вскинула брови, смотря в глаза новенькому с заметным испугом. - Я хотел с тобой познакомиться. Я Ким Тэхён, но ты и так меня знаешь, мы же, как-никак, одноклассники, - этот парень не перестаёт её удивлять. Познакомиться? С каких это пор кто-то хочет с ней знакомиться? Никто никогда не обращал внимания на Сомин, даже ни разу не разговаривал с ней, а тут новенький подошёл к ней и пожелал узнать её имя. Удивительно. - Извини за бестактность... Наверное, я тебя напугал, - Тэхён смущённо почесал затылок. Но Сомин всё равно молчит, опуская взволнованный взгляд на пол, и теребит свои тоненькие пальцы. - Я понял. Ты не хочешь со мной знакомиться, - неловко улыбнувшись, заключил Тэхён. - Раз так, то я, наверное, пойду. Пока. До завтра, - помахав ей на прощание, он развернулся, как вдруг она схватила его за запястье. Тэхён обернулся в сторону загадочной девушки и вопросительно взглянул на неё. Сомин смущённо отвела взгляд и взяла свой мобильник с парты. Она бегло печатала на телефоне, а Тэхён же продолжал смотреть на неё. Сомин терзали сомнения: он, наверное, узнав о её, по мнению Чон, "ужасном недостатке", уйдёт, чего она очень боилась. Но попытка не пытка, поэтому Чон хотя бы попробует хоть что-нибудь предпринять. И она, закончив писать небольшой текст, неуверенно взглянула на Тэхёна, но после всё-таки протянула ему руку, держащую телефон. Он нахмурился и взял мобильник, а после начал спешно читать содержимое в нём, не сдерживая своё любопытство. Сомин же была напряжена. Что же он скажет ей? А вдруг не примет её такой, какая она есть? А что, если Тэхён будет громко смеяться над ней, называя "жалкой"? А вдруг... - Извини... Сомин явно не ожидала такого ответа. А Тэхён не знал, куда себя деть. Ему было настолько стыдно перед ней, что старался смотреть куда угодно, но не на одноклассницу, которая, поджав губы, снова устремила свой взгляд на пол. И, вспоминая прочитанное им короткое предложение, краснел от стыда и неловкости сильнее. "Она немая. Сомин немая" - единственное, о чём он мог сейчас думать.