***
К счастью, рюкзак упал вниз после того, как в него полетела пара учебников, он не так уж крепко держался. Джордж не спеша собрал разбросанные вещи и пошел в класс. Несмотря на то, что он опоздал минут на пятнадцать, учитель принял его и разрешил занять свое место. Это была история, не очень то важный и зачастую скучный урок, половину которого Джордж обычно пялился в окно, а вторую половину — лежал у себя на руках и дремал под бубнеж преподавателя, уроки которого были в формате лекций и звучали как убаюкивающая сказка. Клэй и его компания не были в одном классе с Джорджем, что даже немного радовало. Они и сами-то не все в одном классе были, в школе было 4 буквы классов, есть куда распределиться. Клэй вместе с Ником были на физмате, это Б класс, Вилбур в гуманитарном, под буквой В, Алекс и Сэм в общеобразовательном А классе. Джордж был в информационно-техническом, под буквой Г. По факту его вообще мало что интересовало в особенности, кроме программирования, и ему повезло, что никто из команды Клэя не интересовался этим больше. Но то, что они не были в одном классе, не значило, что они больше не могли встретиться. На переменах как минимум они часто сталкивались, Джорджу казалось, будто бы они и вовсе преследовали его или искали целенаправленно. Иногда так оно и было. Особенно тяжко было в столовой, когда улизнуть было некуда: они знали, где он обычно сидит. Иногда они даже не разговаривали с ним, просто у Джорджа на голове по неизвестным обстоятельствам появлялась чья-то недоеденная порция. Или вылитый чай. Раньше, в более младших классах, он мог уйти домой из-за испачканной одежды. Но это происходило слишком часто, поэтому он начал носить сменку на всякий случай. И это помогало, он носил запасную одежду с собой всегда, однако со временем количество ущерба, который должен был быть нанесен, увеличивалось. Он мог перетерпеть остатки картофеля у себя на голове, просто стряхнув их и забив на грязную голову. Мог оставить пятна от сладкого чая, не считая, что это вообще имеет значение. И сейчас, сидя в столовой, он молча надеялся, что все обойдется просто тарелкой на месте шляпы, но не все так просто. — Хэй, Джордж. — приветствие звучало почти дружелюбно, если не знать, кто его говорит. Названный не хотел оборачиваться в ответ на приветствие, а уж тем более что-то отвечать. Тогда Сэм, схватившись за спинку стула, наклонил его, заставляя Джорджа тем самым посмотреть ему в глаза. Дэвидсон открыл рот от внезапности, о чем сразу же пожалел: на его лицо полился чай, от чего парень начал дергаться и слезать со стула, убирая лицо из-под струи слава богу не горячего, но липкого и неприятного чая. Он сполз на пол, сидя на четвереньках и протирая лицо рукавом. Послышался смех. — Мы всего лишь заботимся о тебе, глупый Джорджи, — хихикал Алекс, схватив Джорджа за шиворот и придавливая к полу, не давая встать. — Расслабься и попей сладкого чая. — Алекс резко потянул Джорджа в сторону лужи разлитого напитка, буквально протирая пол его лицом, а позже и одеждой. Все парни смеялись, но Джордж пытался выпутаться из этого: сносить побои, казалось, было менее унизительно, чем это. Хотя куда более унизительно, чем все то, что они делали с ним на протяжение семи лет. — С каких пор половые тряпки умеют брыкаться? — злобно фыркнул Алекс, наступая на Джорджа сверху. В такие моменты Джордж, несмотря на всю потерянную веру в человечество, удивлялся тому, что никто даже не пытался ему помочь. Даже учителя, которым не были страшны козни старшеклассников, ибо перед преподавателями парни вели себя смирно и вообще были прилежными учениками. Конечно об их «характере» все знали, но в учебе они, ну или по крайней мере большая часть их группы, показывала себя хорошо. Во всяком случае, старшие просто сваливали это на детей, мол, "сами разберутся", не считая, что должны вмешиваться. Джордж учился в частной школе, так как родители хотели дать ему лучшее образование, а в таких заведениях учителям не была страшна такая жесткая судимость за пострадавшего ученика, как в государственных школах. Джордж был готов расплакаться. Сменная одежда мало спасет положение: это было отвратительно и очень позорно. Вдруг Вилбур наклонился к Алексу и тихо сказал что-то, показывая на часы. Алекс раздраженно зарычал, посильнее придавливая Джорджа к полу. — Похоже, нам пора прощаться, милая тряпочка. Не забудь подтереть чей-нибудь зад. — Кто-то из парней присвистнул и они с Алексом дали друг другу пять. Отжигает, что сказать. Джордж почувствовал, как сила, придавившая его к полу, пропала. Команда ушла, оставив его одного снова, будто бы ничего и не было. Все в столовой было также оживленно, как и раньше, только людей поменьше. Наверное, скоро будет звонок. Джордж встал, отнес недоеденную порцию к грязным тарелкам и пошел в туалет, умыться и переодеться. Глаза были на мокром месте, хотелось выть и хныкать, но парень сдерживался, пока не зашел в туалет. Слезы потекли одна за другой, пока Джордж, включив воду, смывал чайные пятна с лица, заодно и смывая следы того, что он плачет. Он оперся о раковину руками, тяжело вздыхая и смотря на себя в зеркало. Было очень стыдно за себя. Весь этот позор, с которым он ничего не мог сделать, кроме как молча терпеть. Он зашел в кабинку, заперся и сел на унитаз с закрытой крышкой, просто бесшумно хныча. Одежда неприятно липла к телу, его худи промокло, ощущение холода не оставляло шансов забыть обо всем произошедшем. Он медленно стянул худи, достал из рюкзака пакет с запасной и надел на себя, завернув грязную в тот же пакет и сложив обратно в рюкзак. На теле все еще была липкость и он просто надеялся дождаться, когда это все окончательно высохнет и перестанет доставать его. Он сидел так еще несколько минут, пока просто не пропали силы бессмысленно всхлипывать дальше. Он снова встал к раковине. Последний раз умылся в холодной воде, медленно и глубоко вдыхая, чтобы успокоиться. Тяжело. Он уже опоздал на урок, безусловно. Был ли смысл пытаться прийти на него? Математика… Должно быть, не так уж и важно. Джордж вернулся в кабинку и заперся там, присел на корточки, оперевшись спиной о дверь. Просто подождать конца урока… До звонка сколько? Минут 30? Ничего страшного. Его все равно вряд-ли будут искать. Ну нет и нет, «отсутствует» в журнал и дело закрыто. Нужно было перевести дух. Джордж никому не жаловался на то, что происходило. Ни родителям, ни директору, а учителя и так все видели, никакой реакции. Он считал, что должен справиться с этим сам. Раньше он считал так. Сейчас ему… просто было все равно. Вряд ли что-то изменится, если он настучит на них. Максимум изменений — изменение силы, с которой они будут носить ему удары, и тяжесть увечий. Стукачей не любят. С Клэем и Ником он был знаком дольше всех. Эти два дружка были с ним с младших классов, но сначала они не относились к нему никак, может даже слегка дружественно, особенно на совместных работах. Джордж был смышленым мальчиком и даже чувствовал себя умнее их, но Клэй очень быстро догнал его. Блондинистый мальчик был из богатой семейки, его отец владел какой-то компанией или что-то в этом роде, а Ник был его несомненно лучшим другом, другом детства, которым он дорожил больше всех. В седьмом классе к ним присоединился Алекс, вместе с которым пришел Сэм, его друг со старой школы. Он первым начал задирать Джорджа, и посчитал нужным сойтись с крутыми мальчишками, Клэем и его другом. Клэй не стал защищать Джорджа, лишь смотрел, как над ним издевался Алекс. Со временем Джордж заметил, как взгляд Клэя, когда-то дружелюбный и в какой-то степени восхищенный, наполнялся презрением. Но все стало намного хуже, когда к издевательствам присоединился Сэм, крепыш, слегка туповатый, но любящий помахать кулаками. Никто не был ему ровней в силе, парень превосходил многих как по весовой категории, так и по силовой. С этого момента простые издевательства перешли в избиения, и Клэй был в этом главным, разумеется, не без помощи Сэма. В 8 классе, самым последним из всех, пришел Вилбур, который был еще давно знаком с Алексом и сразу прилип к авторитету Клэя. С тех пор эти издевательства приобрели некую упорядоченность. Периодически даже строились планы о том, как можно насолить Джорджу еще обиднее, чем просто избиением, и главой этих планов был Вилбур. Творческая личность, ничего не скажешь. Все они, казалось, никак не задумывались о своих действиях. Они испортили жизнь человеку и их совсем не гложет совесть, ни капельки. Стоило ли Джорджу надеяться на то, что когда-либо его жизнь прийдет в нормальное русло? Сможет ли он оправиться от всего этого в колледже? Доживет ли он до него вообще?***
Учебный день, вроде как, был окончен. Он отсидел последние уроки и пошел к выходу из школы, но его остановили. Он прекрасно знал, кто это. Повернув голову, он увидел Вилбура и Алекса, который держал его за руку. Второй очень широко улыбался, но улыбка эта скорее была похожа на гримасу, она не была хотя бы капельку искренней, все, что было видно в этой улыбке, это кипящая злоба, рвущаяся наружу. Джордж не мог предположить, чем же он так насолил Алексу, что тот ненавидит его лютой ненавистью на протяжении 3-х лет безостановочно. Алекс повел Джорджа за собой, тянучи его за руку, в то время как Вилбур лишь молча следовал за ними. Его лицо вообще ничего не выражало, он все время был скромным автором, молчаливым наблюдателем, затаившимся зверем. Джордж знал, что сейчас произойдет. Он все знал. Этот сценарий был знаком ему, как обряд утреннего умывания или как дорога в школу: настолько приелось, что стало обыденностью, как моргание или дыхание. Алекс вел парня за школу, к мусорным бакам, где все и происходило. В кустах блеснул руль от велосипеда, когда-то подаренного Джорджу родителями. Он собирался добираться на нем в школу, но быстро лишился этой возможности. Возможность эта буквально развалилась, изогнулась, скрипя металлом под натиском пятерых парней и парочки увесистых камушков. Помнится, Джорджу не пришлось долго придумывать отговорку: «Мам, пап, я попал в аварию». Сбила машинка непутевого велосипедиста. Транспорт был безвозвратно утерян, и именно от машины у сына травмы, ага. У помойки ждала остальная группа. Алекс с размаху толкнул Джорджа вперед, и он даже не пытался держать равновесие. Приземлился на локти и тут же был придавлен к земле Сэмом, животом вниз, лицом в кирпичную кладку. Они столпились вокруг, только Ник и Вилбур не подходили близко. Они почти никогда не участвовали в побоях, видимо, грязное это дело — руки об Джорджа пачкать. Однако Вилбур периодически не скупился на оскорбления, но все же был более спокойным на фоне остальной троицы агрессоров. Сэм поднял ногу, которой наступил на Джорджа, и с силой пнул его, что послужило сигналом начала действия. Они били его без остановок и передышек, в живот, по ногам, по спине, в бока, и лицо не обделяли. Как всегда, удивительно, ни одну часть тела не забыли, какие молодцы. Кто-то уже стянул с него рюкзак, откинув в сторону. Джордж скулил, взвизгивал, сжимался в клубок, но снова и снова получал удар за ударом. Он пытался закрыть голову руками, хотя бы лицо, но руки тоже не железные, больно было еще как. Кто-то харкнул ему в лицо, и Джордж попытался стереть это, за что получил особо смачный удар по голове. — Погодите, — приостановил сцену Алекс, копаясь в мусорном ящике. Он достал оттуда пакет побольше, который пах чем-то давным-давно стухшим, развязал и вывалил все его содержимое на Джорджа. Некоторые попятились назад, закрывая рукой нос, и самому Джорджу стало сложно дышать, казалось, было и нечем. Он не мог стряхнуть с себя это, двигаться сейчас было больно. — Фу, блять, Алекс, я не собираюсь пачкать свою обувь в этом! — скривился Клэй, и остальные начали поддакивать ему. — Ты имеешь в виду Джорджа? — Захихикал Алекс, что не могли не подхватить остальные. Джордж тоже начал смеяться, и все резко посмотрели на него, замолчав. — Этот кусок дерьма омерзителен. Думаю, с него хватит на сегодня, — заключил Клэй. В какой-то степени Алекс спас его от продолжения представления. Это у него, получается, теперь такая броня. Но ходить так в школу было не вариантом… Они покинули его, оставив в тишине и одиночества под горой мусора. Увидел бы он за школой мусор с телом внутри, подумал бы, что кто-то неумело спрятал труп. Джордж пролежал так какое-то время, приходя в себя и ощущая, как может начинать двигаться. Было очень больно. Не делая резких движений, Джордж тихонько начал подниматься. Он не собирался стряхивать с себя мусор, вообще не собирался производить хоть какие-то движения, которые могут вызвать еще больше боли. Он аккуратно подполз к рюкзаку, откинутому в траву, слава богу целому и со всем содержимым. Рюкзаку не выпустили кишки, и на том спасибо. Тяжело дыша, он оперся о забор, пытаясь подтянуться и подняться на ноги. Закинув рюкзак на плечо, он поковылял к выходу из школы вдоль забора, все еще опираясь на него. Он часто останавливался, переводя дыхание, с ненавистью глядел на прохожих, которые даже не собирались ему помогать. Жалкие трусы. Такие же жалкие, как и он сам.***
Джордж опирался на дверь всем телом, пока пытался вставить ебучий ключ. Наконец открыв дверь, он падает на пол в коридоре, и боль проходит по всему телу. Он ногой запинал дверь, закрыв ее, и спокойно отключился, зная, что теперь он дома. Темно. В квартире стало заметно темнее, когда Джордж открыл глаза. Все тело ныло, казалось, еще больше, чем до отключки. Он потянулся в карман за телефоном и посмотрел на время. Пол девятого. Казалось, он отоспался за лишнюю ночь. Приложив все возможные усилия, он встал, придерживаясь за тумбочку, и медленно пошел вдоль стены, хромая на каждом шагу. Хлопнул рукой по выключателю, свет в ванной загорелся и Джордж скрылся за дверью. Он стянул худи. Его тело, казалось, было одним большим синяком, такое чувствительное к боли, с огромным синим пятном на половину туловища. Джордж был даже слегка удивлен, что нигде не заметил крови, кроме как на стертой ботинками коже на руках и лице. Он снял штаны и боксеры, залез в душ и включил воду, холодную, и она была приятной. Он с трудом стерпел боль от прикосновений, пока пытался отмыться от грязи и вони. «Нужно будет еще убраться в прихожей» — думал Джордж, предполагая, что от его несколькочасового лежания с остатками мусора на себе пол явно не стал чище. Стало быть, надо убраться и там. Пересилить боль и убраться… Выйдя из душа, Джордж закинул все свои вещи в стирку. Даже доковылял до рюкзака, достал старую худи и отправил ее туда же. Надев пока только боксеры, он достал аптечку и лег на диван. В аптечке у него было несколько тюбиков одного и того же крема от ушибов и синяков, бинты и прочая обрабатывающая канитель, но первым делом его интересовала мазь. Открыв один из тюбиков, Джордж занялся аккуратным намазыванием содержимого на себя. Почти также, как и во время мытья, это было чертовски больно, но стоило потерпеть и стараться виртуозно растирать мазь, не давя на себя слишком сильно. Джордж занимался уборкой прихожей, стиркой и приготовлением себе поесть остальной вечер. Он не боялся, что родители придут домой. Он знал, что их не будет. Отец Джорджа работал в офисе, у него было много командировок. Его мама работала там же, но на должности намного ниже, и сказать, что она задерживалась на работе — ничего не сказать. Порой она не возвращалась с нее вовсе. Либо возвращалась, в середине ночи. Спала, а утром, раньше, чем Джордж идет в школу, уходила на работу. Они виделись очень редко, Джорджу было проще написать записку и оставить на столе, если ему что-то нужно, нежели пытаться выловить ее в течение суток и попросить лично. Родители очень любили Джорджа, но времени на него у них совершенно не было. Поэтому он даже не пытался жаловаться им на свои проблемы. У тех и своих по горло, и вообще до них не достучишься, чтобы что-то передать. В чем тогда был смысл? Джордж лег в своей комнате. У него была трехкомнатная квартира, из прихожей сразу шел коридор, слева от которого была кухня без двери и комната Джорджа чуть дальше, а справа была ванная, совмещенная с санузлом и дверь в комнату родителей, спальню. Коридор упирался в открытое помещение без двери, это был зал. Джордж долго лежал на кровати, уставившись в потолок. Разумеется, он отоспался, пока валялся на полу, но привычки режима скоро возьмут свое и он уснет ночью. Джордж долго думал над тем, что его ждет утром. Обычный день для Джорджа, ад для любого другого. Позор, перенесенный им утром, был смыт. Джордж был уверен, что никто не вспомнит об этом завтра, и послезавтра, и вообще в любой другой день. Такое случилось постоянно, почему бы людям вообще запоминать такие события? Уроков он не делал никогда. Не было желания, да и смысла: в предметах, в которых он что-то понимает, он будет учиться нормально просто работая на уроке, а в прочих он и с готовой домашкой будет лажать. Джордж не мог перевернуться на бок, в свою любимую позу, потому что так будет еще больнее, лучше было не двигаться и лежать ровно, пока не уснёт. Джордж вздохнул, закрыв глаза. С новым днём, с новым адом.