Торопись, моя пташка, рассвет наступил.
Его бархатный багрянец расцвёл.
Всё, что люди могли обещать без способности
сил,
никто, увы, не учёл...
Пак торопился в аэропорт, зажимая солнечное сплетение пятернёй, чтобы жизненный орган не выскочил от безумия. "Странная штука эйфория, -думал он,- от разочарования такое счастье, что голова кругом." Молчаливый седовласый таксист лишь временами поглядывал на нервные его смешки, сопровождающиеся неким фырканьем. Наверное, поэтому спешно доставил пассажира в Инчхон и также быстро испарился в топе себе подобных. Чимин сжимал в руке билет на самолёт, а внутри колотил мондраж. Ответ на смс Хана последовал, как только он покинул серые стены их квартиры. Раньше цвет парижских улиц, которые мастерскими кисточками были намалеваны по заказу Чимина, словно оживали приприсутсвии его и Юнги. Теперь же, с каждым днём они превращались в мертвенный пепел. Словно постепенно стирая тёплые совместные воспоминания исчезали краски с крыш, цветочных балконов, девичьих румянцев. Визуально это выглядело так угнетающе, словно расплющивало нещадно их нежные хрустальные чувства. Вообще любые чувства. Но сейчас Пак сейчас взбудоражен! Он сбежал от бременной совместной жизни, что уже осточертела. Нет никаких хлёстких высказываний в пользу позора, нет едких замечаний по поводу общения, и нет груза на плечах?.. Говорят, сомнения порождают паранойю. Не врут. - Грёбаный Юнги! Пак с одной стороны ругал мужа за то, что тот так легко его отпустил, но явно не хотел чтобы его возвращали. Выбор, куда отправится и с кем окрылял. Могло ли сейчас что-то радовать больше, чем импровизированный судьбоносный фарс? Конечно же, нет. В конце концов, контроль осуществлялся теперь самим Паком над собственными действиями. Этот эмоциональный синдром легко описывает фраза " как собака на сене". Казалось, чего бы проще - взять и пуститься во все тяжкие, но ведь есть противная нотка стыдливости за свою неверность. И Пак в этом смысле самая поганая и вредная собака, которая хочет не только на сене сидеть, но и обгладывать сочное мясо с кости. Телефонный звонок вернул его в реальную жизнь. Номер был знаком, но не сохранен в контакты под именем. - Привет, Хана. - сладко, не по дружески пропел Чимин. - Привет Чима, ты правда летишь сегодня в Венецию? - Конечно, мы же договаривались на фотосессию и карнавал. - Но я думала, что у тебя плотный график. - Не переживай Хана, господин Бан Шихёк согласился с тем, что небольшая импровизация не помешает. Да и ты наконец зарекомендуешь себя, как отличного фотографа. Девушка помедлила с коментарием, но динамик чётко передавал блестящие от помады уста, что так открыто расплывались широкую улыбку. - Хорошо тогда. Я забронирую тебе номер в гостинице. - Не надо Хана, я остановлюсь у тебя. В груди девушки промелькнул наивный лучезарный катышек с долей надежды. Чимин ей нравился, но она глушила это чувство одинокими вечерами в обнимку с бутылкой красного полусухого, или удушая свои оргазмы в горячей мыльной ванной. - А твой муж не будет против? - настороженно, как бы нащупывая почву для более уверенного шага спрашивает девушка. - Сейчас ему не до меня. Работа его новый партнёр по браку и постели. - раздражение появляется и исчезает со скоростью света, потому что тратить день на негативные эмоции нет желания. - Поверить не могу, вы так сильно поругались? - задаёт неосторожный вопрос Хана и тут же жалеет. Чимин решил вспомнить неприятное утро. В целом скандала то и не было. Каждый решил для себя всё сам. Юнги не позвонил ему, как прилетел в Париж, а Пак, в свою очередь, оставил дома страшный бардак. - Да мы собственно, не ругались. - помолчав с полминуты, решил подать признак присутствия в разговоре Чимин. - Ладно, - усмехнулась девушка - я не стану допытывать тебя. 14.02.20..г Чимин сладко спал. Юнги не хотел прерывать его прекрасный сон. Он просто приготовил для него прекрасный завтрак, оставив романтическую записку. Его ожидал тяжёлый день и Мин боялся вечера. Он ведь педантичный меланхолик и для баланса нужен порядок в доме. Пак знает своего сахарного котика и поэтому, вместо наслаждения завтраком вылизал всю квартиру до блеска. Измотался и свернувшись клубком уснул на диване перед едой. Юнги тогда так был этому рад, что чувствовал тройной ураган бабочек в животе. Сейчас Чимин поежился, вспоминая больной и чувственный момент. Ощущения наводили на какую-то дебильную совестную тоску. В конце концов Мин и сам не прочь закончить эти отношения, так что же, чёрт побери, так ноет сердце?! - Вам чего нибудь принести, господин Пак? Милая стюардесса сверкала своей улыбкой и чётким четвёртым размером. Она нарочно наклонилась вперёд, делая акцент на подаче то ли пушапа, то ли реальной твёрдой четвёрки. Ещё бы немного и она легла на лицо Пака мягкими подушками в кружевом ажуре и задавила его тёплом белой кожи. Чимин оценивающе посмотрел снизу вверх, а потом подал знак об отказе. - Как будет угодно. - кажется, обиделась та. "Как будто ты меня интересуешь!" - возмутился Чимин. А вопрос, кто его интересует на самом деле врезался в темечко сам. Не было понятия, кому же всё таки достаётся симпатия, однако, чёткий образ перед глазами возник. Хана всегда привлекала у себе внимание Чимина своей необузданной для кореянки страстью свободы. Она всё делала по другому. Улыбалась не так, вела разговоры и даже ходила не по восточному. Достаточно выпуклая грудь впридачу к пухлым бёдрам, что росли из осиной талии, а так же нелепые, но настоящие веснушки. Сумасшедшая отличительная особенность! И если раньше Чимин не задумывался о ней, как о предмете воздыхания, то теперь думал иначе. Единственное, о чём он мыслить не желал, так это о последствиях своего дурного извращёного бытовой невзгодой желания. *** Венеция была прекрасна. Простые многоэтажки мирно утопали в тихой воде. Гандолы, как маршрутные автобусы грациозно проплывали мимо друг друга. По всем улицам развешаны цветные флажки, маски и пружинки. Город готовился к карнавалу. Говорят, что Венеция либо скоро уйдёт под воду, из-за частых наводнений, либо каналы пересохнут, потому что природные катаклизмы просто непредсказуемы. Поселенцы тысячных эпох два раза перестраивали город, стараясь повыше забраться, но подражать Нидерландам становится всё сложнее. Хоть Венеция и славится своими прекрасными каналами, и научными центрами, для поддержания жизни этого города пары проэктов будет мало. Особенно,когда борцы из таких как Гринпис, устраивают байкот из-за исчезновения редких животных. Венеция полна как пугающей красоты, так и самой нелепой неожиданностью, что таит в себе неизвестность. Не многие величественные города древних времён смогли устоять против напора революционной мировой перестройки. Возможно, им удалось сохранить в явности свои легенды и мифы, которые до чёртиков пугали неверующих в законы природы людей. Да и сами люди редко стремились познать эти законы, ведь всё, что неизвестно - означает ужасающую угрозу. Хана довольная ждала Чимна в аэропорту, прохрустывая то шеей, то пальцами, лишь бы сбить нервячок. Она выглядывала его чёрные завитушки из толпы, чтобы привычно впиться в них подушечками пальцев и разбросать, создавая электрический заряд. В такие моменты Пак лыбился и его улыбка напоминала светящуюся лампочку. С пересечением взглядов среди людской суеты у Чимина чуть не сломалась грудь от сердечных ударов. Но это не назвать любовью. Это определённо был трепет. Только связан он с открытием воли. Скорее, то чувство, когда маленькому ребёнку родители запрещают курить, а преодолев отметку в двадцать лет он горазд делать, что угодно. Поэтому сейчас Чимин был преисполнен обильным чувством независимой свободы. - Как долетел? - спросила девушка аккуратно чмокая в щёку Пака. Духи мягко впитываются в стенки носоглотки, перетекая к лёгким, а отдуда спускаются вниз, делая в лоно бум. Невольно дыбятся волосы прямо на макушке, и это настолько контрастно выражается, что мурашки подхватывают игру. - Стюардесса пыталась трахнуть меня, а я ей отказал. - хихикнул Пак. - М-м, - протянула Хана - наверняка, она потеряла свою самооценку... Какой же ты бессовестный, Чимин! - Ой, ты бы тоже так поступила! - уверенно заявляет. - Как ты или стюардесса? - игриво щурит глаза. Тот дарит согласную с обоими вариантами улыбку и приобняв девушку за плечо, выводит из здания. Воздух ошпаривает октябрьским холодком, учинив расправу над воротом пальто, что нёс на себе Чимин. Волосы Хана развивались походя на змеиные головы Гаргоны, и временами лезли Паку в глаза. Продлилось это недолго, и за закрытыми дверьми машины были лишь слышны проигрышные попытки ветра побраться внутрь. С Венсе Лидо, ближе к воде, друзья пересели на судно и гандольер повёз их по широкому каналу в Город. Мужчина, весьма крупный и наверняка жилистый, грёб вёслами только плавно, словно родился с этими гребцами. Она не смотрел на сидящих рядом, а постоянно бдил за движением судна. Чимин с открытым ртом поглащал любое явление, на которое падал взор и не посмел обратить внимание на спутницу. Она, в свою очередь, удовлетворённо наблюдала за детской манерой мужчины, от которого слюни текли не хуже воды венецианских каналов. Просторная "трёшка" пятого этажа по квадратным метрам больше смахивала на перестроеную семи комнатную. Тёплые кремовые тона в сочетании с шоколадной мебелью, ветражные окна радужных цветов и бархатный запах кондиционера. Гармония так и вторила о возможности забвения в этом райском месте. Аристократичный минимализм дополнялся редкими венецианскими, парижскими или китайскими историческими следами, но ничего более. Стойкий ароматный душ комнат прерывался порой с уличным воздухом. - У тебя тут уютно. - сказал Чимин. Он никогда раньше не был в Венеции и пытался впитать в себя любые новшества обстановки. Пак ощущал себя в другом мире великой эпохальной династии, которая строила для себя свою ауру жизни. - Освайвася пока, я закажу еду и смотаюсь на фотовыстаку. - легкомысленно отпустила фразу Хана. - Ты оставишь меня одного? Пак глянул на неё исподлобья и коварно мигнул правым глазом. Девушка в попытках спрятать смущённую улыбку громко вздыхает и выдаёт: - Ну ты же не маленький, наверняка разберёшься, где душ. - наклоняя голову к плечу, улыбается девушка. - Я не поеряюсь в твоих хоромах? - спрашивает Пак, лишь бы не заканчивать так разговор. Поведя плечом, она спряталась в дебрях квартиры. Чимин с восторгом оглядываясь в комнате, не может унять губы, которые то и дело разрываются в наслаждении. Отдалённо, в глубине комнат, раздаётся сюжет классической музыки на джазовой основе. Грустный, но светлый блюз осенних листьев... Чимин решил, что Хана слишком долго молчит. Не в силах держать тишину за лодыжки, он решил проверить, всё ли в порядке. Шагая через все комнаты, он заглядывал в каждый угол, чтобы не пропустить деталей. У подпирающего потолок платяного шкафа она стоит с минуту, а потом оголяет тело, избавляя его от платья- американки, похожего на шкуру оливок. От белья только сетчатые стринги, которые цеплялись за бока элегантными лямками. Волосы слегка разбросаны по плечам, но это только добавляло шарму её красоте. Чимин прошёл вперёд, разглядывая эдакое убранство и почувствовал небывалую лёгкость. Вбирать воздух полной грудью без возможности упрёка на невзначай вдохнувшую пыль - это ли не счастье? - Эй, Хана, а мне можно с... Пак ошарашенно врезался взглядом в обнажённое женское тело. Хана невероятно резко вздрогнула, так же ошпаренно глядя на Чимина. В перепонки врезалась гулкая тишина, потому что вот так Чимин видел подругу впервые. Ноги дрожжали от сумбура из стыда, радости и печали одновременно, потому что Хана впервые предстала перед ним вот так. Пауза затягивалась слишком долго. Ноги кто-то словно насильно подтолкнул вперёд, чтобы понять что это за явление телесного цвета. Огненно рыжие и прямые пряди словно облизывали плечи и спину. Глаза, что кажется, вот вот выкатятся из орбит, с дрожью скачут в беспорядочном пути, лишь бы не столкнуться с шоколадными зрачками. Пак осторожно разбирает свои внутренние эмоции, как чечевицу и гречку в горохе. Никогда он не пытался представить своё возбуждение связанное с женской грудью, потому что все мысли занимал лишь Юнги. Но голая и смущённая девушка стояла перед ним, пытаясь прекрыть себя руками. - Т-ты...Ты чего?.. Осадок непонятности вперемешку со страхом всё испортить залёг препятствием в горле для кислорода. Буквы забылись, как будто их и не существовало в человеческой речи, а сип - это единственное, что ещё могло хоть как-то обозначить эмоции. Чимин подошёл ближе, детально изучая глазами вставшие от холода соски. Их почти сразу закрыли руки. Он скользко прошёлся взглядом по тонким ключицам, что пробирали мурашки. - Не закрывайся от меня, Хана. - прошептал Чимин. В его голову ударил страшный поток неиспытанных эмоций. Он был ураганом в этом состоянии, и опьянял до посинения. Миллиарды разных голосов раздавались в мозгу, создавая невыносимый шум. Он был похож на рёв мких волн в чёрный шторм. А сам рассудок Чимина был маленькой лодочкой, которую скоро захлеснёт. Девушка недоверчиво смотрела. Его взгляд вампирский и опиумный, буквально пожирал её тело не оставляя и крошки. Ещё мгновение - и он набросится на нее, с вожделением проглатывая каждый сантиметр, каждую клеточку. - Можно? - Пак подошёл ближе, делая акцент рукой на её плечо. Не дожидаясь ответа он прикоснулся пальцами к промерзающей от атмосферы в комнате коже. Холод забил сильнее и Хана заметно поёжилась. - У тебя теплая рука...- с трудом и горловым хрипом выдавила она. - У тебя нежная кожа. - шепчет Пак. В голове навязчивая идея дёргает физического желания нити, и буквально заставляет стирать запах кожи ладонью. Чимин неторопливо спускается пальцами к закрытой груди, убирая руку девушки. Румянец, выступивший на щёки Хана, заражает и Пака окрасом. Жар постепенно поглощает ноги, переходит к паху и задевает грудь. - Странное ощущение, - с лёгким смешком описывает Чимин - как будто я напился. - Тогда это передаётсяздушно капельным. - выдаёт она. Смотря ему в глаза, девушка пытается понять, о чём думает этот чудак в такие моменты. Удивление и стеснение в драку лезут за возможность завладеть разумом, но Чимин вышибает их своими действиями. Большим пальцем притрагивается к соску, что тут же подаёт пульсацию в подушечку, распеляя естественное тепло. Затем он отправляет руку ниже, чтобы понять, стоит ли продолжать дальше. Это было скорее любопытно, чем возбуждающе. Однако, когда он дошёл до промежности и ощутил горячую влагу, что-то дрогнуло. Хана стояла и молча наблюдала за реакцией Чимина, не в силах оторвать глаз или всё прекратить. Смятение отплясывало в глазах, а по телу пробегало дождевое морзе. Вот так сразу Пак разметал все старательно выстроенные кирпичи, что загораживали яркие чувства и теперь, последние разбушевались словно торнадо пятой степени. У Чимина извилины мозговые в спиральки скручиваются от набегающих тяжестью мыслей. Он борется. Борется с искушением поддаться. - Чимин... Девушка пятится назад, но Пак, как приклеенный к золотому гусю двигается след в след. Тормозит, оглядывается внутри себя, боится увидеть силуэт Мина, с осуждающим взглядом. И не находит. Давления нет, страха нет, упрёка нет. - Что скажешь, если мы попробуем? - мягко спросил Чимин, прикасаясь губами к плечу. Девушка словно лопается от ощущений. В глазах взрываются звёзды, руки немеют, ноги подкашиваются. - Что на тебя нашло,Чимин? - она громко вздохнула и закатила глаза. Пак принял это за ответ и скользнул губами вдоль ключицы. Ему начинала нравится реакция, потому что с Юнги всё не так. С ним он не доминировал, не становился более назад ным, а напротив - подчинялся приказам. Сейчас приказы он отдавал сам и это затягивало с максимальной силой. - Перейдем на кровать? - спросил Пак. Хана неуверенно кивнула. Боже, да она сейчас превратится в жидкую субстанцию, которая под давлением претерпевает деформацию. Откуда в Паке столько уверенности после стольких лет глухого равнодушия? В лучах заката тело девушки смотрелось очень эстетично. Чимин стоял и просто смотрел, как она, погружённая в свои мысли топит взгляд в небытии. Хочет что-то сказать, вырвать из тёмных мыслей нужные фразы. Но не может, по невидимым причинам. Пак же опускается коленом на кровать, разделяя колени от соприкосновения, слегка наклоняется над лицом девушки и пристально смотрит на губы. Он выглядывает там родные черты и запах, от которого вены на члене лопаются от перевозбуждения, а находит лишь тупо женские губы. Не Мин, понимает, и вроде отпустил ссору и ситуацию, но на глаза давит жгучая боль, а рёбра сжимает, словно сосуды это капроновая череда петель, стягивающихся из-за затяжки. "Не могу" - проносится в голове. А потом он резко встаёт, разворачивается, и выходя из комнаты поспешно бросает: - Может в другой раз. Что это только что было? Какого нафиг происходит с Паком?! Юнги его практически напрямки гулять отправил, хоть и в лицо не сказал. Чимин итак всё понял. Тогда какая дрянь, засевшая дебильным антивирусом с ненужным премиумом сидит в нейронной паутине и мешает просто накосячить? Хана, глотая воздух после дикого напряжения чуть не расплакалась. Такого стыда она во век не испытывала, а хуже всего отсутствие факта или хотя бы комментария в чём дело. Она зарылась в покрывало, приглушая стоны разочарования. Голова кружилась, а промежность отвратительно давило. Как будто она воспользовалась своим телом, что бы по дороже себя продать. Всё таки психология - это странная вещь, которую большинству людей предстоит познавать с тяжкими наглядными примерами. Не душа страдает, когда приходят неудачи, страдает рассудок, у которого свои критерии по оценке действий. - Юнги? - Чимин слышал шум людей. Ему было необходимо убедиться, что Мину до пизды на него и окружающую его жизнь. - Я сейчас занят, не могу говорить. - тут же заявил Мин и бросил трубку. "Занят?" - слегка горько и реторично спрашивает у себя Чимин. Он всё же велел в Париж. Но с кем? Один лететь Юнги не в силах, следовательно кого-то подбил на это дело. "Да уж, - горько усмехаясь думает Пак - как же быстро ты сумел забыть жизнь со мной". Пытаясь разделить огорчение, он пишет Тэхёну. Чм: Привет. Техёни, у вас с Чонгу были тяжёлые времена? Тх: Привет. Что произошло? Чм: Просто спросил, как дела. Я в Венеции. Тх: Ебаааа. Как тебя занесло? Чм: Вернусь и расскажу. Никому не слова. Тх: А-а, темные делишки}:‑) После Чимин залез в мини-бар и достал что-то на подобие виски. Да, сомнительная этикетка; да, и цвет не внушает доверия. - По хуй! Он отдахает, я тоже отдохну. После этих слов тормоза ломаются и Чимин напивается вдребезги. *** - Юнги? Намджун застал друга у фуршетного стола. - Это я. Что не так? - Ты хмурый. С Чимином померились? - У нас сложный период, я думаю мы устали. - Так бывает дружище, но не затягивай с устранением проблемы. - М, ты о чём? Намджун добродушно похлопал Юнги по плечу, глубоко вздохнул и искренне улыбнулся. - Запомни, что чем дольше ты остаёшся на свободе от обязательств брачной клятвы, тем сложнее будет сдержаться от измен. С этими словами Наму приподнял бокал и отправился в толпу бушующих переговорами людей. Мин задумался над его словами. И тут же зазвонил телефон. Чимин снова звонил ему, вероятно узнать о показе, но Юнги не хотел ему отвечать. Это и впрямь было тяжело, потому что возможно будет скандальная тематика, а настроения на это сейчас нет.