Заколдованная библиотека: Аметистовые грёзы

      Рэрити не помнила, как она оказалась дома. Как она ушла с кладбища, как она попрощалась с Флаттершай, разговаривала ли она с ней о чём-нибудь — это всё было совершенно неважно на фоне открывшейся ей истины. Дискорд был ни при чём. Все эти странности — вроде отсутствия палатки Эпплджек на своём месте на рыночной площади, ну или того, как пони, которые тесно дружили с Эпплами, отводили глаза, лишь встретившись взглядом с Рэрити на улицах — всё стало на свои места. Она, и только она одна, была виновата в этом — и как бы ей ни хотелось тешить себя отговорками, что она делала это ради Твайлайт, она прекрасно понимала: нет, она делала это исключительно ради себя.       Это было её и только её желание.       Желание отчаянно стучаться в бесповоротно закрытую проклятием дверь к пути в библиотеку Твайлайт. Глупая надежда на то, что когда-нибудь удастся преодолеть его неумолимую силу. Полное пренебрежение к своему здоровью и даже жизни. Сейчас, когда со всей ясностью Рэрити поняла, что она больше никогда не услышит голос Эпплджек, больше никогда не увидит её настойчивый взгляд, больше никогда не ощутит прикосновение её копыта, останавливающего её от очередной необдуманной авантюры — пелена, скрывающая от Рэрити собственную одержимость будто спала, и она наконец увидела, как глупо и неблагодарно она себя вела.       «Это я должна была там умереть».       Но нет, думала Рэрити, смерть забрала не её, а её подругу, по горькой иронии именно ту, что некогда сказала ей простую истину — «Мёртвая ты с принцессой никак не воссоединишься».       Быть может, так было бы и к лучшему. В конце концов, у принцессы Твайлайт была в запасе целая вечность, и если Рэрити смогла её найти, то даже пусть она погибнет — наверное, кому-то другому удача когда-нибудь снова улыбнётся. Быть может, сейчас, быть может, через сотню-другую лет… А ей, Рэрити, не стоило теперь и пытаться. В конце концов, не ей ли Твайлайт однажды написала это?       Рэрити подошла к камину и взяла своей магией с полки шкатулку. В ней лежало самое дорогое для Рэрити — и волею судьбы всё это дорогое было так или иначе связано с Твайлайт. Книга из замка, которую она так ей и не отдала. Сломанный кристальный кулон на простой цепочке и несколько осколков от него же — свидетельство о тех временах, когда Рэрити ещё могла себе позволить собирать книги для Твайлайт в чрезвычайно опасных, но крайне интересных местах по всей Эквестрии…       И четыре письма.       Она не раз пыталась заставить себя прочитать последнее — но никогда не могла дочитать дальше первой же фразы:       «Не знаю, как тебе и сказать, да и не хочу, но это, наверное, последний раз, когда я тебе пишу…»       Рэрити в бессилии сложила передние ноги перед собой на столе и опустила голову на них. Она не раз рыдала над этими строчками — но сейчас слёз не было.       Она не чувствовала той обычной горечи, что приносили ей попытки прочитать последнее письмо Твайлайт. Она могла бы оплакать смерть Эпплджек и её сестры, своё проклятие или нелёгкую судьбу Твайлайт, вновь потерявшую свою единственную спасительницу. Но…       Но вместо этого её переполняло раздражение и злость. Рэрити не понимала, на кого именно она злится, и в конце концов решила, что просто на судьбу. На ту судьбу, которая вначале свела её с прекрасной принцессой библиотеки, вскружила ей голову — или нет, скорее заставила их самих вскружить голову друг дружке. На ту судьбу, что дала Рэрити надежду освободить Твайлайт, а после спустила с небес на землю, заключив в нерушимые оковы проклятья и почти лишив Рэрити рассудка. На ту судьбу, что из-за наивной надежды Рэрити вернуть себе принцессу, забрала у неё подругу, а у семьи Эпплов — одного из кормильцев.       Да и стоили ли того все эти попытки?..       Рэрити с удивлением для себя почувствовала, что она злится не только на судьбу…       Она злилась на Твайлайт. На Твайлайт, которая в столь тяжёлый для неё час решила порвать все отношения. «Последний раз», да? Что ж, раз принцесса Твайлайт так хочет, это и будет последний раз!       Рэрити схватила письма — и с яростью швырнула их в топку камина. Пламя услужливо вспыхнуло, почувствовав свежее топливо — и мгновением спустя всё было кончено.       Если Твайлайт считает, что написала последнее письмо — то кто такая Рэрити, чтобы ей перечить?       Что-то мелькнуло за окном в тёмном вечернем небе — и, бросив взгляд на него, Рэрити готова была поклясться, что видела два совиных силуэта, едва заметными тенями скользнувшие среди звёзд.       Впрочем, это уже не имело никакого значения.

* * *

      …Так было много лет назад.       Сейчас же Рэрити, уютно устроившаяся в том же самом кресле напротив того же самого камина, лишь на минуту позволила себе предаться размышлениям о давно минувших днях. Из омута тягостных мыслей её вывел так и не потерявший своей звонкости с годами голос сестры:       — Рэрити, ты б всё-таки прогулялась немного. Что тебе говорили в клинике?       — Ой, да много ли эти врачи понимают? Мне и тут хорошо. Иди одна, тебе ещё речь сегодня говорить.       — Как будто мне хочется. Знаешь, из меня принцесса Кейденс как из тебя Дискорд, — фыркнула Свити. — Вот будешь упираться — как вытащу тебя на сцену, ты-то уж больше будешь похожа на реальную Кейденс Первую. Хотя бы возрастом, хи-хи.       — Свити! Как ты смеешь?! Напоминать даме о возрасте — это…       — И что ты мне сделаешь? Я в другой комнате! — усмехнулась Свити из коридора. — Давай уже, поднимай свой круп и выходи, свежий воздух тебе полезен. Тем более сегодня такая приятная погода — уж наши пегасы на эту ночь поисков постарались на славу. Скуталу — отличная глава погодной команды, как-никак.       — Ох уж вы, молодёжь, — запротестовала Рэрити, выбираясь из уютных объятий кресла. — Ладно, ладно, сейчас спущусь. Ты смотри не опоздай на открытие — жеребята ждать не будут.       — Хорошо, хорошо, уже иду. Ты только не развались на полдороге, — хихикнула Свити, наблюдающая из дверного проёма, как Рэрити, потянувшись, направилась в её сторону. — Ладно, — подытожила Свити, спускаясь по лестнице. — Литл Кэнди, ты идёшь? — позвала она, спустившись в нижний зал.       — Иду, мам! — ответил ей детский голосок.