***
Катара всегда хотела детей, но у него была целая страна, которая только и ждала его провала, столетняя война, вину за которую ему только предстояло загладить, и половина мира, которая все еще считала, что он украл девушку у Аватара. Они были детьми. А дети не заводят детей. Катара знала и уважала это. Кроме того, потребовалось время, прежде чем она смогла выйти на улицу, не рискуя быть освистанной. Так что они ждали. Ждали, прежде чем сыграть свадьбу. Ждали, прежде чем завести детей. Ждали, пока мир примет ребенка на троне. Ждали, пока Аанг женится на девушке из Королевства Земли и все забудут о покорительнице воды, разбившей ему сердце.***
К тому моменту, когда она впервые говорит ему, что беременна, они женаты уже два с половиной года. Она небрежно бросает это за ужином, а затем спокойно наблюдает, как слуга пытается выбить кусок еды из трахеи Хозяина Огня. — Что? — произносит Зуко, пока Катара рассматривает кусок картофеля, лежащий посреди стола. Кажется, она не слишком обеспокоена тем, что ее муж и, по-видимому, теперь еще и отец ее ребенка только что чуть не задохнулся прямо у нее на глазах. Зуко с удивлением смотрит на ее все еще плоский живот и с опозданием понимает, что ребенок, растущий внутри нее, станет его наследником. — Беременна, — повторяет Катара, поднимая ложку, наполненную особенным, не острым супом, приготовленным специально для Огненной леди. По тому, как трясется ее рука, но суп остается в ложке вопреки всем законам гравитации, Зуко может сказать, что она не так спокойна и невозмутима, как пытается казаться. — Ты? — Она бросает на него Взгляд. — Да, конечно, глупый вопрос, — он сглатывает и думает откусить еще немного, чтобы все обдумать, пока будет жевать. — О. — Ты не кажешься слишком счастливым. Он знает, что это Проверка. Если Зуко и научился чему-то о том какого это — быть с Катарой — так это тому, что у них всегда было много заглавных букв. Взгляды, Проверки, Секс был его любимой частью. Есть секс, а есть Секс — Зуко всегда может сказать в чем разница. — Я… Я в восторге, Катара. Правда. Я… Думаю, я просто… — Катара поднимает бровь и Зуко с ужасом понимает, что она теперь Беременна. А это означает целых девять месяцев Взглядов и Проверок. — Со мной раньше никогда такого не случалось, — сбивчиво заканчивает Зуко. Катара фыркает. — Я надеюсь, что нет, иначе возникнут некоторые вопросы о будущем нации. Зуко смотрит на миску перед собой, а затем улыбка появляется на его лице. — У нас будет ребенок. — У меня будет ребенок. Тебе не придется иметь дело с утренней тошнотой в течение следующих девяти месяцев. Зуко игнорирует ее. Он знает, что игнорирование Катары обычно заканчивается очень плохо, но не может вспомнить почему. Похоже, он не помнит ничего до объявления о том, что станет отцом. — Черт возьми, — бормочет он, а затем спрыгивает со своего стула, поднимает Катару над землей и целует. — Осторожнее! — она смеется. — Теперь у нас есть ребенок, о котором мы должны заботиться. — Знаю. Но скоро я не смогу этого сделать, — говорит он, снова поднимая ее. Это было плохой идеей, Зуко осознает, лишь когда вся жидкость, что была в комнате, покрывает его с ног до головы.***
Катара хочет дочь по имени Кая. Зуко это устраивает, для него будет честью стать отцом девочки, названной в честь матери Катары. Так что он предполагает, что через несколько десятилетий Нацией Огня будет управлять их старшая дочь Кая. Как оказалось, он был не прав. — Но… — Она станет Лордом Огня, — говорит Катара, водя руками по выросшему животу, — у нее должно быть имя Нации Огня. Зуко думает, что целительницы Племени Воды, волшебницы. Он знает это, потому что одна из них положила свои морщинистые руки на живот его жены и через несколько минут объявила, что у них будет девочка. Они объясняют что-то Катаре, что-то о жидкости, кажется, он слышал слово плод, но Зуко не пытается вникнуть, потому что все, о чем он может думать — это крошечный маленький человек, который является его дочерью. Он думает, что еще немного и его стошнит от счастья, которое он до сих пор не осознал до конца. — Но Нация Огня должна понимать, что мы не можем оставаться такими, какими были, что мир — это больше, чем просто слово. Что может стать лучшим доказательством, чем Лорд Огня с именем Племени Воды? Она лишь улыбается. — Поверь мне. Я просто знаю… Она, — Катара хлопает себяпо животу, — не Кая. Она кто-то другой. Я чувствую это. Зуко не понимает, но нет ни единого варианта, при котором спор с Катарой может закончиться его победой, даже если он действительно выиграет.***
Когда рождается Изуми Нация Огня устраивает двухнедельное празднование. Зуко определенно не плакал, а каждый кто будет утверждать обратное, будет объявление национальным предателем. Один из советников, старик, все еще верный его отцу, но слишком влиятельный (Зуко просто ждет, когда он умрет), говорит, что Лорду Огня не положено находиться в комнате во время родов. Зуко, чувствуя запас силы и свободы, говорит ему отвалить. Катара ломает ему руку и называет таким количеством слов, что Зуко даже не уверен обижен он или впечатлен. Одна из медсестер пытается взять Изуми, чтобы помыть ее и завернуть в одеяло, но Катара смотрит так яростно, что чаша с водой падает. Не задумываясь о собственной безопасности Зуко забирает Изуми из рук матери. — Они и моя дочь тоже, Катара. — Ты и близко не сделал столько же работы. Зуко целует потную жену в макушку. — Я люблю тебя, — говорит он, и Катара внимательно смотрит на него. — Не начинай, я недовольна тобой. — Что я сделал? — Порожай пару часов, а потом спрашивай. Катара пинает его в живот.***
И только после четвертой беременности первая реакция Зуко: — Снова? Суп снова оказывается у него на голове. Кажется, они всегда едят суп. — Что это значит? — спрашивает Катара. После трех беременностей Зуко понял, что они оставили заглавные буквы далеко позади. Тот взгляд, которым одаривает его Катара, когда сообщает, что внутри нее растет новая жизнь, выходит за пределы простого верхнего регистра. — Я… — На днях была совершена робкая попытка покушения на его жизнь, они случались время от времени. И сейчас Зуко предпочел бы поужинать со своим несостоявшимся убийцей, чем говорить с беременной Катарой. — Я просто имел в виду… Три — это замечательно. Ты всегда хотела троих. Я думал, мы решили, что три — это хорошее число. Катара очень долго смотрит на него. Зуко задается вопросом, заключен ли мужчина в тюрьму или уже казнен. Он задается вопросом, могут ли они поменяться местами. — Я обязательно скажу нашему новорожденному ребенку, — она хлопает по животу, — что ты сказал, — произносит Катара, прежде чем выбежать из комнаты. Изуми смотрит на него поверх книги, которую читала. — Ты влип. Зуко смотрит на дверь, которую Катара только что захлопнула за собой. — Какая наблюдательность, однажды она поможет тебе стать хорошим лидером, — рассеянно отвечает он. Зуко смотрит на Кару, который пытается стащить у Каи морковь несмотря на то, что на столе ее более чем достаточно для всех, Кару даже не любит морковь. — Похоже, у тебя будет еще один брат или сестра, — говорит он своему младшему. Позже Катара расскажет им всем, что у нее будет мальчик. Зуко не станет сомневаться, что Катара права насчет пола. Пока два на два. Кроме того, Зуко понял это, как только они начали встречаться, - Катара никогда не ошибается.***
— Почему я не стану Лордом Огня? — Кару долго не разговаривал, они с Катарой водили его по целителям, но все они отвечали, что им не стоит волноваться, он просто был поздним ребенком. Теперь он не затыкается, и Зуко оглядывается на те времена с теплотой и легкой тоской. — Ты не родился первым. — Почему? Он не знает, что на это ответить. В этом вопросе несколько уровней и Зуко не готов ни к одному из них. — Потому что Изуми была первой. — Но это же Лорд, — говорит Кару, — а Изуми девчонка. Зуко смотрит на Катару, которая улыбается сыну. — Это просто титул, не обязательно быть мальчиком. Кару обдумывает услышанное. — Могу я родиться первым. — Это не обсуждается, — сухо произносит Зуко. — Но… — Кару, — произносит Катара, — Хочешь почувствовать, как пинается твой братик? Иногда он думает, что Катара должна управлять страной. Иногда он думает, что Катара должна управлять всеми странами.***
Из их пятерых детей, четверо — маги. Изуми — маг огня, от чего Зуко испытывает тайное облегчение. Изначально Нация Огня не была рада, что он женился на девушке из Племени Воды. Зуко не может себе представить, что бы произошло, если бы на троне оказался маг воды. Кая, верная своему имени, является магом воды, как и Наоко, как и Хиро. Он и Изуми обычно прячутся во время сражений и шепчутся о тех сумасшедших покорителях воды. Крошечная часть его немного расстроена тем, что Изуми — единственный маг огня из его детей, но когда Катара подвергается бомбардировке тремя детьми, одновременно умоляющими ее показать им тот или иной прием, Зуко сидит сложа руки и думает, что, возможно, это не так уж и плохо. Кроме того, он влюбился в покорительницу воды и украл ее из дома, по крайней мере, так она смогла взять часть Южного полюса с собой. Кару — единственный немаг. Когда он был младше, его это сильно расстраивало, он постоянно чувствовал себя обделенным и менее важным, пока у Зуко не появилась блестящая идея сказать ему, что он такой же, как его дядя Сокка. Кару обожал дядю Сокку, и Катаре даже удалось заставить Сокку посетить их и научить Кару «Искусство бумеранга», как решительно называет его Сокка. После этого Кару постоянно говорит всем, что он единственный немаг в семье магов, это делает его более особенным, чем остальные. Зуко мысленно возвращается в тот день, когда Катара сказала ему, что беременна Изуми, и пытается вспомнить, хорошо ли он спал накануне вечером. Он не может вспомнить, была ли причиной его работа или дети, но он чувствует, что устал по меньшей мере последние десять лет, и он хотел бы, чтобы кто-то был в этом виноват. — Я уставший с того момента, как ты родилась, — говорит он Изуми. Она поднимает бровь и невозмутимо поджигает его бутерброд. Все их дети — дети Катары, думает Зуко. Как будто кучка мини-Катар вторглась в его жизнь, и нет никакого способа сбежать. Даже Изуми не его. Даже покорительница огня пошла в мать. Зуко действительно окружен. И он не возражает.***
— Пять — мое любимое число, — говорит он однажды за завтраком. Они женаты пятнадцать лет, а покой — это всего лишь слово из пяти букв. — Мне нравилось три, — отвечает Катера. Зуко смотрит на Кару и Хиро, их младших. — Слышали? Ваша мама хочет отправить вас обратно. Кару раздумывает об этом. — Можем мы остаться с дядей Соккой? — Хиро, все еще младенец, плюется. — Как думаешь, если я уйду на пенсию сейчас, ты справишься с ролью Хозяйки Огня? — Зуко спрашивает Изуми с едва уловимым в голосе отчаянием. — Мне тринадцать. — Дядя Аанг спас мир в двенадцать. — Но я не дядя Аанг, — отвечает Изуми. — Это, — признает Зуко, — было бы действительно странно.***
Все их «я люблю тебя» остались в прошлом. Они говорят это детям, семье и друзьям, Зуко говорит это пудингу, а Катара кричит в небо каждый раз, когда они получают традиционную еду из племени воды, но они больше не говорят этого друг другу. Будто слова недостаточно велики. Они больше не могут охватить все, не могут растянуться на войну и пятерых детей (две войны на самом деле). Зуко говорит своим детям, что любит их, а затем падает в постель, измученный до самых костей, Катара сворачивается калачиком рядом с ним, и все его заботы падают во тьму. На самом деле не имеет значения, что как только взойдет солнце, все его проблемы снова вернутся. Иногда она забирается на него сверху, раздевает и они занимаются сексом (а иногда Сексом), прижимаясь друг к другу губами. Иногда она просто вытягивается рядом, прижимаясь к нему холодными ногами и слова больше не имеют достаточного значения для того, кто они теперь есть. Это выгравировано на их костях, написано на коже. Иногда Зуко думает о тех днях, когда он сражался против них, когда он ненавидел их всех, особенно эту чертову покорительницу воды (он все еще иногда называет Катару этой чертовой покорительницей воды, но только тогда, когда она не слышит). Такое ощущение, что это был совершенно другой человек, совершенно другая жизнь, он предполагает, что так оно было. Катара больше не жалуется, что он постоянно на вкус как специи, она перестала жаловаться, что ее температура тела всегда холодная. Они больше не говорят «я люблю тебя», потому что это невысказанное признание в каждом слове, которое они произносят, даже когда злятся. «Спокойной ночи» означает «я люблю тебя», «заткнись, черт возьми, я не могу поверить, что мирюсь с тобой уже пятнадцать лет» означает «я люблю тебя», «что значит Изуми снова сожгла свои шторы» означает «я люблю тебя». — В этой стране слишком жарко, — вяло шепчет Катара рядом с ним. Зуко улыбается и целует ее в лоб. — Я люблю тебя, — говорит он, просто потому что. — Я знаю, — отвечает она. — А теперь заткнись и иди спать.