Придворный художник

      Поясница Хуа Чэна жутко болела. — Мы так и не попробовали передать друг другу духовную энергию, — Се Лянь положил вилку с куском мяса в рот.       Демон проследил за этим движением и вздохнул. Кажется, его гэгэ чувствовал себя восхитительно. — Можем попробовать чуть позже еще раз, — он отпил чай из чашки, — если гэгэ будет не против.       А Се Лянь явно был не против.       Вчера ночью бог столько раз вошёл в него, что Хуа Чэн сбился со счёта. Казалось, тот мог не кончать часами, если захочет, но у демона такой способности не было — из него выжали все соки. Удивительно, что он вообще смог встать. — Это я должен спрашивать Сань Лана. Я вижу, что ты счастлив, но явно корчишься от боли.       Хуа Чэн хмыкнул. — Это того стоило.       Демон всё ещё чувствовал эйфорию. Скажи кому, что спишь с богом — засмеют и посадят, но Хуа Чэну это было не важно, когда он мог в любой момент попросить Се Ляня залюбить его до полусмерти. Выносливость мужчины поражала воображение.       Но одно расстроило демона вчера — бог не захотел кончать в него.       Се Лянь закинул ногу на ногу, расслабленно откинувшись к краю кушетки. — Сегодня я буду весь день разбираться с армией. У нас уже есть план насчёт бедствия и паники, так что можно немного расслабиться сразу после этого. — Гэгэ будет просто ждать? — Если бы я мог что-то сделать, давно бы предотвратил всё это, — он тяжело вздохнул и пригладил взъерошенные после сна волосы, — но появления Бай Усяня не избежать. — Сила гэгэ не может продлить печать? — Нет, — Се Лянь покачал головой, — чтобы продлить печать, нужно снова повергнуть Цзюнь У. — А нельзя ли избегать его до того момента, как ты восстановишь энергию?       Бог задумчиво прищурился. — Чисто теоретически это возможно. Но я не могу оставить дворец и людей.       С этим Хуа Чэн поспорить не мог. Его Величество все восемь сотен лет был предан своему королевству, и неизвестно, что начнёт творить Бай Усянь, если Се Лянь не сможет это проконтролировать.       Но были и другие способы избегать его. Например, оставить дворец на попечительство людям здесь и связываться по духовной связи в случае чего. Этот вариант, по мнению демона, очень действенный. Хотя бы потому, что бог будет не один. Но Хуа Чэн поговорит с ним об этом позже.       В любом случае на время открытия горы Се Лянь не будет способен держать узды правления как следует, и ему придётся временно передать их своим приближённым. Будет ли разница, если он останется во дворце или покинет его пределы?       Другой вопрос был в том, способен ли Бай Усянь чувствовать Се Ляня. У Хуа Чэна были какие-то предположения на этот счёт, но информации о свержении императора так мало, что демон не мог делать какие-либо выводы прямо сейчас. Это удручало.       Конечно, можно снова надавить на бога и попробовать что-то выяснить, но Се Лянь ограничил эту информацию по всему королевству не просто так. Хотя бы потому, что ему было неприятно об этом говорить. А для демона комфорт Его Величества стоял на первом месте, даже если от этих знаний зависели какие-то вещи. Лучше попытаться выяснить всё самостоятельно.       Было далеко за полдень, когда дверь в мастерскую распахнулась. Вдохновение перебивалось потоком мыслей, поэтому чей-то визит не портил настрой. — Удивительно, что ты жив, — Му Цин осмотрелся. — Реально всё это время рисовал только Се Ляня? Вы оба помешанные. — Мешаешь, — промычал Хуа Чэн, не отрываясь от картины. — Я пришёл спросить о состоянии Се Ляня. — Разве ты не был сегодня утром у него в комнате? — демон вытер кисть о кусок ткани на предплечье. — Должен знать. — Он со мной не разговаривает.       Хуа Чэн посмотрел на него и поднял бровь. — Скажи спасибо, что вообще впустил к себе. — Почему это я должен тебя благодарить? — Он вчера был расстроен. От такого предательства, — кисть легла к остальным в коробке. Картина почти закончена. — Преда-..?! Никто никого не предавал! — мужчина сложил руки на груди и нахмурился. — И ты сам требовал от меня информацию!       Демон лишь пожал плечами. — В любом случае, он тебе рассказал о вмешательстве? Что именно? — Му Цин нервно ходил из стороны в сторону, но не отрывал взгляда от художника. — Как много ты теперь знаешь? — Хмм, недостаточно. Хочешь ещё что-то рассказать? — Хуа Чэн развернулся к нему лицом и сложил руки на груди. — Мне бы побольше информации, на самом деле.       Кажется, Му Цину не нравилось то, что демон не отвечал на все его вопросы. Камердинер возвёл глаза к потолку и сел на подушку перед Хуа Чэном. — Слушай, у тебя что-то на уме, я прав? Выкладывай, а я посмотрю, можно ли тебе доверять. Тогда и расскажу.       В его словах был смысл, но демон не мог понять его мотивов. Единственное, что приходило на ум — это желание защитить Се Ляня от Цзюнь У. Вероятно, этого было достаточно, но… — Он рассказал мне о нашей связи, — плечи мужчины напротив напряглись, — о том, как он сделал меня демоном в те времена, и о том, что Бай Усянь меня убьет. Я так полагаю, причина этого решения лежит вовсе не в нашей любви, верно?       Му Цин молчал, внимательно смотря в тёмный глаз. — Знаешь, какой вопрос крутится у меня в голове с самого начала? — Хуа Чэн сделал вид, что глубоко задумался. — Почему слуги Его Величества не предпринимают попыток огородить меня от него? Я ведь могу его ранить. — Верно. — И вы явно знали об этом с самого начала. Это потому, что вы доверяете своему королю? Разве это то, что делают хорошие слуги? — Это то, что делают друзья, идиот. Мы всегда ему доверяли.       Такого ответа демон не ожидал. — Друзья? — Мы знакомы с Се Лянем столетия, думаешь, мы всегда были просто его слугами? Думаешь, мы сейчас делаем лишь то, что "надо"? — Му Цин наклонился чуть ближе. — Ты ведь хочешь помочь. Сам сказал, что будешь защищать Се Ляня во время его слабости. Считаешь, мы и этого не понимаем? Даже во время твоей болезни никто и слова не сказал Се Ляню о его желании вмешаться в человеческую жизнь, которая тогда ничего не значила ни для королевства, ни для кого-либо из нас, и лишь для него одного это было важно.       Хуа Чэн сглотнул. — Сейчас он в большой опасности и носит под сердцем столько стресса за эти восемь сотен с лишним лет, сколько тебе и не снилось. И единственное, что заставляет его чувствовать себя полноценным и искренне счастливым — мы и ты. Поэтому перестань давать поводы сомневаться в твоей адекватности, Хуа Чэн, и помоги.       Демон наконец выдохнул. Му Цин был прав. Очень большим препятствием к здравым мыслям всё ещё являлся недостаток информации о Се Ляне. Единственный способ, как Хуа Чэн мог что-то понять и придумать — это разговор с теми, кто его знает. Но это всё равно не так просто. — Ты пришел сейчас потому, что Се Лянь занят? — начал демон. — Верно. Он не будет за нами наблюдать.       Хорошо… это хорошо. Хотя демон всё равно чувствовал себя ужасно из-за того, что лез в жизнь бога без его спроса. — Что ты хочешь мне рассказать на этот раз?       Му Цин наконец расслабил плечи. — Ничего особенного. Просто пришёл поделиться подробностями. Мы и сами не знаем, как спасти его от Бай Усяня без твоего участия, и даже не представляем, какую именно роль ты будешь в этом играть помимо пушечного мяса. — Что ты имеешь в виду? — Ты знаешь о Мэй Няньцине? — демон кивнул. — Он из Сяньлэ.       Наступила тишина. — Что? Он же родился во времена империи. — Из другого Сяньлэ, — Му Цин закатил глаза, — из старого Сяньлэ.       Старое Сяньлэ? — Се Лянь когда-то был принцем небольшого королевства на юге под названием Сяньлэ, так же он нарёк и нынешнее. И Мэй Няньцин был оттуда.       Факт с королевством поразил, но… — И что? — Он был знаком с Се Лянем во времена империи.       А вот это уже интересно. — Се Лянь был в императорском дворце, когда Мэй Няньцин прибыл дать пророчество Цзюнь У о его будущем, — это Хуа Чэн уже слышал от бога, — тогда он и сказал то, что сейчас движет Се Лянем. О жизни Цзюнь У на ближайшие восемь сотен лет, намекнув, что в конце срока правителя будет ждать забвение. Се Лянь в то время был недалеко и от этих слов погряз в отчаянии. Ведь ждать ещё столько времени он был не в состоянии. Это и стало спусковым в планировании восстания.       Демон задумчиво помолчал. — Но в чём смысл этого пророчества, если Цзюнь У запечатан? — В том, что он освобождается и давно уже не является императором. А в пророчестве говорилось, что "правителя ждёт забвение". Как думаешь, кто сейчас правитель?       Хуа Чэн замер. Се Лянь. — Но ведь сам он мог и не совершать переворот. В таком случае пророчество осталось бы таким, каким оно было. — "Мог бы", но все эти темы с предсказаниями так и работают. Что-то их активирует в какой-то момент, вот и всё, — Му Цин облокотился на стол и вздохнул, — впрочем, Се Ляню известно намного больше об этом пророчестве. Я знаю лишь его часть, самую неприятную, и то, что ты в этом пророчестве тоже есть.       Демон поднял бровь. — Не смотри на меня так. Думаешь, тебя просто так сюда запрятали? Я уверен, что там что-то про это говорилось.       Это тоже начинало иметь смысл. Но факт того, что все подробности знал лишь бог, не утешал. — Возможно, это как раз связано с тем, что Бай Усянь хочет тебя убить. Хотя, если по пророчеству Се Ляня ждёт забвение, то это не должно иметь никакого смысла, и Цзюнь У стоило бы просто сидеть и ждать.       Хуа Чэн очень мало знал о пророчествах, но можно догадаться, что бога не могло ждать что-то ужасное просто так. Должно быть что-то, или же кто-то, кто исполнит это. В их случае это будет Бай Усянь.       Однако причем здесь сам демон? Всё ещё непонятно. Связано ли это с тем, что они могут обмениваться энергией? — Причём здесь то, что Мэй Няньцин из бывшего Сяньлэ? — стоило ещё многое выяснить. — А, он привёз оттуда оружие, которым Се Лянь сверг Цзюнь У. Это был своего рода… памятный подарок, но тот использовал его в другом. — Тот кинжал из оружейной? — Ты видел его? Это Жое. Сейчас им уже никого не ранить, но раньше его лезвие было просто дьявольским и убило множество людей за одну ночь.       Жое… Бог дал этому кинжалу целое имя. Видимо, он имел особый смысл помимо свержения императора. — В первые годы Се Лянь пытался найти Мэй Няньцина, чтобы больше узнать о пророчестве. Такие вещи всегда не очень точны и имеют свои нюансы. В те времена он и наткнулся на твои работы, — Му Цин кивнул на картину на столе, — Се Лянь в то время очень тяжело переносил изменения в своём теле. Не летал, не мог справиться с количеством рук и глаз и бился лбом об каждый косяк… Постоянно пребывал в стрессе по поводу и без. А когда он сделал тебя демоном, что-то изменилось. Это точно связано с пророчеством. Он начал так пристально наблюдать за тобой, словно умалишенный, а потом у него случилась какая-то встреча с Ци Жуном, и он прекратил это делать. А тот ублюдок всегда был связан с Бай Усянем, так что можно провести параллель. — Он прекратил наблюдения? — зачем Се Ляню вообще за ним наблюдать? — Он не из жутких типов, нет, но он иногда анонимно выезжал из дворца, чтобы побыть в тех местах, где ты жил до формирования демонической провинции. А после просто перестал это делать. Лишь картины скупал, любые.       Возможно, именно это бог имел в виду, говоря, что Ци Жун в прошлом повставлял ему палки в колеса. А тот, скорее всего, тоже знал про пророчество.       Но почему он в таком случае не предпринял попыток убить Хуа Чэна в то время? Если он служил Бай Усяню, то должен был знать, что демон с этим как-то связан… — Что, если… — Хуа Чэн задумчиво потёр подбородок, — …пророчество не было активно до того, как я стал демоном? Се Лянь мог не знать о моей причастности, какой бы она ни была. В какой период произошла стычка с Ци Жуном? — Где-то через пятнадцать лет после твоего перерождения.       Тогда демон был уже довольно силён, но недостаточно, чтобы его нельзя было убить. Значит, либо Ци Жун до какого-то момента не знал достаточно, либо не мог что-либо с ним сделать из-за бога.       Голова болела от количества мыслительных процессов. Как можно использовать полученную информацию? Хуа Чэн выяснил, что Се Лянь был способен выходить за пределы дворца без проблем для себя — это отлично. Это самое важное. Остальное… Ци Жун казался большой проблемой. Особенно если его не найдут в ближайшую неделю.       Прошлое бога всё ещё размыто, но Му Цин явно не видел смысла в подробностях. И сейчас стало понятно, что Мэй Няньцин знал намного больше, чем Се Лянь, и мог бы подробней поведать о Бай Усяне и пророчестве. Но раз бог не смог его найти, то нет никаких шансов, что у Хуа Чэна это сейчас получится. Хотя Инь Юю всё равно нужно будет отправить запрос.       И, что ещё интересно… причина, по которой Се Лянь начал восстание. Он был в таком отчаянии, что решил пойти против пророка и его слов, не желая больше ждать. И что он делал в императорском дворце в то время? Это тоже было что-то, о чём никто сейчас не хотел ему говорить. — О чём ты думаешь? — Му Цин продолжал ждать среди наступившей тишины. — Нужно узнать о пророчестве, — демон уставился на свою же картину на столе, — если это все, что ты знаешь, то этого мало. — Ты не найдешь Мэй Няньцина, Хуа Чэн. Его уже давно никто не видел.       Это верно… единственный, кто знал что-либо о предсказании — Это Се Лянь. А он вряд ли что-нибудь скажет прямо сейчас. — И если бы ты узнал, что бы сделал? На то это и предсказание судьбы, что его не изменить.       Демон вздохнул. — Я бы поспорил.       Се Лянь во время собраний держал под своим контролем только коридоры и основную территорию дворца, не "заглядывая" в комнаты, как сказал Му Цин. Однако выделенное для разговора время подходило к концу. — Выясни, что сможешь. Се Лянь доверяет тебе больше всех нас, — сказал камердинер напоследок.       План Хуа Чэна сейчас состоял именно в этом. Его бог был неразговорчив, предпочитал уходить от тем о своём прошлом и умел резко менять атмосферу вокруг под себя. Поэтому любая попытка всегда была обречена на провал.       Как-то насильно пытаться вытянуть из него слова тоже не было желания — от одной только мысли, что Хуа Чэн начнёт давить на жалость или, ещё хуже, манипулировать своим возлюбленным, всё внутри сжималось от отвращения. Се Лянь заслуживал лишь комфорта и покоя, не должно быть вещей, которые могли вызвать у него плохие эмоции. И демон не хотел стать одной из причин.       Бог был слишком хорош, чтобы что-то могло ему навредить. А Хуа Чэн сейчас являлся тем, кто способен это сделать. — Гэгэ, какая… мх!.. моя картина тебе, ах, нравится больше всего? — Сань Лан решил спросить об этом сейчас?       Член внутри замер, что вызвало у демона стон разочарования.       Они снова лежали на боку, а ствол Его Величества чудесно наполнял Хуа Чэна до самого основания. Процесс был таким медленным и осторожным, что простыни под ними стали липкими и мокрыми от пота. — Мне нравятся все картины Сань Лана, — бог выдохнул в чужое ухо и аккуратно поцеловал его, — каждая из них заставляет меня чувствовать себя счастливым. — Ну нет, — Хуа Чэн нервно хмыкнул, чувствуя нетерпение от их замершей позы, — у гэгэ точно должно быть какое-то произведение, к которому у него особое отношение.       Се Лянь молчал. Только демон подумал, что он не будет отвечать, как пара рук внезапно обхватила талию и приподняла тело. Секунда — и Хуа Чэн лежал на божественной груди, чувствуя спиной сильное биение чужого сердца. Горячий член под таким углом вошёл ещё глубже, вызвав приятную дрожь по всему телу. Две руки Се Ляня остались на талии, две другие — обхватили белые бёдра. — Честно говоря, — голос звучал непривычно выше головы, — та, с нулевого парада. Ты был моей упавшей звездой, и я знаю, как эта встреча была важна для нас двоих. Мне нравится смотреть на неё и вспоминать, с чего всё началось.       Демон запрокинул голову назад, посмотрев на перевёрнутое лицо бога. В светлых глазах, наполненных любовью и нежностью, пронёсся оттенок ностальгии. От этого взгляда у Хуа Чэна сжалось сердце.       Он написал ту картину во время своей болезни, был шанс, что он её не закончит. Знал ли Се Лянь об этом?       Тот наклонился чуть вперед и чмокнул демона в губы. Это был простой, нежный поцелуй, наполненный благодарностью и трепетом. От эмоций глаз демона заслезился.       Он так любил своего бога.       Се Лянь вскинул бёдра, и от внезапного глубокого толчка Хуа Чэну спёрло дыхание. — Г-гэгэ… — Я бы желал посмотреть, как Сань Лан сам прыгает на мне, но мне так хочется залюбить тебя сегодня, — прошептал бог, — может быть, в другой раз? У нас столько времени впереди.       Демон прошипел от очередного толчка. Большие ладони держали его практически навесу, но ноги всё равно дрожали от напряжения. Мокрый звук, что происходил где-то внизу, разносился по всей комнате и смешивался с томными стонами и вздохами.       Одна из рук Се Ляня с талии скользнула ниже, щекоча бок и тонкую кожу возле бедра. Однако пальцы не остановились на члене — скользнули ниже, к растянутому вокруг одного из стволов отверстию. — Тут очень влажно от масла, как думаешь, сюда что-нибудь ещё поместится? — пальцы погладили у входа. Хуа Чэн не так давно понял, что бог обладал своими предпочтениями в постели — он постоянно намекал на двойное проникновение, но ничего не делал для этого. От резкого прилива возбуждения демон неосознанно обхватил руками чужое предплечье. — Что случилось? — Я… — он снова запрокинул голову назад, чтобы встретиться с поплывшим взглядом, — я чувствую гэгэ… очень глубоко, внутри.       Се Лянь помолчал, смотря на него, пока пятый глаз не решил взглянуть на чужой живот.       Хуа Чэн и представить себе не мог, что такое возможно, и этого почти не было видно. Но зрачки бога резко сузились, дыхание бога перехватило — он внимательно смотрел на совсем маленькую выпуклость, видневшуюся под пупком демона. — Это что..? — прошептал Се Лянь. Одна из рук скользнула к животу и погладила кожу на месте выпуклости. Член внутри Хуа Чэна дёрнулся, что отразилось и снаружи, — это я?       Демон хмыкнул, чувствуя, как кружится голова.       Бог положил руку на чужой пресс и начал медленно двигать бёдрами. Хуа Чэн ощущал, как с каждым толчком выпуклость на коже сталкивается с ладонью Его Величества. — Ты потрясающий, Сань Лан, — благоговейно выдохнул Се Лянь и ускорился, — это так странно! Но меня это очень возбуждает, как будто я вижу, как трахаю тебя!       Внезапные грязные слова с уст бога заставили кожу покрыться мурашками.       Ещё одна ладонь Се Ляня обхватила текущий член демона. Ему даже не нужно было шевелить ею — от толчков тело подпрыгивало, каждый раз словно падая обратно на ствол. Это, кажется, очень нравилось богу — темп был быстрым, но не диким.       Хуа Чэн вздрагивал каждый раз, как простату внутри него буквально таранили — в такой позе давление было болезненно приятным, таким сильным, что хотелось либо прекратить это, либо сесть как можно плотнее и не двигаться, прижаться.       Се Лянь продолжал хвалить его и удивляться своей новой находке, темп с каждый минутой становился всё хаотичнее, рука гладила член уже не в такт, отчего бёдра демона заикались и подпрыгивали навстречу кулаку. Другая всё ещё лежала на животе, иногда поглаживала, нажимая или скользя к груди и обратно.       В какой-то момент бог подхватил Хуа Чэна под бёдра оставшимися ладонями и приподнял. Угол вмиг стал удобней, а темп ускорился в два раза, приближая их обоих к оргазму. Ещё минута — и спина демона выгнулась, голова опять запрокинулась назад, громкие стоны вмиг заглушились чужим ртом, нетерпеливым и острым.       Се Лянь успел достать свой член, кончив на отверстие, бёдра и кровать. Хуа Чэн удивлённо промычал в поцелуй, но решил оставить этот разговор на потом — тело сейчас медленно расслаблялось, а глаза начали слипаться после оргазма.       Бог довольно отпрянул, напоследок облизав чужие губы. — Гэгэ так любит грязные словечки, этот Сань Лан каждый раз удивляется, — тихо сказал демон.       Се Лянь поднял одну бровь и перевернул того к себе лицом. — Сань Лан ничуть не лучше. Твои поддразнивания часто состоят из некультурных фразочек.       Хуа Чэн ухмыльнулся. — И правда. Но мой бог явно хочет превзойти меня в этом. — Когда-нибудь обязательно. Но не сегодня. Сань Лан устал? Хочешь принять ванну?       Рука демона прошлась по чужой шее. — Хмм, а что мы там будем делать? — Мыться, — усмехнулся Се Лянь, — но мы можем заняться чем-нибудь ещё.       Лицо бога было расслабленным, словно он ни о чём не думал в этот момент, кроме них двоих. Взгляд наполовину расфокусирован, с лёгкой поволокой, и все пять глаз смотрели на Хуа Чэна.       От такого внимания хотелось выть. Демон был уверен, что сделает всё, что угодно, лишь бы Се Лянь всегда смотрел на него так и чувствовал себя настолько хорошо.       Утро в королевскую комнату пришло раньше привычного. Хуа Чэн удивлённо отметил, не открывая глаз, что в помещении было немного холодно. Бог ушёл пораньше?       Но нет, рядом чувствовалось какое-то шевеление. Однако… не такое привычное. Не такое большое.       Демон открыл глаз. Вокруг и правда было не очень светло, лучи солнца только-только начали проникать внутрь. Однако он всё равно разглядел того, кто сидел на кровати рядом с ним.       Это был мужчина. Меньше Хуа Чэна, но не худощавый — скорее стройный. Скрещённые голые ноги и бёдра прикрывала простынь, на широких плечах лежали длинные тёмно-каштановые локоны, растекающиеся вокруг, словно вода. Глаза чистого золота неотрывно следили за демоном. Под ними виднелись полосы такого же отливающего золотом цвета, как и вертикальная отметина на лбу.       Взгляд немного прищурился, заметив, что Хуа Чэн наблюдает. На губах появилась знакомая очаровательная улыбка. — Доброе утро, Сань Лан.