Эффект Снежной бабочки

      Мерлин ходил по комнате из стороны в сторону не в силах успокоиться. Мысли метались из стороны в сторону, не желая «собираться в кучку». Словно судьба не хотела дать им шанс быть высказанными… Наконец, Мерлин смог сформулировать хоть что-то, запрятав излишние переживания в глубь разума. Юный маг говорил много, долго, прерываясь иногда на глоток воды и поднятие опрокинутых в ходе метаний предметов. Он рассказывал о сне: о лесе, о силе, об озере — обо всём, что видел и чувствовал, и, конечно, о Бабочке. Гаюс сидел молча. Он дочитывал одну из своих книг по растениям, практически не слушая воспитанника. На самом деле, сон Мерлина не вызывал в нём каких-то чувств или подозрений. Для него это был лишь сон и ничего более. — Гаюс, ты вообще слушаешь? — возмутился Мерлин и остановился напротив него. Лекарь поспешно кивнул, хотя прослушал не меньше половины всего монолога. Старики знают, как делать заинтересованный вид, но забивать на происходящее. Жизнь научила. Да и к тому же, мало ли, что может присниться воспалённому молодостью мозгу волшебника? Рассказ никак не повлиял на уверенность Гаюса в том, что данный сон не нёс в себе никакого смысла. — Я, конечно, понимаю, что тебе приснилась очень интересная история, но почему ты думаешь, что все твои сновиденья обязательно должны что-то значить? — спокойно спросил мужчина и окинул мага взглядом, полным внимания. Мерлин был неспокоен. Он буквально дрожал от переполнявшего его возбуждения. Маг до сих пор не мог забыть эти чудесные и совершенно неописуемые в связном тексте его исполнения крылья. Всякий раз, когда он моргал — они вставали перед его взором и никуда уходить не собирались. Эти крылья будто были выжжены у него на внутренней стороне век. — Ты не понимаешь… Эта сила… Она была во мне! — воскликнул чародей и стал жестикулировать активнее, чем когда-либо — Даже сейчас!.. Я до сих пор её чувствую! Мерлину очень хотелось передать Гаюсу то чувство, которое он сейчас ощущает, а ещё лучше показать сам сон. Ему очень хотелось, чтобы наставник наконец-то понял, что сон этот вовсе не простой. К сожалению, заклинаний, способных на такое, маг не знал, а иначе это было сделать невозможно. Глубина сомнения в голосе старого лекаря могла бы сравниться с Марианской впадиной, если бы в то время знали о ней. — И ты вправду считаешь, что эта бабочка — он усилием воли подавил улыбку, которая норовила украсить его лицо всё это время — Что-то означает? Однако Мерлин не заметил, как Гаюс едва сдерживал себя, чтобы не рассмеяться. Старик был уверен, что какое-то насекомое, будь то бабочка, таракан или ещё кто-нибудь, не могло что-то означать. — Просто знаю и всё, — упрямо проговорил юноша, продолжая настаивать на своём. Гаюс вздохнул. Ведь вряд ли огромная бабочка может существовать на самом деле. Гаюс за все свои годы не слышал ничего про таких существ. Он был готов поверить в дриаду, пегаса, в фею, в конце-концов, но никак не в такую странную огромную бабочку. — Мерлин, ты великий волшебник и, наверное, поэтому тебе снятся особенные сны, — постарался успокоить его лекарь. Постарался. Постарался, но не вышло, потому что Мерлин буквально бросился к столу, за которым сидел его наставник. Он вцепился в дерево ладонями и взгляд его сделался совсем жалостливым. — Гаюс, прошу! — начал молить маг. — Просто поищи, не найди, а просто поищи хоть что-нибудь про эту бабочку в книгах! Лекарь внимательно наблюдал за Мерлином и не находил слов для отказа. Кажется, его ученик «слегка» помешался на этом сне и на бабочке. С такими эмоциями в глазах смотрел на него юноша, что он не мог не согласиться. Однако Гаюс мало верил, что что-нибудь найдёт про это невероятное и скорее всего несуществующее создание. — Я не уверен, что это хоть что-то даст, но если тебя это успокоит, то хорошо. ***       Весь оставшийся день Мерлин провёл в библиотеке, но так и не смог найти ничего путного. В одной книге просто перечислялись все существующие виды бабочек и их особенности, в другой объяснялась схожесть фей с ними (вторая книга была явно магической, а вот первая — нет). Но, в целом, нужного или хотя бы просто необычного не было. Разочарованный и недовольный он вошёл в их общую комнату и обнаружил там Гаюса, никогда прежде на его памяти не выглядевшего таким изумлённым. Даже сам маг оторопел, увидев перед собой такую картину. Лекарь сидел за тем же столом, читая под ровным светом свечи какую-то совсем старую и пыльную на вид книгу. Его глаза от удивления поползли на лоб, а рот приоткрылся. — Гаюс? — осторожно позвал его чародей, приблизился к столу, а затем несмело присел перед мужчиной. Лекарь перевёл свой ошеломлённый и слегка безумный взгляд на Мерлина. — Знаешь, ты был прав, — его голос совсем ослаб то ли от сильного удивления, то ли от того, что он прочёл. Глаза Мерлина вмиг обрели прежний блеск интереса. Он с предвкушением улыбнулся, ожидая, что же скажет лекарь, сколько света он прольёт на сложившуюся ситуацию. — Я нашёл в одном из запретных даже среди магов фолиантов кое-что. Оно очень похоже на то, что ты мне описывал, — неторопливо стал рассказывать Гаюс — Символ Снежной бабочки встречается лишь в одном очень-очень старом предании. Здесь присутствует её описание, пусть и не такое чёткое, как ты мне рассказал, но всё же. — Что она означает? — неторопливо спросил Мерлин. Ему хотелось узнать всё и сразу. Однако лекарь не торопился. Он считал нужным рассказать всё, что было написано в документе. Ведь каждое слово здесь имело свою очевидную ценность. — Она являлась лишь раз за всю историю одному человеку, он-то и описал её. Здесь написано, что Снежная бабочка — символ огромных перемен, разрыв Мироздания, что бы это ни значило. Самое странное, что тут написано — то, что к ней нужно отнестись с уважением и угостить её, тогда сможешь управлять переменами. А ввиду того, что создание явно не обычное, то в качестве подношения пыльца не подойдёт. Мерлин не совсем понял, как можно угостить бабочку во сне. Ведь нужно, чтобы она ещё раз приснилась. Да и чем её угощать? — Но… Как я могу угостить бабочку, когда я нахожусь в реальности, а она — нет? —спросил шокированный свалившейся на него информацией маг. — Очевидно, Мерлин, это нужно делать не во сне. Глаза чародея расширились от удивления. Он не мог поверить в то, что предлагал его наставник. Если во сне бабочка оказала на него настолько мощное воздействие, то какого же это будет в реальности? Он погибнет от пресыщения той потрясающей энергией? Или, быть может, вне царствия Морфея всё будет ощущаться иначе? Но даже так Мерлин вдруг осознал, что угощать её надо чем-то очень вкусным, возможно самым лучшим, что есть в Камелоте. Если уж в Камелоте не найдётся ничего подходящего для неё, то придётся искать по миру. — Хочешь сказать… Гаюс лишь кивнул и тем самым отмел дальнейшие расспросы. Он не мог сам поверить, что про столь древний символ он никогда не видел. А возможно тому, кто написал это — просто не поверили. Ведь даже Гаюс, который знал про очень многих существ, не верил в бабочку даже как в магическое создание, созданное кем-то.