Потерянные вместе

Осенью, в конце сентября, начинало темнеть очень рано. В этом году холод наступал резко, выходить из дома на улицу в такую погоду не хотелось. Но парню, тоскливо шедшему по тротуару и волочившему за собой небольшой синий чемодан, приходилось — с завтрашнего дня начинается учёба в медицинском университете. Правда, завтра она начинается только у Скарамуччи, который к концу августа удачливо прихватил воспаление легких, и поэтому пришлось целый месяц отсиживаться дома, пока другие студенты были вовсю вовлечены в учебу. Общежитие, в которое парню необходимо было переехать на время обучения, выглядело уныло и невзрачно, от него прямо-таки несло запахом старины и промозглой сырости. Невысокое здание, построенное лет пятьдесят тому назад, с обшарпанной, местами пожелтевшей штукатуркой. Сквозь трещины облупленной бежевой краски проступали красные кирпичи фасада, начавшие уже крошиться от старости. В лицо неприятно поддувал ледяной противный ветер с примесью мелких пылинок и сухих пожухлых разноцветных листьев. Холодные порывы воздуха неприятно кусали покрасневшие щеки. Приходилось кутать шею в длинный черный шарф. — С прошлого года так ничего и не изменилось, — еле слышно, про себя, выдохнул темноволосый парень, оглядывая окрестности раздражённым взором из-под длинных ресниц. Сильными стремлениями к учебе парень никогда не блистал. В его родном поселке учиться дальше после одиннадцатого класса было негде, поэтому единственным возможным вариантом остался соседний город, достаточно крупный и с небольшим количеством университетов. Он уже учился в этом месте год тому назад, но отчислился. На возвращении настояла мать. Скарамучча не сам отсюда ушёл — сыграла пара возникших проблем, да и поведение у него всегда хромало и падало на обе ноги, поэтому его с радостью выпроводили. Желание возвращаться в это неприятное место напрочь отсутствовало, но спустя время, проебанное дома на диване в сильной подавленности и в кабинете его личного психолога, все же пришлось приехать обратно. Образование получать нужно, не вечно же на шее у мачехи сидеть — Скар был уверен, та взяла его под опеку лишь из-за жалости и сильной любви к его матери. Репутация у него здесь итак в пизде, так еще и придется в коллектив новый вливаться. Хотя последнее не обязательно: одногруппников можно просто старательно избегать и не контактировать со всеми людьми в принципе. Но всё же, как минимум, отсутствие соседа по комнате ему никто не гарантировал. Повезти, как в прошлый год, и не могло. Сдался он конечно кому, такой злой и вечно ворчливый, с целой стаей разношерстных тараканов в тёмной башке. Скарамучча окинул здание взглядом. А не поздно ли ещё отсюда свалить нахуй? В голове проскочила Яэ Мико, ласково убеждающая его в обязательном наличии диплома. Вход в общежитие занесло кучками пожухлых дряблых листьев, что обильно сваливались с деревьев, смешиваясь в странную кашу с грязью и песком. Дворники, видимо, даже не собирались вылезать из конуры на работу, дабы прочистить дорожки, поэтому пришлось тащиться целый час, прямо с центрального вокзала, распинывая шуршащую листву. Ноги болели, у Скарамуччи принципиально с физкультурой было всё плохо. Массивная железная входная дверь отвратительно скрипнула, раздражая этим глухим звуком слух, и чуть не убила своей тяжестью невысокого щуплого подростка, едва успевшего проскочить через вход. С подошвы посыпался песок, растекаясь грязной серой лужей по коричневой керамической плитке. В холле пахло знакомыми сладкими цветочными духами. В носу неприятно защипало — эта противная женщина все еще не уволилась, зря он надеялся. Она относилась ко всем подросткам по-разному. Одних она кормила вкусными конфетами и помогала с конспектами, выгораживая перед преподавателями. На других злобно искоса посматривала и доносила начальству о любой, даже самой мелкой и безобидной шалости. Это двуличное лицемерие неимоверно раздражало. Скарамучча всегда относился к последним, как неудивительно. Возможно, эта женщина оценивала людей по внешности и манере общения, поэтому не удивительно, что сразу же внесла Скару в свой черный список — он выглядел как типичный бунтарь-подросток. Всегда черная одежда, яркие крашеные в фиолетовый волосы, пара татуировок на шее и пирсинг на губе. Обычно общество таких не любит. «В душе не ебу, как буду проходить здесь каждый день. Здесь так отвратительно воняет», — подумал Скарамучча, стягивая капюшон ветровки. Пока парень отряхивался, женщина, до этого спокойно пившая чай с лимоном и еще какой-то пахучей фруктовой хуйней в добавках, заметила его, стоявшего на пороге. Узнала. Тонкие выщипанные брови недовольно поползли вверх. Из намазанных яркой коралловой помадой губ донесся пренебрежительный вздох печали. О приезде Скары обратно в общежитие, конечно же, её предупредили, но надежда была, что это шутка. И эта шутка сейчас стояла на пороге её владений, с красными щеками и носом, и лужей грязи за собой. Не успел даже парень подойти к её столу, чтобы открыть рот и что-то сказать, как ему с недовольной физиономией протянули, точнее, бросили на стол, ключ. Вахтерша отвернулась, возвращаясь к созерцанию своего глянцевого журнала. Скарамучча точно знал, что ей не хватит даже всей зарплаты, чтобы купить хотя б одну вещь, представленную в нём, поэтому лишь усмехнулся про себя с этого цирка и сгреб ключи покрасневшими от холода пальцами. Он знал, что ему тут не рады, и было на это всё как-то похуй. Выдержать четыре года он тут уж как-нибудь да сможет. Как-нибудь. — Тридцать пятая комната, второй этаж, — отрезала женщина, услышав, что ключи забрали. — С соседом по комнате не ссориться, иначе вылетишь сразу. В прошлый раз твоих выходок всем хватило сполна. — А свободной комнаты нет что ли, блять? Вот расплодились пидорасы, в том году пол общаги свободно было, — еле слышно проворчал парень, но тонкий слух женщины уловил его слова. — Для тебя нет, — она махнула рукой. — Вали уже давай, только глаза мозолишь, — разговаривать русоволосая вахтерша не была намерена с ним от слова совсем. Подумаешь, всего-то в том году выбил несколько окон, случайно сломал руку бывшему соседу, постоянно прогуливал занятия и по-хамски общался с одногруппниками. Не оставалось ничего, как свалить отсюда. Общаться с этой нахалкой не хотелось абсолютно. Скар цыкнул, сжал ключи в руке и пошел по знакомому пустому коридору. Хотелось завалиться на кровать и вырубиться. Дорога сюда была не из легких. Шумно, сильно укачивало и чай, который приносила проводница, был сравним разве что с мочой. В купе попалась ненормальная девица, которая вечно к нему цеплялась и несколько раз пыталась флиртовать со Скарой. Намазанные шлюхи его никогда не интересовали, поэтому каждый раз приходилось слать её нахуй и упиздовывать курить в тамбур с двумя алкашами с соседнего купе, с которыми он сразу же успел закорешиться. Ещё была с ними мамка с двухлетним гиперактивным ребенком, который вечно орал и истерил по поводу и без. Это был всегда пиздец, без комментариев. Женщина постоянно пыталась учить его эти два дня «как правильно жить», возмущаясь на то, что от Скарамуччи вечно несло табаком. Лучше бы сначала сама жить научилась и своё дитё особенно. Скарамучча просил свою опекуншу выкупить всё купе для него, желательно сразу весь вагон, а то и поезд, чтобы никто не помешал его чувствительной натуре спать. Но получил ухмылку и стоический отказ, поэтому пришлось мириться с судьбой. Поднявшись на второй этаж, он нашел коричневую дверь с косо приклеенными цифрами «три» и «пять». За парнем по недавно вымытому полу тянулась дорожка развезенных темных следов от грязной обуви. Прислушался. Тихо и спокойно, никого не слышно. Скар очень сильно надеялся, что его новоиспеченного соседа сейчас нет в комнате. Ему сейчас абсолютно не хотелось ни с кем контактировать. Когда он голодный и не выспавшийся — рядом с ним лучше даже не дышать. Скарамучча резко вставил ключ в замочную скважину, повернул несколько раз и с громким хлопком распахнул дверь — поразительно как она не слетела с хлипких петель от таких махинаций. По-хозяйски зашел внутрь, осматриваясь. Было… пусто. Ни души. Небольшая комнатка, две кровати по бокам, аккуратно застеленные. У окна, посередине стол, заваленный книгами и прочими мелкими вещами. На одной половине на стене висели плакаты. Было светло так, чисто и уютно. Противно. Вторая часть комнаты было полностью пустая, по всей видимости — его. Облегчённо вздохнув, Скар еще раз обвел взглядом небольшое помещение, убеждаясь, что никого живого тут точно нет. Темноволосый парень снял уличную обувь с курткой и плюхнулся попой на чистую застеленную кровать. Он порылся в сумке, достал бутылку минералки и упаковку таблеток. Вытащив пару штук из блистера, закинул в рот, запивая их водой. Таблетки он убрал обратно в сумку, а бутылку просто поставил рядом у кровати на пол. Вещи разбирать было лень, поэтому Скар не придумал ничего лучшего как оставить это на потом и завалился на бок в кровать в чем был. Он ощущал себя не в своей тарелке, хотелось домой. В нос ударил запах свежего порошка. Дома белье пахло намного приятнее. Посверлив глазами половину соседа, рассматривая многочисленные плакаты, Скарамучча все же смог быстро уснуть. Действие снотворного не заставило себя долго ждать. Всё тело невероятно болело от сильной усталости и изнеможения. Он не спал наверное суток трое? Больше. Пара часов плевания в потолок в купе думаю не стоит считать за сон. Наверное, нужно было немного поесть — тошнило и в желудке неприятно болело, но продуктов у него своих не было, а идти в магазин и что-то пытаться приготовить сил тоже не было. Скарамучча все свои проблемы решал просто — пара круглых таблеток и спать. И похуй на то, что его организм заебался подавать сигналы sos.

***

Вечерело. Два парня среднего роста поднимались по лестнице на пятый этаж панельного дома. — Блин, тут грязно, — блондин провел рукавом куртки по низкому подоконнику. На одежде остался след от пыли. Беловолосый поморщился и отряхнул рукав. Его триггерило со всякой грязи и он терпеть не мог пыль. А его друг любил таскать бедного по таким местам. — Куда ты меня опять привел? В подъезде было мрачно, сыро и холодно. Теплее чем на улице, но всё же. В воздухе висел запах дешевого алкоголя и курева. Неказистые стены были грязные, измалеванные нецензурными надписями. Покрашенные в унылый болотный цвет еще в прошлом веке, с откулупившей во многих местах краской. — Да ну и че, — отмахнулся брюнет с темно-малиновыми волосами, забранными в два жидких хвостика. На челке у него висела миленькая розовая заколка с хеллоу китти, очень сильно выбивавшаяся из его образа типичного нефора. Парень достал из чёрного рюкзака огромный серебристый термос, бережно завернутый в небольшой целлофановый пакет. Расстелил газету. — Предлагаешь на улице сидеть? Я пока дошёл до сюда отморозил все яйца, — он поежился, выуживая из пакета побольше коробку с пиццей. — Они тебе все равно не пригодятся, — ласково-насмешливо улыбнулся парень с красными глазами. На румяных от холода щеках проступили ямочки. Он всё же рискнул присесть на край подоконника. Брюнет закатил яркие зеленые глаза и пододвинул другу коробку. — Ешь давай, Кадзуха. И не выебывайся. Пицца, наверное, уже остыла, — Хейдзо достал две небольшие металлические кружки и, отвинтив крышку термоса, разлил в них горячий свежий чай. Одну протянул другу, вторую поставил на газету для себя. Кадзуха взял в руки чай и поднес к лицу. В нос ударил тёплый ароматный пар и запах лесных ягод. Его любимый. — Конечно остыла, на улице плюс пять, если ты не знал, — Кадзу откусил кусочек и полностью, свесив ноги, забрался на подоконник. Доедали они в тишине, не считая пару хлопков двери внизу из-за входивших в подъезд людей и ветра, задувающего со всей силой в старые гнилые деревянные окна, обклеенные скотчем и кусками поролона. Люди, живущие здесь, жлобили денег на новые окна, а потом возмущались, почему так холодно. — Вкусная. — Хейдз, у тебя весь нос и руки красные. тебе не холодно? — это был риторический вопрос. Кадзуха, запихнув в рот последний кусочек пиццы, с беспокойством посмотрел на друга. Тот в одних чёрных штанах, тонкой кофте и кроссовках явно не чувствовал себя комфортно, греясь тонкими пальцами об стенки чашки. — Я же вижу по твоей морде, что тебе пиздец как хуево, но ты молчишь, полуфабрикат ты маринованный, ну. Я беспокоюсь… Его прервали. — Живой. Пойдём в общагу, — он, как всегда, проигнорировал заботу со стороны близкого для него человека. Парень убрал стаканы и термос обратно в свой рюкзак. И резво поехал по перилам вниз, не боясь разодрать одежду. Кадзуха бросил взгляд на оставленную газету и пустую коробку и пошёл догонять друга. Вылетев из подъезда, Хейдзо потянулся закурить, на что беловолосый недовольно поморщился и чихнул. Он терпеть не мог курящих людей и постоянно упрекал за это друга, но тот не собирался слушаться. — Подожди, — позвал Кадзуха малинового, уже успевшего пройти на несколько шагов вперед. Блондин развернул друга к себе лицом и быстро, стянув с себя белый шарф, моментально обмотал им Хейдзо, пока тот не начал сопротивляться. — Возражения не принимаются, — стукнул по плечу. — Возражений и не будет, с тобой спорить бесполезно, придурок, — улыбнулся Хейдзо, зарываясь по самый нос в шарф. Он пах Кадзухой. Приятно. — Я бы поспорил, кто из нас двоих придурок.

***

— Милашка, подожди, — окликнула Кадзуху русая вахтерша. Хейдзо поскорее смылся в свою комнату. Отношения с этой женщиной у него были херовые, а вот светловолосого она любила. — Да, мисс Лиза, вы что-то хотели? — блондин заинтересованно обернулся. — К тебе сегодня парня одного подселили днём. Мест больше не было свободных. Будь с ним осторожнее, он очень агрессивная псина, не нарвись, — женщина сочувствующе вздохнула. — Его зовут Скарамучча, постарайся не контактировать с ним лишний раз, если что, сразу говори мне. Удачи выжить — прочитал Каэдэхара по зелёным глазам женщины. Казуха старался не выдать своего разочарования и попытался натянуть на лицо маску спокойствия — ему всегда нравилось жить одному. Делить с кем-то комнату не входило в его ближайшие планы. Особенно с человеком, про которого отзываются совсем нелестно. Он даже лучшему другу с детства отказал при заселении о проживании вместе, а тут какой-то неизвестный свалился как снег на его седую голову. Но выхода другого не было. Ещё и Лиза, всегда спокойная и безразличная ко всему, никогда не выглядела такой расстроенной и разочарованной. Это настораживало. В комнате было очень темно, поэтому Каэдехара сразу же, как только зашел, щелкнул по выключателю на стене. Лампа на потолке мигнула и озарила помещение светом. Две из трёх лампочек перегорели, поэтому освещение было тусклым. Но этого хватило, чтобы Скарамучча, забывшийся в беспокойном сне, моментально проснулся. Кадзуха упустил момент, когда ему прямо в лицо прилетела большая белая подушка и чуть не сбила с ног. — Ты охуел так резко свет врубать, мразь, я чуть не ослеп, — темноволосый резко вскочил с кровати. В голову вступила боль, помутнело в глазах от перепада положения. Скарамучча прикрыл рукой глаза, болезненно простонав. — Тебе может таблетку от головы? — с легкой обеспокоенностью поинтересовался блондин, наблюдая за реакцией парня. Он решил послушаться Лизу, поэтому проигнорировал такое наплевательское отношение. — Вышел отсюда нахуй, — Скарамучча злобно, из-под взъерошенной намокшей челки, стрельнул взглядом по причине его резкой боли. Обычный парень, ничем не примечательный, с белыми, как снег, волосами, заплетенные в недлинный косой хвостик небрежно висевший с боку. Весь бледный, с расслабленным выражением лица. Рубиновые яркие глаза внимательно следили за ним. Скарамучча мысленно оценил внешность нового знакомого на два из десяти, два балла за то, что ростом будет пониже его и мысленно плюнув, снова лег на свою кровать, распластавшись в позе звезды и прикрыв усталые веки. Светловолосый пацан выглядел как типичный заучка-тихоня в милом розовом свитере с вышитым котенком из бисера и не представлял особого интереса. И особо опасным тоже не являлся. Кадзуха заинтересованно проследил взглядом за новым соседом, отмечая большие впалые синяки, не особо успешно и неумело закрашенные слоем консилера. Глаза у него были холодные, оттенка синего нефрита с отливом фиолетового, отчужденно смотрящие. Из-за рукава черной толстовки свесился кусок размотанного бинта с запекшейся кровью. Спрашивать Кадзуха его, конечно же, не будет об этом. Ему всё равно. Да и получить по ебалу он не хотел, на что шанс чего был больше чем сто. Волосы у незнакомца такие же, как и глаза, фиолетовые, словно воронье крыло, коротко и неровно на похуй обрезанные, убитые многочисленным окрашиванием. — Обойдешься. Я тут живу тоже, прими к сведению. И заткнись, — Каэдехара сладко улыбнулся. Ответа от Скарамуччи не последовало. Кадзуха уселся за стол, включил небольшую голубую лампу и достал несколько тетрадей, принявшись что-то усердно в них писать. Парень строчил конспект по анатомии, боком ловя напряженный следящий взгляд Скарамуччи. Чёрт, он ведь даже не спросил у него имя, хотя Лиза и говорила его, но оно показалось таким длинным и сложным, что можно считать, что она не говорила его вовсе. Спрашивать было неловко. Потом как-нибудь узнает. Казуха ещё никогда не находился в такой некомфортной давящей тишине. Пальцы непроизвольно дрожали и буквы косо расходились по строчке. Горло пересохло от долгого молчания, хотелось пить, но оборачиваться на соседа не было желания. Разговаривать было не о чем. Казуха взял телефон в руки и увидев на дисплее экрана сообщение от Хейдзо, потрескавшиеся губы тронула улыбка. хейдз: я люто наелся сейчас пузо лопнет торт притащил жареного гуся с яблоками там че-то осталось еще каз будешь? приходи кадзуха: я не голодный, не переживай хейдз: а ну ладно тогда я сам доем кстати торт сказал тебе кого-то подселили? кадзуха: да, сегодня хейдз: и че как? красивый? кадзуха: странный встретил меня подушкой по ебалу хейдз: ахуел? ща я приду порешаю его малыш кадзуха: не надо ничего он мне не сделает хейдз: ну ладно… если че пиши я пойду ёми на чай с круассанами зовет кадзуха: не переешь хейдз: постараюсь, но не обещаю;) Скарамучча давно перестал смотреть на блондина, отвернувшись к стенке, думая о произошедшем за день. Сон все ещё сильно влек, но шевелиться и искать таблетки не хотелось. Голову отпустило, поэтому парень опустошённо пялился в стену, слушая как дышит его сосед и скребет ручкой по бумаге. Внезапно тишину прервал звук звонка на телефоне Скарамуччи. Тот перевернулся и взял гаджет в руку, невидящим взглядом рассматривая звонивший контакт. Мико. Точно, он же обещал ей позвонить, когда доберётся до общежития. И забыл. Брюнет закусил губу и ответил на звонок. В ухо потоком полился сладкой патокой голос взволнованной женщины. Кадзуха заметно расслабился. Казалось бы, ещё немного, и у него бы от напряжения лопнули вены на руках. Блондин отложил дописанный конспект в сторону и взял в руки недочитанную вчера книгу. Отопление ещё не собирались давать. Из-за ощутимо понизившийся температуры воздуха на улице по вечерам приходилось кутать руки в рукавах свитера. Кадзуха бы сходил за пледом и шерстяными носками, но незнакомый парень заставлял ощущать некомфорт, поэтому приходилось сидеть, уткнувшись подбородком в тощие угловатые коленки. Скарамучча долго молчал, слушая монолог мачехи, которая, по её собственным словам: «я очень переживала из-за тебя, не пропадай так больше». Она часто ему так говорила. Но являлись ли эти слова правдой? — Всё со мной нормально, я просто спал… — наконец-то ответил Скарамучча своим хриплым голосом. Женщина по ту сторону звонка успокоилась и тараторила уже с меньшей встревоженностью, перейдя на свой привычный лукавый и спокойный тембр голоса. Яэ Мико знала, что Скарамучча не любит разговаривать по телефону, поэтому привыкла ограничивать себя парочкой слов от него, главное, что с ним всё в порядке. Ещё она знала, что он всегда слушал любые её бредни, хоть и делал вид, что ни капельки не заинтересован во всём этом. — Мико всё, давай, я устал, потом поговорим. Лучше просто пиши мне, ты же знаешь, что я не люблю… разговаривать. Пока, — Скар сбросил звонок, как только женщина попрощалась с ним в ответ. Темноволосый встал с кровати, надел черную куртку и ушёл. Не сказав ни слова. Кадзуха сначала не заметил, как остался один. Новый сосед неприятно пугал, да и выглядел он совершенно не симпатично. Подобные ему люди пугали и отталкивали. Блондин облегчённо вздохнул и потянулся, разминая затекшие суставы. Он спокойно приготовил любимое какао и переместился к себе на кровать, закутавшись в теплый плед. Снова уткнулся в чтение лёгкого романа про двух девушек, который одолжил на пару дней у Аяки. Скар попытался максимально незаметно проскользнуть мимо группы подростков, стоящих у стола вахтерши и что-то бурно с ней обсуждающих. Попытка была обречена на провал — мисс Лиза заметила его передвижения, но ничего не сказала, лишь проводила взглядом, отметив что-то у себя в журнале. Парень наконец-то выполз на свободу и вдохнул полной грудью, закашлявшись от студёного воздуха. На часах была уже половина восьмого вечера. На тёмном беззвездном небе ни облачка, лишь разрасталась безграничная синева. Скарамучча достал из кармана чёрной старой ветровки полупустую пачку сигарет, выудил одну — тонкую и белую, зажал между обветренных сухих губ и поджёг фиолетовой зажигалкой с рисунком маленькой лисички. Подарок матери. Выдохнул в небо серый клуб токсичного дыма со сладким привкусом и запахом вишни, которую терпеть не мог. Отправился на поиски ближайшего продуктового круглосуточного магазина. Нужный магазин нашёлся быстро. На входе Скарамучча столкнулся плечами с какой-то мелкой девчонкой с длинными коричневыми волосами, заплетённые в два хвостика струившихся до самых пят. В красном пальто и черным рюкзачком за плечами. Рядом с ней шёл высокий рыжий парень в тёмно-зеленой расстёгнутой куртке. В руках у него были два массивных пакета. Шатенка в руках держала две бутылки алкоголя, прижимая их к груди. Они о чём-то оживлённо болтали между собой. Столкновение со Скарамуччей заставило их замолчать и обратить на него своё внимание. Скар бросил быстрое и негромкое «блять» и поспешил скрыться в магазине, не дожидаясь их реакции. Не хватило контактировать еще с какой-то слащавой парочкой. Взяв бутылку красного вина, пару упаковок дошика и банку быстрорастворимого кофе, Скарамучча, не задерживаясь, отправился на кассу. Не дожидаясь слов кассирши, он молча предъявил ей паспорт. Та немного удивилась, но быстро кивнула и пробила товар без лишних слов. Тяжело жить, когда тебе уже как год исполнилось восемнадцать, но выглядишь всё равно как пятнадцатилетний пацан. Засунув всё в полупрозрачный пакет, который, как нельзя кстати, оказался в кармане, темноволосый вышел из магазина и… наткнулся на ту самую парочку, которую чуть не сбил с ног минут пять назад. — Привети-ики, — девушка ему активно помахала ладонью. Кончики её длинных волос были покрашены в красный. Видимо, они тут стояли и ждали его. Нахуя он им потребовался, Скарамучча не понимал. По крайней мере, они не были настроены враждебно и это было хорошо. Драться с кем-то сейчас не было ни сил, ни настроения. — Ты тот самый парень, который будет с завтрашнего дня учиться с нами? Я Ху тао! — она протянула ладонь для рукопожатия и столкнулась с игнором от лица брюнета. Ах, вот как, это его новые одногруппники. Ещё хуже. — До свидания, — отрезал Скарамучча и не обращая внимания, отправился в противоположную от них сторону, обратно в общежитие. Девушка, назвавшая себя «Ху тао» оперативно стрельнула за ним, хватая молчаливого парня за плечо и разворачивая отрешённой недовольной мордашкой к себе. — Чел, какой ты угрюмый и несговорчивый, бе-е, — девчонка хитро улыбнулась во все тридцать два зуба. Будет так улыбаться дальше и будет уже не тридцать два, а тридцать один. — Давай по стопочке коньячка. За знакомство, — и по-лисьи подмигнула. Скарамучча нахмурился. — Отказываться грех, — взвесив все «за» и «против» ответил парень. Действительно грех же. Шатенка словила пару дружелюбных ноток в голосе Скарамучче и махнула рукой рыжему громиле, что стоял поодаль и курил. Ждал, пока Ху тао закончит общение с очередным человеком. Хотя это общение, походу, только начиналось. — Чайлд, сюда! Они завели Скарамуччу в соседний двор и удобно втроём устроились на вершине горки на пустующей детской площадке. Было тесно так сидеть всем вместе. Холодно. Спиртное быстро разогрело кровь и пьянило голову. Скарамучча молчал, Тао травила несмешные анекдоты, Чайлд просто подливал им. Ху тао была жизнерадостная и очень яркая, располагающая людей к себе. Тарталья был спокойнее, постоянно улыбался и много громко говорил. Они не были парочкой, как показалось на первый взгляд — просто два закадычных друга знающих друг друга лучше матери родной. Сидели бы так и дальше и если бы девушка случайно не взглянула на время — до закрытия общежития оставалось каких-то десять минут. Моментально собравшись, они рванули по пустому тротуару «домой». Ночевать на улице осенью в промозглый холод — хуевая такая перспектива. Подростки опоздали всего лишь на пару минут, из-за Скарамуччи, который еле-еле шевелил ногами, поэтому его Тао с Тартальей подхватили его под локти и тащили за собой. Ху Тао на прощание стиснула его ребра так, что кажется там точно что-то сломалось, ибо хруст был внушительный. И поцеловала в щеку. Скарамучче было слишком похуй, чтобы реагировать на это всё, поэтому он просто хлопнул её по спине и пошёл к себе. Кадзуха заметно напрягся, когда Скарамучча в состоянии не состояния ввалился в их общую комнату весь измазанный в яркой красной женской помаде. Пиздец, молодец, Скарамучча, ты в первый день напился, как бобик на помойке, так держать.