Защитница

В то время как отряд роханцев под предводительством Эомера и Белого мага громил армию урук-хаев, на севере Средиземья, а именно в эльфийском Ривенделле, готовились к грандиозному событию. И без того волшебный сад ещё больше преобразился — повсюду сладко благоухали белоснежные цветы, что росли на клумбах, а звонкие голоса птиц сливались в единую песню — нежную симфонию, вызывающую в душе покой и умиротворённость. Издалека отчётливо доносились звуки арфы и скрипок — это была финальная репетиция менестрелей перед долгожданным торжеством. В глубине сада, под старым высоким дубом, стоял темноволосый эльф, сложив руки за спину и устремив в голубое безоблачное небо задумчивый взор тёмных карих глаз. Он не мог поверить, что этот день настал. Достоин ли он такого счастья? За какие заслуги судьба преподнесла ему этот бесценный подарок? Если всё то, что случилось с ним, было лишь дивным сном — Линдир не желал просыпаться. В нескольких шагах от него находился лорд Элронд, в чьих серых глазах, помимо мудрости прожитых лет, виднелись слёзы. Слёзы радости. — Я доверяю тебе самое ценное, что у меня есть, — тихо сказал ему владыка. — Она — моё самое дорогое сокровище, моя вечерняя звезда. И если благодаря твоей любви она светится ярче, тогда я согласен. Когда-то давно, много сотен лет назад, на этом месте стоял и он сам, ожидая, когда перед ним явится его возлюбленная Келебриан. С тех пор прошло столько времени, но Элронд слишком хорошо помнил, как его сердце бешено билось в груди, словно это случилось вчера. Как же он тосковал по своей прекрасной Келебриан! Не сумев забыть пережитое после нападения орков, единственная дочь леди Галадриэль и владыки Келеборна уплыла на Запад, оставив троих детей и мужа наедине с их печалью. Но к Элронду она являлась во снах каждую ночь. Высокая, стройная, светловолосая, голубоглазая — внешне она во всём походила на свою величественную матушку, однако если госпожа Галадриэль была холодной как зима, её дочь напоминала цветущую весну. Здесь он познал истинное счастье, обретя душевный покой в объятиях горячо любимой супруги. Теперь пришло время и его дочери найти семейное счастье. Тем временем в покоях дочери владыки Имладриса три швеи хлопотали вокруг невесты, то и дело нахваливая её неземную красоту и великолепное платье. Ещё бы! Разве могло быть иначе, если леди Арвен лично проследила за подготовкой к торжеству, в том числе и за платьем, ведь ей очень хотелось, чтобы этот день стал особенным. Её наряд напоминал тот, в котором выходила замуж сама Келебриан — лёгкий, почти невесомый белый шёлк струился по стройной фигуре Ундомиэль, мягкие локоны были уложены в замысловатую причёску, а дополняла образ сверкающая самоцветами тиара, которая переливалась на солнце всеми цветами радуги. Арвен несколько раз покрутилась перед зеркалом, вызывая восхищённые вздохи присутствующих в её комнате эльфиек. — Вы просто великолепны, госпожа! — воскликнула одна из них, широко улыбнувшись. — Клянусь, Ваш жених не сможет оторвать от Вас взгляда! — Да будет Эру мне свидетелем, что я за всю свою жизнь не встречала эллет прекрасней! — подхватила вторая. Но дочь владыки лишь скромно улыбнулась на комплименты, ведь в её душе поселилось странное, доселе неизведанное чувство. Предсвадебное волнение было неизменным спутником каждой невесты, но не только оно было виновником необычного состояния эльфийской госпожи. Вот-вот она обретёт настоящее счастье, связав себя узами брака с любимым мужчиной, отчего же тогда эти сомнения? Быть может, глубоко в её душе сидело понимание, что во время войны, когда за пределами мирного Ривенделла погибают люди, эльфы, гномы и представители других свободных народов, не совсем правильно устраивать праздник. Арвен уже делилась своими переживаниями с отцом, на что он ответил, что когда ещё наслаждаться жизнью, если не сейчас, ведь никто не знает, что принесёт завтра, и настанет ли оно вообще. «Отец прав, — твёрдо решила Ундомиэль. — Сегодня изменится вся моя жизнь и я к этому готова как никогда прежде.» Дева подхватила подол длинного платья и лёгкой уверенной походкой направилась в сад, где собравшиеся эльдар с нетерпением ждали невесту. Присутствующих оказалось гораздо меньше, чем должно было быть первоначально: часть из них, с приходом неспокойных времён, уплыла на Запад, другие же, как например лорд Глорфиндель, решили не сидеть на месте и помочь в борьбе с Тёмным властелином. Это случилось несколько недель назад, когда прохладным февральским вечером владыка Элронд прохаживался по своим владениям, как это делал каждый день. Заметив своего доброго друга, с которым полуэльф прожил немало приключений, стоящим в одиночестве на мосту, под которым шумно бурлила река, он решил подойти к нему, однако светловолосый эльф не проронил ни слова. — Что ты видел, друг мой? Что заставило тебя беспокоиться? — спросил владыка, проницательно всматриваясь в задумчивый лик Глорфинделя. Эльф промолчал, ведь ответ был бы, пожалуй, лишним. Весть о смерти Митрандира сильно встревожила эльфов Имладриса, ведь если он — великий маг ордена истари — пал в бою со злом, какой шанс был у них? И был ли он вообще? — Позволь мне помочь им, — молвил военачальник Ривенделла, — там я нужнее. Элронд не стал его отговаривать, ведь это не имело смысла — все его попытки разубедить оказались бы напрасными. С рассветом Глорфиндель выехал из Имладриса верхом на верном Асфалоте, который был его спутником во многих путешествиях. Тем не менее Арвен не могла вспомнить, когда ещё столько эльфов одновременно находилось в саду её отца. Идя к венцу, невеста ловила на себе восхищённые взгляды, но в этот момент её интересовал лишь взгляд избранника, а остальное не имело для неё ни малейшего значения. — Согласен ли ты, Линдир, взять в жёны, любить, уважать и заботиться об Арвен, дочери владыки Элронда и владычицы Келебриан? — Да, согласен, — последовал ответ незамедлительно. — Согласна ли ты, Арвен, взять в мужья, любить, уважать и заботиться о Линдире? Секунда тишины показалась жениху целой вечностью, а голубоглазая, заметив резкую перемену на лице будущего супруга, лучезарно улыбнулась, переплетая их пальцы и заглядывая ему в глаза. — Да, согласна. Возлюбленные обменялись кольцами и под аплодисменты присутствующих слились в трепетном поцелуе, немного засмущавшись от такого внимания, но главное, что теперь они вместе, и даже смерть не способна была их разлучить, ведь они были бессмертны.

***

Увидев целого и невредимого племянника, у Теодена как будто камень с души упал, и он немедля поспешил к нему навстречу. На лице Эомера сияла победная улыбка, а завидев короля она тотчас стала ещё шире. — Эомер! Мой дорогой племянник! Брат Эовин не мог не заметить, как сильно изменился его дядя со времён их последней встречи: из немощного старца, который зависел от лживых слов Гримы, он превратился в настоящего правителя Рохана — высокого, светловолосого и гордого. Эомер давно его таким не видел. Если бы не Гэндальф, который объяснил, что виной такому состоянию монарха была магия предателя Сарумана, то он, несомненно, пришёл бы в полный шок, хотя даже сейчас, увидев собственными глазами дядю-короля вновь на ногах, в его голове всё никак не укладывалось воедино. — Здравствуй, дорогой Гэндальф! — поприветствовал король мага, который восседал верхом на Серогриве и с лица которого не сходила торжествующая улыбка. — Ты снова явился неожиданно, и снова в самый нужный час. — Почему это неожиданно? — наигранно улыбнулся Митрандир, с прищуром покосившись на Эрианэ и Арагорна. — Я ведь обещал вернуться и встретить вас на этом месте. И я сдержал своё обещание. — Верно, верно, обещал, — закивал головой роханский правитель, — однако ты забыл уточнить, когда это будет, а что самое главное, ты не упомянул, что с тобой подоспеет такая подмога! — Поверьте, государь, такова природа волшебников, — усмехнулась Эрианэ, — они никогда не перестают удивлять! Взгляды стоящих рядом рохиррим недоуменно метались между лесом Фангорном и Гэндальфом, пока тот, в конце концов не выдержав, залился почти беззвучным старческим смехом. А всё дело было в том, что когда рать Сарумана уносила ноги от королевской конницы, соединённой вместе с отрядом Эомера, урук-хаи надеялись, что смогут спастись от смерти в лесу. Но, как оказалось, сделали они это очень зря и в результате горько об этом пожалели. Ни один орк не вышел оттуда живым. — Нет, это совсем не то, что вы могли подумать, — поспешил объяснить роханцам маг. — Это не моих рук дело. На такое я и не надеялся! — Но если не твоих, чьих же тогда? — удивлённо вскинул брови монарх. — Не Сарумана же! Или есть ещё один маг, о существовании которого мы не знали? — неуверенно поинтересовался сын Тенгеля. — Нет, тут дело не в чарах, — отрицательно мотнул головой Митрандир, устремив взор в непроглядную лесную чащу. — Чтобы я смог ответить на этот вопрос, нам придётся прогуляться в Изенгард. Серые глаза короля округлились. — Хочешь нанести визит Саруману? — нахмурился Гимли. — Разве я похож на самоубийцу? — Разве нам хватит сил для штурма Ортанка? — покачал головой Теоден, медленно обведя взглядом своих подданных. — Погляди-ка на нас! Многие из нас и не надеялись дожить до утра и увидеть рассвет, зачем же, скажи мне, ты предлагаешь нам такое? — Я отправляюсь в Изенгард, — заявил Гэндальф, взобравшись на Серогрива. — Мне нужно срочно поговорить с Саруманом. — Вот уж не думаю, что он тебя гостеприимно встретит и пригласит отведать кружечку эля, — снова отозвался гном, и Эрианэ не могла с ним не согласиться. Она искренне не понимала, откуда в мудрой голове Гэндальфа появилась идея встретиться с предателем. Неужели он всё ещё верил, что в Сарумане осталось добро? — Я пойду с тобой, — спустя несколько долгих минут раздумий произнёс роханский правитель. — Саруман нанёс моим владениям и подданным непоправимый вред, поэтому я выскажу ему прямо в лицо всё, что о нём думаю! — в подтверждение своих слов и готовности к новой битве он крепко сжал рукоять меча. — Хорошо, — согласно кивнул волшебник. — Пусть все, кто пойдёт со мной, сейчас отдыхают. Выступим вечером — так будет лучше. Большой отряд нам не понадобится. Это будет не сражение, а переговоры. Переговоры… Разве можно говорить с тем, кто ещё ночью всеми силами пытался их убить? Разве стоит верить его обещаниям и клятвам, если когда-то он клялся, что уничтожит зло во что бы то ни стало? Вся эта безумная затея Эрианэ очень не нравилась — эльфийское чутьё подсказывало ей, что всё это не к добру. Но разве её слова смогут переубедить Гэндальфа? Может, стоит хотя бы попытаться… Гэндальф развернул Серогрива и конь быстро направился в сторону крепости. Эрианэ поспешила за ними. — Митрандир, постой! Выслушай меня! — Не трать попусту время, Эрианэ, — устало сказал маг, даже не взглянув на неё. — Тебе тоже следовало бы отдохнуть и набраться сил, если ты, конечно, хочешь отправиться вечером в Изенгард… Эльфийка еле сдержалась, дабы не закатить глаза. Что ж, такой исход событий был вполне предсказуем, и хоть она не привыкла так легко сдаваться, здесь ей оставалось прислушаться к совету мага и попробовать наверстать упущенный сон, разве что только… Совсем рядом как раз мелькнул знакомый зелёный плащ — именно его она и искала. Глорфиндель стоял в углу парадного зала крепости и тихо беседовал о чём-то с Халдиром. К слову, военачальник Лотлориэна выглядел совсем неважно — он был донельзя вымотанным, его одежда была покрыта пылью и грязью, а вдобавок ко всему прочему над его левым глазом виднелся кровавый след, скорее всего полученный после взрыва стены крепости. Склонив голову и прижав правую руку к сердцу, тем самым приветствуя двоих военачальников, Эрианэ с немой просьбой уставилась на брата своей матери. Он коротко кивнул и, быстро распрощавшись с Халдиром, подошёл к племяннице. — Я вынужден тебя оставить, ведь сейчас мой путь лежит в Лотлориэн, — сказал он, печально улыбнувшись. — Раненым смогут помочь лишь эльфийские целители, а погибших следует похоронить на родине… Глорфиндель тяжело вздохнул, а у Эрианэ сжалось сердце от осознания, какой ценой далась им эта победа. Но также она понимала, что они победили лишь в битве, одной из многих, а до победы было ещё очень далеко... — Я понимаю, — попыталась улыбнуться эльфийка, сморгнув предательские слёзы. — Они пришли сюда по своей воле, их никто не заставлял. Они понимали, что многим из них не суждено вернуться домой, но несмотря на это пришли сюда. Они погибли, защищая тех, кто в этой защите нуждался… Да обретут их души покой. — Да будет так… Люди тоже понесли прошлой ночью большие потери. С этим нельзя было так просто смириться, забыть или простить. И пусть скорбь и печаль ещё не успели уступить место желанию отомстить, когда-нибудь это обязательно случится, и вот тогда Саруману не спастись от гнева рохиррим. — Я не прощаюсь с тобой, Эрианэ, а лишь говорю до встречи, — сказал Глорфиндель, положив ладонь на плечо зеленоглазой. — Мы увидимся совсем скоро. Раньше, чем ты предполагаешь. Оставшись наедине со своими мыслями, Эрианэ поняла, что о сне не могло быть и речи, поэтому эльфийка решила направиться в уединённое место, где она провела время перед битвой. Очередное нелёгкое испытание было за ней, но что принесёт следующий день? Тревожные мысли то и дело посещали её голову, не давая покоя. Действия Гэндальфа часто казались ей странными, порой даже необдуманными или безумными, однако он всегда находил выход, когда все остальные отчаивались и не видели надежды. Эрианэ безгранично доверяла Митрандиру, но тот факт, что Саруман также являлся могущественным волшебником, способным на многое, ужасно пугал её. До самого вечера эльфийку никто не потревожил, поэтому она смогла собраться с мыслями, а когда солнце стало клониться к закату, раскрашивая небо яркими розовыми полосами, она спустилась в главный зал крепости. Там уже собрались те, которых Теоден выбрал для похода в Изенгард — десять всадников из отряда Эомера и сам Эомер, а также Арагорн, Леголас и Гимли. Гэндальф вместе с королём пришли последними. Всадники выехали в абсолютной тишине, которую никто не желал нарушать. Посреди поля битвы появился большой курган, под которым погребли погибших рохиррим. Под стенами крепости со всеми почестями был похоронен Хама, павший у самых ворот. — Велико горе, причинённое Саруманом нашим землям, — печально вздохнул король, — При нашей встрече я этого не забуду. Перед самим входом в лесную чащу всадники остановились, взволнованно подглядывая то на высокие деревья, то на волшебника, который как ни в чём не бывало продолжал спокойно ехать вперёд во главе отряда. Всадникам ничего больше не оставалось, кроме как перебороть тревогу и следовать за ним. Отовсюду доносились скрипы и стоны ветвей вековых деревьев. Лес сгустился, не давая солнечным лучам возможности пробиться через раскидистые кроны, а большие узловатые корни всё чаще и чаще пересекали тропу в самых разных местах, затрудняя лошадям дорогу. — Здесь просто невыносимо жарко, — пропыхтел Гимли, восседая на коне позади Леголаса. — Дышать нечем! Воздух здесь как будто пропитан каким-то… — Гневом, — закончил за него сын Трандуила, оглядываясь вокруг. — И всё-таки мне интересно: что же стало с орками? — Боюсь, что этого никто никогда не узнает, — пожал плечами маг. Эльфы взволнованно переглянулись. Некоторое время никто не отзывался. — И всё же странные деревья. Самые странные из всех, что я когда-либо видел, — снова отозвался эльф, на что Гимли недовольно пробурчал себе под нос что-то на кхуздуле. — Да что ты заладил? Странные, странные… И без тебя вижу! Или ты думаешь, что твоя спина заслоняет мне весь обзор? — возмутился сын Глоина. — Хотя, возможно, в этом нет необходимости… В этой непроглядной темноте я даже рук своих почти не вижу! — А я думал, что ты привык сидеть в темноте под землёй, словно крот, — хмыкнул эльф. — Это совсем другое! — Будь у меня время, я бы с удовольствием побродил здесь, — будто не услышав слов гнома, протянул Леголас. — Деревья разговаривают, думаю, со временем я понял бы их. — Ну уж нет, приятель! — вскричал Гимли. — Езжай-ка ты лучше скорее, пока эти, как ты говоришь, странные деревья, не надумали нас прикончить! Они же просто ненавидят двуногих! — Тут я с тобой не согласен, — возразил эльф. — Ненавидят они только орков, ведь это не мы, а орки пришли сюда с целью убивать и уничтожать. Отряд вышел из леса лишь под утро, ведь ради безопасности идти пришлось очень медленно. Гимли радовался словно ребёнок — наконец-то жуткий Фангорн остался позади, но то, что ждало их впереди, и рядом не стояло с таинственным лесом. Но пока что гном об этом даже не подозревал. Эрианэ несколько раз замечала на себе взгляды Эомера, но в лесу он никак не решался приблизиться к ней, ведь тропа была и так донельзя узкой и небезопасной. Теперь же у него имелась такая возможность. Конь племянника роханского короля замедлил ход, дабы поравняться с рыжей лошадью эльфийки. — Вы, должно быть, не помните меня, — улыбнулся брат Эовин, не зная, с чего начать разговор. — Как же я могла забыть, — ответила ему улыбкой Эрианэ, удивляясь, чем же она заслужила внимание роханца. — И хотя после нашей последней встречи прошло всего несколько дней, за эти дни столько событий произошло… — Вы правы, — согласно кивнул Эомер. — Но поверьте мне, что не было ни дня, чтобы я не подумал о Вас. — О… правда? — удивлённо вскинула брови зеленоглазая. — Мне лестно, что Вы за меня волновались, однако мне уже гораздо лучше, не без Вашей помощи, разумеется. Дабы избежать продолжения неловкого разговора, Эрианэ, улыбнувшись роханцу напоследок, пришпорила лошадь и поравнялась с Гэндальфом и Арагорном. Спускаясь к руслу реки, всадники заметили густую пелену дыма и пара, что висела над долиной, скрывая башню волшебника. — Что это может значить, Гэндальф? — спросил мага Арагорн. — Совсем скоро мы это узнаем, — неопределённо пожал плечами он. Одиноко стоящая башня, построенная нуменорцами во Вторую эпоху Средиземья, могла бы поистине восхитить всадников, если бы не обстоятельства, при которых им пришлось её увидеть. Дорогу под копытами лошадей сплошь покрывали большие лужи, словно после наводнения, что немало удивляло роханцев, которые теперь уже с опаской продолжали следовать за Белым магом. По мере приближения к воротам Изенгарда, которых, собственно, и не было, ведь вместо них на земле лежали лишь жалкие обломки, удивление всадников стремительно росло. Вся равнина перед ними была залита водой по колено и только нетронутый неизвестной напастью Ортанк гордо возвышался над царствующим повсюду хаосом. И пока всадники в полном оцепенении разглядывали неизвестно кем спланированный разгром, эльфы, благодаря своему феноменальному зрению, которого не имели ни люди, ни гномы, ни даже волшебники, заметили две маленькие фигурки в серых плащах у самой стены. Один из них, казалось, задремал, другой же лежал, закинув руки за голову и выпуская изо рта маленькие колечки дыма. Завидев гостей, они тотчас вскочили на ноги, но навстречу к ним не спешили, а лишь помахали руками, дожидаясь, пока всадники сами прибудут к ним. — Добро пожаловать в Изенгард, господа и дамы, — торжественно произнёс Мерри, важно разводя руками, тем самым как будто показывая, что всё это его рук дело. — Глазам своим не верю! — воскликнул Гимли, выглядывая из-за спины лихолесского эльфа. — Должно быть, я сошёл с ума в этом проклятом лесу! — Нет, Гимли, не сошёл, — хитро улыбнулся Пиппин, — по крайней мере пока. — Неужели Саруман поручил вам встречать за него гостей? — усмехнулся Гэндальф, то и дело поглядывая на башню, ведь ожидал, что упомянутый колдун появится в нём в любой момент. — Боюсь, что сейчас он немного занят, — почесал затылок Брендибак. — Мы тут по приказу Древня. Он теперь главный в Изенгарде, его поручение мы и выполняем. Он дал нам точные инструкции: встретить короля Рохана и приветствовать его подобающим образом. Я сделал всё, что мог. — А нам вы ничего не хотите сказать? — гневно проворчал сын Глоина. — Мне, Леголасу, Арагорну и это я уже молчу про Эрианэ! Мы искали вас, носились по полям сломя голову, сражались, а вы тут устроили пир?! И откуда, позвольте узнать, вы взяли табак? — Здесь даже вино есть, — усмехнулся Леголас, по-доброму покачав головой. — Это всё запасы Сарумана, — поспешил объяснить Тук. — Вот мы и решили заслуженно воспользоваться военными трофеями… — Заслуженно? — недоверчиво переспросил гном, всё ещё не остыв, хотя он был очень рад видеть полуросликов целыми и невредимыми. Рохиррим, слушая перепалку между членами бывшего Братства, недоуменно смотрели то на одного, то на другого, никак не понимая, что могло связывать настолько разных существ. Человек, эльф, полуэльфийка, гном и хоббиты. Дружба между ними — нечто из ряда вон выходящее, ведь на первый взгляд все они имели совершенно другие мнения и характеры. Однако несмотря на это их объединило общее дело. Цель, к которой они упорно стремились. — Вижу, что твоя пропажа, Гэндальф, наконец-то нашлась, — протянул король Теоден. — Ведь, если я всё верно понял, это и есть те самые полурослики… — Хоббиты, государь, — исправил монарха Перегрин. — Мы — хоббиты. — Хоббиты… — задумчиво почесал бороду сын Тенгеля, но его размышления прервал голос Митрандира. — Где же в таком случае Фангорн? — спросил он. — Скоро вернётся, — небрежно махнул рукой Мериадок, — пошёл попить воды. Хотя, в случае энтов, скоро — это понятие весьма растяжимое… И вдруг из-за Ортанка вышло совершенно удивительное существо, напоминающее старое дерево: ростом чуть выше четырнадцати футов, оно было с головы до ног покрыто корой и мхом. Это и был тот самый энт — творение валиэ Йаванны. — А вот и он — Фангорн, — просиял Гэндальф. — Старейшина и управитель энтов, и кроме того, один из самых древних жителей всего Среднеземья. Члены распавшегося Братства Кольца и Теоден вместе со своей свитой отправились Древню навстречу, но энт как ни в чём не бывало продолжал идти вальяжной походкой, словно делал ежедневный обход территории. — Я так рад, что ты явился, мой дорогой друг Гэндальф, — сказал скрипучим голосом Древень. — С камнями и завалами я справлюсь, но нужно разобраться с колдуном, запертым в башне. Тут нам без твоей помощи не обойтись. — Я бы не отказался сейчас от плотного завтрака и кружечки крепкого эля, — мечтательно протянул Гимли. — Что ж, это мы вполне можем устроить, — радостно улыбнулся Пиппин, восседая на Брего позади Арагорна, в то время как его друг Мерри делил лошадь с эльфийкой. — Разберёмся с Саруманом и сразу позавтракаем! Там есть и различные сыры, и вяленое мясо, и даже свежие овощи с фруктами… — Даже побеждённый Саруман очень опасен, — предупредил присутствующих Гэндальф. — Будьте предельно осторожны, глядите в оба. Рохиррим испуганно переглянулись, однако решительность на их лицах была заметна невооружённым глазом. Остановившись у подножия башни, король и маг спешились, остальные всадники остались в сёдлах. — При всём моём уважении к тебе, Гэндальф, я просто не могу смириться с тем, что ты идёшь на встречу с этим… варваром! — снова возмутился Гимли, покрутив в руках свой топорик. Но Гэндальф, казалось, не услышал его слов, а если и услышал, то старательно проигнорировал. Своим белым посохом он ударил в чёрную металлическую дверь и она глухо зазвенела. — Выходи, Саруман! Окно над дверью с пронзительным скрипом распахнулось, но в непроглядной темноте проёма не было никого видно. — Кто там? Что вам нужно? — раздался испуганный голос Гримы Гнилоуста, услышав который Теоден стал мрачнее тучи. — Позови-ка своего хозяина, Грима! — повелительно закричал маг. — Пусть он выйдет и мы поговорим! — Клянусь, не к добру это, не к добру, — тихо прошептал сын Глоина, не отрывая хмурого взгляда от единственного окна в башне Ортанк. И вдруг зазвучал совершенно другой голос. Не тихий и хриплый, как у Гримы, а громкий и мелодичный. — Ты много воевал, король Теоден, убивал многих воинов, и после заключал перемирие. Неужели мы не можем собрать совет как в старые добрые времена, мой дорогой друг? Неужели мы не заключим мир — ты и я? Повисла звенящая тишина. Всадники уставились на роханского короля в ожидании, но он не спешил с ответом. Монарх с прищуром, ведь яркое весеннее солнце слепило его глаза, смотрел на башню, выжидая, когда на балконе появится высокая фигура волшебника в белом плаще, однако этого не происходило. «Трус, — подумала про себя зеленоглазая эльфийка. — Каким же жалким стал некогда великий волшебник и глава Белого совета! Он не готов взглянуть в глаза тем, которых хотел убить прошлой ночью руками безжалостных урук-хаев. Страх сковал его тело, заставляя прятаться в углу Ортанка, вместо того, чтобы выйти и раскаяться. А ведь Митрандир дал ему шанс. Видимо, даже маги могут иногда ошибаться…» — Мы заключим мир, — наконец-то заговорил король, и все поражённо застыли, не веря своим ушам, но он никому не дал вставить и слова. — Мы сделаем это, но только после того, как ты ответишь за то, что сжёг наши города и погубил невинных детей. Мы заключим перемирие, когда отомстим за жизни воинов, чьи тела покоятся перед вратами Хорнбурга, а ты будешь повешен на потеху воронам. Тогда и настанет мир! Из башни послышался звонкий смех. — Зачем же ты так, о Теоден, достойный сын Тенгеля, могучий король Рохана! Почему ты не пришёл ко мне раньше, друг мой? Но и сейчас не поздно. Я готов забыть старые обиды, я помогу тебе вернуться на верный путь. — Друг?! Верный путь?! Да что он о себе возомнил?! — недовольно закричал Гимли, покачнувшись и чуть не упав с коня. — Пристрели его, Леголас, и делу будет конец! — Нет, он нужен нам живым, — возразил Гэндальф. — На что ты надеешься, Митрандир? — отчаянно спросила Эрианэ, взглянув на Арагорна в поисках поддержки, ведь надеялась, что хотя бы ему удастся вразумить волшебника. Странник от всего сердца хотел что-то сказать, вмешаться, но никак не решался. — Скажи мне, король Теоден, — продолжил Саруман. — Разве ты не желаешь мира и покоя на своих землях? Только я смогу его тебе гарантировать! Роханский правитель упорно молчал, поэтому вместо него отозвался его племянник: — Послушайте меня, мой король! Разве то, что он говорит, имеет хоть каплю смысла? Тот, кто раз предал, несомненно сделает это ещё раз. Он, как и раньше, пытается отравить Ваш разум своим гнусным языком, используя тёмные чары. Эрианэ невольно позавидовала решительности в голосе старшего брата Эовин. В его светлых глазах не было ни капли страха, а его правая рука крепко сжимала эфес меча, показывая полную готовность обнажить его в любую секунду. — Если у кого и ядовитый язык, так это у тебя, Эомер, сын Эомунда! — неожиданно гневно произнёс Саруман. — Я обращаюсь не к тебе, а к правителю Рохана! Чары в голосе мага лопнули как мыльный пузырь. Всадники смотрели в окно башни так, как будто их только что разбудили. И вдруг в нём промелькнул белый силуэт, а в следующее мгновение на балконе появился и сам Саруман. Колдун был вне себя от ярости — его глаза пылали гневом, а длинные худощавые руки, которые он сжал в кулаки, да так, что костяшки побелели, сильно тряслись. — У нас будет мир, — послышался уверенный голос Теодена. — И он настанет, когда не станет ни тебя, ни твоего Тёмного владыки! — Старый глупец! — рявкнул Саруман, теряя контроль над собой. — Я предлагал тебе власть, которую ты не заслужил ни доблестью, ни разумом, а ты ответил мне бранью. Пусть будет так! Возвращайся в свою грязную конюшню! Глупцы! Вы все глупцы! — Да он просто спятил, — прошептал Гимли, а Эрианэ кивнула, полностью с ним соглашаясь. — Ну а ты, Гэндальф, сильно огорчил меня. Что ты делаешь в таком обществе? — протянул он, брезгливо оглядев сначала роханцев, а затем переключив своё внимание на Братство. — Твоё предательство стоило многих жизней, — терпеливо произнёс Митрандир, устало прикрыв глаза. — Но ты слишком погряз в грязных делах врага. — И ты пришёл сюда за этим, я ведь прав? — лицо Сарумана исказилось от бешенства, в его глазах загорелся самый настоящий огонь ненависти. — Ты решил, что я поделюсь с тобой планами Саурона? Постой, дай угадаю… может, тебе ключи от Ортанка, или сразу от самого Барад-Дура подарить? Саруман залился смехом сумасшедшего, но уже в следующую секунду по его лицу пробежала тень, а потемневшие глаза сверкнули. — Вы все умрёте! — внезапно выпалил он. — И ты, Гэндальф, знаешь это, не так ли? Уж не думаешь ли ты, что какой-то бродяга сможет сесть на трон Гондора? Этот изгнанник никогда не будет коронован! Эрианэ почувствовала, как сильно её пальцы сжали древко лука — её терпение было на исходе, но бывший глава Белого и беспощадно продолжил: — Не бывать этому никогда! Ни он, ни его наследники не обретут покой. Почти всю жизнь он проживёт в надежде, что моё проклятие не сможет настигнуть его, но в один прекрасный день он потеряет всех и всё, что было ему дорого. Вы проиграли! Сопротивляться бессмысленно! — Я достаточно наслушался! — не выдержал гном. — Убей его, Леголас. Вонзи стрелу в его поганую глотку! И эльф так бы и сделал, ведь терпеть подобное было выше его сил, если бы не Гэндальф, который высоко вскинул правую руку, призывая сына Трандуила поумерить пыл. — Сколько себя помню, я всегда восхищалась твоей мудростью и знаниями, Курунир Лан, — заговорила Эрианэ, устремив гневный взор ярко-зелёных глаз на мага. — Пусть я и не знала тебя, как знала Митрандира, но он всегда говорил о тебе с уважением, как о ком-то великом. Как жаль, что гордыня затуманила твой взгляд и ты не видишь такой простой истины — Саурон воспользовался тобой, но совсем скоро ты перестаешь представлять для него ценность. — Не тебе учить меня, безродное дитя, — вскричал Саруман, посмотрев на эльфийку с поддельной жалостью, из-за которой она невольно поморщилась. — Вместо того, чтобы винить во всём меня, лучше посмотри на своего горячо любимого друга. Твой дорогой Гэндальф никогда не поколеблется, чтобы пожертвовать теми, кто близок к нему, кто исповедует любовь. Скажи-ка, Гэндальф, какими словами ты напутствовал полурослика перед тем как отправить его на верную гибель? Тропа, на которую он ступил, ведёт лишь к смерти. — Спустись, Саруман, и ты спасёшь себе жизнь, — твёрдо стоял на своём Митрандир. — Оставь свою жалость и милость, мне они не нужны! — сквозь зубы процедил колдун. — Что ж, твоё право, — развёл руками Гэндальф, как будто всё это время ждал лишь этих слов. — Я предупреждал тебя, однако ты меня не послушал. Всё кончено, Саруман! Твой посох сломан! Внезапно чёрный жезл, который Саруман держал в руке, с треском сломался и разлетелся на мелкие кусочки, которые упали к ногам Гэндальфа. — Ничего ещё не кончено! — в бешенстве закричал Саруман, но в ту же секунду на его бледном лице скорчилась гримаса боли. Маг пошатнулся, и Эрианэ заметила, как большой блестящий шар выпал у него из рук, отскочил от железной ограды балкона и с громким плеском упал в воду, сам Саруман же упал на балконе замертво. Позади него стоял Грима с окровавленным кинжалом, и пока бывший слуга Белого мага пытался сообразить, что только что произошло, его сердце пронзила стрела с зелёным оперением, выпущенная эльфийским принцем. Таким образом меч возмездия настиг обоих предателей. — Вот такой он — печальный конец некогда великого и могущественного мага истари, — вздохнул Гэндальф, с сожалением глядя на Ортанк, а затем резко развернулся, поманив остальных рукой. — Идёмте, здесь нам больше нечего делать, нужно скорее возвращаться, но прежде… — волшебник достал из воды стеклянный шар и быстро закутал его в свой плащ, что не скрылось от внимания любопытного Пиппина. — Что это, Гэндальф? — поинтересовался Тук. — А это, мой дорогой Перегрин, не хоббичьего ума дело, — добродушно улыбнулся Митрандир, потрепав по кудрявой голове полурослика. Когда Гэндальф, Теоден и их спутники покидали Изенгард, солнце садилось за высокие хребты Мглистых Гор, окрашивая всю долину в цвет своих лучей. Чтобы как можно скорее оказаться в Эдорасе, было принято решение ехать ночью, благодаря чему отряд прибыл в столицу с рассветом. — Надо отдать должное этим энтам, — сказал Гимли, спешиваясь вслед за Леголасом и разминая затёкшую спину. — Даже не знаю, что было бы с нами, если бы не они! — Ты прав, — согласно кивнул принц. — Вот это уж точно самый настоящий подарок судьбы. — А ещё этот предатель Саруман наконец получил по заслугам. Клянусь Махалом, если бы не Грима убил его, то я бы задушил его собственными руками! — Я посмотрел бы на это, — усмехнулся Леголас. — Учитывая твой рост и длину твоих рук. Первый приказ, который отдал король Теоден по возвращению в столицу Рохана, касался организации пира. Монарх посчитал это нужным, дабы почтить память павших воинов при обороне Хорнбурга, а также хоть немного отвлечься от жестоких реалий войны. Эрианэ направилась в выделенные ей покои, чтобы как следует отдохнуть и искупаться в горячей ванне, наконец смыв с себя плотный слой грязи, что накопилась за время сражений. Нужно было хорошенько подготовиться к вечеру, ведь, как обещал роханский король, гуляния должны были продлиться всю ночь.