Никто не верил в меня более, чем ты

Сосны высятся стеной вокруг. Запах хвойных лесов — особенный, неповторимый, манящий. На Медвежьем острове их много, и летом эти леса наверняка прекрасны, но зимой на голых ветвях растет только снег и иней. Лишь сосны зеленеют под белым покровом холода. Пока Джон разговаривает с леди Мормонт, Давос прогуливается на опушке. Он бы остался с королем севера, чтобы проследить, но есть человек, за которым следить важнее (и приятнее). — Леди Мелисандра. Плюс ее алых одежд — их невозможно не заметить. Впрочем, Давос уверен, что если она пожелает, то никто не сумеет ее найти. — Сир Давос? Он молчит. Прошедшая минута съедает несказанные слова. Что он может сказать ей? «Я вас ненавижу»? «Я вас люблю»? «Я хочу убить вас»? «Я хочу вас»? Все это будет правдой. Каждое из утверждений. Мелисандра опускает глаза. Она его не хочет — а если хочет, то не его. Ее не волнуют вещи вроде замужества, детей, жизни вместе… И тем более, она не чувствует любви, словно вовсе этого не умеет. Или действительно не умеет. В любом случае, что бы Давос ни сказал ей, его ждет только холод, несмотря на пламя, пылающее у нее внутри. — Здесь очень красивые сосны, — говорит Луковый Рыцарь. — Сосны? — жрица смотрит на деревья так, будто видит их впервые. — Да… очень красивые.