Oel ngati kameie

По наступлению вечера все вернулись по домам, едва ли набрав корзину бананов, приправив их парой иных фруктов для себя и маленькой Киан по инициативе Аонунга и Циреи. Разумеется, не устроили бы они игры до темноты, норовя растеряться в лесу, удаляясь друг от друга всë дальше и дальше, пришли бы с большим уловом. Но точно не с таким прекрасным настроением. Однако, такой настрой не все разделили, оставляя место для неизвестных остальных проблем и недосказанности, заставляющих ходить с хмурым лицом. Нетейам разворачивается назад и снова обходит вдоль комнату, держа руки за спиной и вышагивая маршрут в который уже раз, дойдя до стены, оборачивается вновь. На полу сидела Кири, закрыв лицо руками и согнув ноги в коленях, пытаясь скрыть свои эмоции от надоедающего ей Ло’ака, что пытался найти любой подход к своей сестре, тревожась её состоянием уже всерьёз. — Эй, что случилось? Ну перестань уже молчать, — он аккуратно заводит мешавшую прядь ей за ухо и растерянно смотрит на старшего, пытаясь уже битый час что-то предпринять. Тейам, заметив чужое отчаяние, качает головой и вздыхает, присаживаясь напротив девушки и осторожно прикасаясь к её запястьям в просьбе открыть лицо. — Ma tsmuk, скажи нам хоть что-нибудь. Но Кири, как и всегда, отрицательно качает подбородком и шепчет, чтобы те оставили её одну. Разумеется, никто так поступать снова уже не собирался. — Кири, скажешь — станет легче. Ло’ак кладёт ладонь на её плечо, и девушка наконец реагирует, поднимая свой грустный взгляд на него. Нетейам в этот момент окончательно опускает её руки, открыв чужое лицо всеобщему виду. Кири же сжимает губы в тонкую линию и хмурится, видно, пытаясь не пустить слëзы, что заставило братьев напрячься. Плакала сестра при них очень редко. — Мне запрещают общаться с Пауком. Даже видеться нельзя, — её лицо исказилось в отчаянии, норовя вот-вот намокнуть от её слёз. Нетейам бережливо кладёт ладони на её щеки, поднимая влажный взгляд на себя и стирая пальцем упавшую каплю с щеки. Уши Ло’ака прижимаются к голове, когда она хмурится и опускает голову, тычась носом в колени и сбегая от взглядов братьев. Ло’ак обречённо вздыхает и обнимает девушку, игнорируя все пререкания, положив голову ей на макушку. Нетейам огорчённо и жалостливо хмурится, пытаясь придумать способ, как облегчить состояние сестры. Хоть и казалось, слово причиной её расстроенного настроения был не только человеческий мальчик. Старший спускает свои руки на её колени, словно обнимая её ноги, и приближает лицо, пытаясь заглянуть в глаза. — А ты знаешь, где лаборатория находится? Кири отрицательно качает головой и вопросительно смотрит на брата своими большими намокшими меловыми глазами. Ло’ак оживлённо кивает и отвечает тише по привычке, что его могут услышать родители. — Я знаю. Недалеко от леса мангровых деревьев, сорок минут ходьбы отсюда. Не обращая внимания на такие познания брата, старший Салли благодарно улыбается ему и задумывается на секунду. Завтра ребятам поручили сходить на рыбалку, чему должна была помочь Цирея или Аонунг, что значило потраченные полдня уж точно. В голову пришла хорошая идея, но было немного тревожно совершать такое. Они вполне могли подговорить сиблингов, — а Салли уж точно знал, что обоих было чем уговорить, — и благополучно сбежать к людской лаборатории. Как бы там не указывали им родители… Снова взглянув на сестру, Тейам понимает, что другого выбора у него нет. — Завтра сходим туда, хорошо? Не плачь, пожалуйста, — девушка хмурится и улыбается, отрицательно качая головой и смахивая руку младшего брата с себя. — Хочешь сказать, что мы придём, и отец не узнает? Тейам, этого не произойдёт… — Я подговорю оставшихся учёных, они ведь все днём уходят на корабль! Ло’ак тут же восхищённо улыбается и заглядывает в недоверчивое лицо Кири, что тоже поворачивается к нему и пару мгновений размышляет над сказанным. Тейам же учтиво и с ухмылкой поглядывает на младшего, догадываясь, куда тот сбегал от него, когда отец поручал следить за непоседливым Ло’аком. Настроение Кири от предложенной прогулки заметно улучшилось, хоть по еë виду можно было понять, что та не особо верит успеху всего дела. Позже, когда все благополучно уснули, старший продумывал детальный план действий, так и не сомкнув глаз за всю ночь. Когда же это вовсе надоело, он решил поспешить со своими действиями и поговорить с Аонунгом уже заранее, в любом случае уснуть бы не получилось, да и, в чем не было отчего-то сомнений, друг наверняка тоже не спал. Ещё ранним утром, когда было темно, Нетейам уже знал, где можно найти своего дорогого товарища. — Аонунг! Ну неужели ты не поможешь? Тейам нервно посмеивается, щуря глаза от слепящей звезды на небе. Меткайинец лишь закатывает глаза и фыркает, когда парень преграждает ему путь, и кладёт ладони на крепкие плечи, чуть наваливая свой вес на прямые руки. Сын Ронал обхватывает тонкие запястья пальцами и на пробу пытается отвести их в сторону, что не получается. — А с чего мне вам помогать? Чтобы увидеть демонов в их логове? — Аонунг! Они наши друзья, — неодобрительно восклицает Тейам, и машет хвостом, что не уходит от внимания голубых глаз. — Зачем ты снова это делаешь? Оматикайя вопросительно поднимает бровь, и наклоняет голову вбок, еще больше недовольный таким вопросом. Аонунг же выглядел очень угрюмым и даже сконфуженным по неизвестной причине, но одно было точно ясно: любая связь с людьми вызывала внутри чувство отвращения и негодования. Винить его было нельзя, ведь Тейам полностью разделял эти чувства. — Ты видел вчера Кири. Я хочу просто порадовать свою сестру на короткое время. Будто ты меня не понимаешь. По воспоминаниям даже о песенном шнуре Циреи, в котором она с гордостью показывала бусину от брата, можно было о многом судить. Тейам хитро ухмыльнулся, и прикрыл глаза, заметив чужое замешательство на лице и задумчивый вид. Парень уж точно ему не откажет, или, по крайней мере, придётся обойтись компанией одной Циреи, что особой разницы не повлечет. Рифовый принц вздыхает, и отводит взгляд от медовых глаз, собираясь с мыслями. — Вчера я смотрел не на Кири. Но да, выглядит она паршиво... Румянец трогает щеки Нетейама, но улыбка всё же не проступает. Ладони уже не опираются на чужие плечи, а наоборот: спокойно оглаживают прохладную кожу, стараясь не придавать особого значения жесту, но увести парня от нити разговора в другой лад с помощью тактильной махинации. — Это значит "да"? Аонунг закатывает глаза и улыбается. Он быстро оборачивается по сторонам, чтобы удостовериться, что с утра пораньше никто бы не сунулся за скалы к дынным деревьям, туда, где оба парня уже провели две ночи. Затем он всё же хватает оба запястья и тянет Салли на себя, улыбаясь чужому удивлению. — При одном условии я сунусь туда. Ты выполнишь позже три мои просьбы. — Просьбы? Повторяет эхом Оматикайя, чувствуя мимолётное прикосновение к своей талии и скользящие пальцы по предплечью, пока сам Нетейам не по своей воле приобнял Аонунга, вытянув свои руки. Внутри он уже радовался, что удалось уговорить упрямого старшего сиблинга, а что до младшей — дело Ло'ака, но уже сразу можно было рассчитывать на успех. — Да. Или же я проведу сегодняшний день с сестрой на рыбалке, пока вы опять будете искать себе проблем. Тейам учтиво прищурил взгляд, улыбаясь ещё сильнее. Конечно, Аонунг не знал, что Цирея уж точно согласится узнать что-то о людях, а тем более — рядом с близким На'ви. Конечно мыслях не было идей, о чëм мог попросить Меткайинец, но Тейам всё же соглашается на такие условия. Что оставалось ему делать? Да и навряд-ли можно было ожидать чего-то страшного от Аонунга. Неуверенно и робко он притягивает Оматикайя чуть ближе к себе, и прижимает уши, когда ему позволяют. Было хоть и неловко от близости, но это уже казалось чем-то, что станет обыденным и необходимым. Или, по крайней мере, хотелось, чтобы всё было так. Аонунг же коротко улыбается и, чуть покраснев, быстро целует парня в щëку, вызывая учащенное сердцебиение и тянущий узел в районе живота, мимолетно положив ладонь на его шею, и внезапно отходит от такого же немного смущённого действием Салли, рассматривая чужую реакцию. — Вот и договорились. А теперь я пойду досыпать своё утро в тишине, если это всё. Нетейам улыбается и поднимает ладони вверх, с секунду вспоминая, как стоит функционировать после такого, и все же кладет руку себе на плечо, неловко отворачиваясь к горизонту. Теперь усталость правда ощущалась, и Оматикайя искренне надеялся, что не придется снова просить массажа от мигрени. Но уже по опыту минувшего дня в ней явно будут иные мысли об Аонунге, хоть совсем не укладывался в голове факт об их только берущих свое начало отношениях. Решив не отвлекаться, Нетейам торопится вслед за сыном Ронал, направляясь к поселению.

***

И снова знакомый сон: родные высокие стволы деревьев, извилистая корневая система над землёй, по которой братья Салли ловко перескакивали, как пролемуры по веткам прям над их головами. Нетейам, не удержав равновесия, соскальзывает одной ногой вниз и опирается на ладони, присев, и в смехе поднимает голову на младшего, что недовольно скрестил руки на груди. — Ну перестань, Ло'ак. Не каждый воин ведь седлает Икрана с первого раза. Парень вздыхает, и отводит взгляд, пребывая в своих раздумьях. Тейам встаёт и подходит ближе, положив ладонь на его макушку и начиная её сильно растирать, из-за чего Ло'ак тут же зашипел и шлёпнул его по животу, уворачиваясь от давящей руки. — Да знаю я! Не нужно мне это повторять, — раздражённо фыркнул Оматикайя прежде, чем развернуть тревожно голову, дёрнув ухом. Его зрачки предостерегающе сузились. — Как думаешь, он ищет меня, чтобы убить? — Не знаю, — честно признался старший, пытаясь разглядеть сквозь заросли хоть какое-то шевеление, которое уловил парень. Оба говорили об этом совершенно спокойно, ведь скоро Ло'ак пойдёт со вторым отрядом снова на обряд Икнамайя, но теперь уже понимая, кто из зверей именно его икран. И теперь уж точно сможет связать крепко пасть Банши, не опираясь на свою удачу. — Уже придумал как назвать? Ло'ак оборачивается к Нетейаму и усмехается. — Конечно. Бабушка сказала, что этот икран такой же безумный как я. — Keye’ung? — В точку, — оба усмехаются, И Нетейам чуть толкает брата кулаком в плечо. Неволей всплывает образ довольной морды его икрана бирюзового отлива, такого наглого и вредного, что парень первое время даже собирал целую корзину разных снастей, лишь бы животное не посылало своих агрессию и недовольство по Тсахейлу каждую минуту их полёта. — А почему Kangay, кстати? Я бы назвал твоего друга ещё большим безумцем, чем моего... Ло'ак кивает вперёд, и оба продолжают путь в уже более спокойном и ленивом темпе, едва ли будто не на прогулке с Тук вышли. Тейам наклоняет голову вбок, раздумывая над тем, почему и как всплыла идея так назвать Банши. Вспоминаются больно вцепившиеся когти в плечи сзади, оттягивающие На'ви назад и проникающие под кожу, окрашивая её кровью, и громкий рык над головой, перекрывающий все остальные звуки, в том числе и тревожный вскрик матери на фоне. Боль из спины и плечей током дошла до кончиков пальцев и затылка, но прежде, чем Тейам мог бы слететь с обрыва, он подтягивает руки вверх и хватается рукой за дыхало животного, причиняя тому неприятные ощущения, заставляющие если уж не отпустить парня, то позволяющие удержаться на нём, в крайнем случае, пару минут. Но даже так Кангау, — а тогда безымянный Банши, — не уступал своему хозяину и, разгоняя всех вокруг, делал множественные выпады и попытки вступить в драку. Икран Ло'ака был совсем иным. Он словно ставил себя на ступень выше молодого охотника и пытался спугнуть На'ви криками и клыками, а когда дело дошло до того, что младший Салли чуть не установил Тсахейлу, животному помог лишь порвавшийся шнур на пасти, позволивший сбежать Кейунгу. Было ощущение, что птица не хотела убивать своего хозяина вовсе. Тейам кивает головой и мысленно подмечает, что чем-то их Банши и похожи на своих наездников. — Кангау ведь дрался со мной до конца, хоть и понимал, что это бесполезно. Представь, что будет с теми, кто устроит нам битву? Он даже Аонунга не сбросил по моей просьбе, хоть тот достаточно его взбесил. Младший оборачивается и удивлённо спрашивает: — Кто такой Аонунг? — Очень смешно. Тейам усмехается, и закатывает глаза, но фигура перед ним внезапно останавливается, и видится нахмуренный и вопросительный взгляд Ло'ака. — Я серьёзно не знаю, кто это. — Ло'ак, не шути так. Небось, и Цирею ты не помнишь? Становилось немного тревожно и не по себе от такой смены разговора. Что-то было не так. — Я понятия не имею, кто эта На'ви, Нетейам. Сердце начинает стучать быстрее от негодования и внутренней паники. Что случилось с братом? Зачем так глупо притворялся и шутил? Как они в принципе оказались в лесу? Прежде чем Нетейам хотел что-то сказать хмурому Ло'аку, всё вмиг исчезает.

***

— Просыпайся, Fìskxawngìri, иначе я выкину тебя в море. Раздражённый голос заставляет полностью прогнать сон прочь, и открыть глаза. Тут же мешает тупое нервирующее чувство в пояснице от того, что чьи-то пальцы нагло пытались ущипнуть его хвост или иным способом дёрнуть, чтобы не доставить боль, но неприятные мурашки уж точно. — Просыпаюсь, просыпаюсь! Тейам шлёпает рукой по чужой ладони и с изумлением замечает, что запястье намного шире, чем Ло'ака. Он оборачивается и видит над собой корню свисающих вниз кудряшек, а между ними знакомые голубые глаза. Он удивился незваному гостю ещё сильнее, поворачивая грудную клетку в его сторону. Разве не Ло'ак должен был разбудить старшего? — Что ты здесь делаешь? — А ты спросонок совсем ничего не помнишь, да? Аонунг усмехается и расплывается в улыбке, положив локти на пол и убирая волосы за ухо, чтобы видеть Нетейама. Видеть полностью его распущенные кудри всё ещё было странным и непривычным. Меткайинец сидел в позе лотоса, что Тейам заметил только сейчас: то означало, что его пытаются разбудить достаточно времени. Но Нетейам ничего не слышал? Мысли о том, что Аонунг мог наблюдать за спящим парнем казались неправдоподобными и смущающими. — Пока ты спал, ребята почти порыбачили. Уже позднее утро, мне нужно разбудить тебя и пойдём к демонам. Нетейам усмехается названию небесного народа и хмурится, пытаясь вспомнить, что произошло. Однако прервало его негодование от решения друзей избавить Тейама от работы. — Почему вы пошли без меня? Аонунг лишь неопределённо помычал, и пожал плечами, не дав внятного ответа. Оматикайя хмуро глянул на него и лежал так пару мгновений, наблюдая за дурацкой улыбкой парня. Понимал ведь, что не упросит пояснить такое решение или может Меткайинец сам не до конца понимал. Навряд ли то было из-за жалости и давно здорового лёгкого, ведь наконец ребята будто и забыли про такую мелочь. Тейам усмехается, не выдерживая на себе внимательного довольного взгляда, и отворачивается на миг, чтобы увидеть рядом с матрасом ткань, под которой лежал браслет Кири... Теперь Нетейам просыпается окончательно, хоть идти куда-либо совсем не хотелось. В отличии от сестры и брата, старший предпочитал проводить свободное время в компании родителей, Эйвы и Кангау, но никак не среди людских учëных, что выращивают их сородичей в пробирках. Пускать на самотёк такое поведение для других было просто, когда в семье есть одна личность, полностью поддерживающая такую позицию сына, не принимая "демонов" до конца. Где же сейчас была сама Нейтири? Вроде, как помнил старший, отправилась провести время со своим Икраном, изучая окрестности, как она это делала раньше с сыном. Теперь, однако, и Нетейам нашёл друзей, отчего надобность сбегать от одиночества с помощью помощи родителям пропала. Парень вытягивает руки вверх и изгибается всем телом, чувствуя приятные ощущения и нежелание вставать. Аонунг фыркает и в нетерпении тычет другу в бок пальцем, от чего Тейам забавно ойкает, и резко притягивает руки обратно, недовольно поглядывая на Меткайинца. — Долго мне ещё тебя ждать? Тейам фыркает и отворачивается от парня, лениво перекатываясь на живот и положив голову на свои руки. Краем глаза он замечает, как меняется выражение лица Рифового принца. Судя по всему, Аонунг и до этого не особо торопился, поэтому Салли отвечал вредностью на вредность. — Ну ты серьёзно? Нетейам всё также игнорирует чужой голос, ожидая иной реакции от парня. Чего, в принципе, долго ждать не пришлось. Аонунг улыбается и хмурится, положив горячие ладони на чужую талию, чуть надавливая на кожу. Нетейам только осознаёт, как поднимается хвост от прикосновений, как парень садится на его поясницу и наклоняется к самому уху, обжигая дыханием. — Что ты делаешь? Смеётся Оматикайя, чуть повернув голову и чувствуя на щеке щекотливые ощущения от чужих кудрей. Аонунг же молчит и, внезапно, пластом ложится на парня, еле касаясь проводит пальцами к чужим бокам. Тейам смеётся от щекотки, но пошевелиться не может, из-за чего хохот сопровождается тяжёлым кряхтением в попытках выбраться и сбросить с себя тяжёлую тушку. Голова Аонунга смирно лежала меж чужих лопаток, а большие руки крепко надавливали на талию, не давая возможности убрать тяжесть с тела. Тонкий хвост то и дело дёргался или вовсе чужие ноги в протесте, особенности когда Тейам сгибал колени. Как ни странно, но спустя многие попытки борьбы Нетейам понимает, что в этой позе он уязвим. — Ты тяжёлый как цурак, — хрипит Оматикайя, обессиленно распластавшись на матрасе под чужим давлением. Спиной чувствует вибрацию от смеха в чужой груди, а сам Аонунг спустя мгновение кладёт ладони по бокам от чужой талии, усаживаясь обратно на чужую поясницу. Горячими пальцами он неожиданно снова ловит хвост и усмехается инстинктивным попыткам освободиться. Нетейам же приподнимается настолько, насколько ему позволяют, и недовольно оборачивается, хоть и с широкой улыбкой. В мыслях он уловил одну закономерность. — Твои руки всегда становятся горячими, когда ты смущён? Краем глаза стал заметен лёгкий румянец и опустившиеся уши, что заставляет усмехнуться. Тем не менее, Тейам всё ещё пытается убрать Аонунга с себя, пихая и пытаясь оттолкнуть его ногу, на что парень, будто ничего и не происходит, усаживается в позу лотоса, заставляя снова пригнуться к земле, облокотившись на локти, и раздражённо выдохнуть. — А твой хвост всегда теперь будет обнимать мой? Теперь Тейам стушевался, и прижал уши, редко отдергивая себя от чужого плавника. Он и не заметил такой вольности, и теперь было совсем неловко. Но не успел Нетейам что-либо предпринять снова для освобождения, как сзади внезапно слышится чужой голос, заставляющий из вздрогнуть. — Что вы делаете?.. Оба парня оборачиваются на проход, где, скривившись, стоял Ло'ак. Аонунг недовольно скрещивает руки на груди, и поднимает бровь, словно прогоняя младшего из комнаты, когда тушка под ним беспомощно умоляет помочь сбросить наглого Меткайинца с него, протягивая руки назад и сгибая ноги в коленях, пытаясь дотянуться до чужой спины. Младший усмехается и отважно берётся за помощь брату.