Белая лилия, красный рассвет

В маленьком курортном городе, полном свежей зелени и запаха цветов, где фонтаны и водопады под шумящими кронами раскидистых пальм и магнолий, создавали картину, напоминающую библейский рай, начинался новый день. Над ласковым морем, всплывая, поднималось кораллово-красное солнце. Мягкие волны, шурша, с наскока обнимали берег, и так же плавно, словно в восточном танце, отбегали назад, увлекая с собой разноцветные пестрые камешки покатой гальки. Но большой каменный дом на горе, с тенистой террасой, резко выступавшей над морской гладью, обнесенный забором и садом, еще казался погруженным в сон. Еще не перекликались птицы в густых кронах ветвистых деревьев, на прихотливо разбитых изящных клумбах не поднял голову ни один цветок и ни единый луч солнца не упал на посыпанные гравием дорожки. Только в самой дальней аллее сада немолодой человек, ступая кошачьими шагами, старательно поливал из шланга примыкающую к воротам живую изгородь низкорослого кустарника. Внезапно сквозь тихое журчание воды садовник услышал рокот мотора. Постоял немного, прислушиваясь, с беспокойством оглянулся на безмолвный дом, потом бросил взгляд на часы. Пять утра, кому в такую рань на машине ездить, да еще в субботу? Во всем городе автомобилей наперечет, надо бы посмотреть, кому спится – еще потревожат хозяина. Нестор Аполлонович и без того отправился на отдых только под утро – и на даче сутками напролет работает, возится с бумагами, пусть хоть сейчас поспит немного. Но шум за забором стал еще слышнее. Садовник выключил шланг, и торопливо вышел за ворота. Массивный черный автомобиль с белыми шторками за стеклом появился около дачи одновременно с ним. Приблизившись почти вплотную к воротам, дверца машины открылась, и чьи-то сильные руки на полном ходу выбросили из машины длинный сверток, показавшийся вначале туго свернутым светлым ковром. Садовник машинально моргнул, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают: переворачиваясь и цепляясь за кочки и траву, сверток разворачивался, все больше становясь похожим на безжизненное человеческое тело. Автомобиль, тем временем, развернулся, и, не сбавляя скорости, поехал через лужайку прямо на белое пятно, словно собираясь переехать его, вмять в землю тяжелыми колесами. Запоздало опомнившись, садовник бросился ему наперерез, громко окликая невидимого за боковой занавеской водителя. . В машине, видимо, только сейчас поняли, что за ними наблюдают, и, наверное, это не входило в их планы. Резко взвизгнув тормозами, автомобиль включил заднюю скорость, потом сменил курс и, пятясь задом, вырулил на грунтовую дорогу. Там торопливо развернулся, фыркнул и умчал, обдавая подбежавшего человека душными выхлопами бензинных паров. - Ну, дела... – Покачал головой садовник. С осторожностью приблизился к брошенному свертку, и, не сдержавшись, вскрикнул: на траве лежала девушка. Ее миловидная головка с изящным профилем безвольно запрокинулась, длинная черная коса разметалась по земле. В волосах запутался скомканный, увядший цветок лилии – вроде тех, что в изобилии, как снеговые шапки, цвели на клумбах по ту сторону забора, вперемешку с другими цветами. Белое с кружевной отделкой платье вымокло от росы, и было сплошь покрыто грязными пятнами. Перепуганному садовнику показалось, что некоторые из них – бурая, засохшая кровь, но точно ничего нельзя было разобрать. Пуговицы на груди варварски оторваны, или сами отскочили, от удара о землю, и в узком разрезе видна полоска исцарапанной, покрытой мелкими ссадинами кожи. Глаза под длинными, плавно изогнутыми ресницами были закрыты. Не зная, жива ли она, мужчина опустился перед телом на колени и прислушался к дыханию. Дыхание было – слабое, почти невесомое. А когда он попытался приподнять безжизненную руку, чтобы нащупать пульс – из приоткрытых запекшихся губ вырвалось подобие стона. Девушка была жива, хотя люди, которые привезли ее, больше всего хотели, чтобы ее нашли здесь уже мертвой – садовник не сомневался в этом. Автомобиль бы переехал ее, если бы он им не помешал. Но кто и зачем мог пойти на столь злодейское преступление прямо под окнами дачи председателя исполнительного комитета, практически, руководителя Абхазии? Подумав, мужчина покачал головой. Нет, самому ему в этом не разобраться. Придется, все-таки, будить Нестора. Поколебавшись, он встал и направился к дому, оставив ворота за спиной широко открытыми. Оглянулся на девушку – она так и лежала неподвижно – и, как мог, ускорил шаг. *** Худощавый черноволосый человек небольшого роста в белой сорочке навыпуск и летних парусиновых брюках, стараясь ступать как можно тише, приоткрыл стеклянную дверь на террасу. Остановившись у неостывшего за ночь каменного барьера, он расправил плечи и мягко улыбнулся одними лишь темными лучистыми глазами. Внизу, прямо под ним, шелестели пальмы, и с легким журчанием бежал по белым мраморным ступеням к морю маленький рукотворный водопад. Чуть дальше простиралась безмятежная водная гладь, как кисть художника, очерчивающая полукруглую, вогнутую линию берега, а справа, над колыхающимся под ветром океаном густой изумрудной зелени, как пароходы, плыли зубчатые стены старинных белых башен. Вдохнув полной грудью освежающий утренний воздух, он не спеша погладил рукой хранящий тепло серый камень подпирающей своды колонны и надолго застыл, не сводя глаз с моря. Не услышав тихого шороха за спиной, он вздрогнул только тогда, когда его глаза прикрыли ладони мягких, нежных рук, а волосы у виска зашевелились от чьего-то порывистого, запыхавшегося дыхания. - Сария. – Уверенно и удовлетворенно определил он. Не спеша оборачиваться, ласково поднес закрывшие его лицо руки к губам, долго и неотрывно целуя прохладные тонкие пальцы. - Прости, я, наверное, разбудил тебя? – Спросил он с искренним беспокойством. Она молча, на несколько мгновений, уткнулась в воротник сорочки над его плечо, теплым воздухом щекоча шею. Осторожно потеревшись кончиком носа, словно собирая тонкий аромат с поверхности цветка, расправила руки, и тут же обвила их вокруг воротника, прижавшись щекой. Потом сделала шаг к перилам барьера, обернувшись так, чтобы можно было видеть светящееся от внутренней радости смуглое лицо с идеально ровными серпиками ослепительных бровей над бархатными черными глазами, в глубине которых, словно в бездонных озерах, еще прятались, сияя, ночные звезды. И только после этого отрицательно качнула головой. - Ты же знаешь, как я люблю встречать солнце. Особенно, с тобой. - Но это не значит, что нужно совсем не спать! Она рассмеялась в ответ мягким, счастливым смехом. -Нестор, кто бы говорил! Сам ты сколько спал сегодня? - Я? Я – другое дело. У меня дела, а вы на отдыхе. Кроме того, вчера мне нужно было закончить рассказ о Хашиме. Может, к осени попробую выпустить его отдельной книгой... пусть небольшой. Конечно, если ты вначале прочтешь и скажешь свое мнение. - А я уже читала! – В черных глазах Сарии танцевали золотые искорки. – Вчера вечером взяла на твоей тумбочке. Только вот боюсь, мое мнение не будет объективным. - А может, мне как раз и необходимо твое необъективное мнение? Он поймал в воздухе тонкую, почти невесомую кисть руки жены и снова поцеловал. - Ну-у, если так... По-моему, это отлично написано. Я всегда считала, что умение говорить – устно или письменно – у тебя свыше. Ты так можешь пересказать даже самый сухой, документальный материал, что он становиться похожим на песню. И на эту песню отзываются сердца, она близка людям, и понятна. Всем, даже детям, таким, как Рауф. - Хорошо, хорошо. – Перебил Нестор, улыбаясь. – Спасибо тебе. Право слово, я очень благодарен за поддержку! Ну, а если пропустить хвалебные оды, что тогда? Она молча развела руками - Я же сказала тебе: мое мнение необъективно. Может, будем завтракать? У меня все готово. Иди в столовую, я пока что загляну в детскую... Наш сын берет пример со своего отца: засыпает только под утро. - Ну, это уж и вовсе никуда не годится! – Покачал головой Нестор, увлекаемый женой к застекленной двери.- Ему нужно набираться сил перед учебным годом, окрепнуть. Чем он занимается по ночам? Опять читает? - Нет, теперь он читает днем. С тех пор, как ты подарил ему на день рождения подзорную трубу, по ночам у него есть другое занятие. Нестор усмехнулся: - Звезды? - Звезды. Планеты. Лунные кратеры. До полуночи не выгонишь из сада. - Вчера он показывал мне рисунок космического корабля. Говорит: скоро люди изобретут такие аппараты, что можно будет долететь до Луны, и даже до Марса. А еще через сто лет планеты станут близкими, как соседние города. Она едва заметно улыбнулась: - Вот оно, влияние Жюля Верна! - Именно. Ну, и конечно, что он сам хотел бы подняться к звездам на таком корабле. Мечтатель! Несмотря на слегка насмешливый тон, видно было, что Нестору по душе такая черта в характере сына. Сария внезапно выпустила руку мужа, приподняв брови на мгновение прижала палец в губам, и на ходу нырнула из длинного кругового коридора в небольшую уютную комнату. Худенький смуглый мальчик с миловидным лицом спал, отбросив одеяло. На лбу и висках выступила испарина, крылья ресниц во сне беспокойно шевелились. Она бесшумно поправила угрожающе сползающую с прикроватной тумбочки башню из неаккуратно сложенных книг, подняла сброшенную на пол подушку и подсунула ее под голову сына. Присев на краешек кровати, осторожно, чтобы не разбудить, подула на разгоряченный лоб, почти не дотрагиваясь, льняным полотенцем промокнула влажные капли. Уже выходя, обернулась и на несколько секунд застыла у двери, прислушиваясь к его дыханию - Что – то не так? – Быстрым шепотом спросил из коридора Нестор. - Нет. – Улыбнулась она, выходя. – Кажется, все в порядке. Ну, так что же ты ему ответил? - А что тут ответишь? Без мечты мы все вряд ли отличались от диких зверей. И уж точно до сих пор страдали под гнетом царизма. Мир меняют именно мечтатели. Однако я сказал ему, что одной мечты – даже самой замечательной – для жизни мало. Чтобы построить такой корабль, которого еще никогда не было, нужно много учиться, знать математику и физику, уметь производить сложные расчеты. Ну, и конечно, быть ответственным и дружить с дисциплиной. У Рауфа, к сожалению, с этим пока есть сложности. - Это верно. – Кивнула она. – Хорошо бы, он тебя понял и сделал выводы. - У него слишком живой, непоседливый характер. Такие люди редко способны посвятить себя одному делу. Впрочем, поживем – увидим. Если уж честно... я сам таким же был в его годы. Сария недоверчиво хмыкнула - Тоже в сад убегал, не спросясь матери? - Мать моя была тогда далеко... я ведь учился в Тифлисе. А убегать – убегал. К старшеклассникам, читать и обсуждать книги, которые мы тайком передавали друг другу, потому, что они были запрещены. А по утрам дремал, еле выстаивая на молитве. Наставники были недовольны, совсем, как ты сейчас. Но, думаешь, без этого я стал бы тем, кто я есть? - Ну, Нестор...Это.. это же совсем другое, совершенно! А в саду по ночам выпадает сильная роса... Я боюсь, что он простудится, или подхватит лихорадку. - Ну, что ж, обложи, его сухой ватой и закрой в коробке! – Тихо рассмеялся Нестор. – Дорогая, парню двенадцать лет. Перестань так беспокоиться о нем. Пусть приучается к самостоятельности. Кстати... – Словно что-то вспомнив, он бросил быстрый взгляд на циферблат часов над дверью. - После завтрака надо бы позвонить в гостиницу. - И это меня ты называешь излишне беспокойной! Нестор, там все наверняка еще спят. - Я же сказал, после завтрака. А беспокоится в этом случае – мой долг. Я дал Аркадию слово не оставлять девочку одну. - Она уже взрослая, - Возразила Сария. - А взрослому человеку необходимо личное пространство и личное время! Когда мне было шестнадцать, я... у меня уже появился ты. - Да? И много личного пространства я тебе давал? - Ни на шаг не отходил! – С улыбкой удовольствия вспомнила она. – Но тогда все было иначе. Я попала в сложную ситуацию, была растеряна и подавлена из-за ссоры с братом. Ты просто заботился обо мне! - Может, и ей сейчас непросто? – Предположил он, озабоченно вздыхая. – Розенгольц говорил мне, что и приехал-то не столько из-за своей стенокардии, сколько, чтобы ее отвлечь новой обстановкой. Говорил, что сам понять не может – что с ней творится. Частые слезы без причины, плохие сны... и эти постоянные разговоры о смерти, как предчувствие чего-то мрачного. - Возраст такой, взросление. – Сария пожала плечами. – Ничего, отойдет. Когда приехала, вообще дичком была, помнишь? Забивалась в угол, на вопросы через раз отвечала. Теперь спокойно разговаривает, смеется даже, А всего четыре дня прошло! Не беспокойся, недели через две... - И все-таки, невовремя Аркадия вызвали на работу. Только что человек приехал, отпуск первый за четыре года взял. Что там могло случиться? - Он же сказал тебе: ничего. Просто без него не могут отыскать какие-то бумаги. Сария зашла вперед, широко открывая двери в столовую. - Не пройдет недели, как он вернется. - Да, это так... – Рассеянно протянул Нестор, барабаня пальцами по спинке плетеного стула. – И все же, мне было бы намного спокойнее, если бы Лена в отсутствие отца жила не в гостинице, а здесь, у нас. Разве, в доме не хватит места на всех? - Она не хочет, что толку говорить об этом? И я вполне могу ее понять: она же нас не знает. Тебя в Москве видела считанные разы, да и то мельком, со мной и вовсе никогда не встречалась. Говорили же: она застенчива, тяжело сходится с незнакомыми людьми. К тому же, тихая, домашняя девочка. А у нас то и дело гости, шум застолья, разговоры, шутки. Нам-то хорошо, но она к такому не привыкла. - Да почему? – Не сдержался он. – Что в этом плохого? Неужели, молодой девушке, почти еще ребенку, можно сидеть целыми днями одной? Так, конечно, черт знает, что полезет в голову! - Аркадий уехал только вчера! – Напомнила Сария. – Сегодня день еще даже не начался. А вчера она гуляла по городу с твоим братом. Сомневаюсь, что с его общительностью он дал ей отдохнуть от себя хотя бы минуту! - Да, но они должны были вернуться к четырем часам. В половине шестого Миша должен был уже быть на совещании. - Еще один трудоголик! – Покачала головой Сария. – Просто не понимаю, зачем вообще ехать на дачу, если все равно не отдыхать? Неужели, вся советская милиция несколько дней без него не обойдется? Нестор ответил машинально, явно думая о другом. - К сожалению, сейчас не такое время, чтобы почивать на лаврах.... Я думал, она позвонит вчера. Расскажет, как у нее прошел день. Мы же так договаривались! - Садись, остынет все! – Сария приподняла блюдце, укрывшее стопку горячих, еще дымящихся лепешек. Желтое масло с прозрачными капельками аппетитно блестело в масленке, от небольшого чайника в середине стола поднимался пар. Она наклонилась, поправляя рядом с чайником букет свежесрезанных цветов. - Может быть, она вчера устала. Или просто стесняется. Ничего страшного: выспится, придет, и мы обо всем поговорим. Только ты не набрасывайся на нее с порога с беспокойными вопросами. Не пугай. - Перестань! Когда это я на кого-то набрасывался? Положив на край тарелки бутерброд, он протянул руку к предусмотрительно налитой чашке, но не успел даже сделать глоток. В комнату, стуча сапогами так, что на полке звякнул хрусталь, вошел донельзя взволнованный садовник. - Товарищ председатель!.. Нестор Аполлонович! - Ну, что там такое? – Приподнялся Нестор.- Приехал кто-нибудь? - Так рано? – С тревожной неуверенностью уточнила Сария. - Да... то есть, нет... В общем, там... - Да что «там» то? Можете сказать толком? Садовник вздохнул и попытался собраться с мыслями. - В общем, вам лучше посмотреть самому. - Сиди, я сейчас. - Он встал из-за стола, и, быстро наклонившись, коснулся уха жены губами. Тихо шепнул: - Не волнуйся. Наверное, опять, как в прошлый раз, распустилась самая красивая лилия какого- то редкого сорта. Завтракай спокойно, я быстро вернусь. Садовник со вздохом покачал головой, как будто сомневаясь в этом.