Белая камелия

Наверное, тот факт, что Томоя не мог вспомнить, какое количество рюмок водки с соком он поглотил, откровенно спасал. Потому что будучи трезвым, он бы никогда не согласился на подобную авантюру. Но алкоголь сделал свое дело. Его тело и разум стали покорными. Они были подчинены внешнему воздействию со стороны этой страстной бестии. Потому, он и сидел на огромной постели, с повязанными за спиной руками и с шелковым платком на глазах. Парень понятия не имел, что происходит. И даже не чувствовал опасности. Он не думал о том, что Софи могла бы сделать это нарочно, дабы побыстрее пробраться к бумажнику и заполучить то, ради чего она здесь. Она хотела. Пока он болтал о чем-то отстраненном, эскортница уже пересчитывала купюры его честно заработанных. Но…отчего-то ей стало жалко парня. В смысле, они ведь были похожи. Она сейчас была на месте того богатого и красивого трахаля, а он всего лишь наивный и неопытный, по сути мальчишка. Чем же она станет лучше, если сейчас совершит это преступление против беззащитного парня? В таком случае, она не имеет больше права жаловаться на жизнь и воспевать какие-то там идеалы. Это будет лицемерно. И она даже перед собой оправдаться уже не сможет. С этого момента Софи перестанет быть жертвой, перестанет быть просто слабой и беззащитной женщиной, которой она так хотела быть. Перевес в сторону совести оказался очевидным. Девушка уложила бумажник обратно на прикроватный столик. Сделала она это максимально бесшумно. Избавившись от всяких атрибутов одежды, рыженькая красотка переместилась к японцу на колени. — Ты когда сказал, что готов сделать ее счастливой…правду говорил? — Эрику? Да. Я говорил правду. — Тогда зачем тебе я? — спросила она, начиная пробегать изящными пальцами по его лицу, оставляя ощущение легкой щекотки после. — Я хотел с тобой встречи, потому что я уверен, что ты сможешь дать мне ответ на вопрос, который меня волнует, — с придыханием произносил японец. Его дыхание стало глубоким и жарким, а в джинсах уже образовался «тент» с которым становилось неудобно. Ткань стесняла его. — Какой же вопрос? Поместив обе ладони ему на лицо, Софи пристроила его щекой к собственной груди. Томоя мгновенно ощутил не только твердый сосок, упирающийся в него, но и частое сердцебиение. — Я думаю, что ты уже дала ответ… В теории он все понимал, но вот на практике с трудом представлял, как ему стать тем самым мужчиной, рядом с которым женщина могла бы ощутить себя в безопасности. Он не понимал, что именно это значит на деле. И насколько растяжимо это понятие в целом. — Томоя, — на выдохе прошептала она, заставляя его уткнуться губами в сосок. Инстинкты пробудились мгновенно. Не медля, он захватил губами затвердевшую «бусинку», начиная ее рассасывать. Софи, ощутив силу и желание от своего партнера, поняла, что скованные за спиной тканью руки — это ненужная преграда, а не очередной раз, когда она обязана «обработать своего клиента». Ощутив свободу на своих запястьях, парень тут же примкнул рукой к свободной груди. Сжав полушарие всласть с той приемлемой силой, что он вложил в эту хватку, Томоя начал тискать ее. Страсть распалялась за считанные секунды. И вот, Софи приняла горизонтальное положение, отдаваясь во власть японцу. Ей даже захотелось снять с его глаз платок, но он подействовал на опережение, будто учуяв это. Ухватив рыжеволосую девицу за запястье, Томоя прошептал на сбитом дыхании. — Не надо. Не снимай, пожалуйста. Вместо этого, он повел ее руку под собственным натиском к области своих ягодиц, где в заднем кармане его штанов был надежно запрятан презерватив. Необходимый для половой жизни аксессуар довольно быстро был помещен на надлежащую ему область. Умелые руки девушки сделали все быстро. И, между тем, в процессе она приятно удивилась размерам члена своего партнера. — Если ты и правда мутант, то это даже неплохо, — усмехнулась она, вспомнив его пылкую речь там за столиком накануне. Ответом послужило молчание и насильственное вовлечение в поцелуй. Томоя целовал ее остервенело, а рукой разрабатывал вагину, чтобы она достаточно намокла. Его неприятно удивило то, как сильно отличалась она от его предыдущих партнерш. Сразу чувствовались годы ее «профессии». Пальцы буквально проваливались внутрь с чавкающим звуком. Слишком много членов там побывало. А он был слишком избалован упругими мышцами. И сейчас, он даже почувствовал разницу «до» и «после». Теперь этого секса больше хотела она, чем он. — Покажи мне… Покажи, как бы ты сделал для нее все… — взмолилась она. Дополнительной стимуляции не потребовалось и это удовлетворило парня во всех смыслах. Он быстро заменил пальцы членом. Снова неприятное удивление. Он провалился в нее. И что более ужасающе, так это то, что он не ощутил матки. Его анатомическая особенность частенько позволяла потешить самолюбие тем самым, а тут полный облом. Она полностью бездонная. Было ли это роковым случаем или ее осознанным решением — парня не волновало. Он просто принял то, что имеет сейчас. Вначале, это была простая долбежка. Ее устраивало, потому как японец был напористым и достаточно выносливым. А вот он сам и на миг не почувствовал, что готов в ближайшее время кончить. Будто бы само осознание, что он спит с проституткой всячески отбивало желание получать от процесса удовольствие. Его спасала лишь повязка на глазах. Я в такие моменты закрываю глаза и представляю, что со мной Джон Траволта или Клинт Иствуд. Берет меня страстно под звездным небом. А где-то вдалеке стрекочут кузнечики… Эти слова пронеслись эхом в его голове. И спустя несколько секунд, перед глазами возник любимый и столь желанный образ венгерской красавицы. Томоя воодушевился и навалился всем телом на Софи. Парень закинул ее ногу себе на бедро и обхватил руками под спиной. Если до этого секс был безликим, чистой физикой, то сейчас в нем пробудилось желание подарить нежность этому телу. Девушка ощутила, как ее шейка начала покрываться страстными, слегка влажными поцелуями с нотками легких покусываний. — Томоя… Томоя! Да! Да! Она звала его по имени. Томою поразило словно молнией в голову. Она же проститутка. Вряд ли она часто зовет своих клиентов по имени. Возможно, если они сами только этого просят. Не похожа она на тех, кто стал бы бездумно делать это. Тем более, что Софи была девушкой с неким идеалом мужчины, к которому она стремилась. А идеалам, как известно, женщины не склонны изменять. — Энн-Мари! — простонал он в ее шею. Секунда… Он резко поднимает голову и выпучивает глаза от ужаса. Как же хорошо, что они были прикрыты шелковой тканью. Она ничего не услышала сквозь собственные стоны. Это, конечно, было хорошо для нее, но а для него? Как можно было настолько безбожно ошибиться? Он предал идеал своей девушки. Своей Эрики. Так получается? Софи хватает его за шею и заставляет их губы вновь слиться воедино, в страстном поцелуе. Надолго Томою не хватает, он разрывает поцелуй. Не только разрывает, но и обхватывает ее шею своими руками, создавая иллюзию легкого удушения. Софи в экстазе. Она счастлива. Она под мужчиной и он доминирует. Неужели это возможно? В таком положении она переживала все эмоции еще ярче и это подвело ее к желанной кульминации. Обычно проститутки имитируют оргазм, но этот за долгое время был настоящий. И только благодаря этому, Томое удалось ощутить силу хватки ее интимных мышц, спровоцированную сексуальным переживанием. Это и помогло ему наконец заполнить презерватив и завершить акт с чистой совестью. Парень измученно постанывал, пока струя за струей бились о резину, а скопление раздувало пимпочку, постепенно растягивая презерватив. Софи вырубилась. Томоя понял это, как только собственноручно снял с себя платок. Она выглядела очень красиво. Такая умиротворенная, с бледной, практически аристократичной кожей, а сами щечки румяные. Он попытался как можно более осторожно выйти из нее, чтобы не потревожить сон девушки. Парень стянул с себя презерватив и завязал узлом, после чего бросил его в мусорку, сиротливо стоящую возле двери. Было бы совсем идеально посетить ванную, но нежелание оставаться в этом публичном доме брало верх. Поэтому, парнем было принято решение застегнуть ширинку, посмотреться в зеркало, поправить свой внешний вид и давать деру отсюда, как можно быстрее, забрав бумажник, который к его удивлению оказался за пределами кармана бомберки. Перед уходом, Томоя, все же, решает оставить пару купюр для Софи. Не за интимные услуги. За ответ на волнующий его вопрос. Земля постоянно будто бы намеревалась уйти из-под ног. Японец брел по улице, буквально кидаясь от стены до стены, чтобы не упасть вовсе. Держать равновесие в таком состоянии было задачей крайне сложной. Еще и дождик пошел. Минуя подземный переход, где у него была возможность хотя бы пару минут скрыться от назойливого ливня, он вышел на абсолютно пустынную местность, где, дай Бог, была одна «наливайка» и рядом с ней остановка, да телефонный автомат. Парень приземлился на бордюр и «нырнул» пальцами во влажные волосы, стягивая их у самых корней. Голова гудела, а в желудке творилось такое, что Томоя был готов взвыть. Ему очень хотелось сейчас получить помощь. Но он понимал, что он абсолютно один. Рядом нет никого. Никто не поможет. Неожиданно для себя самого, он откидывает голову назад и кричит в ночное тучное небо. — Энн-Мари! Его крик растворяется где-то в шуме ливня. Безнадежно полагать, что каким-то чудом он бы достиг своего адресата. — Энн-Мари! Прости меня! Энн-Мари! — вырывается у него в истерике. На дороге показывается пара «желтых глаз», плавно приближающаяся к страдальцу. Мужчина, примерно лет сорока на вид, щупленький, одетый максимально просто, с благородными усами и обручальным кольцом на безымянном пальце, выскакивает из своего автомобиля и мчится на помощь к парню. Он тут же оседает на корточки возле него. — Мсье, что такое? Что случилось? Вы ранены? — озабоченно вопрошает мужчина, пытаясь разглядеть хоть какие-то следы увечий. — Нет, — всхлипнул с новой силой Томоя. — Что произошло? Надо вызвать полицию? — все продолжал тараторить незнакомец. Но Томоя лишь отрицательно качал на все головой, продолжая заливаться слезами под проливным дождем. У мужчины этого оказалось большое и доброе сердце. Он доставил Томою до дома и даже денег с него не спросил, хотя ехать было достаточно долго. Когда Сакураги ввалился в дом, его встретили псы. Кобели, будто учуяв состояние парня, пытались успокоить его, вылизывали. — Энн-Мари? Свет нигде не включался. И сам он продолжал лежать в кромешной тьме. Он был уверен, что она выйдет. Она ведь всегда приходила. Она же была рядом! Но по-прежнему, ничего не происходило. Ничего не менялось. Парень отстранился от назойливой заботы со стороны питомцев и поднялся для того, чтобы вновь покинуть дом. Оказавшись под дождем снова, он вышел на проезжую часть и бездумно побрел по ней, продолжая звать хозяйку дома. Горло неприятно раздирало, а сам голос срывался на болезненный хрип. — Энн! — выкрикнул он вновь в никуда. Когда японец добрел до очередного фонарного столба, он буквально обхватил его, пытаясь удержаться. Но ноги отказывали слушаться, поэтому он вновь падает на холодный и мокрый асфальт. Это страшное и неприятное ощущение покинутости, ненужности. Томоя не был готов столкнуться с ним лицом к лицу. Не сейчас. Непрерывное и жалобное завывание резко оборвалось, когда чья-то рука резко схватила его за плечо. Он со страху обернулся, ожидая, что на него набросятся, ограбят и убьют. Но…как же он был удивлен, когда перед ним стояла его благодетельница. С зонтом в руке. И, судя по ее лицу, она была в глубоком шоке от происходящего. Энн-Мари так и не успела его толком расспросить о чем-то. Томоя резко дернулся вверх и схватил ее за руки, вынуждая выронить зонт от неожиданности. Тот не просто покатился, но его еще и начало сдувать от порывов холодного ветра. Женщина очутилась на холодном асфальте рядом со страдающим японцем, ощутив, как его дрожащие руки со всей силы обвили ее. Словно агрессивный спрут, Томоя окутал собою женщину, не давая шанса вырваться из своих объятий. — Куда ты ушла? Зачем ты оставила меня одного? Почему? Казалось бы, вопросы максимально глупые, абсолютно не имеющие никакого смысла. Но… — Не оставляй меня одного так надолго, пожалуйста! Не надо больше! Он прижимался щекой к ее груди, ласкался, будто мальчишка. То и дело заходился новой волной истерики, переживая несвойственный для себя столь колоссальный стресс. Такого не было даже, когда он покидал Японию. Лишь легкое волнение в груди. Скудненькое чувство страха перед неизвестностью. Блондинка слушала его. Слушала его мольбы и в ее сердце зарождался вновь когда-то позабытый трепет. Левая рука ложится на взмокшие от дождя волосы. Ладонь плавно двигается по зацикленной траектории — вверх-вниз. Правая же ложится на спину, заботливо растирая. Для Томои время остановилось дважды. Он понятия не имел, сколько он пробыл здесь один под светом уличного фонаря, как и не имел понятия, сколько еще они сидели вот так, вместе.