История об учителе истории и ученике

— Тебе нужно в больницу, — отстраняясь, произносит строго Арсений. — Да нет, все в порядке, — отнекивается Антон и тут вмешивается Дима: — Антон, у тебя явно сломан нос и нужно, чтобы тебе выписали хоть какие-то мази. Антон хотел было возразить и продолжить канючить. Хотел попытаться убедить обеспокоенных друзей и, почему-то обеспокоенного учителя истории в том, что все в порядке и это само заживёт. Парень только открыл рот, как его перебили. — Тош, это нужно, возьми документы, оденься и я тебя отвезу, — голос звучал так ласково и интонация была такой заботливой, что Антон не мог сопротивляться. Лишь кивнул. Он направился в квартиру и Арсений последовал за ним. Дверь открылась и как только Арсений Сергеевич оказался внутри помещения, его сразу окутал запах перегара, пропитавший эту квартиру полностью. Когда он увидел на полу и на пожелтевших от старости, оборванных местами обоях, загрязненных различными пятнами, отчётливо различимую застывшую кровь подростка, то его даже передернуло. Сердце сжалось и в груди защемило. Он прошёл в комнату следом за мальчишкой, мельком заглядывая на кухню. На полу и столе разбросанные бутылки из-под водки и перцовки, пустые пачки из-под каких-то самых дешёвых сигарет и прожженный местами линолеум. Арсений тяжело вздохнул, нервно почесал локоть и прикусил губу. Ему хотелось защитить Антона ещё пуще прежнего, хотелось прижать к себе и не отпускать, хотелось оградить этого беззащитного мальчонку от всего ужаса, в котором он живёт сейчас. В комнате Антона было чисто, пахло мужским дезодорантом в вперемешку с сигаретным дымом. На обшарпанном столе лежали какие-то книги и салфетки. Подушка, некогда белая, теперь была с разводами крови, которые заставляли мужчину поморщиться от внезапной боли где-то в грудной клетке. — Я готов, — сказал Антон, подойдя к брюнету. — Нет, — выдыхает внезапно учитель, опускает голову и трёт глаза. — Собирай вещи, — тихо произносит Арсений и Шастун смотрит на него непонимающе. У Антона сердце пропускает удар, дрожь пробирается по всему телу, а глаза смотрят шокировано, когда Арсений Сергеевич говорит, что он его здесь не оставит и что Антону лучше пожить у него. — Я… Я не могу, вы что? — тараторит Антон, но на самом деле согласиться хочет сильно. Он бы рад съебаться с этого алкоподобного гадюшника куда угодно, а тем более к Попову. Однако это было бы неправильно. Антона сейчас на душе скребут кошки от мысли, что его просто жалеют, ему в сердце становится так больно от этого жалостливого взгляда брюнета, на которого Шастун дрочит, которого представляет в своих самых интимных фантазиях. Подросток не хочет с его стороны жалости, он хочет другого. Хочет нравиться ему искренне, хочет даже, наверное, отношений, хочет в его взгляде видеть не жалость, а желание. Антону становиться грустно, он опускает взгляд и чуть не плачет от собственных мыслей и распалившихся чувств. — Можешь, собирай вещи, нельзя жить в таких условиях. Антон мнется, закусывает губу и не может сдвинуться с места. Он потерялся, просто потерялся. Ему хочется жить с Арсением, хочется находиться рядом с ним, хочется, но не так, не из-за жалости к несчастному подростку. — Нет, спасибо, конечно, но здесь мой дом, Арсений Сергеевич, — каждое слово даётся с трудом, застревает в горле, но Шаст все же пересиливает себя и произносит это. Арсений смотрит на него сосредоточено, тяжело вздыхает и кивает, но кивает скорее своим мыслям, чем Антону. — А когда он вернётся будешь дальше терпеть это? — спрашивает хриплым низким голосом и сжимает кулаки. — Наверное, — выдаёт Антон и закусывает губу, отводя взгляд зелёных глаз в сторону. Учитель сокращает расстояние между ними в два шага и оказывается слишком близко. Тянется к уху и опаляет его горячим дыханием, от чего у Антона начинают дрожать руки, а язык проходится по собственным губам. — Тош, пожалуйста, позволь мне забрать тебя отсюда. Арсений говорит это так нежно, таким хриплым и молящим голосом, что у Шастуна колени подгибаются, а в животе бабочки зашелестели своими крылышками. У него глаза слезятся потому что он обессилен и обезоружен. Больше не может ничего сказать. Молча начинает собирать свои вещи. *** — Так он будет жить у вас? — спрашивает Матвиенко, пока они ждут Антона у кабинета врача. Дима тоже смотрит заинтересовано на историка, ожидая ответа. — Пока не разберёмся с его отцом, да, — говорит холодным тоном Арсений. Он искренне надеется, что это звучало достаточно убедительно. Ещё не хватало, чтобы подростки воспринимали это как-то иначе. Наконец Антон выходит из кабинета с листом бумаги в руках, протягивает его Арсению и стыдливо отводит взгляд, краснея. Пальцами забирается в свои волосы на затылке и почесывает его, переминаясь с ноги на ноги. Смотря на такого Антона, учитель не может сдержать улыбки. Антону было неловко крайне из-за того, что учитель будет покупать ему эти мази и вообще тратиться на подростка из-за его уебка-отца. — Сначала отвезём мальчиков по домам, потом заедем в аптеку, — говорит Арсений направляясь к выходу. — Серёг, сигарета есть? — бросает Антон не в силах больше терпеть никотиновую голодовку. Матвиенко с Позовым смотрят на него взглядом: «так-то здесь Попов», на что Антон просто машет рукой. Скрепка достаёт пачку лд и протягивает другу сигарету. Тот лишь благодарно кивает и как только покидает белые больничные стены, закуривает. Арсений смотрит на него строго, но сказать что-то не решается, Антону итак сейчас плохо и больно. Его друзья реакцию учителя просматривают и за неимением опасности закуривают тоже. Попов лишь тяжело вздыхает и тоже достаёт из кармана пачку сигарет. На бежевой пачке красуется золотистая линия, на фоне которой надпись «RICHMOND». Антон это подмечает и думает, когда это учителям так повысили зарплаты, что они курят ричмонд. Хотя больше он удивился тому, что Арсений вообще курит. — Вы курите? — спрашивает Антон, выдыхая дым. — Я да, а вот вам, — он обводит рукой троих парней, — не советую. Все трое синхронно фырчат, закатывая глаза. *** — Давайте пацаны, напишу вам позже, — Антон прощается с друзьями и садится обратно в машину. Арсений едет плавно, изредка поглядывая на Антона в зеркало заднего вида. От того, как сейчас выглядит мальчишка сердце кровью обливается. В машине тишина, рулящий Арсений и задумчивый Антон. — Почему? — резко прерывает тишину подросток, смотря на Арсения через то же зеркало заднего вида, заглядывая в его ледяные глаза-океаны. — Что? — вопросительно вскидывает бровь мужчина, останавливаясь на светофоре. — Ну почему вы решили забрать меня к себе? — краснеет, но в глаза учителя смотреть не перестаёт. — Антон, подростки так жить не должны. Детей не должен избивать родитель, — подросток ёжится, вспоминая это, сдерживает слезы. — Это не правильно, это ломает психику и рушит жизнь в дальнейшем, понимаешь? Антон кивает и отводит взгляд, краснеет ещё сильнее. — Только поэтому? — он не знает, что хочет услышать. Хотя нет. Знает. Он хочет услышать, что на самом деле потому что Арсений хочет быть рядом с ним, потому что Антон ему действительно нравиться, потому что не хочет отпускать его от себя. — В целом да, — говорит холодным тоном и отводит взгляд. Он врёт, не хочет спугнуть мальчишку, а у того слёзы на глаза наворачиваются и он опускает голову, жмурится и силится не зашипеть от боли. Моральной и физической. — Пойдём. Арсений паркуется и выходит из машины. Они направляются в аптеку. — Боже, тысяча шестьсот, — говорит Антон и виновато опускает голову. — Эй, всё хорошо, — Арсений поднимает голову подростка, нежно касаясь пальцами подбородка. Антон смотрит в глаза-океаны напротив и понимает, что Арсений так близко и его губы буквально в паре сантиметров от его собственных. Шаст облизывает по инерции губы и мечтает слиться с мужчиной в поцелуе, но тот отходит и открывает Антону дверь в машину. *** Чёрный лансер останавливается у кирпичного двухэтажного дома с высоким глянцево-коричневым забором. Этот дом выглядит скорее, как коттедж, который год назад снимал на сутки Дима в свой день рождения. Антон выходит из машины, смотрит на мужчину вопросительным взглядом, искренне удивлённый. Арсений лишь открывает калитку, впуская Антона во двор частного дома. Во дворе дорожка, выложенная бетонной плиткой, ведущая к крыльцу дома. Сбоку заснеженные качели и беседка со скамейками и столом из красного дерева. «Красиво, словно в сказке» Антон мнется на середине дорожки, когда учитель открывает дверь в дом. — Арсений Сергеевич, — окликает он, неловко смотря на мужчину, — можно сигарету? — закусывает губу, отводит взгляд и ведёт носком ботинка из стороны в сторону по леденелому бетону. Арсений подходит к нему, улыбается, глядя на смущённого подростка. Протягивает ему сигарету. — Спасибо, — поджигает и затягивается дымом с лёгким привкусом ванили. Вот они какие эти дорогие сигареты. Легко тянутся, дым приятно окутывает рот, проходя в лёгкие и запах ванили на выдохе. *** Дом внутри большой, чистый и с новым ремонтом, все гармонично в чёрных, белых и кофейных тонах. Минималистично, но так красиво и подходит Арсению чертовски. — Голодный? — заботливо спрашивает мужчина. — Не сильно, — отзывается Антон, следуя за историком в гостиную. — Хорошо, тогда я закажу на вечер что-то. Что хочешь? — Да не знаю, не больно я привередлив, дома я и вовсе почти не ем. И Антон не врал, еда в его доме — это и вправду редкость. Изредка батя кидает сотку на стол, как собаке, чтоб Антон купил что-то поесть. Поэтому в основном он питался роллтоном и какими-нибудь крекерами. Арсений понимающе кивает, закусывая губу, взгляд вдруг становится виноватым из-за того, что напомнил подростку об этом. *** Арсений сначала даёт подростку таблетку обезболивающего, а затем нежно наносит мазь на каждый синяк Антона, а тот тихо шипит от боли, но в тоже время едва не стонет от касаний, от того, как он близко. — На теле есть? — интересуется Попов. Антон кивает смущённо и краснеет. — Раздевайся, — резко низким голосом говорит Арс. Антон от этих слов едва не задохнулся, чувствуя как горят кончики ушей, а внизу живота резко затягивается тугой узел. «Блять, Арсений» — Давай, давай, — подгоняет он мальчишку. — Могу помочь, — произносит хриплым голосом, замечая реакцию Антона. Парень ещё больше заводится, заливается краской, тяжело дышит и чувствует, как больно твёрдый член упирается в тугую джинсу. «Блять, Арсений х2» — Н…не надо, я…я сам, — бубнит Антон, облизывая губы, и медленно тянет с себя кофту, а затем и футболку. Ими же пытается прикрыть стояк. Арсений видит синяк на половину бока подростка, сердце екает, а во взгляде лишь сочувствие. У него у самого в боку начинает отдаваться эта боль, а представление того, какой ужас испытал Антон, пугает его самого. Он аккуратно, дрожащими пальцами наносит мазь и размазывает. — Тише, тише, — старается успокоить он шипящего Антона, у которого от боли и жжения глаза искрят. «Убил бы за тебя» — проносится в голове Арсения. *** Весь вечер они смотрят фильмы, смеются, едят роллы и пьют наивкуснейший мятный чай. Антон отвлекается от моральной и физической боли, проводя время со свои учителем истории. *** — Сладких снов, Антон, если что-то будет нужно, то я у себя, — он машет рукой в сторону двери напротив комнаты, которую выделил Антону. Кровать двуспальная, мягкая и пахнет свежестью. Невероятно удобная, казалось, ортопедическая подушка. Розетка прям у изголовья кровати и тумбочка с ночником рядом. Все не так, как в той треклятой квартире. Тут хорошо, тепло, уютно, а самое главное: тут Арсений. — Кое-что надо, — выпаливает Антон, пока Арс ещё не ушёл из комнаты. — Да? — подходя ближе к кровати интересуется он. — Тебя, — и невероятно умилительно краснеет.