Солянка старых времен

Зажатая с двух сторон горами долина небольшой речки гудела: миллионы пчел находившейся там пасеки усердно собирали нектар с океана распахнувших свои цветки медоносов. Шел богатый июльский медосбор на Алтае. На пасеке, где виднелись небольшой домик, большой полуподземный омшаник и более сотни высоких ульев с магазинами, вторыми корпусами, с утра дотемна работала медогонка. - Сынок, посмотри-ка за поворот, не едет ли Никон, - просит мой бородатый отец меня, семиклассника. - Отдохни немного, пусть медогонка остынет, да и мед больше некуда наливать - последняя фляга скоро полной будет. - Едет, едет! Вижу лошадь с телегой! - кричу я. Вскоре возчик Никон, сняв пустые фляги с телеги, вступает в разговор. Он рассказывает о делах в селе Алтайском и на пищепромкомбинате, которому принадлежит пасека, а заведующий пасекой Федор Ильич - о делах на пасеке: - Хороший нынче медосбор: тонн десять, пожалуй, возьмем. Ты, Никон, не подведи только нас с пустой тарой. Федор Ильич с Никоном заходят в комнату, где стоят наполненные фляги с медом и качаем мед. Отец, заметив взгляд Никона, устремленный на тугую толстую струю свежего меда, вытекающего из медогонки, подает ему кружку: - Попробуй свежего медку, а я пойду и оформлю накладные. Тот наливает почти полную кружку и, видя, что на него никто не смотрит, быстро делает несколько больших глотков и вновь подставляет кружку под струю меда. С полной кружкой он выходит из комнаты, садится в тени деревьев, ставит кружку рядом и закуривает самокрутку. Постепенно кружка опустела; благо в кармане оказался огрызок черного хлеба, а рядом стояло ведро с водой. Через час, погрузив фляги с медом, Никон отправляется в обратный путь. Дорога в село Алтайское пролегает мимо речной мельницы того же пищепромкомбината. На мельнице в это время находилась группа работников комбината. - Эй, Никон, заворачивай сюда, угости медком! - шумели мужики с мельницы, увидев уставленную флягами телегу и задремавшего на ней Никона. - Никон! Что ты, не слышишь?! - раздавался крик. Ответа не было. Никон не реагировал. Несколько человек, не выдержав, двинулись к телеге, которую спокойно тащила гнедая. Никон, полулежа лежа на телеге, будто спал и не отзывался. - Ты что, заснул? - Да он, братцы, спит, солнце его разморило. Вставай, хватит дрыхать! - начали мужики его тормошить, а он даже глаза не открывает. Тут мужики всполошились: «А не умер ли он?» Один, приложив ухо к груди Никона, прислушался и удивленно произнес: «Да он же не дышит». Начали снимать Никона с телеги и тут другой замечает: «Люди, он весь в меду. Вот даже рубашка к животу прилипла». Телегу завернули к мельнице, Никона стали обмывать теплой водой, качать и делать искусственное дыхание. Вскоре он застонал. - Пей больше теплой воды, да пальцы суй глубже в рот, - советовали люди. После всех процедур возчик совсем ожил, даже повеселел. Слух о медовой болезни Никона дошел и до пасеки. В следующий его приезд мой отец с хитринкой вновь протянул ему кружку: «Медку-то попробуй». Но Никон вдруг весь передернулся, лицо его исказилось, и он, круто развернувшись, рванул из комнаты на улицу, подальше от кружки с теплым свежим медом, который так аппетитно наполняет ее, кружку, тугой толстой струей из медогона.

Данный случай по объяснению деда случился 3.03.1996 года, в селе Алтайском.