forget umbrella & fall in love

Было слишком тихо. Луи чудилось, что он слышит, как в соседней квартире ребёнок бросает мяч в стену. Гарри стоял на лестничной клетке, закусывая щёки — дурная привычка. Они не видели друг друга несколько дней, и Луи абсолютно не понимал, что ему следует теперь делать. — Малыш? — прохрипел он, не узнавая собственный голос. — Не нужно, — Гарри говорил так же тихо. Он положил руки на перила, уткнувшись в них лицом. — Не нужно. Томлинсон закрыл глаза. По подъезду эхом разносились удаляющиеся шаги. Он уходил. Тело Луи не двигалось ещё несколько минут, но потом осознание ударило его по голове. Гарри уходил. Луи перепрыгивал через ступени бетонной лестницы, пытаясь догнать его. Он толкнул дверь подъезда, выбежал следом. Луи должен был думать о том, что всё не может закончиться так. Должен был думать о том, что сейчас он потеряет самого важного человека в своей жизни. Должен был думать о том, что не сможет без Гарри. Должен был вспоминать каждое «люблю». Он, наверное, должен был что-то кричать. Наверное, он должен был попытаться остановить его. Но Луи не делал ничего. Луи будто стоял в пустой комнате, где каждая его мысль разносилась эхом, ударом о клавишу. Будто они с Гарри писали грустную красивую мелодию. И Луи было страшно. Страшно, не потому что он знал, что это переплетение нот оглушит его. А потому что теперь их мелодию слышал весь мир. Потому что теперь она потеряла всякий смысл. Вокруг носились машины, люди спешно забегали в метро, свет от фар и фонарей превращался во что-то сплошное, единое — неужели жизнь? Гарри поднял глаза. Его чёртовы глаза, наполненные слезами. — Луи, мы... я… Он больше не называл его Лучиком. Что будет, если Луи оступится? Упадёт прямо сейчас. Навсегда. На вечность. Он почувствовал, как ногти впились в ладони. Луи уже падал. Взгляды встретились. И Луи не чувствовал ничего. — Ты хочешь уйти? — спросил он. Сможет ли он сказать «нет»? — Да. Не смог. — Значит, пора, — Луи почему-то улыбнулся. — Пора. Гарри знал, что Луи не уйдёт первым. А Луи всегда знал, что не будет тем, кто сможет уйти. Волосы Томлинсона противно липли ко лбу. По его лицу стекала вода, пропитывая насквозь футболку. На улице шёл дождь. У Луи не было зонта. Но как он должен был вернуться в квартиру? Там всё ещё стояла розовая чашка. На ручке двери в его комнату весела футболка, которую Гарри оставил там неделю назад. На столе лежала недочитанная книга. Там висели его фотографии. В шкафу пахло его вещами. На полке флакон духов, крышку которого он никогда не закручивал до конца. Он забрал зубную щётку, когда уходил, но там всё ещё была зубная паста с тем вкусом, который он любит. На чайнике наклейка The Beatles. Примерно два года назад Гарри притащил в комнату Луи баллончики с красной краской. Часы показывали девять утра. — Лучик! Вставай, Лучик! — одеяло полетело на пол. — Я понял, чего не хватает в твоей комнате! — Не надо было делать тебе копию ключей, — пробубнил Луи в подушку. — Меня бы впустил Лиам. Гарри сел к парню на спину. Хорошо, что одеяло скрывало улыбку Томлинсона. — И чего же не хватает в моей комнате? — Частички меня. Гарри слез, позволяя Луи перевернуться на спину. Он встал на кровать, оглядываясь по сторонам. — Твои вещи разбросаны по всей квартире. — Нет, нужно что-то особенное, — задумчиво произнёс Стайлс. Луи обхватил колени юноши руками и потянул его на себя. Звонкий смех Гарри слился с солнечными лучами, пробивающимися сквозь занавески. — И что же это, мой милый эльф? — Мы напишем на той стене: «Не бойся любви». Луи оставлял нежные поцелуи на шее парня. И теперь нужно было больше времени, чтобы увидеть это всё. Чтобы перестать думать о том, что, если Луи откроет глаза, то он будет стоять на кухне, заваривая чай. Луи не готов. Не готов смотреть на стену, но видеть то, как он весь перепачкался в краску. Не готов вспоминать, как Лиам фотографировал их и пересылал всё Найлу и Зейну, пока Луи пытался вымыть разноцветные химозные пятна из непослушных кудрей. Луи не готов вспоминать сбившиеся дыхание и бесконечный шёпот — «я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя». Что уж говорить, Луи не готов вслух произносить его имя. Связка ключей со стуком упала на пол. За последние два месяца головная боль стала привычным делом. Главное, не разбудить Лиама. Никому не нужны его вопросы или, не дай Господь, сочувствие, но Луи нужно на кухню. Чашка вылетела из рук, задевая ещё одну, и с грохотом разбилась о плитку. Розовые осколки впились в ладонь. Луи разбил его чашку. Ноги Томлинсона подогнулись, он скатился на пол. За окном снова плакала луна. В такие моменты Луи думал, какое на вкус одиночество? Солёное, горькое? Может быть, приторно сладкое от всех мыслей, которые беспорядочно приходили в голову? Луи думал, как целовал бы его, как прижимался бы к нему, лишь бы он спрятал Луи от всего, что происходит вокруг. От всего, что они натворили. Луи думал о том, что зимой не сможет ловить снежинки, пока он идёт рядом. Думал о зелёных глазах. Думал о том, какого оттенка они прямо сейчас. Думал о том, что прошла уже целая вечность с того момента, как считал его родинки. Думал о том, что как-то спросил: «какое на вкус одиночество?», а он ответил, что оно очевидно безвкусно, потому что вкус имеют только губы Луи. Хватит. Луи устал чувствовать слишком много. Хватит. Его плечи не выдерживают — ссутуливаются всё больше. Хватит. Будто во всём этом есть какой-то смысл. Хватит. Пожалуйста, хватит. Первый всхлип вырвался из груди Луи, и он уткнулся лицом в колени. Попытки встать не увенчались успехом — он снова упал. У Луи ничего не получалось. Откуда-то появился Лиам. Его обеспокоенное лицо, закушенные губы, синяки под глазами и неподдельная боль, сочувствие. — Господи, Луи. Давай, иди сюда. — Он ушёл, Лиам. Он ушёл. Навсегда. Лиам вздохнул, опускаясь рядом, пока Луи продолжал цепляться за футболку парня. Он не видел Гарри два месяца. — Тише, тише. Ты справишься, — говорил Лиам, гладя его по голове. — Ты научишься жить без него. Только через несколько часов Лиаму удалось увести Томлинсона в комнату. Луи сжимал в руках что-то мягкое и пахнущее ёлками. Пейн говорил, что нужно поспать, а потом оглушила темнота. Луи проснулся от мокрой тряпки, которую Лиам любезно держал около его лба. — Что это такое? — парень отодвинулся дальше. — Ночью тебя бросило в жар, — устало произнёс Пейн. — Классно. — Луи? — Что? — Зейн приедет, — осторожно сказал Лиам. — Зачем? — Он переживает. — У него есть за кого переживать. — Луи, ты не говорил с ним два месяца. Тонкие ледяные пальцы обхватили запястья Лиама, отодвигая его руку вместе с тканью. Словно по команде, раздалась трель дверного звонка, заставляя парней на секунду замереть. Луи фыркнул. Тяжело вздохнув, Лиам ушёл открывать. Пошатываясь, Томлинсон дошёл в ванную, запирая за собой замок. Ему нужно побриться — по крайней мере, так он оправдал свой уход. Лезвие задело кожу, из-за чего Луи ойкнул. Он поднял глаза и, честно, лучше бы не натыкался на зеркало. Когда он вернулся, Зейн уже сидел на краю кровати. Его волосы теперь были голубые. Не нарушая тишину, Томлинсон сел рядом. — Привет, — Зейн попытался улыбнуться, но вышло плохо. — Чёрт, Луи, почему тут так холодно? — Складывается ощущение, что он рядом, — Луи пожал плечами, бросив взгляд на открытое окно. Нехотя он добрался до шкафа, чтобы вытащить чистую футболку. — Луи, я всё знаю. — Молодец. — Луи, ему тоже плохо, — Зейн выглядел очень грустным. Луи было нечего ответить. — Он улетает. — Куда? Луи будто приходилось держать глаза открытыми, то ли он просто сдерживал слёзы, поэтому так сильно жгло сетчатку. — В Лос-Анжелес. Он заключил договор на стажировку. Что же, теперь всё стало на свои места, но у Луи не было сил думать даже об этом. — Не его город. — Мне жаль. — Ты знал, да? Он готовился не к стажировке в какой-нибудь школе? — Он сказал нам летом. Лучик... ему просто было... страшно говорить тебе. Луи зажмурился. Ногти впились в ладонь — кажется, он теряет сознание. — Почему ты не отвечал мне? — спросил Зейн. Томлинсон наконец-то повернулся к парню лицом. — Ты был нужен ему. — Луи, тебе больно. — Сейчас ты нужен ему. — Луи, пожалуйста, — Зейн поднялся, направляясь к парню. — Ты мой друг, Лучик. Я люблю тебя. — Ты, чёрт возьми, нужен ему! — Луи вдруг схватил ворот белой футболки Зейна. — Ему, блять, нужен хоть кто-то, — Томлинсон замер, осознавая, что он вообще творит. Он отступил назад, тихо пробормотав извинения. Взгляд упал на стену. «Не бойся любви». — Ему нужен хоть кто-то, кто будет заботиться о нём, — более спокойно сказал Луи. — Ты должен остаться там – на его стороне. Гарри улетал. «Не бойся любви». Луи больше не боялся. Но и его милого Гарри больше не было рядом.