Four Seasons In One Day

От Хосока Чонгук выходит словно в дурмане. Надо же, у него оказывается есть истинный! Математические шансы встретить своего истинного в девяностые годы двадцатого века ничтожно малы, почти стремятся к нулю. Чон знает лично буквально две, нет, три пары таковых. Об остальных он лишь читал или видел в кино. И ведь истинность может быть у людей, которые могут оказаться совсем из разных миров! История знает случаи, когда истинные были из разных стран и даже не знали языка своей второй половинки. Или, к примеру, между ними была огромная разница в возрасте или социальном положении. Например, король и крестьянин, неприкасаемый и брахман*. Чонгук читал, что люди встречали своих истинных в середине жизни или под конец, когда уже были связаны с другим людьми долгими связями, а то и браками с детьми. Тогда истинность не приносила никакой радости, — людям либо приходилось полностью менять жизнь, либо отвергать истинного, но потом сожалеть, что они не попробовали и не узнали, как это, — быть в браке или в отношениях со своими предназначенным. А Чонгуку и его истинному повезло. Они оба молоды, разница в возрасте не так уж значительна, и, по всей видимости, оба свободны. В представлении Чона судьба им преподнесла подарок. Только протяни руку и возьми своё счастье с блюдечка с золотой каёмочкой. Чонгука вовсе не смутил тот факт, что его истинный, похоже, был не слишком то рад и выпроводил его, едва задав пару вопросов. Альфа списал это на шоковое состояние от новости и на то, что Хосок торопился на важное мероприятие. По всей видимости, его истинный — непростой человек. Чонгук помнит, как хозяин их ювелирного салона наставлял его, Чона, перед тем, как передать ему пакет с браслетом и ожерельем. Словно Чонгук тут второй день работает. А, значит, по всем приметам это ВИП клиент. Чонгук своим истинным уже гордится. Надо же омега, а достиг таких высот! К тому же, он очень красив, источает неземной аромат, который словно создан для Чонгука, и обладает утончённым вкусом и чувством стиля, судя по вчерашней одежде. И альфа должен соответствовать своему омеге. Так думает наивный Чонгук и даже мыслей не допускает, что что-то пойдёт не так. Первым делом он связывается со своим сменщиком, Джури, ведь на следующий день не смена Чона. А для того чтобы связаться ему приходится взять у начальника адрес Джури и съездить к нему (далеко не у всех в ту пору были телефоны). Сменщик, нехотя, но всё же уступает свой день, и Чонгук начинает приготовления. Он тщательно готовит свою самую лучшую одежду, а потом тщательно моется, бреется и приводит себя в порядок. Ему совсем не хочется ударить в грязь лицом перед истинным, хоть где-то в глубине души он и думает, что истинность всё-таки даёт ему небольшую фору. Чонгук немного мешкает у метро, но потом всё же решается купить большой букет, состоящий из жёлтых и фиолетовых ирисов и направляется к дому старшего. Там он оказывается за 20 минут до 17-30 и поэтому просто наматывает круги вокруг дома, одновременно пытаясь успокоиться, потому что его вдруг охватывает нехилое волнение. Когда он звонит в уже знакомую дверь, его сердце стучит так словно он прошёл пешком все семнадцать этажей, а не проехал их на лифте. Хосок открывает ему дверь и кажется альфе ещё прекраснее, чем вчера, хотя на нём сегодня простые джинсы и красная толстовка, которая тоже выглядит просто, но Чонгук уверен, она вполне может оказаться брендовой. Просто младший в этом не шарит. — Здравствуй. те, — слегка растерянно произносит Чонгук и протягивает омеге букет, — это вам. тебе…вам, Хосок щи. Наверное, не стоит пока опускать формальное обращение, ведь Хосок ему не предлагал. Хоть они и истинные, но видятся всего лишь второй раз, а Чонгук всё же воспитанный парень. Хосок букет принимает, холодно благодарит и потом оставляет его на столике в прихожей. Сам показывает Чонгуку жестом путь на кухню. Кухня у Хосока больше, чем вся квартира Чонгука, которую он снимает с двумя другими парнями. А у них, на минуточку, у всех отдельные комнаты. — Будете что-нибудь, Чонгук щи? Чай, кофе, воды, вина? — спрашивает старший после того, как Чонгук усаживается на стуле. Хосоково лицо не выражает ровным счётом ничего, Чонгук пытается прочитать его, но не может. От омеги веет холодом, и хотя Чонгук пытается себя успокоить, что это, наверное, от того, что они малознакомы, ему становится неуютно и внутренне он ёжится, хоть и не подаёт виду. — Я на работе., — невпопад отвечает младший, — Я буду то же, что и вы, — наконец, собирается он с мыслями, видя, что Хосок заваривает чай в прозрачном чайнике. Старший кивает головой, давая понять, что услышал его пожелание, подходит к шкафу и достаёт вторую чашку, чёрную с белыми японскими иероглифами. У Хосока изящные руки, очень красивые узкие ладони. Он легко и ловко движется, и каждое его движение одновременно наполнено достоинством и эстетикой. Чонгук немного зависает, пока омега не ставит перед ним чашку с дымящимся напитком. — Я хочу сразу всё прояснить, — начинает Хосок, — я не верю в истинность. То есть не в сам её факт существования, конечно, — это бесспорно и доказано. Я не верю в то, что истинность даёт какие-то бонусы и гарантии. Кроме секса, очевидно. При слове «секс» Чонгук смущается, краснеет и начинает ёрзать на стуле. Хосок же говорит так буднично, словно это тема для него обыденная повседневность. — Так вот, — продолжает омега, — тот факт, что мы с вами истинные для меня ничего не значит. Но даже если бы это было так, то я, в целом, весьма скептически отношусь к отношениям. Сама по себе концепция брака в альфацентрированном обществе мне не по душе. Мой нутро её отвергает. Чонгук — не дурак, он понимает, что говорит Хосок, но, по правде говоря, ему совсем это не нравится. — Почему? — спрашивает он, понимая, что это выглядит немного глуповато, но должен же он всё понять для себя в своём истинном. Хосок терпеливо, хоть и с лёгкой ноткой раздражения, рассказывает ему о своей семье, своём детстве, своей юности, о том, как ему пришлось пробиваться и что другим омегам повезло намного меньше, чем ему, и о том, как вообще общество обращается с омегами и что у них порой не только нет равных прав с альфами, — у них вообще нет прав. Чонгук слушает внимательно, ему на самом деле интересно, — и про семью, и про жизнь Хосока до него. Да и то, что он говорит про омежьи права, а порой и их отсутствие кажется ему вполне логичным и разумным. Когда Хосок перестаёт говорить, Чонгук выжидает немного, а потом робко начинает: — Но есть ведь и нормальные союзы. Например, мои родители, я знаю и ещё несколько пар, где всё иначе. — Я не говорю, что их нет, — произносит омега, вспоминая про Юнги и Сокджина, — но подавляющее большинство именно такие. — Почему вы думаете, что мы попадём в бОльший процент? — тихо спрашивает альфа, — Мы же даже не пробовали, мы даже толком незнакомы… Почему бы вам не узнать меня получше, прежде чем отказаться? Хосок молчит, крепко сжав челюсти, размышляя, как бы ему сказать так, чтобы у его истинного больше не было сомнений и поводов уговаривать его. — Послушай., Чонгук, да? Не буду скрывать, — дело не в тебе. Вполне возможно, что ты хороший человек. Но суть в том, что мне вообще не нужны отношения. Ни с хорошим альфой, ни с хорошим омегой, ни с кем. Истинный не исключение, — торопится добавить он. — Но почему? — Чонгук искренне не понимает. — Потому что не все хотят быть в отношениях, понимаешь? — Хосок отпивает чай из своей чашки и ставит её на стол с лёгким стуком, что даёт Чонгуку понять, что омега раздражён. — У меня есть работа, у меня есть друзья, у меня есть всё, что мне нужно, — продолжает старший, — Мне не нужен кто-то ещё. — А как же дети? — растерянно спрашивает альфа. — Я — не фанат детей, — видя, что Чонгук вскидывает на него удивлённый взгляд, он добавляет, — представь себе, и такое бывает. На свете и так полно сирот. Большинство из них, кстати, омеги. Чонгук замолкает, чувствуя, что у него практически закончились аргументы и вопросы. В воздухе повисает неловкая пауза. — Но я могу предложить тебе иногда встречаться для секса, — снова отпивая чай, спокойно произносит Хосок. Чонгук снова бросает на старшего изумлённый взгляд и по его невозмутимому виду понимает, что тот не шутит. — Просто для секса? — уточняет Чонгук. — Да, просто для секса, без каких-либо обязательств с обеих сторон, — поясняет омега, — но должен тебя сразу предупредить, что ты не будешь единственным. Чонгук чувствует обиду. Это первая эмоция, что просыпается в нём после такого неожиданного предложения. Он то наивный уже чуть ли не имена их детям придумал. А его истинный предлагает ему стать его любовником. Одним из многих. Да, даже если одним из двух, то всё равно обидно. — Не думаю, что мне это подходит., — неуверенно произносит альфа, всё ещё не до конца веря в происходящее. Может, это какая-то шутка, проверка или что-то в этом духе?.. Хотя Чон Хосок не похож на шутника, — серьёзный омега, которого, кстати, можно принять и за бету, и даже за альфу, если у тебя обоняние отшибло. — На нет и суда нет, — тут же реагирует Хосок, — я сейчас принесу украшения. Старший встаёт из-за стола, давая Чонгуку понять, что время его визита подошло к концу. Альфа идёт в коридор и неловко топчется там, уставившись на ирисы на столике. Омега даже не удостоил его букет поставить в вазу с водой. Наверное, ему дарят тоннами гораздо более дорогие цветы. А тут он, Чонгук, со своими глупыми ирисами… Вот, кстати, точно, наверное, дело и в этом, в том числе, — в деньгах, в разнице в статусах. — Я уже почти закончил университет, — не давая опомниться вернувшемуся с бархатными коробками Хосоку, говорит альфа, — я не работаю курьером на постоянной основе. У меня скоро будет диплом и нормальная работа. Я не буду сидеть на вашей шее! Я обязательно чего-то добьюсь. Я вполне могу стать достойным мужем. Просто мне нужно немного времени… Я хочу быть с вами не из-за денег и не из-за всего этого, — младший обводит рукой пространство вокруг, намекая на роскошь квартиры, — вы мне просто понравились. Вы красивы, вы прекрасно пахнете, вы... — Не стоит, — Хосок старается говорить мягче, — я вовсе не думал, что ты претендуешь на мои деньги. Тем более, это не так то просто, поверь мне. Будь ты даже богатым и постарше, как мне, кстати, нравится, я бы всё равно предложил тебе то же самое. Чонгук закусывает нижнюю губу. Сейчас он кажется себе ужасно неуместным, — вырядился, цветы притащил, речи тут толкает. Не нужен он своему истинному ни в каком виде. Ну разве что для секса… — Я пойду, — говорит он очевидное и протягивает руку, чтобы забрать коробки. — Я желаю тебе встретить того, кто будет разделять твои интересы и жизненные цели, — Хосок видит (или чувствует?), что альфа сильно расстроен и не хочет быть совсем уж мудаком в его глазах. — До свидания, — выдавливает из себя младший, пока Хосок открывает ему входную дверь. У лифта Чонгук ещё раз оглядывается на только что захлопнувшуюся за ним дверь, словно ищет малейшую зацепку, предлог не уходить. Но не находит. Он шагает в кабину приехавшего лифта и нажимает на кнопку с цифрой «1», а всё его нутро противится тому, чтобы уходить от своего истинного. Хосок же, как только Чонгук уходит, берёт букет и идёт в ванную, по дороге захватывая вазу с полки.