Four Seasons In One Day

Хосок выходит из кабинета врача, и Сокджин, который ждёт его в коридоре клиники, встаёт со своего места: — Ну что? — Шесть недель, анализы подтвердили. — Поздравляю? — неуверенно произносит друг, — Или ты не рад? — Я, по правде говоря, пока только ошарашен, и ни фига не понимаю, что чувствую. — Так, я видел тут за углом кафешку. Пойдём туда, поболтаем, — старший омега хватает Чона за рукав и тащит к гардеробу. Через пятнадцать минут они сидят в кофейне. Хосок наливает себе зелёный чай из прозрачного чайника в белую чашку, а Сокджин пьёт какао медленными глотками. — Просто всё это так неожиданно, — растерянно произносит Хосок, — мы же вот только получили документы, что нам одобряют усыновление. А тут это... свой сын. — Ну и хорошо, что плохого то? — говорит Сокджин, — Или ты подумываешь избавиться? — Нет, не думаю, хотя врач, конечно, меня начал запугивать. Тридцать шесть лет, первый ребёнок, бла-бла-бла. — Ой, не слушай ты этих врачей. Вечно они перестраховываются. — Ну этого омеголога я точно поменяю. Какой-то паникёр. — Ты уже говорил Чонгуку? — спрашивает старший. — Нет, я решил, что лучше сделать анализы, а потом уже разговаривать. — Что, и тесты не делал? — Делал, но не особо им доверяю. — Когда скажешь? — Завтра Чонгук как раз приезжает из Пусана, тогда и скажу. После свадьбы Хосок и Чонгук решили, что будут жить на два города. Младшему не хотелось уезжать из города, где у него налаженный бизнес. То же самое было и у Хосока. К счастью, постоянное присутствие обоих на рабочем месте не требовалось, поэтому они неделю жили в Сеуле, неделю в Пусане. Хосок очень гордился мужем, ведь тот добился такого успеха сам. Как можно просить его бросить Пусан, который он, к тому же, так любит?! Очень скоро и Хосок полюбил этот город всем сердцем. Он полюбил его улочки, его атмосферу, море, и, конечно же, уютную квартиру своего альфы. Омегу приняли в семью Чон с первого же дня. И родители Чонгука, и его братья, и многочисленным родственники относились к нему так, словно он был им родным с детства. Особенно близко Хосок сошёлся с Чимином. Они любили гулять с Соджуном в коляске по берегу или сидеть за долгими беседами, попивая чай. Даже собака Чонгука полюбила Хосока и привязалась к нему. И вот теперь их, пока маленькой, семье предстоят большие перемены. Через месяц они смогут забрать из приюта маленького омегу по имени Бомгю, которого уже успели полюбить. А меньше, чем через год, у них родится и свой сын. — Это правда?! — Чонгук рад так, что его трясёт, он кидается к своему омеге и стискивает его в своих объятьях. Тут он словно вспоминает что-то и с тревогой спрашивает: — Мы ведь.Ты же не… — Я не собираюсь делать аборт, — спокойно произносит Хосок, сразу понимая то, о чём хочет спросить истинный. — Ты уверен, Хосоки хён? — Чонгук слегка сжимает старшего в объятьях. — Чонгук, когда ты прекратишь называть меня хёном? — А как? Оппа? — Гук смеётся, обнажая белоснежные зубы. — Нет, оппа это ты, — хохочет Хосок и слегка отталкивает мужа от себя. — Как мы его назовём? — спрашивает Гукки. — А не рано ли выбирать имя? — Ничего не рано! Мы же будем сто раз передумывать. — Я хочу назвать его Юнги. И не передумаю. — О! Чон Юнги. Звучит отлично, — Чонгук снова притягивает омегу к себе и целует его в губы. — Ты не против? — Нет, вовсе нет, Хосоки — оппааа, — альфа дурачится и нарочно тянет гласную в конце. — Я уже жалею, что ты — отец моих будущих детей, — с деланной серьёзностью произносит Хосок. — Ребёнка, — хохоча, поправляет, Чонгук. Оговорка впрочем, в итоге, оказывается пророчеством. Через три месяца Хосок оказывается на очередном плановом УЗИ. На этот раз они пришли вместе с Гуком, который держит мужа за рука во время медицинской процедуры. — Вам уже говорили, что у вас двойня? — спрашивает молодой врач-бета. — Что?! — Хосок ошарашен, и в беспомощности смотрит на мужа, глаза которого так сильно расширяются на глазах, что возникаются сомнения в том, что он азиат. — Это точно? — вкрадчиво спрашивает альфа у беты, слегка успокоившись. — Да, вот смотрите. Тут два плода. Один…и…второй. После обследования Чоны заезжают к Юнги и Сокджину, у которого оставляли маленького Бомгю. — То есть вы прямо решили выполнить план по детям в один год? Сразу трое? — хохочет Сокджин. — Да, мы сами не ожидали., — рассеянно отвечает Хосок, смотря как Тэхён надевает Бомгю слетевший с ноги крошечный ботиночек. — А у нас почему двое всё ещё? — с шутливой претензией спрашивает у мужа Юнги, театрально уперев руки в бока. — Ничего не знаю, — с серьёзным видом произносит Сокджин, — у меня трое детей. Намджуни, Тэхёни и Юнгия. Все взрослые начинают смеяться, а дети непонимающе на них смотреть. — Второго назовём Чимином, — говорит Хосок позже за ужином своему мужу. — Хоть ты так и принимаешь решения без меня, — иронизирует Чонгук, — но мне нравится. — Прости, детка, — омега тянется к Гуку, чтобы поцеловать его, — можем рассмотреть другие варианты. — Нет, Юнги и Чимин — идеально. В честь людей, которые нас поддерживали в тёмные времена. Символично. И красиво! Хосок целует мужа ещё раз и в душе надеется, что их дети будут похожи на Чонгука. Потому что его муж самый красивый и самый милый в этом мире человек.