Эффект Снежной бабочки

      Был обычный летний день. Погода не знойная и не прохладная — приятная: греющее тело и душу солнце и свежий лёгкий ветер дарили покой. Особенно хорошо всё это чувствовалось в лесу. Пробивающийся сквозь плотную листву свет не давал замёрзнуть в вечной прохладе между особо густых деревьев, а приятное журчанье ручьёв, слышимое непосредственно рядом с ними, и пение птиц лишь дополняли эту дышащую комфортом атмосферу. Казалось бы, присутствие человека обязательно должно нарушить покой и целостность столь чудесной картины, но только не эту. Молодой человек, облачённый в средневековые одеяния, обладатель бледной кожи, чёрных завитков волос и пронзительных глаз цвета неба, словно дополнял лес, его дух и магию… Мерлин, а это был именно он, медленно шёл к озеру, порой оглядываясь по сторонам, хотя и знал эти тропы лучше дорог в Камелоте. Что он делал в лесу? Гаюс попросил добыть цветки дурмана для какого-то несомненно важного, а, может, и экспериментального снадобья. Поручение не отличалось особой сложностью, а было скорее способом дать юноше немного отдыха и при этом так, чтобы тот не впутался в неприятности. Опять. Мужчина наслаждался прогулкой. До озера, возле которого и стоило отыскать дурман, оставалось совсем немного. Мерлину, откровенно сказать, нравилось проводить время подобным образом: просто гулять, пускай и по делу, дышать свежим воздухом с привкусом озона и мокрых листвы и травы. Увы, но будучи слугой принца Артура, возможности на столь приятное времяпровождение в одиночестве у него не было. Не сказать, что Артур был жесток с юношей, нет. Он был просто избалован постоянным вниманием и присутствием кого-то ему прислуживающего рядом. Вот и не оставлял Мерлину много свободного времени, обязательно подкидывая ему новых заданий. Поэтому черноволосый юноша даже сейчас, вдыхая приятный букет ароматов, не мог насладиться им в полной мере. Артур не мог так просто отпустить его на целый день. Чем ближе Мерлин подходил к озеру, тем ярче становились ощущения, появившиеся ещё перед входом в чащу. Тогда он принял их за возбуждение и предчувствие морального отдыха, но оказался прав лишь отчасти. Предчувствие было, но касалось оно не предстоящего отдыха, а чего-то иного. Чего-то, что не даёт порой спать ночами, побуждающего на безумные и совершенно нелогичные поступки… Предчувствие магии. Не в том плане, что она что-то ему скажет, а в том, что хочет предупредить его о чём-то несомненно важном. Вот и сейчас, когда его и пресловутое озеро разделяла лишь какая-то сотня шагов, он явно ощутил вибрацию магии, вибрацию мира. Мощнейшая энергия била ключом оттуда, где ранее даже намёка на неё не было. Юноша внимательно осмотрел себя, а затем оглянулся по сторонам. Никого, кто мог бы сотворить подобное, рядом никого не оказалось. Подобная энергия — явный признак не слабого, а одного из сильных магических существ. Это Мерлин знал не понаслышке. Вот только в каждой бочке мёда, как говорится… ТАКУЮ магию маг, избранный судьбой, ещё никогда не чувствовал. Не ощущал её и последний дракон Камелота. Никто и никогда не должен был заметить подобного, если бы не случай — очередной выверт Магии… Эта энергия… не тёмная, не злая, но и не добрая… Она была тёплой, но не грела. Она не была нейтральной, хотя именно на неё и была похожа больше всего. «Уникальна и неведома никому из когда-либо живущих» — примерно так и стоило бы её описать. Было в ней что-то чистое, практически по-детски невинное, но вместе с тем её нельзя было назвать таковой. Как и любая магия она крыла в себе множество тайн, а потому была «давящим опытом стариком с глазами ребёнка». Её целью не было вредить кому- или чему-либо. Она просто была и всё. Резко появилась и так же неожиданно пропадёт, от неё не останется и следа, но сейчас чувствуется, будто она была там всегда. У Мерлина даже возникла спешная и, пожалуй, несколько неосторожная в случае своей неверности мысль, будто излучает эту энергию божественное создание. Если задуматься, то юный маг даже рядом с драконом не ощущал настолько мощного воздействия. Что же это могло быть? Мерлин двинулся дальше, движимый уже не столь поиском цветков для Гаюса, сколько собственным любопытством и… Магией? Да, определённо он чувствовал, будто магия сама тянула его к источнику этой силы, к тому, чего при любом другом исходе стоило бы опасаться. Сейчас бояться нечего. Если Магия хочет показать ему что-то — он посмотрит. Выбор ему не особо и предлагают в таких ситуациях. Чем ближе он подходил к озеру, тем ярче ощущался источник его интереса. А затем… А затем он увидел ЭТО… он увидел того, кто именно заставил сердце биться быстрее, а дух трепетать в восхищении и предвкушении чего-то доселе неизведанного, но несомненно прекрасного. Его собственная магия тянулась туда, вперёд, и это чувство — чувство необычайного единения с тем, кого видишь впервые — было восхитительно! Рядом с кустом дурмана, распустившего свои махровые фиолетовые цветки, замерла огромная бабочка. Она была нереальной… Настолько большой, что на её фоне лошадь своими исполинскими размерами напоминала пони. Её крылья, не похожие узором ни на одни крылья других, обыкновенных бабочек. Они словно состояли из стекла или тончайшего льда, полупрозрачные с замысловатым синим узором (так же не похожим ни на что виденное магом ранее). Её чёрное тонкое тельце оказалось припорошено снегом, а на длинных изящных усиках виднелись кристаллики чистейшего и явно магического льда. Длинные изящные лапки, покрытые белым пушком, были скованны тончайшей корочкой инея. Существо выглядело в глазах юного мага столь тонким и нежным, что он не мог поверить в его реальность. Мерлин был очарован. Огромные светло-синие, неземные, невозможные и самые-самые прекрасные глаза в мире взирали на слугу принца с какой-то ясной только им самим теплотой и лаской. Та магия… Эта невообразимая для любого человека мощь… исходила именно от этого чудесного крылатого создания вселенной. Мужчина мог поклясться, что стоит перед богом. Но разве может бабочка быть божеством? Хотя… Ему вдруг отчаянно захотелось упасть перед ней на колени — настолько сильна оказалась энергия этого странного существа. Однако несмотря на то, что он едва сдерживал себя из-за того, что всё внутри него трепетало от счастья и до безумия тянулось к бабочке, он справился с этим странным и необычным для него порывом. Рассматривая узоры на стеклянных крыльях, он замечал, как время от времени переливаются светло-фиолетовым и голубым, вопреки общей «прозрачности льда». На глазах мужчины неожиданно для него самого выступили слёзы. То ли от божественной красоты, то ли от энергии, которая била ключом из существа — он не знал. Мерлин не мог вымолвить ни слова, да и не было оно нужным в тот волшебный момент. Казалось, Бабочка прекрасно понимала его состояние, а потому и не настаивала. Она едва шевельнула своей головой будто кивнула ему. Маг неосознанно кивнул в ответ. Он не мог знать наверняка, но чувствовал, что «божественное создание» не причинит ему вреда, скорее, наоборот, как мать укутает его своими крыльями и защитит от всех бед и невзгод. Он сделал к ней шаг… Затем ещё… И так до тех пор, пока не оказался возле тех самых, влекущих его похлеще самой красивой девицы Камелота, блестящих крыльев. «Какое прекрасное создание…» Он осторожно вытянул руку и неуверенно опустил ладонь на крыло. Могучая энергия заиграла под его пальцами, потекла по венам, распласталась под кожей. Мерлин буквально чувствовал ту непостижимую силу, которой обладала эта бабочка. Ни одна магия в мире не стояла рядом с той мощью, которую сейчас чувствовал скромный, но сильный маг (по меркам своего потенциала). Он закрыл глаза и слёзы бриллиантовыми каплями брызнули из его глаз. Мерлин плакал от душащего, изнутри раздирающего всё естество счастья. Впервые в жизни он чувствовал себя настолько прекрасно. Неужели его предназначение в том, чтобы быть рядом с этим созданием? Стоять бок о бок, положив свою ладонь на хрусталь крыльев? Ощущать всё это? А, может, бабочка укроет его от магии Морганы, сделает невосприимчивым к ней? Магу казалось, словно нет ничего невозможного для этого существа. Один взмах крыла и любая его проблема решится. Лёгкий наклон аккуратной головки, увенчанной парой изящных усиков, и магия Морганы превратится в пепел и исчезнет у той из-под кожи, дабы никогда не появляться вновь у столь ужасной хозяйки, а затем и сама злая ведьма рассыплется, словно старый давно прогнивший насквозь скелет. Всего лишь один единственный взмах прозрачных крыльев… Мерлину вдруг захотелось сию же секунду раствориться в этой силе, растаять раз и навсегда. Ему так хотелось…       А затем маг открыл глаза. Перед глазами оказался быстро ставший привычным в жизни потолок, от чего мужчина невольно скривился. Он был в замке. В своей комнате. Не в лесу у озера, а здесь. Естественно, Бабочки рядом не было. Мерлин неверяще приподнялся на локтях и осмотрелся, словно совершенно не осознавал происходящего. Ему казалось, что он спит, что вся его жизнь была сном, а бабочка — реальностью. Воспалённый увиденным мозг отказывался принимать реальность, понимать, что всё как раз-таки наоборот. Вокруг, разумеется, не было ни следа присутствия его ночной гостьи — прекрасной и удивительной Бабочки, подарившей ему столько новых чудесных ощущений!.. Однако её сила до сих пор ощущалась в теле — Мерлин чувствовал себя отдохнувшим, как никогда ранее полным сил и бодрым, хотя утренний подъём всегда давался ему с особым трудом. Желая почувствовать больше, понять, каково это — вставать и сразу браться за дела — он прислушался к себе и обомлел. Никогда прежде он не был так силён, как сейчас! Ему казалось, что, если он прямо сейчас прочтёт любое заклинание, даже самое сложное и энергоёмкое, — оно получится у него моментально, не успеет он договорить первое слово, и совершенно не повлияет на его самочувствие. Однако так не бывает. Даже опьянённый кажущимся всемогуществом молодой человек знал эту прописную истину. «Это был…сон? Да, скорее всего. Не впервые подобное. Но даже так… он не мог быть обычным. Мне такие не снятся. Но это и не дракон… Он ощущается совершенно иначе, да и другое значение, скорее всего. Ладно! Если не понимаю я, то поймёт Гаюс. Надо у него спросить», — мысленно решил маг и уже привычно медленно и нехотя поднялся с кровати, преодолев острое желание сделать всё непривычно для себя быстро и бодро. Нечего даже наедине с собой изменять своим привычкам и устоявшемуся укладу жизни. Мало ли! Однако совсем не торопить он не мог. Чем скорее он увидит старого лекаря, тем быстрее узнает хоть что-то про свой сон и ту самую бабочку, что уже прочно поселилась в его мыслях и вскоре сведёт с ума, если он ничего о ней так и не узнает. *** К сожалению для Мерлина и к счастью для Морганы, от такого же сна где-то в тёмной пещере и проснулась последняя.