Прими меня...

- Да просто с того вечера, я успокоиться не могу. Постоянно думаю, как так то. Я, конечно, не презираю тебя, но для меня это не понятно. - блондин,прервав эту неловкую паузу, пытался оправдать такой неожиданный вброс, но его перебили. - Как получится, как захочется. - понимая, что его другу нужно как то адаптироваться под новые, только появившиеся обстоятельства, Кислый решил не мучить собеседника томительным ожиданием его ответа. - А... А сейчас? Кто то есть или может на примете? - то, что брюнет вышел на контакт в этом непривычном для Антона разговоре, немного воодушевило его и дало возможность наконец-то успокоить свои настойчивые рассуждение. - А что? Хочешь себя в кандидатуру предложить? - немного разбавляя неловкую атмосферу, Кислый решил, что если отшучиваться, будет намного проще вести беседу. Ведь для него она тоже была нужна, он так долго ждал этого момента, когда он может спокойно обсуждать такие темы с кем то, кого хорошо знал. Для них двоих это было необходимо. Антипу - что бы понять, Кисляку - что бы поделиться. - Я серьёзно... Не знаю, поймешь ли ты к чему я это начал, но мне это важно. - Антох, я знаю, с чего у тебя такой порыв расспросов об этом. Ни первый раз сталкиваюсь, второй уже, как никак. Первый раз я обсуждали это с моим партнёром из прошлых отношений. Не могу назвать его свои парнем, язык не поворачивается. - наблюдая за тем, как внимательно слушает его собеседник, желания выложить все, что накопилось за долгие годы, росло как на дрожжах. - Почему? - единственный вопрос, которого остерегался Андрей, все же прозвучал. - Это больная тема, не хочу её опять ворошить. - Почему? - Ну, не хочу. - Ну почему? - У тебя пластинка заела? Говорю, не хочу. Это прошлое, прошлое не стоит ворошить. Нормальный ответ? - злость в голосе возрастала, давая понять, что это явно то, что делает больно человеку. От этого становилось еще более интересно. - Нет, не нормальный. Я хочу знать подробности. - Меня использовали, как игрушку. Понятнее стало? - Кислому стало не по себе от самого себя, от воспоминаний и событий, которые происходили в прошлом. Хотелось скрыться от этой темы где то в углу комнаты, как котенок, что бы снова все забыть, но было поздно.       Флешбеки накрывали волной, как корабль во время шторма. Всплыли черты лица человека, светлые волосы и глаза. Скулы, что были так заметны на бледной коже. Эта улыбка, даже когда ей не стоило появляться. Руки, на которых выступали вены, когда они были в напряжении. Даже места, на которых у этого человека были родинки, и те впились в память настолько, что на протяжении года приходилось забывать и вытеснять их от туда. Но бóльшую боль приносили слова, которые парень, наверное, никогда не сможет забыть. Первая, наверное настоящая любовь, принесла слишком много боли ему, что бы скучать то тем временам. Да, он понимал, что так происходит у многих, но от этого легче не становилось. "Ну зачем он поднял это? Не могу я заново пережить эти моменты. Не хочу. " - Так же, как ты делаешь это с девушками сейчас? - немного вытащив из воспоминаний, но не сделав этим легче, Антон смотрел на его с презрением.- Почти... Давай закроем эту тему? Я обещал не раскрывать карты этих отношений. Мы оба обещали. - ложь, наглая ложь. Никто не давал таких обещаний, просто это был единственный выход из этого лабиринта допроса. - Если тысяча друг вопросов, которые ты мог мне задать, ну почему у тебя засела именно этот? Прошу, переведи его. - эта фраза звучала как крик души, Кисляк чувствовал, что он не может выдержать этого. Было желания выйти из за стола, уйти восвояси, куда подальше от сюда. - Ладно, мы еще вернемся к этому. Тогда скажи мне, почему именно парни? - А этот мы уже обсуждали. У тебя закончились идеи? - да, Андрей хотел обсудить этот разговор, но в его голове это звучало куда лучше, чем выходило на данный момент. Толи беседа не задалась, то ли они оба не готовы к этому. Неприятное ощущение, как будто он на допросе в полиции и за "ложные показания" ему светит обезьянки, в виде осуждения и презрения. Хотелось лишь понимания и поддержки, которую никто кроме Антона не сможет дать. Ведь он единственный, кто знает хоть что то об этом. - Антип, это странно прозвучит, но я хочу чтобы ты меня обнял. Без каких либо намёков, просто дружески. - это было странно для них обоих, но если открываться, то на все сто. Кислый не хотел уже говорить, хотел быть принятым хоть кем то спустя столько времени. Блондин лишь взглянул на друга с непониманием, но заметив, как он сделал больно своим настойчивым копанием в его травмах, он не стал сопротивляться.       Пододвинув стул ближе к Андрею, он расставил руки в стороны, приглашая на эту физическую терапию. Да, он сам для себя не понимал, почему он это делает, но не хотел добивать друга, который так замучался и который ответил на вопросы, на которые он никогда никому не отвечал. Кисляк лишь удивленно, но с теплом посмотрел на его, и уперся голов в грудную клетку Антону. Тот же обнял его, поглаживая по голове. Непривычно видеть, как человек, который мало кого подпустить к себе так близко, сидит на кухне с разбитым человеком в обнимку, тем более парнем, пододвинув свои принципы на второй план, которым он никогда не уступал. Да и видеть, как Андрей, который всегда был таким беззаботным и позитивным на первый взгляд, сидит абсолютно другим, убитым и уставшим морально, опустив голову, считая себя жалким.       Они просидели так минут десять, в тишине, слыша лишь тяжелое дыхание друг друга. Оторвал их друг от друга звонок с телефона брюнета. На экране надпись "Отец". " Как же не вовремя. " - подумал Андрей, поднимаясь и проводя на дисплею, подключаясь к разговору, такому нежелаемому сейчас. Ведь ему было так комфортно и спокойно только что. Он почувствовал то, что не чувствовал уже как год, с последних своих отношений, в которых он был честен сам с собой.